Золотая секвенция.

После бури. Только чувству, словно кораблю, Долго оставаться на плаву, Прежде чем узнать, что «я люблю», - То же, что дышу, или живу! Владимир Высоцкий. Баллада о Любви. Гермиона открыла глаза и осмотрелась. Она и не подозревала, что бывает такая холодная вода. Дождь больше не лил, но мокрая одежда леденила её тело. Руки её были словно каменными. Девушка поняла, что крепко цепляется за что-то. Годрик милостивый! Драко! Малфой лежал рядом с ней, совсем близко. Лицо его было совсем белым, глаза закрыты. Гермиона поняла, что не слышит его дыхания. Зубы непроизвольно застучали, дрожь отдавалась в голове со страшной силой. Малфой! Я тебя никогда не прощу, если ты умрёшь здесь, пока я держу твои руки в своих! Льняные пряди потемнели от воды, слиплись мокрыми сосульками, черты лица заострились. Что мне делать? Девушка напрягает все свои силы, и приподнявшись, припадает к груди Драко. Она силилась услышать стук его сердца. Силы небесные, помогите мне! Гермиона расстёгивает на нём намокшую белую рубашку, и наконец улавливает еле слышное дыхание. Благодарю! Гермиона поняла, что плачет. Рыдания просто сотрясали её, но она постаралась взять себя в руки. Палочка. Надо поднять Драко и доставить в лазарет, к мадам Помфри. Гроза уже, к счастью, закончилась… Гермиона Грейнджер медленно выпрямилась и наконец огляделась. Осознание пронзило её. Это был не Хогвартс. Они с Драко очутились непонятно где, и непонятно как. Сколько мы вообще здесь пролежали? Когда буря накрыла их у Чёрного озера, был поздний вечер. Сейчас же день. Они целую ночь провели на неизвестном берегу, без сознания. Где же всё — таки мы? Природа здесь была совсем другая. Ровная степь, кое-где возвышаются курганы, вдалеке, на холмах, — гребёнка леса. А с другой стороны — бескрайние просторы тёмной воды. Море. Куда занесла их буря? Драко заворочался и словно нехотя открыл глаза. Уставился на Гермиону. — Грейнджер, — просипел он. — Достаточно на сегодня воды, тебе не кажется? Хватит уже плакать. Девушка машинально кивает, ладонью вытирает бегущие по щекам слёзы. Надо что то сделать. Надо согреться. Надо переместить Малфоя в безопасное место. Казалось, вечность прошла, пока Гермиона нащупала свою волшебную палочку, заткнутую за ремень формы. Малфой тем временем осматривался по сторонам. — Это не Хогвартс, — роняет небрежно он. — Мать твою, Грейнджер, как мы тут оказались? Губы его кривятся. — Я не знаю, Драко… Как ты? — Какие будут предположения? Он пытается приподняться, но без сил опускается на землю. — Я весь промок, замёрз, не могу встать на ноги… Наверное, охуительно, м? Гермиона тем временем растирает ему холодные руки, разминает пальцы, пытается согреть теплом своих рук и дыхания. Малфой, как сквозь сон, наблюдает, как девушка наклоняется над ним, сжимает его ледяные ладони и дышит на них. Гермиона держит его пальцы, будто это какая-то святыня. От этого словно горячая волна лизнула затылок парня, и прокатилась жаром по телу, обдало его сердце. Отчаянно желая подавить эти непозволительные эмоции, Драко рявкает: — Нахрен, Грейнджер, только не говори, что ещё и палочку посеяла… Какого хрена ты пытаешься меня высушить, дыша мне на пальцы? Девушка поднимает на него свой взгляд. Несмотря на грубый тон, что — то останавливает её ответить в том же духе. Малфой смотрит на неё как — то странно. Взгляд его становится томным, зрачки расширены так, что серые радужки кажутся чёрными. Тело Гермионы слабеет, её словно обдаëт горячая волна. Она тихо вздыхает. Этот вздох как током ударяет по нервам Драко, и он неожиданно сильно сжимает ладошки девушки, и притягивает к себе. Оба моментально вспыхивают, кажется, что одежда сама сейчас высохнет на них. Её кудри щекочут щёку Малфоя. Запах дикого розмарина окутывает Драко. Он слышит биение пульса девушки в своих руках, и это кружит голову. Гермиона почти лежит на его груди, он чувствует бешеный стук её сердца. — Гр-р… Грейнджер, — С трудом выговаривает Малфой. -У тебя палочка в руках. Примени её по делу, наконец — то. И мне надо ещё поискать свою. И убери уже с меня свою гриву!.. Вздохи Гермионы звучат запредельно крышесносно. Но у кого-то должен быть здравый рассудок в этой ситуации. — Ой, — девушка извиняюще улыбается, — прости. Она направляет палочку на одежду Малфоя, пытается высушить. Безполезно. Гермиона пробует простейшие заклинания, взмахивая палочкой. Люмос. Левитациус. Акцио, камешек. Никаких результатов. Волшебство ушло. Малфой озадаченно смотрит на девушку. — Мы в полном дерьме, м? Это, конечно, риторический вопрос. Она хмурится, решительно убирает волшебную палочку, как бесполезную вещь, затем помогает подняться парню. Тот охает, и держится за правую ногу. В ответ на испуганный взгляд Малфой кривится. — Просто ушиб. Или вывих. Забей. После квиддича и не с такими травмами с поля возвращался… Гермиона согласно кивает. Хорошо. Драко прищуривается, и кидает быстрый взгляд на Гермиону. — Хотя…я не против, если ты до конца своей бестолковой жизни будешь посыпать свою бестолковую голову пеплом, из- за того, как ты меня покалечила. Щёки Гермионы покрываются краской. — Мерлин, Малфой, как можно всё-таки быть таким невыносимым придурком… Драко ухмыляется. — А как же твоё самобичевание, Грейнджер, м? Ты же так не хотела, чтобы я умер… Ты меня слезами орошала, рыдала на моей груди, и просила Небеса, чтобы я остался в живых… Гермиона закусывает что есть силы нижнюю губу, решая что ни за что не поведется на эти его провокации. Драко Малфой уже понимает, что его волшебную палочку постигла та же участь. Он всё же пробует несколько раз, потом машет рукой. Надо найти приют, место, где можно переночевать. Придётся принять тот факт, что пока им придётся обходится своими силами. Малфой осматривался по сторонам, пытаясь понять, как действовать дальше. — Нет, Грейнджер, реально, как нам теперь отсюда выбраться? Перед глазами лишь широкая, бесконечная равнина, опоясанная гирляндой холмов. Теснясь и выглядывая друг из-за друга, холмы эти сливаются в возвышенность, которая тянется вправо от моря до самого горизонта, и исчезает в лиловой дали. Сколько им надо идти, чтобы найти хоть какое — то жильё? Пока никаких вариантов. Гермиона оглядывается на Малфоя. — Надо посмотреть получше на берегу, может найдём лодку… — И что? Переплывём море? Малфой откровенно смеётся над девушкой. — Побудь тут пока, я быстро, — говорит ему Грейнджер, и торопливо идёт в сторону прибоя. Но сколько она не двигается, море не приближается. Гермиона незаметно для себя переходит почти на бег — бесполезно. Безбрежная синяя гладь воды всё также далека. Малфой качает головой. — Заколдованное место, — говорит он. — И что? Мы вообще никуда отсюда двинутся не сможем? Голос Гермионы звенит от еле сдерживаемых слёз. — Пойдём к лесу? — спрашивает Грейнджер у парня. Драко ухмыляется. Девчонка выглядит такой милой, когда отдаёт право командования ему. Он милостиво кивает. — Пожалуй. Грейнджер подныривает парню под левое плечо и охватывает за талию. Драко вздрагивает. Охренеть. Что она творит? — Твоя нога, — напоминает Гермиона, видя удивлённый взгляд парня. Они медленно ковыляют между метёлочек ковыля и полыни. Ветер поёт свою унылую песню. Степь выглядит безлюдной, как и положено быть степи. Но зато хотя бы они отдаляются от побережья. Значит, зачарован только берег. Ребята постепенно уходят всё дальше в степь. — Кстати, Грейнджер, ты мне там сказала, кое — что, у озера… Душа Гермионы обрывается. Если Гермиона надеялась, что Малфой не вспомнит первым делом о их диалоге, то эта надежда развеялась, как дым. Слизеринец покосился на неё, ухмыльнулся уголком губ, и продолжил невозмутимым голосом. — Я должен признать, что ты меня удивила… Так ты правда меня любишь? — О, Драко, ну тебе обязательно говорить об этом сейчас? Глаза Малфоя вспыхивают. — Я хочу об этом говорить, Грейнджер. Я покоя не знал, с этими письмами. Всё пытался понять, кто мне их пишет… Гермиона резко останавливается. — Да. Да, это всё время была я. Она с вызовом смотрит на него. — Что, грязнокровка посмела переступить черту? Драко рассматривает её, и сам непонятно чему радуется. Неожиданно сам для себя он притягивает её к себе. Его ладони обхватывают её лицо, он склоняется к ней. Гермиона чувствует близко его дыхание. Щека Малфоя касается её щеки. Гермиона замирает. Их губы так близко. — Ну же, Грейнджер, — шепчет Драко куда-то около самого краешка её губ, — признайся, что это ты всё специально придумала, чтобы зашвырнуть нас сюда… Он трётся своей щекой о её щёку, и носом проводит от уха до шеи, вдыхая опьяняющий запах её кожи. Долбаный розмарин. Малфой может пари заключить на всё своё состояние, что теперь так пахнет его Амортенция. Ноги Гермионы подкашиваются, она цепляется за плечи Малфоя, и отчаянно тянется к его губам. Но тот отстраняется, и смеётся, покачивая головой. — Нет, не так быстро, львёнок, мы не будем торопить события… Грейнджер обнимает его, и всё -таки целует куда-то в шею. Он холодный. Очень. От её прикосновения по его коже бегут мурашки. — Драко, ты замёрз… — Мы можем с тобой отлично согреться, если захотим… После этих слов Малфой разворачивается, и продолжая обнимать Гермиону, шествует дальше. Но она ничего не говорит, и идёт, радуясь его руке на своих плечах. Ни Гермионе, ни Драко ни разу ещё не доводилось быть в степи. Небо всё ещё низкое после недавней грозы. Мокрая одежда неприятно липнет к телу. — Грейнджер, ну вот скажи, пожалуйста, если я не прав, — бормочет Малфой, обнимая худенькие плечи девушки.