Новый «Новый год»

Пролог Вылетев на парковку, я чуть не снесла старушку, идущую с внуком по дороге. Быстро извинившись, вновь устремилась к машине, даже не застегнув куртку. На ходу достала из кармана ключи, и когда до авто оставались считанные метры, поскользнулась. Ключи улетели под машину, шапка свалилась с головы, а моя задница приземлилась на промерзший скользкий асфальт. Благо сумка, висящая через плечо, немного смягчила мое падение. Ноябрь выдался непривычно холодным. С начала месяца температура держалась около нуля, а сейчас, в конце, уже несколько дней опускалась до отметки в минус пять. Но мне было некогда жалеть свою бедную задницу, поэтому, кряхтя, я протянула руку под днище, достала брелок и встала на ноги, подобрав шапку, упавшую в грязный сугроб. Нажав на кнопку, открыла дверь машины и, закинув внутрь шапку и сумку, которая тоже была в грязи, прыгнула на сиденье. Повернув ключ в замке зажигания одной рукой, другой уже нажимала на клавишу вызова. И когда тронулась с места, на звонок, наконец, ответили. — Да? – на том конце голос был чрезвычайно спокойным, в отличие от моего. — Что «да»?! Где ты? Куда тебя везут?! Как ты себя чувствуешь? – орала я в трубку, игнорируя знак «уступи дорогу», чем вызвала недовольный сигнал какого-то мужика на старой «Мазде». — Крис, прекрати так кричать в трубку, из-за тебя даже сирены не слышно, — смех в голосе немного привел меня в чувство и успокоил. — Кира, скажи мне, что с тобой, и где ты? Почему ты не брала трубку?! — Меня везут в роддом. Пока я собиралась, садилась в машину скорой, позвонить просто не было времени. Я тебе написала, что все хорошо, что я поехала рожать, — ее спокойствие теперь действовало раздражающе. — Ты серьезно?! – возмутилась я, остановившись на светофоре. Посмотрев на красный огонек, я неожиданно осознала, что понятия не имею, куда мне ехать. Просто мне казалось, что ехать куда-то непременно нужно. – Ты думала, что после смс «Привет, у меня отошли воды, и я поехала рожать, но все хорошо», я спокойно буду сидеть и ждать новостей?! – я не знаю, что злило больше – ее беспечность или то, что она снова не посчитала нужным оповестить меня должным образом. — Ты сама говорила, что у тебя новый проект, что много работы… — начала говорить Кира, но я прервала ее, чтобы она не продолжала нести этот бред, а я в итоге не наговорила гадостей. — Да плевать мне на этот проект! Ты в своем уме?! Ты рожаешь! Пусть еб*ется этот проект, срать я на него хотела! — Не ругайся, — привычные строгие нотки снова подействовали как успокоительное, и я вздохнула. — Прости. Скажи, в какой роддом тебя везут, и я приеду. — Сейчас, — я услышала приглушенное бормотание, а потом резкий вскрик. В этот момент загорелся зеленый, но я не понимала, куда мне нужно ехать, поэтому просто осталась стоять, не обращая внимания на возмущенные клаксоны других машин позади себя. — Кира?! – орала я в трубку, слыша только какие-то вскрики и голоса, разобрать которые было невозможно. – Кира?! Что происходит?! Наконец, через несколько секунд в трубке что-то зашуршало, и я услышала мужской голос: — Э-э-э… Здрасьте. — Кто это? Где Кира?! – паника накрыла с головой, холодный пот выступил даже на ладонях, и я нервно убрала волосы с лица. — Э-э-э… Она рожает… У нее схватки начались. Мы ее везем. — Куда?! — В девятый, — коротко ответил молодой голос, который был растерянным не меньше моего. — Но мы договаривались, что она в пятнадцатом рожать будет! – зачем-то вспомнила я, понимая, что девятый и пятнадцатый находятся в разных частях города, и что скорая не такси, вряд ли они будут катать ее по улицам. К тому же, если начались схватки, значит, времени выбирать не осталось. — До пятнадцатого, боюсь, не доедем, — крякнул парень и… отключился. Его последняя фраза настолько выбила из меня дух, что я на какое-то время впала в ступор. Просто сидела с трубкой у уха и смотрела перед собой. «Не доедем»… Эта фраза снова и снова проносилась в мыслях, и я не понимала, что это значит. Наконец, собрав волю в кулак, я кинула телефон на пассажирское сиденье и, мельком взглянув в боковое зеркало, перестроилась в другой ряд. «Господи, сделай так, чтобы с ней и с малышкой все было хорошо, только чтобы они обе были в порядке…» — бормотала я себе под нос, вжимая в пол педаль газа. Мы хотели рожать в пятнадцатом, так как там были самые хорошие отзывы, новые палаты и мы заплатили за то, чтобы меня пустили на роды. Кира жутко боялась и хотела, чтобы я была с ней в этот момент. И я, хоть и не горела желанием смотреть, как из нее вылазит целый человек и как она корчится от боли, обещала, что буду рядом. А теперь она едет в совершенно незнакомый роддом, да еще и на неделю раньше срока! И один Бог знает, что там будет! Мне лишь оставалось молиться и надеяться, что кто-то наверху меня услышит, и с ними все будет хорошо. Глава 1 Мы с Кирой познакомились четырнадцать лет назад. Нам было по двадцать, мы обе учились на втором курсе, она – литфака, а я на факультете программирования. У нас были волейбольные соревнования, на которых я впервые ее увидела. Мне сразу приглянулась веселая, задорная девчонка с соломенными волосами и искренним взглядом больших голубых глаз. Редкие веснушки делали ее лицо добрым и открытым, а хорошая фигура так и притягивала взгляд. Мне тогда не удалось с ней пообщаться лично, я лишь узнала ее имя и возраст. Но когда мы отправились на региональные соревнования, то наши обе команды познакомились ближе. Мы устроили посиделки в одном из номеров гостиницы, и я увидела, какая Кира общительная, интересная и искренняя девчонка. Так и началась наша дружба, о длительности которой я в тот момент даже подумать не могла. Я с восемнадцати лет развлекалась тем, что то и дело пускалась в романтические игры, не связывая себя серьезными отношениями. У меня были разные девушки, и я меняла их с периодичностью в три-четыре месяца. И Кира мне нравилась. Нравилась как девушка. И каково было мое удивление, когда я узнала, что и она охотлива до женской ласки. Но как бы я ни пыталась «подкатить» к ней, всегда получала от ворот поворот. Она отшучивалась, отпихивала меня, смеялась над моими веселыми попытками пристать к ней, и никогда наше общение не переходило грань дозволенного. Мы окончили институт, устроились на работу, но дружбу сохранили. Почти единственные из нашей большой компании. Многие удивлялись нашему тандему – я, саркастичная, грубоватая, наглая, циничная… И Кира. Добрая, милая и нежная. Нас постоянно спрашивали, как мы уживаемся, с такими разными темпераментами, а Кира всегда шутила, что воспитывает и делает из меня человека. Но на самом деле все было гораздо проще. Рядом с ней весь мой цинизм, гонор, вся моя бравада лопались, как мыльный пузырь. Рядом с ней мне не нужно было кого-то из себя строить. Не нужно было играть какую-то роль. Она просто принимала меня такую, какая я есть, без условий и ультиматумов. Не обижалась на мои язвительные комментарии, не пыталась учить жизни и наставлять на истинный путь. И из себя она ничего не строила. Просто была рядом со мной настоящей. И, помню, как сейчас, мне тогда было двадцать пять… То есть почти десять лет назад… Тогда я осознала одну вещь, которую отрицала до последнего – я была влюблена в