Жизнь

      Она приходит под покровом ночи. Гордая, не такая, как раньше. Холодная, больше не излучающая тепло. Но она не перестаёт быть прекрасной, любимой. Она смотрит сверху вниз и, о Боги, Венди могла поклясться, что видела парочку льдинок в глазах.              Но чувства не показывает, хоть по телу и идёт мелкая дрож. Уверяет себя, что это для благой цели. Её простят. Венди не будет злиться.              Принятие пришло уже давно. Когда на пороге дворца явился Пьеро и когда узнала план об свержении Богов, Венди догадывалась, что станет одной из пешек в этой шахматной партии. Было трудно, но она смогла отбросить свои эмоции, присущие людям.              Обе знали, как всё началось. Знали, чем и может закончиться. Она благодарит Барбатоса, отдавшего когда-то свою силу ради спасения одной маленькой девочки, которая отдала всю себя для народа, для великой и любимой Царицы. Благодарит, что прожила это прекрасное тысячелетие.              Но Венди человек. Отобрав Гнозис, она умрёт. И Царица это знает.              Обе возвращаются из ледяного замка, где временно была заточена Венди, в Мондштадт, ведь последним желанием возлюбленной было умереть на родной земле, дав последнее благословение народу. Оно будет началом новой эры для этой земли.              Они стоят около заброшенной стутуи. Последняя статуя Барбатоса, которую Венди давно не навещала. Хотела привести в первоначальный вид, но обстоятельства сложились иначе.              Сложила ладони в молитвенном жесте. Анемо Архонт не знала, жив ли её спаситель или уже давно мёртв, но она не могла не попрощаться на последок.              Развернулась, посмотрела в глаза Царицы. Всё тот же холод, что делает больнее и больнее. Берёт руку возлюбленной, мягко целует, вкладывая оставшиеся чувства. Всё также смотрит снизу вверх, пытаясь найти хоть проблеск эмоций.              В ответ её гладят по щеке. Нежно, вызывая тепло в груди. Венди жмётся к ней и пускает слезу. Она так скучала по былой нежности, так скучала по настоящей ней.       —Зоя... — шепчет та, закрывая глаза. — Прошу, не мучай меня.              Как давно Царица не слышала своего имени из чужих уст.              Она выдёргивает поцелованную руку. Так не хочется убивать свою любовь ею, но не хочется отбирать тепло у ребёнка, что не может перестать тереться своею щекою об ладонь.              Миг и бездыханное тело рухнуло на землю.       Последний гнозис был собран. Последняя жертва для благой цели была отдана. Но сейчас казалось, что это всё было не правильным.