- Но ведь у тебя суперсобность, как и у твоих дружков, вечно находить приключения на свою корму… Гермиона всё готова простить Драко, когда он так близко, когда она чувствует на себе его руки. — Между прочим, я спасла тебя от грязного домогательства, — бормочет она. Малфой в изумлении вскидывает брови. — Как? — Передумала, — буркает сердито девушка. Драко поперхнулся и притормаживает на месте. Она поворачивается к нему и смотрит в мерцающий серый прищур. — Браво, львёнок, да ты умеешь кусаться… — Как будто ты этого не знал, — огрызается Гермиона. — Ну, не настолько близко я тебя знаю… Драко ухмыляется. Девушка краснеет и вдруг радостно вскрикивает: — Там дом! Дом, милый дом. Кто ответит мне - Что за дом такой. Почему во тьме, Как барак чумной? Свет лампад погас, Воздух вылился… Али жить у вас Разучилися? Владимир Высоцкий. Завернув за курган, ребята видят крохотный бревенчатый домик. Можно было бы даже назвать это строение хижиной, но великодушно позволим себе отнести его к дому. Ржавая железная крыша и темные окна, входная дверь, забитая досками крест- накрест. Здесь давно никто не живёт. Домик стоит посреди жалкого вишнёвого садика. Вишни уже отцветают, и ветер носит в воздухе россыпи бело-розовых лепестков. Драко Малфой никогда не попадал в подобную ситуацию. Он понятия не имеет, как поступить. Вопросительно взглянул на девушку. Та вздыхает. Подходит к двери, наклоняется, и шарит рукой под крыльцом. Драко смотрит недоумённо. Что она хочет сделать? Гермиона выуживает из — под крыльца небольшой топорик. — Грейнджер, ты решила разнести дверь без Бомбарды? Девушка прищуривается, окидывая Малфоя взглядом. — Я просто хочу открыть эту дверь. — Да она заколочена! — Вот поэтому я и нашла топор… Девушка примеривается, аккуратно подсовывает лезвие топора под одну из досок. Тянет, и доска отходит немного, показав ржавые гвозди. Так потихоньку — полегоньку Гермиона извлекает все гвозди вместе с доской на глазах изумлённого Малфоя. Он во все глаза таращится на неё, словно она только что сотворила по меньшей мере Патронуса в виде единорога. — Грейнджер, что я ещё о тебе не знаю? Ты помогала Уизелу вскрывать чужие замки́? — Малфой, что за бред, Рон никогда не делал подобного… — Ну, я бы не стал утверждать, учитывая уголовные наклонности этого долбоё… — Малфой! Драко закатывает глаза. Гермиона усмехается одним уголком рта, и Малфой видит в этом отражение своей коронной ухмылки. Так вот как это выглядит… Неудивительно, что девчонки с ума сходят, когда он так делает… Топор снова ложится под крыльцо, и ребята заходят внутрь помещения. — Нда, это, конечно, не Малфой- Менор… Драко озирается по сторонам, старается не задеть паутину. Её тут в избытке. Комната одна, большая, мрачная и пустая. У самого окна старый дубовый стол. Этот стол был почти одинок, так как в комнате, кроме него, широкой кровати с огромной периной, да трёх деревянных стульев, не было никакой мебели. В дальнем углу большая печь. Даже целая пе́чища. Царь — печка! Она выглядит главной в этой комнате. Побелка давно с неё слезла, но в целом вид у неё величественный. Драко Люциус Малфой никогда раньше не видел печи, не доводилось как — то. В изысканных интерьерах Малфой Менора, а также других родовитых домах, были лишь классические английские камины. Печь — это что-то дикое, славянское, что-то до ужаса экзотическое. — Куда же всё-таки мы попали? Что за место? — вырывается у парня. Гермиона молча разглядывает комнату. Комната казалась мрачной. Стены были серы, потолок и карниз закопчены, на полу тянулись щели и зияли дыры непонятного происхождения, и, наверное, даже десятки люмосов не смогут прогнать эту темноту. — Грейнджер? — Что? В темноте комнаты девушка видит лишь высокий силуэт Драко. Она понимает, что и сама выглядит также. Словно они вдруг стали теми фигурками, вырезанными из чёрной плотной бумаги, в театре теней. Тихий шорох. — Откуда ты знала, что топор под крыльцом? — Просто у меня был когда-то в деревне дедушка. Он жил в маленьком домике с печкой, и хранил под крыльцом вещи, за которыми неохота ходить в дом. Пилу, и клещи. И топорик для колки дров. — Так может, ты и печь топить умеешь? — Да. И ещё много чего. До одиннадцати лет я была обычной девочкой. Драко… — Что? — Мы справимся. Драко опускается на стул. Гермиона отвечает на невысказанные вопросы, повисшие в воздухе. Что делать, когда наши палочки такие же бесполезные, как сухие ветки в саду? Как мы будем искать дорогу домой? Как мы отсюда выберемся? Что мы будем есть? Очень холодно… Гермиона обходит Малфоя, и осматривает печку. Открывает железную дверку, кочергой выгребает наружу серую золу. Для того, чтобы растопить печь, надо сначала её очистить, — объясняет она. Малфой смотрит на это молча. Он в замешательстве. Сейчас он полностью зависит от Грейнджер. От этих её смешных магловских умений и навыков. Выгрести золу. Растопить печь. Принести воды. Раздобыть где-то в недрах чёрной кладовки муку, соль, крупу и масло. Сварить незамысловатую похлёбку… Она тихо напевает себе под нос. В печурке весело трещат дрова, огонь красным золотистым блеском озаряет маленькую часть пространства около печки. Дверка открыта, и видно, как подскакивают искры. Сырая одежда давно снята и развешены возле печки. Гермиона нашла какие-то пожитки, и несмотря на брезгливость Малфоя, он тоже переоделся в сухую одежду с неприятным запахом нафталина. Гермиона очень боится, что Драко будет её обвинять в том, что из-за неё они попали непонятно куда. Она боится, что он снова заговорит о том, что она хотела приворожить его стихами. Она боится, что он будет говорить о её чувствах. Но Малфой молчит. Смотрит в огонь, и помалкивает. На бледном лице красный отсвет огня. Тонкое тело утонуло в огромном свитере, который Гермиона нашла для него в сундуке. Сама она бултыхается в широкой полинявшей толстовке, страшной, но зато тёплой. Улыбка в темноте. Твоя улыбка придала мне силы И укрепила мужество моё. Уильям Шекспир. «Буря.» Бесконечный длинный день незаметно переплывает в такую же бесконечную ночь. Гермиона лежит на тёплой печке, и улыбается во весь рот в темноте. Такой ужасный вечер накануне, апогеем которого была ссора у Чёрного озера, каким то невиданным образом превратил грустный мир Гермионы Грейнджер в чудесную сказку. Она до сих пор чувствовала на себе руки Драко. Малфой обнимал её, когда она помогала ему идти. Он был очень милым с ней. Он чуть было не поцеловал её! Так хорошо было на душе, что просто удивительно. Они с Малфоем одни посреди целого безлюдного пространства. И несмотря на это, девушка не чувствует себя обездо́ленной. Друзья, любимая школа, интересная учёба… Когда это перестало быть главным для неё? Будто не было никогда на свете никакого Хогвартса. И не надо ей никаких чудес больше. Самое главное чудо в её жизни сопит неподалеку. Гермионе кажется, что у неё от счастья расцветают цветы в сердце. Та, студенческая жизнь, которая била так бурно ещё прошлым утром, кажется далёким сном. Или сейчас как раз сон? Если так, то пусть он длится вечно. Я не хочу просыпаться. Сначала Малфой был зол. Он огрызался и грубил ей. Но Грейнджер, закалённая в многочисленных стычках и словесных баталиях с ним же самим, просто делала молча то, что должна была делать. Гермиона улыбается, вспоминая, с каким восхищением Драко сегодня смотрел, как она рубит сухие ветки и разжигает огонь в печи. Как недоверчиво он пробует похлёбку, сваренную из муки, луковицы, картошки и двух морковок. Какая неподдельная радость на его лице, когда он признаёт, что это съедобно. …Они немного поспорили о том, кто где ляжет. Драко настаивал, чтобы они спали вместе, на большой кровати. Гермиона говорит, что это неприлично. — Серьёзно, Грейнджер? Неприлично? Ты же столько стихов мне наприсылала, что я могу решить, что ты мечтаешь на меня наброситься. Драко с удовольствием наблюдает, как щёки Гермионы становятся пунцовыми. — Грейнджер, ты же понимаешь, что это я должен опасаться за своё, хм, целомудрие… Гермиона думала, что её щеки уже достигли пределов своего покраснения, но оказалось, что это не так. Её словно кипятком облили. Малфой же наслаждается. Его голос источает мёд, когда он говорит: — Я думаю, что могу тебя сегодня осчастливить, пожалуй. Твои столь длительные страдания растрогали моё непреклонное сердце. Я позволяю тебе лечь рядом. Ты совсем недвусмысленно, на протяжении долгого времени, давала мне понять, что это главное твоё желание. Например… Он замолчал, с удовольствием наблюдая смятение чувств на лице девушки. — Например… Хочу стать ягодой я сладкой, И .м-м, …губ коснутся дорогих… Гермиона хватает ртом воздух. У неё нет слов. Красная, как помидор, она молча хватает одеяло и лезет с ним на тёплую печку. Малфой же, не стесняясь, ржёт во всё горло. Ржёт, как грёбаный конь. Гермиона понимает, что постигла весь спектр покраснения своих щёк только за один день с Малфоем. Она так боялась этого разговора, о её стихах. Она так надеялась, что этот разговор состоится как можно позже. В глубине души она мечтала, что Малфой корректно будет молчать. Что они уже помотали друг другу нервы достаточно, там, в прошлой жизни. Мечты остались мечтами. Гермиона сама виновата. Она же знала, что Малфой всегда остаётся Малфоем. Да он в восторге от этой ситуации! Гермиона Грейнджер тайно влюблена в него, да так сильно, что стихи ему пишет! Такой самовлюблённый павлин, как Драко, просто откровенно наслаждается всем этим. Он целый день цитировал её стихи. На разные лады. В глубине души девушке льстит, что Драко наизусть выучил все её послания. И Гермиона Грейнджер, как всегда, откровенно признаёт: она счастлива от этого. Драко выглядит так по — мальчишески, так беспечно, у него так розовеют щёки, когда он говорит о этих стихах. А в глазах пляшут озорные чёртики. Ему так нравится дразнить Грейнджер. А Гермионе нравится то, что это нравится ему… — Грейнджер? Голос Малфоя в темноте. — Что? — Мне холодно… Гермиона лихорадочно думает. Что делать? Парень сильно замёрз. Выход она находит моментально. — Тогда иди сюда. Здесь очень тепло. А я на твоё место. — Нет. — Что «нет»? — Я просто тоже лягу спать на печке. Не надо меняться местами. Ты ещё тоже не очень согрелась. Малфой быстро оказывается рядом с ней, чёрной тенью проскальзывает к ней под одеяло. Гермиона вздрагивает, когда его руки задевают её. Они как ледышки. — Всё же, наверное, мне надо пойти на кровать, — тихо говорит она, мечтая остаться. Малфой утыкается своим холодным носом куда-то между её ухом и шеей. — Ты была …ммм, очень убедительна… Со своими стихами. Я решил дать тебе шанс… Гермиона замирает. Она