нее. Влюблена без памяти и без остатка. А поняла я это в момент, когда Кира сообщила, что собирается съехаться с девушкой, с которой на тот момент встречалась. Странно, да? Они встречались почти год, и я не чувствовала особой ревности, как и к предыдущим ее отношениям, словно знала, что это временно и несерьезно. А когда она сказала, что они собираются жить вместе, на меня словно груда камней рухнула. Это было серьезно. Это означало, что это уже те самые отношения с большой буквы «о», и что совсем скоро Киры будет в моей жизни все меньше, потому что семейный очаг требует внимания. Мы не сможем больше болтаться вдвоем или срываться в какую-нибудь поездку с последней тысячей в кармане и возвращаться обратно автостопом. У нее намечалась серьезная семейная жизнь со всеми вытекающими. И это означало, что она правда любит эту девушку, раз готова разделить с ней кров и быт. А значит, у меня совсем нет шансов. Она ушла, ускользнула, и на этот раз все серьезно. Так больно, как тогда, мне еще никогда не было. В тот вечер мы с Кирой впервые сильно поругались. Я наговорила всякой ерунды о ней, о ее девушке. Мною двигала обида и чувство неоцененности, но она не была в этом виновата. А я была слишком глупа, чтобы это признать. В ответ она не оскорбляла меня, не говорила гадостей. Сказала лишь правду. Что я не смогу понять ее, пока «таскаюсь по телкам, как голодная собака». Что не смогу понять, что такое ответственность, пока эта самая ответственность не появится в моей жизни. Что я для нее самый лучший друг, но в некоторых моментах мы стали слишком разными.   Кира тогда работала в редакции старшим помощником, а я моталась из одной фирмы в другую, не находя какой-то стабильности. И тогда я поняла, что она выросла. Она стала взрослой, а я… Я все еще беззаботный и безответственный подросток-студент, который ничего не планирует и ничего не загадывает, а живет одним днем. И это дало мне стимул. В течение полугода я нашла постоянную работу, начала стабильно зарабатывать, прекратила перехватывать у родителей и сняла квартиру получше – прежнее мое жилье было похоже на притон. И я понимала, что все это произошло благодаря ей – если бы не Кира, я бы все еще таскалась с сомнительными компаниями и черт знает, чем занималась. Поэтому я первая позвонила ей после шести месяцев тишины и предложила встретиться. Как я была счастлива, когда она согласилась! Мы встретились в нашем любимом ресторане, и я чуть не задохнулась, когда увидела ее – цветущую, красивую, веселую. И поняла, что эти полгода ничего не изменили – я действительно по-дурацки влюбилась в лучшую подругу, как в хреновой молодежной комедии, где парень-плохиш непременно влюбляется в девчонку-ботана… Только в кино их чувства всегда взаимны, а в реальности я была с ними один на один. Потому что Кира восторженно рассказывала о своей семейной жизни, о уютных праздниках, о продвижении по службе ее и ее девушки, и давила историями, как она счастлива. И к концу вечера я чувствовала себя настолько подавленной и лишней на этом празднике жизни, что решила – выйдем отсюда, и я ей больше не позвоню. Не появлюсь, не напомню о себе. Ей хорошо без меня, я не нужна ей в ее новой счастливой взрослой жизни. Я – рудимент ее прошлого. Но когда мы вышли из ресторана, она неожиданно обняла меня, прижала к себе крепко-крепко и прошептала: — Если бы ты знала, как я скучала по тебе. Как мне тебя не хватало. Не исчезай больше. Пожалуйста. И эти слова, как чертово заклинание, буквально прибили меня к полу. И я поняла, что никогда не уйду из ее жизни, пока она сама меня об этом не попросит. Что мне без разницы, какую я буду занимать роль, но я буду рядом, пока она во мне нуждается. А потом мы поехали ко мне. И до трех ночи пили отцовскую настойку, а Кира рассказывала, как она на самом деле «счастлива». Об измене ее пассии, которую она простила, о работе, которая не приносит радости, о том, что ее родители собираются разводиться и о многом другом, что не вписывается в понятие «счастливой жизни». А я просто слушала. Слушала, гладила ее волосы и целовала в макушку, когда она была не в силах сдержать слезы и утыкалась мне в плечо. С тех пор мы больше не прекращали наше общение. Я была с ней рядом во время всех важных событий ее жизни, и хороших, и плохих – развод родителей, расставание с девушкой, увольнение и поиск новой работы, повышение, смерть папы, потом мамы, новые отношения и так далее. Она была со мной. Наблюдала за моими амурными победами, смеялась, когда я рассказывала об очередном неудачном свидании и непременно повторяла: «Чем дальше в лес, тем злее телки», а я смеялась в ответ. И не могла признаться, что в каждой из своих подружек я искала ее. Собирала по частям, по крупицам, лишь бы что-то напоминало о ней. Делала это, прекрасно осознавая, что таких, как она, больше нет. Как там было у Полозковой? «Бог ошибок не повторяет»? Если так и есть, то она и была той самой моей неповторимой ошибкой. Ради которой я готова была изменить все и всех, но которая никогда бы на это не пошла, потому что она знала и о моей «репутации», и о моих привычках. Я часто задумывалась, смогла бы я вернуться к прошлой жизни, если бы Кира дала мне шанс? Дала шанс «нам»? И в какой-то момент с уверенностью отвечала, что никогда бы и не посмотрела на другую, а в другой день в ужасе ежилась, представляя, как изменяю ей, и какая боль была бы в ее глазах. Я не знала ответа на этот вопрос, но понимала, что мне очень жаль, что у меня не будет даже шанса, чтобы узнать его. Глава 2 Подъехав к роддому, я выскочила из машины, бросив машину на обочине, так как передо мной был шлагбаум, и во двор меня никто пускать не собирался. Я даже не обернулась на крики охранника, выскочившего из будки, просто понеслась к главному входу. Я и так потеряла кучу времени в пробках. Запыхавшись, вбежала в холл и кинулась к стойке регистратуры. — Здрасьте, Воронцову привезти должны были, где она, как она, ребенок в порядке? – скороговоркой выпалила я, пытаясь одновременно дышать и говорить. — Так, — медленно ответила мне внушительных размеров женщина, оценивающе взглянув на меня. – Во-первых, почему вы в верхней одежде? Во-вторых, успокойтесь. И еще раз, помедленнее. — Воронцова. Привезти. Должны были, — еле сдерживая раздражение, я стянула куртку, опустив ее ниже стойки, чтобы она не мозолила глаза регистраторше. Тетка опустила глаза на клавиатуру, потыкала на нее и посмотрела в допотопный экран монитора. — Есть такая. Вы ей кто будете? — Подруга, — выпалила я, не подумав. — Сведения только родственникам, — заученной фразой ответила женщина и посмотрела за мою спину. – Следующий. — Я сестра, — не оборачиваясь, снова брякнула я, впившись пальцами в край стойки. Если эта грымза не скажет мне, что с Кирой, я устрою скандал. — Вы сначала одежду сдайте, а потом определитесь, сестра вы или подруга. - Следующий, — с деловым видом она снова заглянула мне за спину, но так просто сдаваться я не собиралась. Обернувшись, я увидела девушку с какими-то бумагами. Она смотрела то на меня, то на регистраторшу, не понимая, стоит ли ей подходить. Очевидно, мой взгляд сказал ей, что не стоит. — Послушайте, женщина, — рявкнула я, снова обернувшись к работнице роддома. – Я просто прошу вас сказать мне, все