***
— Это шутка такая? Кому вообще нужны эти кураторские часы? — раздражённо ворчал Чонгук, но тут же натянул дружелюбную улыбочку, увидев Сокджина, сидящего уже в аудитории. — Здравствуйте, господин Ким. Как у вас дела? — До твоего прихода были нормально. Садись уже. — Нет, подождите, — Чон окидывает недовольным взглядом аудиторию и поворачивается к своему куратору. — Я думал, что раз уж кураторские часы проводятся, то для всех, но почему тогда я один тут должен торчать? — Во-первых, ты и не один, а во-вторых, именно поэтому ты тут, — пожимает плечами Джин и кивает на сидящего в конце аудитории Юнги. Взгляд Чонгука тут же темнеет, заметив худощавую фигуру одногруппника, что не укрывает от наблюдающего за ним Сокджина. — Знаете, я тем более не хочу здесь тогда находиться. — Это я с тобой не хочу в одной аудитории находиться, идиот, — слышится голос с задней парты, где Юнги наконец-то вынял наушник и включился в разговор. — Вот и прекрасно, тогда я могу уйти, а ты сиди тут хоть до ночи, — тут же раздражается Чон. — А ну успокоились оба! — это терпение сдаёт уже у Сокджина и он громко хлопает ладонью по столу. — Что вы уже не поделили? Вы грызётесь даже на парах и мне на вас жалуются все преподаватели. Ваша неприязнь уже отражается и на учебном процессе, так что я не могу эту проблему игнорировать. Мне и так уже надрали задницу из-за вас в деканате! Оба под пронзительным взглядом куратора тушуются и становятся похожи на обиженных детей. Взгляды потупили и сосредоточенно рассматривают носы своих кроссовок, губы поджали. — Это личное, — наконец недовольно бурчит Чонгук и замолкает. Джин переводит взгляд на Юнги, но тот упорно молчит и педагогу становится понятно, что он больше никаких конкретных пояснений не получит от этих двоих, как бы сейчас не старался. Но он уже и не считает, что ему нужно что-то выяснять. Для Кима стало всё понятно, и он даже не может сдержать лёгкой усмешки. — Ну как хотите, значит поступим следующим образом…***
— Это просто идиотизм, — ворчит Чонгук, весь увешанный мишурой и гирляндами. — Как можно было придумать такую ерунду. — Рот закрой и подай мне белую гирлянду, — отзывается Юнги, стоящий на стремянке рядом и пытающийся зафиксировать все украшения. — Не ты один тут не рад. — А с чего ты взял, что я не рад? — смотрит прямо в глаза Мина, повернувшегося за той самой белой гирляндой. — Это же ты любишь от меня побегать. Ещё с тех самых пор, как я позвал тебя на свидание, а ты даже ничего не ответил и начал все эти догонялки вместо этого. — Давай не будем это обсуждать, — слегка тушуется Юнги, но щёки предательски розовеют от этого пристального взгляда больших карих глаз. — Я тебе уже объяснял, что ты ведёшь себя глупо. Ты ничего обо мне не знаешь, но так смело заявляешь, что я тебе нравлюсь. Это бред или тупой розыгрыш, в котором я не хочу участвовать. — Розыгрыш? Ничего о тебе не знаю? — хмурится брюнет, задумчиво покручивая в руках мишуру, висящую на его плечах. На его охуеть каких классных плечах, хотел бы Юнги заметить вообще-то. — Не притворяйся идиотом, — фыркает Мин, снова отворачиваясь и делая вид, что старательно закрепляет украшения, но на самом деле просто пытается справиться со своим смущением и неловкостью из-за этого разговора. — Нет, так дело не пойдёт. Это единственное, что слышит Юнги перед тем, как чувствует тёплые руки у себя на талии, а потом опора пропадает из-под ног. Чонгук снимает своего капризного крохотного одногруппника с чёртовой стремянки и ставит перед собой, внимательно глядя тому в глаза. Видит в них и лёгкий испуг от неожиданности, и неловкость вкупе со смущением из-за своих спонтанных действий, и целую вселенную. — Это неправда. Я знаю, что ты любишь зелёный чай без сахара, огромные худи, в которых тебя можно потерять, не носишь никогда шапку, зато всегда наушники. Не напрягаешься и хорошо учишься, но плохо спишь, да и в целом много времени проводишь в телефоне. Морщишь постоянно свой крохотный носик, когда видишь какие-то свои фотографии со стороны и бесконечно меняешь цвет волос. Часто прогуливаешь физкультуру и сидишь вместо этого с чашкой кофе и книгой в кофейне рядом с универом. Юнги хочет удивлённо что-то сказать, но Чонгук ему не даёт, продолжая. — А ещё я знаю, что ты очень любишь песню Last Christmas, так вот. В прошлом году я подарил тебе своё сердце, но ты его не принял, поэтому в этом году, я подарю его кому-то особенному, попробую снова вручить его тебе. Так что будь добр, хотя бы просто прими его. Я даже не могу тебя просить о том, чтобы ты подарил мне в ответ своё. — Но я могу, — тихо отзывается Юнги, перебирая край толстовки в пальцах. — Что? — Я могу подарить тебе своё сердце…- густо краснеет Мин. И только Чонгук кладёт ладонь ему на щеку, осторожно поглаживая большим пальцем, чтобы успокоить, как… — Ай, ну какие молодцы. И корпус украсить к праздникам могут, и засосаться. — Господин Ким! — Ой, да ухожу я уже, ухожу.