медленно, боясь дышать, поворачивается к Драко. Печные кирпичи горячие, их жар чувствуется даже через толстую подстилку. Она всматривается в лицо парня, тихо лежащего рядом. Малфой спит. Тело Драко согревается, и душа тоже. Поэзия и проза жизни. Здесь лапы у елей дрожат на весу, Здесь птицы щебечут тревожно- Живёшь в заколдованном диком лесу, Откуда уйти невозможно. Владимир Высоцкий. Драко Люциус Малфой, наследник древнего рода, просыпается этим чудесным майским утром не на шёлковых простынях мягкой кровати с зелёным пологом. Он открывает глаза и видит, как в столбах солнечного света летают пылинки под закопченым потолком. Бока побаливают от жёсткого ложа, левая рука сильно затекла. Драко сдувает чёлку, которая лезет на глаза, и поворачивает голову. Взгляд утыкается в каштановые спутанные вихры. Рядом с ним, уютно уткнувшись ему куда — то в подмышку, безмятежно спит Грейнджер. Грязнокровка как ни в чем не бывало посапывает своим курносым веснушчатым носом, тёмные ресницы чуть вздрагивают, на розовых щеках разбегаются стайкой те же веснушки. Драко немного напрягается, засмотревшись на её рот. Губы девушки полуоткрыты, они нежно — розового цвета, справа около уголка губ крохотная родинка. Малфой никогда не замечал её раньше, но он и не просыпался раньше рядом с Гермионой Грейнджер. Это так мило… Она так доверчиво спит на руке Малфоя, будто и не было этих нескольких лет бесконечной вражды между Золотым трио и слизеринцами. Блондин хмурится, восстанавливая в голове прошедшие события. Всё произошло слишком быстро. Разговор с Забини, уверенность друга в том, что Драко околдовали. Эти странные дурманящие стихи. Тихая песня в наступающей темноте. Осознание того, КТО всё это время писал ему. Ссора с Грейнджер на берегу Чёрного озера. Гроза. Вспышка, разряд. Пробуждение. Грейнджер. Гриффиндорская гордость, честь и совесть Хогвартса. Храбрый львёнок, сложивший все свои достоинства к ногам слизеринца. Губы Малфоя сами собой изгибаются в самодовольной ухмылке. Хотя… Если Забини всё же прав, и эти стихи были частью плана воздействия на него? Но зачем Грейнджер его одурманивать? Хитроумный план Поттера, с целью как- то изощрённо отомстить за все годы унижений? Не думаю. Но всё же надо держаться на расстоянии. Что —то слишком много Грейнджер в голове… Малфой покачал головой и снова покосился на прижимающуюся к нему девушку. Она ворочается, но спит пока. Одна рука Гермионы тихо скользит по его торсу, обнимая. Драко замирает. Что это? Что она опять вытворяет? Он забывает, как дышать. Нежность смешным котёнком выпрыгивает откуда -то из самой глубины сердца, и заставляет забыть обо всём. Ладонь Драко осторожно приникает к розовой щеке. Большим пальцем правой руки он нежно касается крапинки в уголке её рта. Гермиона открывает глаза. Она смотрит в глаза Драко, ставшие уже такими родными, и почему то чувствует испуг. Ей кажется, что Малфой сейчас опомниться и снова назовёт её грязнокровкой, и прогонит. Они молча лежат, и смотрят друг на друга, но Драко не убирает свою руку. Наоборот, он неторопливо пальцем обводит контур верхней губы Гермионы. Малфой чувствует, как горячяя волна пробегает по его крови, и сердце пропускает удар. Он старается не выдать своего смятения, неторопливо убирает руку со щёки Грейнджер, и усмехается, видя её сожаление от того, что контакт прервался. — Грейнджер… Надеюсь, ты выспалась. Как всегда, патрициански растягивая слова, произносит он. Вот так. Это сойдёт за приветствие. И не надо смотреть на меня таким ждущим взглядом. Ты же не думаешь, что будет что то вроде: «Доброе утро, любимая? Как спалось?» Или: «Просыпайся, моя сладкая». Малфой, довольный собой, с царственным видом слезает с печки. Утро проходит довольно мирно. Драко и Гермиона опять пытались вызвать хоть какое то действие из своих волшебных палочек, и опять безрезультатно. Грейнджер хмурилась и покусывала нижнюю губу, Малфой с надменным видом восседал на крыльце и любовался плывущими по голубому небу белыми пухлыми облаками. — Драко… — Чего тебе, Грейнджер? Она стояла возле него, с пустым алюминиевым ведром, постукивая коленкой по блестящему боку ведёрка. Ведро позвякивало. — Не мог бы ты сходить за водой? Драко окинул её ленивым взглядом. Что она ещё придумала? Он что, эльф домовик, что ли? Ссориться таким солнечным утром Малфою не хотелось, потому он просто сказал: — Я любуюсь пейзажем, Грейнджер. Если хочешь суетиться, то пожалуйста. Только без меня. Я не один из твоих тупоголовых дружков, не надо мне указывать, что делать. Карие глаза прищурились. — Не знала, что ты такой эстет. Но, Малфой, не пострадает ли твоё эго, если ты останешься без воды для питья и умывания? — Ну, не знаю, как ты, но я как-то не привык к тому, чтобы таскать воду, словно я какая то кляча. Глаза Гермионы уже начинали метать маленькие молнии, а в голосе послышался металл. — Ну так тебе на какое-то время придётся привыкнуть, Малфой, потому что я не могу одновременно носить воду, топить печь и готовить для нас еду! Парень опешил. Нет, какова наглость! Думает, раз дрыхла рядом с ним целую ночь, так теперь право есть им командовать направо и налево? Он совсем уж было открыл рот, чтобы указать грязнокровке её место, как вдруг увидел, что руки, сжимающие ручку ведра, подрагивают, а костяшки пальцев побелели. Драко встал и решительно взял ведро из её рук. — Хорошо. Показывай, где твоя вода. — Колодец в саду, — тихо ответила девушка. Малфой пробирается через вишнёвые заросли по еле заметной тропинке к почерневшему срубу колодца. Отодвигает с него деревянную крышку. Колодец с воротом и длинной железной цепью, к которой намертво прикреплено ржавое ведёрко. Малфой хмыкает, неспешно опускает цепь с ведром в колодец, зачерпывает воду. Крутит ручку ворота, вытаскивает потяжелевшее ведро и переливает воду в другое, принесённое с собой. Когда Гермиона видит Малфоя, идущего к ней с полным ведром воды, то невольно всплёскивает руками. Всё с тем же фирменным полным превосходства видом, небрежно упавшей на лоб белой чёлкой, но в аристократичных руках заурядное ведро с водой из колодца. — Драко Люциус Малфой! — восклицает девушка. — Да Скитер пятьсот галеонов бы отсыпала за эту новость! Малфой — младший собственноручно набирает воду из какого -то там маггловского колодца! Драко хмыкает, оценивая по достоинству сарказм. — Ага, — подхватывает он, — и фотография на первой странице, во весь рост, с ведром! Оба смеются, и Гермиона внутри замирает, вдруг видя, каким красивым сейчас выглядит Малфой, когда его смех не из-за издевки над ней, а просто искренний, хороший смех, от хорошей шутки. Парню пришлось ходить за водой ещё несколько раз. Чтобы налить в рукомойник и в большой чугунок. В нём Грейнджер поставила в печке варить кашу. Чтобы наполнить кадку для воды в доме. Чтобы помыть посуду и постирать вещи. Потом он ещё помогал Гермионе рубить сухие ветки, и дрова для печки. Грейнджер всё то время, когда не стирала или готовила, — мыла и оттирала их новое жильё. Она всё тёрла, чистила, выметала, с таким сердитым, и в то же время вдохновенным выражением лица, что Малфой решил пока помалкивать. Что — то подсказывало ему, что его слизеринский сарказм сейчас будет не совсем к месту. Грейнджер так ловко орудовала тряпкой, что Драко призадумался, а не могут ли у неё быть родственники среди эльфов домовиков. Результат её упорного труда впечатлил парня. Паутина исчезла, все пауки, и другие насекомые были безжалостно изгнаны из обжитых мест. Копоть со стен исчезла, полы были отмыты чуть ли не до настоящего цвета, который им предназначался при покраске. Окна блестели на солнце, пуская солнечные зайчики по всей комнате. Все тряпки, что лежали на печке, и половики из дома были вытащены и развешены везде, где только можно. Гермиона деловито ходила между ними и лупила изо всех сил по ним толстой палкой, найденной ею в саду. Малфой от души позабавился бы, глядя на всё это, если бы так сильно не устал. Ему казалось, что они в этом всеми забытом месте не два дня, а уже целую вечность. Предполагалось, что Драко в данный момент чинит найденную в глубинах кладовки ржавую штыковую лопату. Но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает, и Малфой, с молотком в руках, украдкой пялился на девушку. Несмотря на усталость, он всё это время, проведенное здесь с Грейнджер, пребывал в каком то странно приподнятом настроении. Ему хотелось улыбаться, глядя на неё, и он мечтал ещё услышать из её уст строки, которые наизусть выучил. Эти её письма. С её стихами. Парню до сих пор не совсем верилось, что это она писала. Это просто сносит крышу. Что теперь? Эта девчонка просто чума. Драко чувствует, что увязает во всём этом, и самое странное, что совсем не хочется из всего этого выбираться. .. Просто. Об этом. Не думай. Драко встаёт, кидает в сторону молоток, забирает из рук девушки палку и тоже отбрасывает в сторону. — Ты забыла… " — Что? — Как и из — за чего мы сюда попали. Я уверен, что всё из- за того, что я обидел тебя. — Я верю, что напрасно так подумал про тебя, Грейнджер.» Опять выдуманный диалог проносится в голове гриффиндорки. Ничего подобного Малфой не говорит. Грейнджер смотрит на него, в его меняющие цвет штормовые глаза, и пытается подобрать слова. — Что? Уже вслух спрашивает она. — Ты должна думать, как нам выбраться отсюда. А не обустраивать уютное гнёздышко. Я не знаю, что ты там себе напридумывала, пока мы спали вместе, но я не собираюсь провести с тобой в этой дыре остаток своей жизни. Малфой неторопливо отмеривает слова. «Ага, парень, ты очень убедительно это говоришь, продолжай в том же духе. Признайся уже, что тебе охуительно хорошо с грязнокровкой, где бы это не было». Эти мысли проносятся в голове Драко, пока он всматривается в лицо девушки, считывая реакцию. Гермиона задумчиво слушает его. Она и правда много чего напридумывала. Драко просто мысли её читает. Она смотрит на него умоляюще. — Я не хотела, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Драко… — М? Он стоит рядом с ней, и не торопиться отходит в сторону. Это радует Грейнджер. — Ты