ли с ней в порядке. Мне не нужно секретных сведений, просто скажите, все ли хорошо, и я переоденусь, нацеплю бахилы, приму роды, что угодно… — Вы еще и без бахил?! – возмутилась регистраторша и встала со стула. Она была на голову выше меня и раза в три толще. – Вы в родильном отделении! Тут чистота и гигиена! Быстро переодеваться! Ее командный тон только усугубил положение, и я тоже начала орать: — Да скажите, мать вашу, жива она или нет?! Она рожает раньше срока! — Так, что за вопли? – строгий мужской голос сбоку отрезвил меня, и я повернула голову. — Сергей Степанович, эта ненормальная орет тут! Пытается узнать, что там с ее подругой! То сестра, то подруга! Приперлась тут в куртке и без бахил! – начала жаловаться женщина, а я захотела ее треснуть. Но мужчина в форме врача взял меня под руку и отвел на безопасное расстояние. — Значит, так. Идем к выходу, снимаем куртку, надеваем бахилы и возвращаемся. — Господи, я просто хочу узнать, в порядке ли моя подруга, — со слезами на глазах прошептала я, чувствуя свое бессилие перед машиной бюрократии. — Как фамилия? — Моя? Чехова. — Ты рожала? Твоя мне зачем? Подруги твоей как фамилия? — А, — моргнув и мысленно отругав себя за тупизм, я встряхнула головой. – Воронцова. Кира Воронцова. Ее на скорой привезли. Часа два назад. Может, больше, — взглянув на часы, ответила я. — Иди разденься, я все узнаю, — похлопал меня по руке врач и, развернувшись, направился к стойке регистратуры. Я в мгновение ока сбегала в гардероб, нацепила бахилы и вернулась в холл. Мужчина стоял там с какой-то папкой и читал бумаги. — Ну, что? – с волнением в голосе спросила я, подбежав к нему. — Три семьсот, — спокойно ответил мужчина, не глядя на меня. — Что «три семьсот»? За сведения? У меня только карта, наличкой нет, — проговорила я, не удивляясь ценам. Все пытаются заработать, как могут. Мужчина опустил папку и посмотрел на меня, как на душевнобольную. — Ты совсем, что ли? Вес девчонки три семьсот. Родила твоя Воронцова полчаса назад. Все хорошо. В порядке и она, и ребенок. Я молча моргала и смотрела на врача. Он постоял какое-то время передо мной, а потом вздохнул и, развернувшись, куда-то пошел. Вернулся через полминуты и протянул пластиковый стаканчик с водой. — Ты как многие папаши реагируешь. Они так же сначала тараторят, а потом в ступор впадают, — крякнул он со смехом. — Я… Просто я не могу осознать, — честно призналась я, вылакав воду залпом. — Понимаю. Ну, поздравляю, — хмыкнул мужчина и охнул, когда я неожиданно обняла его. – Эм… Ладно, — смущенно пробормотал он и неловко похлопал меня по спине. — А к ней можно? – тут же спросила я. — Она в послеродовом, туда нельзя. Потом в общую переведут, и тогда… — Никаких общих! – возмутилась я. – Есть отдельные палаты? С удобствами и все такое? Когда мы собирались рожать в пятнадцатом, я сразу сказала, что нам будет нужна отдельная палата. Кира поначалу спорила, отказывалась, но я убедила ее в том, что это лучше и для нее, и для малышки. Несмотря на то, что в тот роддом мы не попали, я не собиралась менять своих планов. — Есть, но они платные, — понизив голос, ответил мужчина. — Не вопрос. Что подписать? *** Когда я вышла из роддома, то тут же написала смс: «Позвони, как сможешь, мне нужно тебя поздравить лично, а не в сообщениях. Завтра тебя переведут в нормальную палату, и мы увидимся. Не скучай, спи, и слушай доктора». Еле удержавшись, чтобы не написать «люблю», я убрала телефон и втянула носом морозный воздух. Улыбаясь непонятно чему, спустилась со ступенек и направилась к воротам. У них обеих все хорошо! *** Несколько месяцев назад. Моя жизнь устаканилась, стабилизировалась и была весьма однообразной. Разбавляли ее редкие свидания из «Тиндера», как правило, заканчивающиеся всегда однообразно – в постели, и, конечно, Кира. Только она, по сути, и была главной причиной моего счастья и смысла существования. К тридцати четырем мне наскучили одноразовые связи, но так как я все же живой человек, и мне не было чуждо желание тепла и нежности, и я пыталась найти себе девушку. Но ни одна не могла задержать на себе мое внимание достаточно долго. Кира говорила, что я выбираю их по принципу «больше сиськи – меньше мозга», но это было не так. Мне попадались разные женщины, но никто не был достаточно хорош, чтобы заменить ее. По-прежнему все они не дотягивали до той невидимой планки, которая появилась в моей голове много лет назад. И как бы я ни хотела, я ничего не могла с этим поделать. Кира жила с девушкой уже третий год, у нее были стабильные отношения, и она даже как-то рассказала мне, что они планируют ребенка. Тогда я не восприняла ее слова всерьез, до момента, пока мы не оказались в «нашем» ресторане. Почему-то именно там принимались все важные решения и сообщались главные новости. И когда мне принесли какое-то блюдо, накрытое металлической крышкой, я с удивлением уставилась на подругу. — Это и есть тот сюрприз, о котором ты говорила? – спросила я, когда официант удалился. — Открой, — мило улыбнувшись, она откинулась на спинку стула, но выглядела при этом крайне взволнованно. Я убрала крышку, и мои брови поползли вверх. Передо мной на огромной блюде лежала длинная коробочка, в такой обычно дарят браслеты или цепочки. — Что это? Хочешь подарить мне браслет? – усмехнулась я. – Надеюсь, он с бриллиантами. — Дура, — махнув на меня салфеткой, она засмеялась. – Открывай скорее, я тут не молодею! — Ой, ты старше меня всего на пару месяцев. И даже старой ты будешь самой красивой бабкой в мире. — Лиса, — покачала головой Кира, смеясь. — Что?! Я всегда говорила тебе, что ты – самая красивая женщина из всех, что я встречала в своей жизни, — пожала я плечами. Это было правдой. Я всегда это ей говорила и это действительно так и было. Я сама не была уродиной, но, скорее, назвала бы себя симпатичной – у меня была смуглая кожа, зеленые глаза, темные волосы и широкие черные брови. Моя внешность была резковатой, а Кира… Она была воплощением нежности. Светловолосая, со светлой кожей, яркими голубыми глазами. И я на самом деле не видела никого красивей ее. — Открывай! – настойчиво повторила она, указав взглядом на коробку. — Ладно, — кивнула я и, набрав в грудь воздуха, сняла крышку. Первой реакцией было желание убежать и спрятаться. Вторым – заорать, а потом убежать и спрятаться. Но текст на обратной стороне крышки удержал мое внимание, и я осталась на месте. «Ты будешь крестной?». В коробочке на кремовой подкладке лежал положительный тест на беременность. А когда я вернулась в тот вечер домой, то жутко напилась. Для меня это было как конец света. Я была рада за Киру – я была в курсе, как она хочет ребенка. Всегда хотела. Но это означало, что она и Юля – это все слишком серьезно и, возможно, навсегда. Они сделали ребенка! Я знала, что Кира хотела, чтобы донором был наш общий знакомый, но ни она, ни он не рассказывали о том, что они довели дело до конца. Я хотела поехать к нему и набить за это морду. К его счастью, он жил в другом городе. И теперь у них будет настоящая семья. Она, Юля и ребенок. А я, как пятая нога собаке. И чтобы меня хоть как-то применить, она решила сделать меня крестной. Чудесно. *** Мне понадобилось время, чтобы принять этот факт, осознать его. Я словно всю свою