по — прежнему думаешь, что я тебя… хотела приворожить? — Вообще- то, нет, — спокойно роняет Малфой. — Я просто думала о тебе… Всё время…а потом, как спасение, пришли стихи. А потом я их отослала тебе. Драко… — Что? Одними губами спрашивает парень. — Не сердись на меня, ладно, Драко! Я не нарочно, Драко… Мы найдем дорогу домой, обещаю. Просто сейчас, я чувствую, что нам придется пожить здесь. Драко так близко. Гермиона уже поняла, что ей плохо удаётся формулировать мысли, когда Малфой так близко. Когда он успел подойти так близко? Одним движением он мягко толкает её к стене дома, и сжимает кулаки по сторонам её лица, опираясь о бревенчатую стенку. Гермиона не отводит взгляда, пытаясь прочесть то, что клубится у него в глазах. Предвестие грозы. Он совсем — совсем рядом. — Я? Сержусь? На тебя? Малфой негромко роняет слова, и прижимается к ней. Электрический разряд. Гермиона чувствует, какой он горячий, даже через одежду. Руки его забираются под её лёгкий свитер. Гермиона прикрывает глаза. Кожа плавится от его прикосновений. — Грейнджер, я очень сержусь. Очень — очень — очень… Пальцы Драко проводят по её голой коже под её страшным свитером. Гермиона вся покрывается мурашками. Руки её обнимают его шею, ерошат волосы на затылке. С губ Гермионы срывается лёгкий вздох. Драко смотрит на неё, усмехается. Он наклоняет голову, рассматривает её. Его серые глаза что-то ищут на её лице. Он считывает эмоции. Их сейчас так много, Грейнджер чувствует. Эндорфины вкачиваются в кровь пузырящим потоком от одного его присутствия. Потому что Малфой рядом. Потому что на неё туманом наползает запах её Амортенции- запах цитруса и хвои, и ещё мускуса. Малфой убирает руки из-под её свитера. Касается большим пальцем ямочки на её щеке. Родинка…эта её родинка возле её ждущих губ… Драко закусывает нижнюю губу, и словно что — то решив, отпускает девушку. Отходит от неё. Принимается за работу. Грейнджер же полчаса ещё ходит как потерянная. А потом, когда уже они поужинали, и ещё один длинный день подошёл к концу, Малфой с Гермионой вышли на крыльцо. И замерли. Над Хогвартсом всегда было очень красивое небо. И студенты даже созвездия изучали с Астрономической башни. Но распахнутое небо над ночной степью заставило их души замереть. Темнота была такая густая, что Малфой не видел собственных рук. Лишь звёзды давали понять, где верх, где низ. Зато звёзды здесь были очень большие, и какие — то живые! Они словно спустились к земле, дышали и пульсировали совсем рядом. Кажется, сделаешь шаг от крыльца, и затеряешься в просторах космоса. Жутко и потрясающе красиво… Драко слышал рядом лёгкое дыхание Гермионы. Окутывает, дурманит, пьянит аромат дикого розмарина, в который вплетается горькими нотками запах степных трав. Она утыкается ему в плечо, и парень погружается в головокружительное ощущение какой то беспечной, беспричинной радости. — Над нами бездна, звёзд полна… Звезда́м числа нет, бездне дна. — Какие мы маленькие… Просто песчинки, — говорит Грейнджер, радуясь тому, что Драко не отстранился. Малфой завороженно смотрел на чёрный свод, усеянный мириадами звёзд. — Драко… А ты видишь своё созвездие? Покажи, пожалуйста… Малфой привычно находит девять звёзд, широко раскинувшихся неподалёку от Большой Медведицы. — Дай руку, Грейнджер. Девушка протягивает ему тёплую ладонь. Драко берёт её в свою и вытянув вверх, проводит контуры от одной звезды до другой. Обрисовывает силуэт дракона на небе. — Смотри. Про созвездие Дракона часто говорят, что он «парит между парой медведиц». А все потому, что часть Дракона расположена как раз между созвездиями Медведиц — Малой и Большой. Гермиона отыскала около Большой Медведицы длинную извивающуюся линию звезд, которая венчалась четырехугольником. Она пытается сосредоточиться на созвездии, но её мысли путаются оттого, что Драко держит её руку в своей. — Это и есть Дракон и его голова, — подтвердил Малфой. — В моём созвездии самая яркая звезда Этамин. Но она не самая главная. Главной считается Тубан. Есть метеорный поток — Дракониды. — Драко… — М -м? — Твоё созвездие очень красивое… Даже в непроглядной темноте гриффиндорка чувствует, как на лице Малфоя появляется самодовольная ухмылка. — М -м, Грейнджер, ты ещё не всё про нас знаешь… Голос загадочно понижается, и Гермиона, затаив дыхание, всматривается в мерцающее, как глаза Драко, созвездие. — Именно благодаря Драконидам люди могут загадывать желания. Если тебе повезёт, и я захочу, чтобы парочка твоих заветных желаний исполнилась, то ты увидишь падающие с моего созвездия звёзды. Гермиона улыбается. — Драко, это метеоритные потоки. — Значит ли это, Грейнджер, что ты отказываешься от того, чтобы я исполнил твоё желание, м? Гермиона чувствует дыхание Драко, и он всё ещё держит её руку в своей. Ей кажется, что небо качается вместе со всеми звёздами и созвездиями, и сама она куда то улетает, куда тянут её тёплые ладони Малфоя. И в непроглядной ночи Грейнджер видит, как на губах его появляется улыбка. Она может поклясться, что эта улыбка осветила его лицо. Гермиона забывает, как дышать. Как завороженная, смотрит она на его улыбающиеся губы. Он никогда так ей не улыбался. Это была особенная улыбка, без издевки, насмешки, нежная… Словно цветок расцвёл на его губах. Сердце девушки пропустило удар. Глаза Драко мерцают, как ртуть. Гермиона судорожно выдыхает. Девушка молча, прикрыв глаза, в ужасе от того, что она творит, тянется к его улыбке. Его губам. Она просто хочет это запомнить. Попробовать на вкус, как это — когда Драко улыбается ей. Глаза Малфоя в недоумении метнулись, когда пушистая кудрявая голова Гермионы приблизилась близко к его, и он почувствовал запах. Запах дикого розмарина окутывает его мягким тёплым облаком, и его губ касается что то очень горячее. Губы Гермионы медленно и ласково обводят его губы, дыхание её такое горячее. От неё пахнет диким розмарином и почему — то солнцем. Как пахнет солнце? Драко усмехнулся, и позволил себе ответить ей. Из её уст вырывается изумлённый вздох. В ней начинает просыпаться что-то мучительно нежное и пронзительное, как всегда, когда рядом оказывался Драко. В груди Драко что-то словно вспыхивает, глаза его прикрываются сами собой. Мгновение растянулось на века, и весь мир сузился до тихой темноты, окутывающей их двоих. У Драко дыхание перехватывает. Что это такое, Грейнджер? Что творится с нами? Нежный рот приникает к его, нежная кожа щёк такая горячая, что его бледное лицо загорается от прикосновения к ним. Драко тонет во всём этом, его уносит куда-то, вместе с ней, откуда, он точно знает, уже не вернётся. Он обнимает её, притягивает ближе к себе. Чтобы между ними не осталось пространства. И вдруг чёрное небо прочертили быстрые яркие росчерки падающих звёзд. Они сыпались одна за другой, звёздным дождём. — Грейнджер… — Что? — неслышно спрашивает девушка. Он смеётся ей прямо в губы. — Кажется, чье- то желание сбылось, м? — Вот с губ моих весь грех теперь и снят. — Зато мои впервые им покрылись. — Тогда отдайте мне его назад. Уильям Шекспир. «Ромео и Джульетта». Девочка из сказки. Антонио: Какое еще несбыточное дело окажется для него легче легкого? Себастьян: Наверно, он положит этот остров себе в карман и отвезет сыну в подарок вместо яблока. Антонио: А зернышки посеет в море, и из них вырастет целая куча островов. Уильям Шекспир. «Буря». У Малфоя складывалось впечатление, что эта девчонка прошла какой- то очень крутой курс на выживание. Царапина, ушиб? Не беда! Вот, смотри, подорожник, сейчас поплюём на него, приляпаем. Чувствуешь, как оттягивает всю заразу? Правда ведь, уже не больно? В дороге захотел есть? Не проблема! Смотри, это редька! Как это, несъедобно?! Надо просто счистить верхний слой шкурки, вот так, шершавая с красными крапинками шкурка счищается… Ммм… Какая вкуснятина! Очень оригинально.. Нет, это вовсе не Уизел научил, в детстве мы весной всегда объедались редькой… Солнце припекает голову? Драко, помоги найти старую газету … Нет, вовсе не за этим, сейчас я сделаю тебе шляпу из бумаги… Что значит» как дурак «? Очень мило выглядит… Можно просто сказать «спасибо», Малфой. Тысяча громов!!! Она нашла баню. Ну прямо не Грейнджер, а Колумб какой-то! Магеллан, дракл меня задери! Первопроходец, одним словом! Баню Гермиона находит на другой день, когда шныряет по окрестностям в поисках еды. Драко плетётся за ней, прихрамывая на больную ногу, а девчонка, с энтузиазмом фокстерьера, носится по степи, между курганами и холмами. За одним холмом она пропала из виду, и Малфой забеспокоился. Но завернув за холм, он видит Гермиону возле какого-то сооружения из брёвен. Оказалось, что она нашла небольшую речушку, почти ручей, а рядом построена банька. Малфой даже не стал спрашивать, что это такое, он читал про бани у древних римлян и греков. Притон разврата и похоти, и он боится думать, чему так радуется девчонка. Впрочем, что тут гадать, у неё на лице всё написано. Единственное, что его интересует, почему так далеко от дома. Почти километр. Гермиона объяснила, что это из- за того, чтобы не таскать далеко воду. Поэтому проще строить баню около реки. А ещё из-за безопасности. Ведь баня — это сильный огонь в печи. Она может очень быстро воспламенится. А если рядом такие же деревянные дома, то очень трудно будет избежать пожара. Супер! Крутяк! Слов нет, одни эмоции! Малфой понимает, что он ничего не знал о жизни маглов. Он понимает также, что они очень крутые, реально, если для них в порядке вещей воспламеняющиеся бани, уличные туалеты, и лекарства из сорняков. Драко уже чувствует себя невероятно крутым, после всего, что узнал всего лишь за несколько дней. Но что удивительно, Грейнджер не придавала этому никакого значения. Как будто так и надо! Как будто это само собой разумеется! Рукомойник дома, в который надо натаскать воды. Печь, для которой надо колоть дрова и сухие ветки. Вода из колодца, которую всё время надо носить вёдрами. Стирать бельё в тазу руками, используя даже не порошок, а кусок страшного на вид коричневого мыла. И ещё куча всего, что Драко Малфой никогда в жизни своей не