более-менее сознательную жизнь как-то отодвигала на задворки мысль, что «все еще может быть». В другой момент, более удобный, более подходящий. Когда у нее будет возможность разглядеть меня, увидеть с другой стороны… Особенно, когда я узнала года три-четыре назад, что она была влюблена в меня. С момента как мы познакомились, на протяжении пары лет она мечтала обо мне, страдала, но выкорчевывала в себе эти запретные чувства. Когда я спросила, почему она мне не сказала, Кира объяснила все довольно просто и логично. Она не хотела терять нашу дружбу и не хотела остаться с разбитым сердцем, поскольку в то время я меняла девушек как перчатки. Мне кричать и выть хотелось от этой несправедливости, от несвоевременности, от того, что она решила избавиться от своих чувств, не поставив меня в известность, не спросив. И теперь, на протяжении стольких лет я делаю то же самое. И выбора у меня нет. Мне приходится играть роль лучшей подруги, пряча за маской добропорядочности все свои истинные эмоции. Я улыбаюсь, когда мне хочется кричать. Я убираю руки в карманы, когда мне хочется бить стены. Я отворачиваюсь, когда хочу просто смотреть на нее идиотским взглядом безнадежно больного. Я делаю то, что лучше для нее. Потому что уже много лет ее благополучие для меня куда важнее моего собственного. Поразительно, каким щедрым и отважным может быть отъявленный эгоист. И никто никогда не догадается о природе моих чувств. Тем более она. *** Когда Кира была на втором месяце, ее Юля ушла. Она аргументировала это тем, что поняла, что не готова к семье и ребенку. Что не может в тридцать лет повесить себе на шею такое ярмо. Кире с трудом удалось меня уговорить остаться с ней, а не поехать к этой Юле, чтобы оттаскать ее за волосы. Я ей сочувствовала, но в то же время радовалась. Мне никогда не нравилась ее девушка. Юля была младше всего на четыре года, но у меня иногда складывалось ощущение, что между нами разница в несколько поколений. Она была какой-то поверхностной, несерьезной… Но сказать об этом Кире я не могла – это был ее выбор, и она подходила к нему осознанно. И когда она плакала у меня на коленях, я ее успокаивала и повторяла, что и без этой Юли все будет хорошо. Что она никогда не останется одна, что все еще непременно наладится. А когда она подняла на меня свои глаза, которые из-за слез казались еще больше, чем были, у меня чуть земля не ушла из-под ног: — Как я справлюсь с ребенком? Одна? Я же ничего в этом не смыслю. Я не справлюсь. — Ты – самая умелая женщина из всех, что я знаю. Ты справишься, — заверяла я ее. – И кто сказал, что ты будешь одна? А я на что? Кира шмыгнула носом и кулаком вытерла слезы. — Сдалась я тебе, — хмыкнула она. – У тебя своих забот хватает. — Ты – теперь моя главная забота, — с нежностью проговорила я, но это подействовало хуже, чем я ожидала. Она расплакалась еще больше и снова уткнулась мне в колени. – Ну, перестань, Кир. Я буду с тобой рядом. От и до. Мы все пройдем вместе, мы со всем справимся. — Это ты сейчас так говоришь, — проныла она, не поднимая головы. – А если меня будет тошнить? Или среди ночи захочется чего-то странного? — Значит, я принесу тебе тазик и съезжу в магазин, — с улыбкой ответила я, чувствуя какое-то умиротворение. Мне так хотелось этого. Мне хотелось ездить в магазин за конфетами со вкусом кресла, за бананами с салом, хотелось носить ей таз и холодное полотенце. Хотелось пройти с ней все. Я была к этому готова. И дело оставалось за малым – подготовить к этому ее. *** Поначалу Кира справлялась сама. Я настойчиво предлагала помощь, мы даже ругались по этому поводу, но она все делала сама, не посвящая меня в подробности. Хотя я прочитала несколько книг, изучила все, что нужно знать беременным, уговаривала ее ходить на какие-то курсы, чтобы она тренировалась рожать… В общем, я была как долбанутый папаша. И ее это бесило. Может, потому что думала, что я делаю это из какого-то чувства долга, может, от того, что ей было больно, что на моем месте должна была быть ее девушка, которая, к слову, даже не появлялась. Но Кира держала меня на расстоянии, пока ей не понадобилось ехать на УЗИ. Она позвонила мне и робко попросила свозить ее в поликлинику, если я ничем не занята. Сказала, что она должна узнать пол ребенка и ей почему-то страшно. У меня было назначено три встречи, но я сказала, что свободна. Перенесла их на другое время, и довольная, пораньше легла спать, чтобы побыстрее наступило завтра. На следующий день мы узнали, что у нее будет девочка. *** Еще через пару недель она позвонила поздно вечером и почти плача попросила привезти ей черешни. Для черешни был еще не сезон, но я нашла ее. С трудом, но нашла. Кира морщилась от того, что ягоды были кислые, но выглядела довольной. А я просто смотрела на нее и пила чай, чувствуя, как все внутри встает на свои места. Потом у нее начался жуткий токсикоз, и я несколько раз забирала ее с работы. Не потому, что она звонила, а просто потому, что я этого хотела. Пару раз она даже отпрашивалась раньше времени – благо она была главредом и могла позволить себе работать из дома. Я даже ночевала у нее, потому что ей была нужна помощь. Она плохо себя чувствовала, и ее тошнило почти от всего. Так я научилась варить каши и делать имбирный чай – он помогал ей справиться с тошнотой. Как-то так вышло, что я стала почти жить у нее. Почти каждый день я появлялась в ее квартире. Если не ночевала, то просто заезжала проведать – мы болтали, смотрели фильмы, разгадывали кроссворды или каждая занималась своим делом – она читала или играла в мой телефон, а я работала за ноутбуком. Иногда она просила меня не приезжать. Называла это «моим выходным». Я догадывалась, почему она это делает. Кира считала, что мне непременно нужно с кем-то спать, и давала мне время это делать. Она даже не догадывалась, что я проводила вечера дома, скучая по ней. Я предлагала ей съехаться на время беременности – чтобы я была рядом и могла помочь в любой момент. Она постоянно отказывалась. Но задумалась, когда однажды среди ночи позвонила мне и дрожащим голосом сказала, что кто-то ходит у нее под дверью. Я предполагала, что ей просто приснился кошмар, но Кирина беременность сделала ее еще более упрямой. И было ясно, что фраза «все нормально, иди спать» тут не поможет. Поэтому я собралась и поехала к ней. Убедившись, что все в порядке, она жалобно посмотрела на меня и обняла, сказав, что я ее герой. Я только головой покачала. Ради таких моментов можно было и на сон забить. В ту ночь я спала с ней в одной кровати, а не на диване, потому что ей было страшно. Но самое удивительное случилось в июле. Когда на улице стояла невыносимая жара, а Кира была на пятом месяце.   — Я не понимаю, почему у меня такой огромный живот, — пожаловалась она, когда мы сделали очередную остановку на этаже. Лифт не работал, и нам пришлось подниматься пешком. – Чувствую себя коровой. — Не придумывай, — ответила я, глядя на ответное сообщение на мою жалобу в ЖКХ. – Ты отлично выглядишь. — Да. Для коровы, — не унималась Кира, переводя дыхание. – У меня отекает все. Особенно ноги. Еще эта гребаная жара. Спасибо тебе за кондиционер, — пробормотала она, держась за перила и закатывая глаза. — Всегда пожалуйста. Сейчас придем, сделаю тебе массаж ног, — с готовностью предложила я, перекладывая пакет в другую руку. — О, не обещай того, что не будешь делать, — простонала она. — Мне не сложно, — усмехнулась я. – Давай, еще один этаж и мы дома. — Брось меня здесь, я больше не могу. — Давай, — подталкивая ее и смеясь, мы снова стали подниматься. *** — Как я люблю душ! – воскликнула Кира, выйдя из ванной в большом махровом халате. – И неважно, что из-за своего пуза я почти не вижу своих ног. Поправка – своих отекших ног. Ты мне обещала массаж, — она сделала большие глаза, которые действовали на меня безотказно – когда она делала такое лицо – я готова была на все. — Не вопрос, присаживайся, — я указала ей на кровать, выключив кондиционер. – Я как раз остудила воздух. — Да, температура идеальна, — согласилась Кира, проходя к кровати и смешно переваливаясь. В ее пять месяцев живот был уже приличных размеров, и она часто шутила, что либо вынашивает очень большого ребенка, либо их там двое. Когда она села на край кровати, я заняла место у ее ног на полу и взяла в руки одну ступню, начиная массировать пальцы. — О, Боже, — простонала она, расставив руки по обе стороны от себя. – Как хорошо. — Я рада, что тебе нравится. Согласись, что период токсикоза хуже, чем отекшие ноги. — О да! – кивнула она. – Мне в общем-то нравится моя беременность, но… Теперь у меня новая фишка. — Какая? – с интересом спросила я, встав на ноги. Взяв с полки тюбик с кремом, выдавила немного на руки.
 — Я даже не знаю, как об этом сказать, — наблюдая за мной, проговорила она. — Ты блевала прямо на меня, помнишь? Неужели ты все еще чего-то стесняешься? – усмехнулась я, вспомнив, как однажды она не донесла «завтрак» до унитаза. — Не напоминай, — поморщилась Кира, но тут же ее лицо приняло выражение блаженства – когда я коснулась ее ног. — Так что за фишка? — Мне… постоянно хочется секса. Безумно. Иногда я думаю об этом целый день, серьезно. Я сглотнула, сжав ее ногу сильнее. — Ой, — шикнула она. — Прости, — пытаясь контролировать свой голос, нервно пробормотала я. – Я… слышала о таком. Это нормально. — Думаешь, мысль о том, что я хочу, чтобы меня кто-нибудь трахнул – нормально? Мне кажется, я схожу с ума. — Это – нормально, — повторила я. — Я даже мастурбировать не могу – мне неудобно, — продолжала жаловаться она, пока я занималась ее икрами. – И вот ты сейчас делаешь мне массаж, а мысли у меня уже совсем не о массаже. Меня возбуждает то, что ты трогаешь мои толстые отекшие ноги. Это ужасно. — У тебя нормальные ноги, — пробормотала я, чувствуя, что мои щеки горят, а руки трясутся. — Говори что хочешь, только не останавливайся, — ответила она и зашипела от удовольствия. Я замолчала, продолжая делать свое дело, массируя ее ступни и икры. И что-то щелкнуло в моей голове, когда она застонала от удовольствия. Сначала я также массирующими движениями растерла места под коленями, а потом двинулась выше. Подняв взгляд, я смотрела на то, как она сидит, запрокинув голову, как облизывает губы, как ее рот слегка приоткрывается. Я видела, как ей приятно. Видела, что мои движения ее в самом деле возбуждают. И понимала, что не смогу не попытаться. Нежно касаясь пальцами ее ног, я провела еще выше, двигаясь к бедрам. И когда мои руки оказались под халатом, она дернулась и открыла глаза, попытавшись отодвинуться. Но я притянула ее к себе, и мы оказались лицом к лицу. — Что… ты делаешь? – с нервным смешком спросила она, глядя то в мои глаза, то на мои губы. — Просто хочу тебе помочь, — тихо ответила я, уже предвкушая вкус ее поцелуя, о котором мечтала много лет. — Это… Это плохая идея, Крис, — с какой-то мольбой в голосе проговорила Кира, будто просила меня одуматься. Словно только я могла это остановить. Но я не могла. — Мне плевать, — прошептала я и сделала движение вперед, соединяя наши губы в поцелуе. Я скорее почувствовала, чем услышала, как она застонала. Вибрации в ее горле подействовали на меня возбуждающе, и я углубила поцелуй. Ее руки обнимали меня, а мои начали развязывать халат. — Подожди, — обхватив мое лицо руками, попросила она. – Давай… Выключим свет. — Зачем? – еле сдерживая себя, задала я вопрос. — Я… Я не хочу, чтобы ты видела меня… такой, — стыдливо пробормотала она и опустила взгляд. Я даже заморгала от удивления. Но, подняв ее подбородок, заставила посмотреть на меня. — Кира, ты самая красивая женщина на свете. Я тебе это говорила. И это правда. — Возможно. Была. Раньше, — отрывисто ответила она, пытаясь отвернуться. — Не «была». А есть. Так всегда было и так всегда будет. Ты прекрасна. И я хочу видеть тебя. Не забирай у меня эту возможность. Может, искренность в моем голосе убедила ее, может, еще что-то, но… немного поколебавшись, она согласилась. Ткнула меня носом и поцеловала. А я, пытаясь держать себя в руках, снова принялась развязывать халат. Убрав пояс, распахнула полы, обнажив ее тело. Под халатом было нижнее белье, и у меня дух захватило от увиденного. Не знаю, все ли беременные такие, но Кира была великолепна. То ли особая энергетика, то ли что-то еще, но от нее буквально волнами исходила сексуальность. И мне приходилось прилагать много усилий, чтобы не накинуться на нее. Аккуратно запустив руки за ее спину, я расстегнула бюстгальтер, стянув поочередно лямки. На ее полной налившейся груди остались отпечатки от кружев, и я, не удержавшись, коснулась ее ладонями. Кира тяжело выдохнула, подавшись навстречу моим рукам, а я снова втянула ее в глубокий поцелуй. Она забралась руками мне под футболку и уже через мгновение сняла ее, оставив мой верх обнаженным – лифчики я не носила, так что она сразу увидела мою небольшую грудь и тут же коснулась ее. Мы ласкали друг друга не торопясь, изучая, и когда я поняла, что сил терпеть у меня больше нет, я заставила ее лечь на спину, а сама раздвинула ее ноги. И через секунду почувствовала на губах ее влагу. Когда она кончила, я переживала, что прядь волос останется в ее руке – так сильно сжались ее пальцы на моем затылке. Но, к счастью, моя шевелюра осталась при мне. В целости и сохранности. Я поднялась выше и легла рядом с ней. — Это было… невероятно, — прошептала Кира, переводя дыхание. – Просто невероятно. — Одного «невероятно» было вполне достаточно, — усмехнулась я, целуя ее взмокший лоб. — Хорошо. Просто невероятно, — со смешком ответила она, и я почувствовала ее руку на своих джинсах. Остановив движение ладони, я подняла ее руку и поцеловала каждый палец. Когда она снова двинулась вниз, я вновь ее остановила. Лицо Киры было обеспокоенным. — Ты… не хочешь? – с каким-то волнением спросила она. Не хочу?! Да у меня в штанах была доменная печь! Но я не хотела, чтобы она делала это в знак благодарности, просто потому что я «помогла» ей. — Нет, я… — Я понимаю, — прервала она меня, кивнув. – Я бы тоже не хотела, чтобы меня трахнула беременная корова, — сказала она и попыталась подняться, но я остановила ее. — Кир, не в этом дело, — возмущенно проговорила я. Как она вообще могла об этом подумать? — Не в этом? А в чем? Ты привыкла спать с моделями, а тут к тебе пристает гиппопотам! Кто хочет спать с гиппопотамом? — Да о чем ты говоришь! – разозлилась я. — О том, что ты меня не хочешь. Но я не осуждаю. Правда. Я не подумала, что… — Воронцова, заткнись и послушай меня! – рявкнула