делал, и в страшном сне даже представить себе не мог, что ему придётся с этим столкнутся. Мерлинова борода… Что вы знаете о жизни, уважаемые господа волшебники, если вы ни разу! Нахрен! Ни разу! Не хоронили картошку… Синие весенние сумерки мягко опускаются на землю. Он вместе с Грейнджер целый день проторчал на пустыре, который девчонка упорно называет «огородом». Их рацион питания был довольно скудным. Драко ни в каком страшном сне не мог увидеть, как Грейнджер найдёт выход из этого положения. — Грейнджер, в кладовке остался всего лишь мешок картошки. — Драко, какой ты молодец, что подумал об этом! Завтра мы пойдём на огород. Земля уже достаточно прогрелась. Малфой пытается найти связь между последним мешком еды, и прогретой землёй на огороде. Безуспешно. Грейнджер порой говорит загадками. Конечно, у парня уже появляется плохое предчувствие, после того бесконечного квеста, через который их протаскивает каждый день жизни на этом, забытом Богом и людьми, острове. Утром бодрая Грейнджер спрыгивает со своей печки, и пока Малфой нехотя просыпается, быстро готовит на завтрак «полезную», как она называет эту гадость, овсянку. Не обращая внимания на перманентное утреннее ворчание Драко, девчонка расправляется со своей порцией, и уносится в сторону пустыря, гордо носящего звание «огород». Когда Малфой приходит туда, он видит Гермиону, копающую многочисленные ямки совковой лопатой. Буйные кудри безжалостно убраны, на голове её по-пиратски повязанная косынка. Щёки совершенно красные, вид целеустремлённый. Что она делает? Мерлин, дай мне терпения с этой девчонкой. Гермиона видит Малфоя, и кивает ему. — Драко, у тебя нога всё ещё болит, поэтому ты будешь сажать картошку, пока я копаю лунки. — Что? Он должен кидать картошку в эти ямки? Гермиона хмурится. — Малфой, не тупи, ты же посещал уроки травологии… Для того, чтобы получить новую картошку, надо сначала посадить старую. Ага, ну да. Как же я мог забыть. Мы же на уроках травологии только и делали, что вкалывали, как рабы на плантации… Да Драко Малфой никогда не задумывался, откуда берётся еда в его тарелке. — Драко, непонятно, когда мы сможем отсюда выбраться. Поэтому лучше позаботиться заранее о том, что нам есть. — Да ведь надо вечность ждать, пока она вырастет, — пытается возразить Малфой. Гермиона улыбается, и продолжает это нелепое занятие. — Всего-то два месяца. Или полтора. Драко, помоги лучше. Парень уныло перемещается от ямки к ямке, и кидает в них проросшую, покрытую глазками, грязные клубни. Видели бы сейчас слизеринцы своего принца… Интересно, Забини долго бы ржал? Неделю, не меньше. И ещё потом полгода бы подкалывал. Драко остервенело раскидывает картошку по её гнёздам. Надеюсь, оттого, что вас сажает сам юный лорд Малфой, из вас из каждой вырастет, по меньшей мере, ведро. Бомбарду мне в голову… — Ах, да. Вот, надень, а то мозоли будут. Грейнджер бросает ему пару тряпичных перчаток. Солнце палит что есть мочи… Кажется, что на дворе не начало мая, а самый что ни на есть июль, так сейчас жарко Драко. Что вы знаете о жизни, уважаемые господа волшебники, если вы ни разу не держали в руках лопату, или тяжёлое ведро? Думаете, что вызвали Патронуса, сварили удачно зелье, трансфигурировали птицу в кубок, — так всё, круче не бывает? Вы вот попробуйте лопатой помахать, не разгибаясь, или картошку эту покидать! Пот стекает вдоль хребта противной прохладной струйкой и пропадает где-то сзади в трусах. Хорошо! Вагон удовольствия! — Эх, сейчас бы на речку! Накупаться до посинения, позагорать… Малфой таращится на Гермиону. Что это ещё за желания? Ещё какой- то вид экстрима? Солнце бьëт безжалостно прямо по их многострадальным склонённым головам. Во рту пересохло. Ну, вот и посадили! Гермиона устало садится прямо на тëплую землю. Лицо как из бани, косынка сбилась набок, волосы всклочены — а уж довольная, сил нет смотреть! Прямо как ребёнок! Чему радоваться? — Устал? — спрашивает она парня. Тот этак небрежно мотает головой: с какой это стати? Подумаешь, какая тяжесть! Грейнджер смотрит на парня и насмешливо улыбается. Малфой понимает, что ей досталось куда как больше. Бросать картошку- это всё-таки не копать. Копать тяжелее. Малфой сидит возле костра, и чувствует каждую косточку в своём теле. А ведь он ловец в команде квиддича! Его тренировки всегда были очень физически трудными. У него хорошо натренированное тело ловца, привыкшего к сильным нагрузкам. Зря он так думал. До сегодняшнего дня ничего не знал он про физические нагрузки. А Гермиона Грейнджер, которая избегала физкультуры всякими путями, спокойно ворошит веткой горячие угли, закатывая в горячую золу картошку. Ещё один грейнджеровский деликатес. Печёная картошка. Мерлин, что у неё за детство такое было? Ведь она вроде с родными мамой и папой жила, нет? Ах да, дедушка из деревни… Ну да, всё правильно, всё логично… Звёзды горохом высыпали на синий бархат весеннего ночного неба. Дымок от костра поднимается ввысь, столбиком, в серых клубах пляшут золотые искры. Вкусно пахнет печёной картошкой… Зашибись! С каких пор Драко Малфой полюбил печёные корнеплоды? Грейнджер шывыряется в золе, палочкой выкатывает почерневшие клубни. Как это есть? Это точно съедобно? Хотя пахнет, надо признать, довольно аппетитно… Девушка улыбается Драко, берёт картошку в руки и перебрасывает её из ладони в ладонь, остужая. Ладошки её становятся грязными от сажи. Малфой недоверчиво смотрит на это. Печёные картофелины похожи на чёрные круглые камни. Как это вообще возможно есть? — Драко, попробуй, это правда вкусно! У меня и соль есть! Гермиона запекла картошку сразу со шкуркой, и сейчас аккуратно счищает её. Из- под жёсткой чёрной корочки показывается бело- розовая рыхлая мякоть. От картошки идёт дымок. Гермиона посыпает её щепоткой соли и протягивает Малфою. — На! Ешь, пока не остыла! — Грейнджер, ты из племени маленьких огнеедов? Как это можно есть вообще, она даже руки обжигает. — Ты просто подуй. Гермиона быстро расколупывает другую картошку, разламывает её, присыпает солью, дует. Суёт в рот. — М-м, как вкусно! Драко нехотя, осторожно пробует свою картошку. И с удивлением понимает, что ему нравится. Это и правда было вкусно! Грейнджер тоже видит это, и торжествующе ухмыляется. — Я же говорила! — Поживёшь с тобой, научишься есть всякую гадость, — для вида бурчит парень. Гермиона смеётся. Щёки её измазаны сажей, руки тоже чёрные. Она выглядит такой… настоящей. Вид её напоминает сейчас Драко картинку из одной книги со сказками. Он очень любил эту книгу в детстве. Маленький Драко часто просил маму почитать эту сказку. На картинке была нарисована девочка в порванном старом платье, в испачканном золой фартуке. И ещё девочка была очень красивая, несмотря на неказистый наряд. Как сейчас Грейнджер. Малфой сейчас вспомнил даже, как её звали. Золушка. Вдвоём. Ты не пугайся: остров полон звуков — И шелеста, и шепота, и пенья; Они приятны, нет от них вреда. Уильям Шекспир. «Буря». Дни незаметно перетекали из одного в другой. Ребята, не сговариваясь, незаметно стали называть это место, куда выбросила их буря, Островом. Май дарил своё щедрое молодое тепло днём, а ночи всё ещё были холодными. Поэтому на ночь ребята старательно протапливали печку. После первой ночи, проведенной ими на печи, они спорили о том, где будут спать. — Грейнджер, на печке было слишком тесно и жарко. Сегодня мы с тобой ляжем на кровати. Драко вальяжно развалился поперек огромного ложа, и поперев рукой подбородок, самодовольно поглядывал на смущённую девушку. — Меня утомляет твоя борьба борьбы с борьбой… Он смотрел, как она сидит у окна и расчёсывает свои непослушные кудри. Тонкие пальцы с гребнем скользят между каштановыми кудряшками. Гермиона вопросительно смотрит на него. — Сколько можно бегать от своих желаний, Грейнджер? Не я писал тебе эти стихи. Малфой ловит себя на желании прикоснуться к этой необузданной копне, зарыться в мягкие локоны, собрать рукой в узел на затылке, оттянуть и поцеловать тонкую шею с бьющейся на ней синей жилкой. Он встречается взглядом с Гермионой. Серые глаза прищурены, уголок губ насмешливо изгибается. — И вообще…ты, конечно, ещё девственница? Гермиона аж подпрыгивает. — Малфой!.. Она запускает в него подушкой. Драко ловко увертывается, ржёт и бросается к ней. Гермиона, взвизгнув, мчится вокруг кровати, но Малфой догоняет её, опрокидывает на мягкую постель, и наваливается сверху. — Ты хотела убежать от лучшего ловца в Хогвартсе? Гермиона смеётся, пытаясь вырваться. Драко поцокал языком. Он чуть ли не мурлычет. — Неубедительно, львёнок. Не так то уж и сильно ты хочешь от меня убежать… Грейнджер замирает. — Ты мой золотой снитч… Малфой шепчет ей горячо в ухо, и проходится языком по шее. От этого по коже бегут табуны мурашек. Предвестники беды. Гермиона прикрывает глаза, и поворачивает голову. Губы их встретились, как старые друзья. Соскучилась. Когда она уже успела соскучиться? Когда для неё стал таким родным этот запах? Запах Малфоя изменился, после того как они попали на Остров. Он стал диким, степным. Горьковатая полынь, — вот чем пахли теперь волосы и кожа аристократа Драко Малфоя. Он пробовал Гермиону на вкус, и ему нравилось. Она была послушной и тёплой, мягкой. Она словно заполняла все пустоты в его груди, его сердце, его жизни… Драко ужасно уставал от магловского уклада жизни. После бесконечной череды трудовых подвигов ему еле хватало сил доплестись до бани, чтобы смыть всю грязь, пыль и пот. Освежённый купанием, он неторопливо возвращался в их маленький домик через вечернюю степь. Ветер тихо шелестел в траве, пели свои песни какие — то невидимые в сумерках птицы, и терпко пахло полынью. Стараниями Гермионы, их домик преобразился. Чистый, выскобленный, дышащий свежестью, он встречал Малфоя приветливо светящимися окошками и ароматом тёплого свежеиспечённого хлеба. Гермиона всё больше совершенствовала свои навыки в приготовлении пищи, и Драко был уверен, что попади она куда — нибудь в джунгли, то и там бы обустроила уютное жильё. Всё было тихо и спокойно, волшебство никак не хотело появлятся, и палочки лежали бесполезные, запертые в шкафу. Малфой насмешливо смотрел за тем, как Гермиона обустраивает их быт. Ночью они лежат, прижавшись друг к другу, чувствая себя словно двое потерпевших кораблекрушение в спасительной шлюпке, и их уносит куда-то на мягких волнах. — Я чувствую себя сейчас, как будто мы с тобой на необитаемом острове… — говорит Гермиона. — М-м? — Ну, как будто мы с тобой Робинзон и Пятница. Драко непонимающе смотрит на девушку, приподнявшись на руке. Ей ужасно нравится его вид, как он нависает над ней, штормовые глаза его мерцают в темноте, рельеф его изящного, но мускулистого тела притягивает. Гермиона нервно сглатывает. Она отводит глаза, и объясняет. — Это такая магловская книга. Про необитаемый остров. Герой, Робинзон Крузо, попадает туда и пытается выжить. У него там появляется друг, туземец, Пятница. — М-м…и кто из нас кто? Драко лениво перебирает пряди её волос, его горячая рука задевает её шею, и у Гермионы сердце заходится от этого простого действия. — Ну, не знаю… Наверное, я Пятница. — А почему его зовут как день недели? — Робинзон встретил его в пятницу, и так потому стал звать… Драко обнимает Гермиону, и ресницы его щекочут щёку девушки, потому что он утыкается своим лицом в её. Она замирает. Щёки её пылают, и вся она тоже. Он засыпает безмятежно, продолжая её обнимать. Гермиона же полночи лежит с открытыми глазами, пытаясь осознать, как можно быть такой счастливой от таких простых вещей. Малфой был для неё чем- то непостижимым. Драко усердно и старательно работал, делал всё, о чём его просила девушка. Они много разговаривали. Драко рассказывал о своём детстве, проведённом в холодных просторах Малфой- Менора. Гермиона любила слушать о садах Менора, словно видя маленького светловолосого мальчика, держащего плетёную корзинку, в которую его мама срезает огромные чайные розы. В свою очередь, онаделилась с Драко впечатлениями от прочитанных книг. Оба они находили счастье в чтении. Они признались друг другу, что больше всего страдают здесь из- за отсутствия хороших книг. Из череды замечательных открытий, совершенных ребятами, именно Драко Малфою выпала честь найти библиотеку. Если можно, конечно, так назвать, полуразрушенный шкаф с книгами на чердаке их дома. Малфой залез туда в поисках дополнительных инструментов, которые здорово пригодились бы сейчас. Отвёртки, клещи, гвозди, пассатижи и прочие мужские радости магглов. Всё это, конечно, он узнал от Грейнджер. Она всё время сетовала на то, как не хватает то шурупов, то отвёртки, то (простите меня, Высшие силы, если бы я понимал, что это такое), электрической дрели. Когда Драко спросил у Гермионы, как она собралась пользоваться этой штукой, где есть слово «электричество», если у них тут никакого электричества в помине нет, то внятного ответа на этот вопрос не получил. «Драко, я не имею ввиду, что мы можем ей пользоваться. Просто неплохо было бы, если бы у нас были инструменты» — такое объяснение он услышал. Женская логика, дракл меня задери. Вход на чердак был снаружи, с другой стороны дома. В зарослях крапивы валялась деревянная лестница. Вид у неё был хлипкий, некоторые жердочки — ступени были треснуты. Но Малфой прикинул, и решил, что его вес она точно выдержит. Кряхтя, он извлёк лестницу из жгучих зарослей, и взобрался на чердак. Как он и ожидал, его встретили занавеси паутины. Брезгливо шарахаясь от них, пробравшись в середину чердака, Драко и наткнулся совершенно неожиданно на этот книжный шкаф. Кто, зачем, для чего затащил этот шкаф на чердак, чтобы потом составить туда книги, — было совсем непонятно. Малфой любил читать, и находка эта немало его порадовала. Также он представил, какой восторг будет у Грейнджер, для которой библиотека была местом силы, чуть ли ни храмом. Драко просмотрел все книги, которые успел, пока не услышал голос Гермионы, зовущей его. Все книги, конечно, были маггловские. По сути, других тут быть и не могло. В этом месте волшебства будто и не существует. Он рад был обнаружить Шекспира, Диккенса, Пелема Вудхауза, Джейн Остин, и многих других авторов, ценящихся в волшебном мире. В основном английские авторы. Подумав, Малфой засунул за пазуху томик трагедий Шекспира, и «Граф Монте — Кристо» Александра Дюма. Эту книгу он ещё не читал, но был знаком с другими произведениями французского писателя. Особенно любил Малфой его книги, где фигурировал мушкетёр Атос. Образ благородного немногословного графа де Ля Фера, скрывавшегося под маской простого мушкетёра, был близок парню, и невероятно привлекал его. Одно время он зачитывался в библиотеке Менора книгами о похождениях четырёх отважных друзей- мушкетёров, до ночи просиживая в глубоком кресле. Люциус не очень одобрял, мягко говоря, чрезмерное увлечение маггловской беллетристикой. Он холодно выговаривал маленькому Драко, когда в очередной раз заставал мальчика с книжкой, когда ему было положено в это время получать урок хороших манер, или танцев, или верховой езды. Но всегда рядом появлялась мама, она резонно спрашивала, для чего же тогда в библиотеке их замка находятся эти книги, разве не для того, чтобы их читать? И ещё она говорила, что в детстве сама обожала эти романы Дюма, да и сейчас порой перечитывает с немалым удовольствием. Люциус после такого заступничества обычно прекращал свои нотации. Драко Малфой помнил, что однажды он застал отца, зачитавшегося романом этого же автора. Кажется, то была книга «Королева Марго». Когда Драко Малфой с самодовольным видом предстал пред Гермионой, то поначалу жутко её напугал. Потому что сильно хромал на одну ногу. Одна из ветхих ступенек лесенки всё-таки обломилась, и Малфой полетел с немалой высоты в заросли крапивы. Жгучие кусты смягчили падение, но не сделали его менее болезненным. Так, прихрамывающий и почесывающийся Драко гордо протянул Гермионе свою находку. Когда девушка поняла, что он принёс, радость её трудно было описать. От полноты чувств она подлетела к Малфою и обвила его за шею, прижавшись кудрявой головой к его груди. Драко было щекотно от мягких кудряшек, и в груди тоже росло какое — то щекочущее чувство, что заставило также пылко обнять её в ответ. Малфой решил, что если такие объятья будут после каждой принесённое им книги, то он будет носить ей по одной, чтобы на дольше хватило. И вообще, Малфоя терзал вопрос, почему такая смелая в своих письмах Грейнджер, теперь так смущается, оставшись с ним наедине. Ведь она вроде об этом мечтала, нет? Дракл разберёт этих девчонок … Драко напоминало всё это катание на качелях, то вверх, то вниз. Он видел, как её к нему тянет, но что-то её останавливало. Дай догадаюсь. Наверное, он сам? Со своей невидимой стеной, которую он воздвигал снова и снова? Вечера их стали теперь очень уютными, сопровождавшиеся чтением книг, и долгими обсуждениями прочитанного. Драко Малфой и Гермиона Грейнджер оказались в любимой среде — чтение помогало почувствовать привычный покой, и помогло сблизиться. Одним из самых напрягающих моментов в теперешней жизни было отсутствие ванной комнаты в их доме. Обычное утреннее умывание превратилось в сложный процесс, когда сначала надо было сходить к колодцу за водой, наполнить водой рукомойник (слово то какое!), а уже потом только можно было умыться. Драко Малфой просто бесился от всех этих сложностей. С ностальгией вспоминал он роскошную ванную комнату Менора, оформленную в серебристо- розовых тонах, и полы, и ванная которой были из греческого розового мрамора, а раковина была сделана в виде большой ракушки, из белого золота. Люциус Малфой старший говорил, что кое- где можно себе позволить излишнюю роскошь, если особенно это не выходит за порог дома. Малфой с тоской вспоминал белые облака душистой пены в наполненной горячей ванне, когда черпал ковшиком воду из бачка в бане. Когда первый раз Гермиона истопила баню, она с радостным лицом влетела в дом, как на крыльях. — Драко, сегодня мы сможем нормально помыться! — Неужели? И как это, хотелось бы уточнить? Малфой недоверчиво смотрит на гриффиндорку, словно ожидая подвоха. Бровь его ползёт вверх, когда он слышит ответ. — В бане, конечно! — Да? Это мило …Я читал про бани у римлян, и ещё у славян. Там вместе купались мужчины и женщины. Это так неожиданно с твоей стороны, предложить мне это. Хотя вполне ожидаемо. Ты же так давно мечтаешь обо мне. — Драко! Гермиона краснеет. — М? Разве я не прав? Разве ты не поэтому с таким счастливым видом примчалась ко мне, чтобы объявить о совместном нашем омовении? — Я счастлива, что наконец можно нормально помыться. И никаких совместных омовений, конечно… Девушка смущённо прячет глаза, и отворачивается от Драко. — Я соберу нам чистую одежду. — Я считаю, что мы должны идти всё-таки вместе. Уже поздно, Грейнджер, и по степи идти одной тебе будет опасно. Ты же сама это прекрасно знаешь. — Я не думаю, что это хорошо… Гермиона в нерешительности мнётся. Идти одной по темнеющему пустынному пространству не хочется. Приняв решение, она кивает. — Хорошо. Пойдём вместе, но мыться будем по очереди. Сначала ты, а потом я. — Договорились. Хотя я совсем не против, чтобы ты потёрла мне спинку. К сожалению, здесь у нас нет домовиков, которые обычно исполняли в моём доме обязанности банщиков. Ты вполне сойдёшь, Грейнджер. Ты даже немного на них похожа… — Малфой! — М? А как же " Драко»? И зачем ты обижаешься, я думал, что тебе приятно будет. Ты же такая ярая их защитница… Гермиона сердито фыркает, и выходит за дверь, с набитой бельём и полотенцами сумкой. Малфой, посмеиваясь, выходит вслед за ней. — Драко, ты пойдешь первый, или я? Гермиона мнётся на пороге избушки, вопросительно поглядывая на него. — Хм, дай-ка подумать. А какая разница? — Никакой, в принципе. — Тогда иди ты. Я подожду тебя здесь. — Хорошо. Девушка заходит в предбанник и захлопывает за собой дверь. Малфой садится на низкий порожек и задумчиво смотрит на речку. По воде бежит мелкая рябь, ветер шуршит в камышах. Неторопливо, совсем низко над водой, пролетает серая цапля. Из зарослей осоки выплывает дикая утка с выводком коричневых утят. Идиллия. В бане слышен плеск