я, и она даже вздрогнула от неожиданности. – Я хочу тебя. Я в жизни никого не хотела так, как тебя. Просто… Ты не обязана… «возвращать мне услугу», — метафорично высказалась я. – Я здесь для тебя. А не для удовлетворения каких-то своих потребностей. Ты не должна делать что-то в ответ, понимаешь? — А если у меня есть эта потребность? Не из чувства долга, а потому что я хочу этого? – с вызовом спросила она, повернув голову. — Ты хочешь этого? – не поверив ушам, переспросила я. — Да, черт побери! — Хорошо, — с улыбкой ответила я и поцеловала ее в уголок губ. – И я надеюсь, что после этого ты не выдохнешься, потому что я хочу еще. — Боже, я так надеялась это услышать, потому что, честное слово, мне мало одного раза! – пробормотала она, снова двинувшись к моим джинсам. В этот раз я ее не останавливала. *** Мы начали спать регулярно. Почти каждый день. А то и несколько раз в день. Ее либидо было сумасшедшим, и я была в шоке, что меня настолько хватает. При всей моей активной сексуальной жизни, даже для меня это было слишком. Но пока ею двигали гормоны беременной женщины, мной двигали гормоны влюбленной женщины. Я боялась, что в какой-то момент забудусь, заиграюсь и перестану себя контролировать. Однажды я уже чуть не сболтнула лишнего. Когда шептала ей на ухо всякие нежности: — Ты невероятная. Так вкусно пахнешь. Такая красивая и… — я распахнула глаза, понимая, что с моего языка чуть не слетели те самые заветные слова. — И? – почти мурлыкая от удовольствия, переспросила она, нежась в моих объятиях. — И… я хочу тебя, — нашлась я с ответом и мысленно выдохнула, видя, как она расслабилась. Кира не раз упоминала, что у нас дружеский секс, и что он не должен испортить нашу дружбу. Она была искренне мне благодарна за «помощь» и порой силой выгоняла меня из своего дома, говоря о том, что мне бы не мешало сходить на свидание. Лишь просила соблюдать гигиену. Она откровенно отправляла меня трахаться с другими. Но я не хотела. Мне регулярно приходили оповещения в «Тиндере», но я их даже не открывала. В итоге – просто удалила приложение. И Кира, взяв мой телефон, чтобы сыграть в свои «кристаллики», заметила это. И спросила, почему я снесла приложение. Пришлось соврать, что надоело, что много работы, да и ловить там уже нечего. Она как-то странно посмотрела на меня, но ничего не сказала. А я боялась, что это оттолкнет ее. Что она догадается о моих чувствах и скажет, что нам пора остановиться. Но, к счастью, этого не произошло. *** Мы стали гораздо ближе, чем когда-либо. Я знала о ней все, начиная от того, что она ела утром, заканчивая тем, какого цвета ее стул – потому что меня очень волновало ее самочувствие и здоровье ребенка. Кира смеялась надо мной, говоря, что я веду себя, как сумасшедший папаша. Я лишь отмахивалась. А что я могла сказать? Что мой мир сузился до двух человек? До нее и ребенка? И что нет никого важнее них для меня? Она бы не приняла этого. Для нее я все еще была гулякой, которая не гнушается даже «сексом с гиппопотамом», как она это называла. Убеждать ее в обратном и объяснять всю суть дела было бессмысленно. Она бы просто ушла. Отрезала меня от себя и своей жизни и все. Так что я с трезвой рассудительностью приняла решение, что лучше я буду вечным «другом семьи», чем вообще потеряю ее.  Глава 3 На следующий день я проснулась рано. Кира так и не ответила, и я начала беспокоиться. Может, им там не разрешают пользоваться телефонами? Понимая, что больше не усну, я встала, собралась, выпила кофе и решила отправиться в роддом. Может, ее уже перевели в палату? Заехав по дороге в цветочный магазин, я купила огромную охапку ее любимых белых роз, потом заскочила в магазин и накупила фруктов, сока, сладостей, и отправилась в роддом. Там мне сообщили, что буквально час назад ее перевели в отдельную палату, и, вооружившись букетом, я отправилась к лифту. Для вежливости постучав, я приоткрыла дверь. Она лежала в кровати. Все еще уставшая, но безумно красивая. — Привет, — мое лицо помимо воли расплылось в улыбке. — Привет, Крис, — Кира улыбнулась мне в ответ. – Прости, мне телефон отдали только ночью, не хотела тебя будить. — Надо было разбудить, — проворчала я. – Поздравляю, детка! Ты стала мамой! — Спасибо, — широко улыбаясь, ответила она. Наклонившись, я хотела поцеловать ее, но Кира отклонила голову, и мои губы прошлись по ее щеке. Сделав вид, что я не обратила внимания на это жест, я подошла к тумбочке. – Надо вазу попросить. — Да, медсестра придет, попрошу. Спасибо тебе за отдельную палату. — Ерунда, — махнула я рукой. — Скажи потом, сколько я тебе должна. – Не придумывай, — почти оскорбилась я ее словам. – Кстати! Я чуть не подралась вчера с теткой в регистратуре, она не хотела говорить мне, как ты, — весело рассказывала я, чувствуя какое-то напряжение, повисшее в воздухе. – Благо нас подошел разнимать какой-то доктор и все мне передал. Так что я даже знаю, сколько весит малышка. — Я не удивлена, ты всегда найдешь способ добиться своего, — усмехнулась она. – Спасибо, что приехала вчера. Я знала, что ты где-то рядом, и мне было легче. Кстати, роды прошли так быстро, что даже врач сказала, что по мне можно докторскую писать – типа самые идеальные роды. Даже не сильно больно было. Ну, было, конечно, но не слишком. — Я рада. Я так хотела быть с тобой в этот момент, — я подошла к ней и взяла ее за руку. — Я знаю, — Кира сжала мою руку в ответ. Я смотрела на нее, понимая, что никогда еще я не хотела так сильно ее поцеловать. Но что-то останавливало меня. Словно что-то было между нами, что не давало переступить эту грань. — А где малышка? Ее принесут? Я могу ее увидеть? – выпрямив плечи, спросила я, стараясь говорить бодро. Но что-то подсказывало мне, что не все так просто. Будто я чувствовала, что что-то не так. — Да, конечно, но… Я должна тебе кое-что сначала сказать… – медленно проговорила Кира, и только сейчас я заметила, как она нервничает. — Что? С тобой что-то не так? – с волнением спросила я, приблизившись к ней. – Какие-то осложнения? С тобой? С ребенком? — Нет, успокойся, — с легкой улыбкой проговорила Кира. Когда я положила ладонь ей на щеку, она прижалась к ней, прикрыв глаза, но, словно вспомнив что-то, снова их открыла и отстранилась. — Кир, что происходит? – почти шепотом спросила я, чувствуя ледяной страх, что сковывал мне душу. Она что-то задумала. Она что-то хочет мне сказать. И это «что-то» мне не понравится. — Все в порядке, правда, — каким-то странным дрожащим голосом проговорила она, кивая сама себе. — Я могу увидеть девочку? – снова спросила я, внимательно глядя на нее. — Да, я… В этот момент дверь открылась, и в палату вошла… Юля. Юля с ребенком на руках. — Об этом я и хотела сказать… — еле слышно проговорила Кира и вздохнула. *** Я смотрела на блондинку, которая за месяцы своего отсутствия поправилась и подстриглась. Она прижимала ребенка, как своего, и что-то бормотала ему. Подняв взгляд, увидела меня, и лицо ее вмиг изменилось. У нас никогда не было взаимопонимания и обоюдной любви. — Крис, — кивнула она, приветствуя меня. — Юля, — ответила я в той же интонации. – Новая стрижка? Тебе идет. — Да? Спасибо. Мой стилист сказал, что она лучше подходит к моему новому образу. — Новому образу? Ты тоже беременна? – холодно