воды, звяканье железного ковшика о тазик, а потом раздается такой звук, будто кого-то хлещут очень сильно розгами. Что она там делает? Малфой голову сломал, пытаясь угадать, что это придумала Грейнджер. Как назло, воображение подкидывало самые неожиданные распутные картинки. У парня возникло огромное желание пойти и проверить самому, что это за звуки. Некоторое время спустя, раскрасневшаяся, разрумяненная Гермиона вышла из бани с намотанным на голову полотенцем, и в объёмном пушистом розовом халате. Цвет её лица был одним цветом с цветом её халата. — Отлично попарилась, — сказала она. — Что ты сделала? — Попарилась. — А как это? Гермиона вытаращилась на Малфоя. — Ты не знаешь, как парятся веником? — Веником? Тысяча громов, Грейнджер, я что-то о тебе не знаю? Ты что, садомазо? — Малфой, хватит! Я просто парилась веником, это прекрасно очищает поры… — Грейнджер, я представляю, что такое веник, и до сих пор думал, что им можно чистить только пол! Девушка терпеливо вздохнула. — Банный веник- это совсем, совсем другое. Банные веники бывают из листьев липы, березы, и много ещё каких деревьев. Их прутья очень мягкие. — Послушай-ка, Грейнджер, пока твой мозг не выдал мне в энциклопедическом объёме все ненужные мне знания о, дракл их дери, каких-то там вениках, я просто попрошу тебя продемонстрировать. Что ты сейчас делала. Всё! Гермиона сузила глаза, закусила нижнюю губу, и распахнув дверь в баню, коротко сказала: — Ну пошли. Малфой, не веря своим ушам, посмотрел на девушку. — Неужели? Ты хочешь пойти со мной? — Ну ты же так об этом мечтаешь, Малфой! — Правильно, говори это вслух почаще, и вселенная тебя услышит, — насмешливо заметил Драко. Они стояли в прохладном предбаннике, и Гермиона сняла халат. И осталась в длинной футболке и шортах. Малфой окидывает взглядом её тонкий силуэт. Она как статуэтка. Изящная, хрупкая. Кожа не такая белая, как у него. Драко с удивлением обнаруживает, что Гермиона здорово загорела. — Надеюсь, что ты не будешь раздеваться догола при мне, — торопливо сказала она, чувствуя, как взгляд Малфоя раздевает её, и словно снимает не только одежду. Все защитные слои один за другим. Грейнджер всегда чувствовала себя безоружной рядом с ним. Драко закатил глаза. — Ну сколько можно бегать от своих желаний, Грейнджер. «Это вовсе не я от них бегаю». Гермиона, скользнув взглядом по возвышающейся над ней фигурой Малфоя, предпочла не произносить вслух эти слова. — Ну, и что с этим делают? Драко скептически осматривал взъерошенный берёзовый веник, лежавший в тазу с горячей водой. — Сейчас узнаешь. Ложись на полок. Глаза Гермионы сверкнули. Малфой послушно улёгся на полок, как она сказала. Девушка посмотрела на широкий разворот его плеч, и вздохнула. — Хочется прилечь рядом, м? Драко прекрасно чувствует её ласкающий взгляд на себе. Голос его полон самодовольства. Грейнджер не ответила, и прошлась веником по спине Драко. И ещё раз. И ещё. По бане поплыл аромат берёзовых листьев. Веник приятно охлопывал тело, стало тепло, потом горячо, и Малфоя охватила приятная истома. Он уткнулся носом в щель между досками полка, и блаженство разливалось по всему его телу. Гермиона тянется рукой к литым мышцам на спине. Драко… Она поспешно отстраняется, пока он не заметил. — На первый раз хватит. Теперь как следует потрись мочалкой. Гермиона ополоснула своё лицо, и вышла. Первые звёзды зажглись на тёмном бархате весеннего неба, и степь звенела голосами сверчков. Где то в кустах запел соловей. Над речкой пролетели утки. На бегущих волнах отражался свет луны. Когда Драко засыпает, он слышит голос Гермионы. По бескрайнему простору Вышит сказочный узор. Где — то за небесным сводом В небе кружится Дракон. Ходят звёзды друг за другом. Год за годом, день за днём… Где — то за небесным кругом Кружит звёздный мой дракон. Ходят, бродят денно — нощно Дева, Рыбы, Рак и Лев, Близнецы; Но знаю точно, Что Дракон мой Ярче всех! И сияют каждой ночью В небе тысячи зеркал. Звёздам очень надо, чтобы Свет их в небо души звал. Малфой слушает её голос, и непослушная душа его, забив на голос разума, летает где то, около небесного своего тёзки. — Это не та песня, — сказал Драко, когда Гермиона замолчала. — Да. Это другая. Я её только что придумала, — тихо отвечает Гермиона. Когда вода Всемирного Потопа Вернулась вновь в границы берегов, Из пены уходящего потока На сушу тихо выбралась Любовь - И растворилась в воздухе до срока, А срока было — сорок сороков… Владимир Высоцкий. Эльмерин и другие чудеса. Май на Острове был бесконечным. Казалось, кто-то растянул его, чтобы вместилось как можно больше событий. Драко с Гермионой осваивали территорию Острова. Теперь они знали, что не одни в этом странном месте. Остров являлся одним из мест, где сходятся параллельные пространства. Узнали ребята об этом совсем случайно. Однажды Драко, набирая воды из речки для бани, увидел вдалеке невесть откуда-то взявшийся табун золотистых низкорослых лошадок. Малфой помчался что было силы домой, и влетел в дом, напугав Гермиону громким криком: — Грейнджер, быстро, что покажу! Они вместе пошли навстречу табуну, хоть это, наверное, было опасно. Но ребята даже не подумали об этом. В голове обоих была одна мысль: а что, если табун сопровождают люди. Когда рыжие лошадки приблизились, то можно было увидеть, что у них чёрные гривы до самых копыт, и очень умные глаза. Сопровождал табун маленький всадник, загорелый рыжий парнишка с твёрдыми скулами на неулыбчивом лице. На нём была лёгкая вылинявшая майка и штаны из хлопка. Драко Малфой рассматривал незнакомца. Это обильно усыпанное веснушками лицо, и лохматые рыжие волосы ему кое-кого напомнили. Плечи у мальчишки шелушилась от загара. Он сидел на своём коне босиком, без седла, управляя лишь уздечкой. Парень смотрел спокойно и как- то по хорошему. Драко и Гермиона переглянулись, и одновременно радостно крикнули: — Привет! — Доброго дня, — солидно ответил мальчишка. Держался он со взрослой вежливостью, и очень отстранённо. — Прости, пожалуйста, но мы хотели бы узнать, где мы находимся? — умоляюще глядя на парня, спросила Грейнджер. — Это Полуостров Восточной Федерации. — Мы вообще сейчас про какую страну говорим? Лондон далеко отсюда? В голосе Малфоя Гермиона явственно услышала панические нотки. — У нас никогда не было такого… города — удивлённо ответил абориген. — А какой есть? — Реттерберг. Мальчик окинул их внимательным взглядом, и покачал головой. — Вы, наверное, из другого мира. У нас такое бывает. Забрасывает через локальный барьер, когда налетает солнечная буря. Она прошибает межпространственные барьеры. И людей иногда затягивает в туннель прямого перехода. По мере того, как рыжий говорил, брови Драко Малфоя поднимались всё выше и выше. — Грейнджер, ты понимаешь всё, о чём говорит этот чувак? — спросил он уголоком рта. Гермиона толкнула его в бок. Слизеринец с интересом выслушал всю информацию, и коротко сказал. — Ну, солнце то же самое, и то хорошо. — Как же отсюда нам выбраться? Голос гриффиндорки задрожал. Мальчишка пожал плечами. — Никак. Живите, тут у нас спокойно. — Это мы заметили, — пробормотал Малфой. — Если ваши догадаются настроить частоту систем ваших биополей на то, чтобы она вошла в резонанс с энергополем вашего мира, то вы очень быстро вернётесь. — Ну всё ясно стало, слава Небесам, — закатил глаза слизеринец. Мальчик ухмыльнулся, тряхнул рыжей головой, и подтолкнул пятками бока своей лошади. — Постой! — окликнул его Драко, — твоя фамилия, случайно, не Уизли? — Меня зовут Иттони Даг, — улыбнулся мальчик. — Иттони, где тут можно купить еду? И какие деньги у вас тут принимают? — У нас в ходу любые монеты. Здесь петля Великого Меридиана. Если нет денег, всё равно не дадут с голоду помереть. Приходите в наш посёлок, Эльмерин. Иттони объяснил, как добраться до Эльмирина. Надо идти на на северо- восток вдоль русла речки, на берегу которой стоит их банька. Кстати, речка называлась Лисса. Надо спуститься по течению, и там будет деревня. Лучше сразу зайти в таверну " Сломанное колесо». Владелец таверны Виторио человек бывалый, и помог многим пострадавшим от прямого перехода. Так вот и получилось, что Драко Малфой и Гермиона Грейнджер познакомились с миром Восточной Федерации. — Ну до чего же на Уизела похож, — задумчиво пробормотал Драко, когда рыжий мальчик со своими лошадьми скрылся вдали, за облаком пыли. Позже ребята узнали, что Эльмерин появился не так давно. Всё население было не столько местные жители, сколько люди, случайно попавшие сюда в результате игры пространственной петли. И ещё ссыльные. Всякими правдами и неправдами их, судя по всему, срывали с насиженных мест и перебрасывали в этот небогатый и мягко говоря, не очень развитый край. Где эти насиженные места, никто представить толком не мог. В местных учебниках по географии такие названия точно не значились. За какие такие грехи этих людей разлучили с детьми, или семьями, тоже было непонятно. Зато ясно было, что это люди хорошие, местному населению не вредят, а сами они приносят всякую пользу. Поставили в Эльмерине больницу, с какой то мудрёной аппаратурой. Открыли школу и дали учителей. Ссыльные были очень культурными и умными людьми. Они руководили хорами, работали в библиотеке; были среди них ветеринары, зоотехники, фельдшера. Не брезговали ссыльные и физической работой. Ухаживали за скотом, с утра до ночи копались на огороде, столярничали и всё делали очень ответственно и на совесть. Конечно, после встречи с Иттони, Драко с Гермионой не сговариваясь, немедленно решили посетить деревню, о которой тот говорил. — Нам нужны деньги. Драко Малфой смотрел на то, как Грейнджер носится по дому, заглядывая во все закутки и перешвыривая все ящики. — Ну, надо — так будут, я тебя умоляю, зачем так строчиться… — Драко, я представления не имею, где их нам взять. Гриффиндорка, запыхавшись, упала на кровать рядом с Малфоем. Тот немедленно обхватил её и посадил к себе на колени. — Спокойно, Грейнджер, сейчас всё будет. Гермиона восхищённо посмотрела на Малфоя, и что есть силы обняла, попутно взъерошив его выгоревшие добела на солнце волосы. Кровь вдруг зашумела в ушах, как Ниагарский водопад. Гермиона притянула его за шею, зарываясь в волосы, инстинктивно пытаясь стать ещё ближе. Её губы ощущали поцелуй с ним, как что то необходимое. Как дыхание. Её пальцы скользнули за ворот его футболки, чувствуя как запах Малфоя, дикий, полынный, проникает в её кровь, вены, словно наркотик. Её кожа покрылась неизбежными мурашками, когда он скользнул ладонями по коже. Драко заглядывает в её чёрные зрачки. Шоколадные радужки совершенно поглотила чернота. — Ммм, а кто-то тут так торопился куда — то, — пробормотал Драко, отвечая на поцелуй. …Перед Гермионой стоял открытый маленький сундук, битком набитый монетами разных стран и разного достоинства. Драко Малфой с гордостью поглядывал на Гермиону, потерявшую дар речи при виде этого богатства. — Ты настоящий кладоискатель, Драко, — замирающим голосом сказала она. — Я и сам сущий клад, — приподняв бровь и прищурившись, ответил слизеринец. Не губы, не глаза. Наверно, прямо в сердце Хочу поцеловать, Чтобы душой согреться… м? Хочешь, правда, Грейнджер?.. Ленивый негромкий голос. Мягкая улыбка, и…вот оно. Драко знает, что будет дальше. Как ей ужасно нравится этот коронный малфоевский жест, заметно по её расширенным чёрным зрачкам. Наклон головы, рука небрежно убирает светлую чёлку, — и девчонка тихо вздыхает, подходит. Рука её тянется к нему, скользит по груди, выше, обвивает шею. Малфой смеётся, и обнимает Гермиону, тоже смеющуюся, и с упоением ищущую его губы. Свой главный клад они уже нашли. Украду, если кража тебе по душе - Зря ли я столько лет разбазарил?! Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, Если терем с дворцом кто- то занял! Владимир Высоцкий. Маятник и Башня. Посмотрите — вот он Без страховки идёт. Чуть, правее наклон — Упадёт, пропадёт! Чуть левее наклон- Всё равно не спасти… Но должно быть, ему Очень нужно пройти Четыре четверти пути. Владимир Высоцкий. Драко рассматривал своё отражение в потускневшем зеркале. Парень в зеркале казался ему незнакомцем. Светлые ухоженные волосы отросли, и придавали Малфою мятежный вид. Твёрдые скулы обострились ещё больше, и ещё стала здорово заметна светлая щетина на щёках. Надо будет немедленно раздобыть бритву. Грейнджер что- нибудь придумает, уверен. Я не хочу превращаться в заросшего дикаря. Он покосился на Гермиону. Она, тихонько мурлыкая под нос, перебирала их постиранную одежду. Гермиона была в своих любимых джинсах с дырками на коленях, и чёрной футболке. Когда Драко первый раз рассмотрел эти её джинсы, у него вырвалось: — Тебя что, Уизел покусал? Или ты настолько обеднела, что приходится носить рваные обноски? — Драко! Это так и было! — Что? Ты хочешь сказать, что эти дырки были сразу? — Да, это модно, Малфой. Драко закатил глаза. В его понимании модно- это хорошо сшитый элегантный пиджак. Впрочем, сойдут и джинсы, которые он тоже обожал, и сам ходил в них, но без всяких дырок на коленях, или, ещё хуже, бахромы по краю. Драко и сам был сейчас в черных потёртых джинсах, и они сидели на нём как влитые. Они недавно побывали в Эльмерине, и вернулись домой, нагруженные разнообразной провизией. Местные жители оказались на редкость гостеприимными, и засыпали Драко и Гермиону всякой снедью. Виторио, хозяин таверны «Сломанное колесо», помог ребятам с обменом монет, а ещё дал свою подводу, запряженную смирной лошадкой, чтобы всё довезти. То богатство, что нашёл Малфой на чердаке, было просто огромным капиталом. Так что с деньгами у них проблем не возникло. Сыр, масло, консервы спички, овощи и фрукты с местных огородов, а также всякие вещи первой необходимости, были загружены в повозку. Особенно Гермиона радовалась тому, что у них теперь есть нормальные мыло, шампунь, зубная паста, порошок для стирки белья, и ещё всякая всячина, которой катастрофически не хватало. Драко и Гермиона в очередной раз отправились в степь, в надежде, что вдруг обнаружится тот самый туннель в пространственной петле. Ребята брели по степи, заросшей ковылём и полынью. Кое- где, среди пёстрой травы, стояли серые каменные идолы вполовину человеческого роста, с неласковыми лицами без ртов. Истуканы были горячими от солнца. Было жарко, несмотря на то, что сейчас была всего лишь весна (хотя, скорее всего, здесь время шло по- другому). Степное солнце, белое, как расплавленное серебро, светило в бледном от зноя небе. В воздухе плыл запах мёда, и воздух звенел от стрекотания кузнечиков. Свернув за очередной курган, Малфой и Грейнджер увидели странную, косо стоящую Башню. Но эта из всех известных падающих башен, эта была, без сомнения, самая падающая. По всем законам гравитации следовало бы ей грохнуться и рассыпаться. А она стояла века непоколебимой твердыней. Громадные, плохо отëсанные глыбы были сложены четырëхгранником, уходившим косо вверх. Виднелись в ней щели — бойницы. Стояла башня так косо, что и подойти страшно. Слизеринец и гриффиндорка замерли, не решаясь приблизиться, но потом всё же подошли. И случилась ещё одна странность. Когда ребята приблизились к башне, то день стремительно перешёл в ночь. Чёрную, с яркими звёздами. Поёжившись, они вошли внутрь. Но внутри башня вовсе не казалась наклонной. Стены уходили вверх строго вертикально и терялись в тёмной полумгле. Потолка не было видно. И вот из этой-то клубящейся полумглы спускался ржавый, толщиной в руку стержень Маятника. Маятник был огромный. Литой, из потемневшей меди, метровый шар, был налет на стержень невысоко от пола. Страх подумать, сколько он весил. Маятник двигался. Качала его какая -то скрытая энергия. Или запас изначальной инерции был так велик, что сохранился на века. Шар плавно ходил взад и вперёд. Семь секунд туда, семь обратно. Драко Малфой не мог разглядеть: прицеплен стержень к потолку, или уходит в какие- то надзвёздные дали. Возможно, что и уходил. В бесконечность. По крайней мере, двигался Маятник вертикально, без заметного угла наклона. Гермиона высказала мысль, что это маятник Фуко. Драко возразил, что маятник сделан в те времена, когда Леона Фуко, знаменитого даже в волшебном мире инженера и учёного, не было на свете. К тому же, как известно, маятник Фуко не зависит от вращения Земли. Если он ходит долго, заметно, как линия его качания постепенно перемещается. Точнее, это поворачивается Земля, а линия остаётся в пространстве неизменной. Здесь же острие стержня под шаром неизменно ходило между жёлтыми и чёрными камнями. — А ты уверен, что здесь Земля? — тихо спросила Грейнджер. — А что? Вон, бабочка — крапивница летает… — А может, этот Маятник ходит вдоль Меридиана? — Какого? — Генерального… — Что это за штука? — Ну, помнишь, Иттони рассказывал, и ещё Виторио тоже, что считается …Что это направление рёбер Кристалла. То есть границ, которые лежат между пространствами. — Но это же условное понятие? Драко озадаченно смотрел на девушку. Та зябко повела плечами. И потом, когда бы сюда не пришли Малфой с Грейнджер, обязательно день быстро переходил в глубокую ночь. Драко Малфой никогда не задумывался о вопросах бытия. Он был здесь и сейчас, и этого было достаточно. За него решала его древняя фамилия, его звёздное имя, его тяжёлый фамильный серебряный перстень на пальце. Он никогда не думал о том, каково это — быть просто Драко. Возле его имени всегда подразумевался титул. А Грейнджер …была, наверное, просто Грейнджер. Должно было так быть. Она же просто смешная девчонка с неряшливой копной волос на голове. Но почему-то это не работало. Что- то не сходилось в этой безупречной теории. Как будто, для того, чтобы быть настоящим, Драко нужно было быть именно лордом Малфоем. Иначе утеряется тот шарм. Нет? Нет, конечно, дело было в чём -то совершенно другом. Малфой прекрасно понимал, что отсутствие титула не лишило бы его ни капли фирменного шика. Это было действительно так, и Драко усмехался про себя, понимая, что дело вовсе не в его вселенской кичливости и самолюбовании. Он действительно был таким, каким его видели. Как бы это и не бесило некоторых. Завидуйте молча. Но всё это переставало работать, когда дело касалось Гермионы Грейнджер. Рядом с ней все стены его аристократического высокомерия, воздвигнутые на бетонном фундаменте малфоевской гордыни, не то чтобы рушились. Они как бы переставали существовать. Грейнджер просто проходила, не замечая, сквозь то, обо что расшибали лбы все остальные. Она словно видела в Драко что — то совсем, совсем другое, не то, что демонстрировалось так упорно в течение долгих лет. Она видела его под каким — то волшебным ракурсом, и это её восприятие Малфоя совершенно выбивало его из привычной колеи. Она ломала систему, она пускала под откос весь здравый смысл, она не стала играть по старым правилам, она создала какие-то свои правила… Грейнджер написала все правила заново. Нет. Она просто создала другую игру. Остановите Землю… Когда она так смотрит этим своими карими глазами, похожими на осенние озёра с тёмной водой, в которых мерцают золотые искры опавших листьев, и этот её взгляд, он хуже Бомбарды, он абсолютно, совершенно разносит к чертям все защитные барьеры, которые годами возводил вокруг себя Малфой. Грейнджер, зачем тебе это? Зачем ты так смотришь на меня, словно я всё, что тебе нужно в этой жизни?.. Гермиона. В твоих глазах Тот вечный серый дождь. В твоих руках Весь мир мой. Ты поймёшь. Я слышу, как дышишь . Я бегу. Я ненавижу, ненавижу! Не …могу. Я не могу, Я задыхаюсь . Без тебя! Я выбираю эту боль. Убей меня. Мне без тебя Не надо стало ничего. Ты весь мой мир. Драко. Бери меня всего. Скажи, что это? Что растёт внутри меня? В моей крови? И в моих венах? Так пьяня… Я весь в огне, Я словно В плавящем бреду. Остановите землю, Я сойду… Ты слышишь, Я схожу с тобой с ума. Ты мой кошмар. Ты мои пытки. Ты чума. Я за тебя, похоже, В ад без слов пойду. Остановите землю! Я сойду! Вместе. Наверное, Нет, точно - Нам конец. Нам не сдержать Навстречу рвущихся сердец. Ни адский ад, Ни Ангелы его Не остановят, Не изменят ничего! И с каждой ночью, С каждым новым днём Все мысли и все чувства Об одном. Остановите землю. Мы сойдём…