спросила я, а лицо Юли вспыхнуло. — Крис! – прошипела Кира, потянув меня за палец. — Нет, я не беременна, — передразнивая меня, Юля скорчила гримасу. – У меня с гормонами проблемы. — Сочувствую. Говорят, это бывает от беспорядочного образа жизни, — продолжила я наступление, уже не контролируя себя. — Странно тогда, что у тебя нет таких проблем, — хмыкнула Юля, оценивающе осмотрев меня. — Прекратите! – остановила нас Кира. – Это не лучшее место для выяснения отношений. — Ты права, милая, — согласилась Юля и посмотрела на меня. – Хочешь подержать Женечку? — «Милая»? – одними губами переспросила я, повернувшись к Кире. – «Женечку»? – задала вопрос, снова посмотрев на Юлю. — Ну, имя еще в разработке, — усмехнулась она. – Кире оно не очень нравится, но я надеюсь ее убедить. — Надеюсь, у тебя не получится, — проговорила я, подходя к девушке. – Дай я подержу ее. — Спокойней, рыцарь, — усмехнулась Юля, но отдала мне ребенка. — Юль, можешь принести мне сок из буфета? – проговорила Кира, кашлянув. — У тебя же тут лимонад есть, — ответила та. — Я хочу сок, — с нажимом повторила Кира, а Юля наконец поняла, что ее просят покинуть помещение. — А, окей, — кивнула она и, задержав на мне взгляд, развернулась к двери. Я услышала, как щелкнул замок, но не нашла в себе сил посмотреть на Киру. Я и так все поняла. Я просто смотрела на спящего ребенка, и удивлялась, что она выглядит мило, а не похожа на картошку. В этот момент девочка распахнула глаза и моргнула. Взгляд небесно-голубых глаз поразительно напомнил Киру. — Она похожа на тебя, — тихо проговорила я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Да, — также тихо ответила Кира. — Зачем? – задала я вопрос, который она, безусловно, поняла. — Я сообщила Вите, а он написал ей. Она приехала с самого утра, признавалась в любви и просила прощения. Сказала, что очень сожалеет и что мечтает, чтобы у нас была семья. Как мы и хотели. — Она уже подставила тебя однажды, — удивительно спокойным голосом проговорила я. – Не боишься, что она сделает это снова? — Она хотела этого ребенка. Мы вместе планировали это, — словно оправдываясь, ответила Кира. – У меня никого нет, ты же знаешь. Мне будет тяжело одной. А мы с ней не один год были вместе… — Одной? Тяжело одной? – покачивая ребенка, я впервые взглянула на Киру. – Ты хоть раз была одна во время беременности? Почему что-то должно было измениться?! — Крис, я тебе безумно благодарна. Правда. Без тебя я бы не справилась. Но тебе нужно строить свою жизнь. Я и так забрала у тебя слишком много времени. — О чем ты говоришь?! Я хотела этого! И хочу сейчас! Нам же было хорошо вместе! — Вместе? Мы не были вместе, Крис. Мы просто спали. Я попросила тебя об услуге, и ты помогла мне. — Ты серьезно думаешь, что я настолько помешана на сексе, что спала бы с тобой несколько месяцев просто ради того, чтобы спать? — возмущенно проговорила я. — Не кричи, — Кира протянула руки и попросила отдать ей ребенка. Я послушно подошла к ней и бережно отдала ей малышку. — Ты будешь настоящей идиоткой, если снова станешь с ней жить! И тем более, если назовешь ребенка Женей! Это имя вообще ей не подходит! — Не тебе решать, что ей подходит, а что не подходит! – также сердито прошептала Кира. — Ах, конечно, Юля вернулась, и все, я нахер не нужна, да, Кир? — Не смей так говорить! — А так и получается! Ты мне даже не написала! Я позаботилась о твоей палате, о тебе, о ребенке! Я собирала кроватку, клеила эти штуки на углы, выбирала игрушки! А эта малолетняя шлюха пришла на все готовое и привет! Юля хорошая, Юля молодец! А Кристина идет нах*й! Она больше не ко двору! — Да что с тобой такое?! – возмутилась Кира. – Она никогда тебе не нравилась, но не настолько же! Или ты так переживаешь, что снова придется искать кого-то для постели? Думаю, тебе это труда не составит! Я понимала, что она говорит это на эмоциях, в отместку. Но все равно было больно. И она это уже поняла. Потому что прикрыла глаза и покачала головой. Она всегда так делала, когда говорила что-то на эмоциях и потом жалела об этом. — Это было жестко. И несправедливо. — Прости, Крис, я… — Я поняла. У тебя семья, и я больше не нужна здесь. Но когда она снова кинет тебя – не стесняйся, звони, — кивнув, я развернулась и быстрыми шагами направилась к двери. В коридоре я встретила Юлю, которая шла с бутылкой лимонада. Тупица. Она же ясно попросила сок! Нахрена ей еще один лимонад?! — Уже уходишь? Так быстро? – с усмешкой спросила Юля, но ее улыбка быстро исчезла, когда я схватила ее за локоть. – Эй! Какого… — Слушай сюда, — рявкнула я, глядя ей в глаза. – Тебе несказанно повезло, что она выбрала тебя. И если я узнаю, что ты снова подвела ее, обидела или что-то в этом роде, я клянусь, я найду тебя и ноги переломаю. Поняла меня?! Юля выглядела встревоженной. Что было неудивительно – в такие моменты я выглядела очень грозно. И, понимая, что я не шучу, она быстро закивала. — П-поняла. — Отлично. Совет да любовь, — выплюнув эти слова, я отпустила ее и двинулась к выходу. В этот вечер я снова напилась. Эпилог Я жалела только об одном – что мы не поговорили. Я злилась, мне было плохо, но когда эмоции отступили, я поняла, что нам нужно было поговорить. Мне нужно было все ей рассказать, объяснить и, возможно, признаться в своих чувствах. Но что, если для нее это и правда был только секс? Что, если она не чувствует ко мне ничего, кроме дружеского тепла и благодарности? Я бы не хотела это услышать. Но, вероятно, было бы лучше знать наверняка. Чтобы перестать надеяться. Через несколько дней ко мне приехал Витя. Он угрюмо посмотрел на меня, достал из пакета бутылку виски и молча кивнул, когда я жестом пригласила его в кухню. Первые пару бокалов мы пили в полной тишине. Потом я наконец заговорила: — Как они? – разумеется, он прекрасно понял, о ком я говорю. — Выписали. Дома уже. — Должны были столик привезти пеленальный. — Привезли. Я собрал. Юля сама хотела, но не разобралась. — Пф, — презрительно фыркнула я. – Кто бы сомневался. — Вы правда спали несколько месяцев? – неожиданно спросил он, а я даже замерла на мгновение. — Она сказала? – вместо ответа проговорила я, сделав очередной глоток. — Сам догадался. Она не отпиралась, — пожал он плечами. – Почему? — Что «почему»? — Почему вы спали? — Вить, ты дурак? – искренне поинтересовалась я. — Я – нет. А ты? — Что ты хочешь? — Крис, я тебя не первый день знаю. И всегда это видел. Почему ты ей не сказала? — Не сказала что? – начала я злиться. — Что любишь ее? — Я… — первым желанием было начать отпираться. Но я поняла, что устала. – А какой смысл? Она с этой малолеткой, у них семья, все хорошо. — Она, кстати, так и не переехала к Кире, — зачем-то уточнил Витя, пошевелив бровями. — Правда? Почему, интересно? — Не знаю. Кира сказала, что не уверена в ней… Но Юля навострила лыжи и, думаю, скоро уже перевезет свои вещи. — Ну, удачи им, — хмыкнула я. — А ты не думала, что она боится этой правды? Не твоей, а своей? – неожиданно спросил он. — Вить, ты шарадами говоришь. Я не понимаю, о чем речь. — Я говорю о том, что ты не брала в расчет то, что Кира тоже может испытывать к тебе все эти чувства, но думать, что она в них одинока? И она настолько боится потерять тебя хотя бы в качестве друга, что готова делать что угодно, чтобы оставить все как есть? — Нет, Вить, не думала, — покачала я головой. – У нее было достаточно времени, чтобы понять, что для меня это не просто пое*ушки. Я ни с кем не спала, пока была с ней. И ни с кем не хочу спать. Я хочу быть с ней и ребенком. Этот ребенок будто мой, понимаешь? — Не особо, — усмехнулся он. – Ты же знаешь мое отношение к детям – максимум я согласен на «дядю». Я очень хорошо отношусь к Кире, поэтому согласился на это. Но детей я не хочу. — Знаю. А я хочу. Как выяснилось. С ней — хочу. И меня бесит, что я не имею никакого отношения ни к ней, ни к ребенку. А эта тупая пи*да сейчас получила гран-при. А я осталась с носом. Вот это меня бесит, — вздохнула я, покачав головой. — Скажи Кире правду. — Да не нужна ей моя правда! – рассердилась я. — И что, ты просто опустишь лапки и отдашь ее Юле? Это твоя хваленая любовь? — Витя, неужели ты с высоты своих тревожных лет все еще веришь в сказки? И думаешь, что любовь непременно должна заканчиваться хеппи-эндом? Если ей лучше так – ради Бога. Я буду счастлива знать, что у нее все хорошо. — Ой ли? – саркастично поморщился Витя. — Ладно, с «счастлива» я перегнула. Но уговаривать ее бросить Юлю я не буду. Я не могу заставить ее быть со мной, если она сама этого не захочет. — Вы – дуры. Причем обе, — подытожил Витя, вздыхая. — Звучит как тост. За это и выпьем, — кивнула я, давая понять, что тема закрыта. *** Весь город горел новогодними огнями. Повсюду были распродажи, акции, в каждый магазинчик, каждый закуточек зазывали с помощью гирлянд, мишуры, цветных переливающихся шариков. Максимум на что меня хватило – припереть елку и обмотать ее гирляндой. Даже шары я не развешивала, так как у меня не было новогоднего настроения. Я просто сидела дома и пересматривала «Гарри Поттера». Родители звали к себе, но я отказалась. Витя уехал, предложил отметить Новый год с ним, но я тоже отказалась. Было только два человека, с кем бы я хотела провести эти праздники, но мои желания были невзаимны. Мы не общались с Кирой с того дня, как я покинула роддом. Она звонила. Я не отвечала. Я не хотела слышать ее извинения и тем более не горела желанием получить приглашение в ее дом. Ее дом, который стал моим. Там было уютно, там было красиво, там было тепло. Сейчас меня окружали просто четыре стены, которые стали чужими. Я планировала провести все праздники в квартире, жалея себя и сетуя на судьбу. Я устала быть сильной, мое сердце было разбито, и мне хотелось просто скулить от боли и обиды. Думая о том, как весело сейчас, наверное, у Киры. Ребенок, она и Юля. Настоящая семья и настоящий семейный праздник. Каждый Новый год мы встречали с Кирой, вне зависимости от того, был кто-то из нас в отношениях или нет. Мы могли проводить раздельно праздники, но в сам Новый год всегда были вместе. Пару раз встречали его у моих родственников. Мама с папой считали Киру второй дочерью, особенно это помогло ей, когда ее родителей не стало. Моя мама, кажется, догадывалась о природе моих чувств к Кире, но разумно ждала, когда я сама захочу об этом поговорить. Но я не хотела. Я просто надеялась, что когда-нибудь меня отпустит и боль пройдет. А моя планка выбора женщин наконец сменит вектор. *** По телевизору шла советская комедия, у меня на журнальном столике стояла ваза с мандаринами и бутылка шампанского. Ни накрытого стола, ни еды, ни какого-то ощущения торжественности не было. Была я и мое одиночество. В течение дня мне приходили смс с поздравлениями от друзей и знакомых, на которые я вяло отвечала, и раздумывала, стоит ли поздравлять ее. Наверное, стоило. Я даже придумала, что напишу, и решила сделать это в одну минуту первого. Символично и драматично. Я – королева драмы. Но каково было мое удивление, когда в восемь вечера в дверь раздался звонок. Я никого не ждала, но решила, что это может быть соседка или какой-нибудь курьер ошибся адресом, поэтому пошла открывать. Когда я повернула замок и распахнула дверь, на меня смотрел такой знакомый взгляд голубых глаз. *** — Кира? Что ты… здесь делаешь? – даже не скрывая удивления, пробормотала я. — Я могу войти? – робко спросила она. — Конечно, — отойдя от двери, я только сейчас заметила, что она с люлькой, в которой лежал ребенок. Когда они обе оказались в квартире, я заглянула в люльку. — Она спит, — пояснила Кира шепотом. — Блин, жаль, хотела посмотреть на нее, — расстроенно ответила я. — Надеюсь, у тебя еще будет время, — пробормотала Кира. – Мы можем пройти… Или ты не одна? — Я? Одна, — ответила я, словно и не могла бы быть с кем-то в Новый год. Когда мы поставили люльку в комнату, сами ушли на кухню, где я зачем-то поставила чай. — Где Юля? Тебе я всегда рада, но ее тут видеть бы не хотела, — призналась я, доставая чашки. — И не увидишь. Мы не вместе, — пояснила Кира, увидев мой вопросительный взгляд. — О, она уже свалила? – усмехнулась я, начиная злиться. – Я думала, она выдержит чуть больше. — Нет, она не хотела «сваливать», — ответила Кира. – Я просто поняла, что она не тот человек, что мне нужен. — М-м-м, — протянула я, не понимая чувств, что бурлили во мне рекой. – А какой тебе нужен? — Которого я люблю, — просто ответила Кира, глядя мне в глаза. — Вот как, — кивнула я. – И где этот человек? — Сидит напротив меня и строит из себя идиотку, — проговорила Кира, дернув бровью. — Интересно, — только и смогла ответить я, крякнув. – И тебе понадобился месяц, чтобы это понять? — Нет, — покачала головой Кира и, не меняя серьезного выражения лица, добавила. – Мне нужно было время, чтобы не только принять это, но и научиться справляться самой. Чтобы ты не была моим спасателем и помощником. Я люблю тебя, Крис, но я хочу равных отношений. — Равных? Что это значит? — Это значит, что мы – партнеры, а не мама с дочкой или вечно страдающая я и вечно спешащая на помощь ты. Я хочу быть с тобой, но как с любимой женщиной, а не командой «Чипа и Дейла». Поэтому я здесь. И тебе решать, что делать дальше. Сказав это, она словно уменьшилась. Словно силы покинули ее, и она просто ждет, что я отвечу. Подумав пару мгновений, я кивнула: — Я решила. Вопросительно поднятая бровь заставила меня пояснить: — Вы – моя семья. И мы будем жить вместе. И на праздники поедем к моим, потому что Новый год – это семейный праздник, — видя ее глаза, я смягчилась, понимая, что нет смысла строить из себя что-то, и добавила. – И да, я тоже тебя люблю. Очень сильно. Робкая улыбка украсила ее губы и заставила меня подняться с места. — Может, поцелуешь меня наконец? Искры в ее глазах убедили меня, что это был правильный ответ. Она подскочила и кинулась мне на шею, тут же захватывая мои губы в мягкий нежный поцелуй. После нескольких минут сладких объятий, она, продолжая обнимать меня, чуть отстранилась и проговорила: — Пойдем, я познакомлю тебя с Александрой Викторовной. — Ты назвала ее, как я хотела? – поразилась я услышанному. — Разве могло быть иначе? – рассмеялась она. – Ты три ночи мне доказывала, какое красивое это имя. — Чудесный Новый год! – рассмеявшись, я закружила Киру под ее хохот. — Чудесная новая жизнь, — прошептала она, утыкаясь носом мне в шею. — Новый «Новый год», — ответила я и, оставив поцелуй у ее виска, схватила за руку и потащила в комнату, где нас ждала Александра Викторовна.