Рождество

Ель совершенно не вписывалась в интерьер зала. Ее макушка почти доставала до узорчатого потолка, а Альфред, запрокинув голову, только и мог думать, как дерево вообще попало в замок. От дерева шел непередаваемый запах хвои, распространяющийся на весь зал, вызывающий воспоминания из давно забытого детства. Слуги вились вокруг, доделывая последние штрихи в украшении ели. На ветвях висели стеклянные шары, золочёные шишки, неизвестно откуда взявшиеся яблоки, а также стояли ещё не зажжённые свечи. Кое-где располагались бумажные гирлянды и фигурки. Граф великодушно позволил Саре вовлечь себя в странный процесс подготовки к Рождеству, помогая ей делать бумажные украшения. Но Альфред видел, что за маской величия вампир скрывал свою искреннюю заинтересованность. Даже сейчас Сара вертелась вокруг ели, кружась и счастливо смеясь, периодически восхищаясь своим новым платьем, на котором был весьма необычный переход от голубого до глубокого синего, и взахлёб рассказывая о традициях празднования Рождества у нее в деревне. Граф чинно стоял неподалеку в парадном одеянии, внимая каждому ее слову, уже не скрывая сквозящую теплоту во взгляде. Альфред коротко вздохнул. Он давно пытался заставить себя воспринимать Сару как подругу или сестру. Но тоска по прошлому гложила его, а воспоминания о первой влюбленности, самой яркой и пылкой, не давали покоя. Разум настойчиво твердил понятную истину: Сара счастлива. От этого становилось тепло на душе. Альфред любил девушку другой любовью, но пока этого будто не осознавал. И кажется Граф этому тоже не верил, поэтому взгляд его вызывал мороз по коже. Поэтому Альфред откровенно скучал в одиночестве. В этом замке профессор застрял надолго, ведь даже сейчас он не смог выйти, чтобы посмотреть на готовую ель. Он пропадал целыми днями в библиотеке, изучая досконально чуть ли не каждую книгу, наверное даже забыв о своем ученике. Альфред покачал головой, отгоняя гнетущие мысли, которые так не подходили сегодняшней волшебной атмосфере. И нет, парень не ждал роскошного бала в честь нового года. Нежить скорее пугала его, а статусность и важность мероприятия, на которое он был приглашен (благодаря просьбам Сары, конечно) вопреки всему не вызывали благовейного трепета. Сара тоже не любила нежить, в этом они были похожи. Больше всего Альфред ждал неофициальной части. Ведь после бала должен был состояться ужин в узком кругу лиц. Даже профессор обещал показаться в это время. Рядом появился Куколь, возмущённо что-то ворча, показывая в сторону. Альфред покачал головой, выныривая из своих мыслей, послушно отошёл на пару шагов. Куколь ставит у стены канделябр, шипит на попавшуюся под ноги слугу, периодически подгоняя, уходит за ней. Внезапный стук вынуждает Альфреда посмотреть на распахнувшиеся двери. Герберт возникает на пороге неожиданно, подобно призраку. Пряди волос покачиваются от резкого перемещения, но образ в целом безупречен, выверен до нитки, идеален: ни изъяна, ни лишней складки. Высокий ворот подпирает подбородок, многочисленные кружева обрамляют шёлковую рубашку, парадный плащ ниспадает с плеч. У Альфреда дух захватывает от роскоши одеяния, ему кажется, что по красоте он и в подметки вампиру не годится. На секунду мерный гул в зале затихает: слуги стыдливо отворачиваются, Сара рассматривает с живым интересом, прервав свой монолог о волшебстве новогодней ночи. Граф же остаётся неизменен, только бросает короткий взгляд на сына и вновь возвращает все внимание на девушку. Алые губы Герберта растягиваются в лёгкой улыбке, когда взглядом он находит Альфреда. Парень же мгновенно меняет объект наблюдения, весь подбирается, мысленно готовясь отпираться от нежелательных приставаний. Однако все идёт не так. Герберт проходит мимо, обдав волной теплого воздуха, тонко отдающего вишней, двигается в сторону отца, покачивая бедрами скорее по привычке, чем намеренно. Они обмениваются парой фраз: Герберт уточняет что-то по организации. Рядом с Графом Сара делает прозрачные намеки Альфреду наконец отойти от стены и составить компанию хозяевам замка. Парень строит молящий взгляд, чуть качает головой. Граф все ещё вызывал в нем живой страх, и здесь точно не было противоречивых сплетений, как с его сыном: от страха до восхищения. Герберт же был ещё одной головной болью. Повышенное внимание к ещё не уверенному в себе Альфреду пугало парня, но только поначалу. Дни шли, замок становился привычным местом. Альфреду уже не казалось, что каждый живущий здесь хочет его съесть. Наоборот, обитатели замка скорее спешили игнорировать его существование, а Граф и вовсе потерял к нему интерес, сблизившись с Сарой. Одна только девушка разгоняла пучину одиночества, да ещё навязчивый вампир, которого раз за разом Альфред старался отвадить от попыток составить компанию. Герберт был удивительно настойчив, но к этому привыкаешь быстро. Поэтому спустя несколько недель Альфред смирился и стал относиться к странному обществу с мученическим вздохом, скорее показным, чем таковым являющимся. Ведь где-то на стороне забрезжили мысли, что вампир невероятно красив, галантен, что с ним интересно иногда поговорить, что знает он гораздо больше самого Альфреда и правда относится к парню весьма неплохо. Во всяком случае скучать он стал меньше. Альфред часто забывался в длительных беседах перед брезжущим рассветом, но также часто отдергивал себя, будучи не в состоянии допустить мысль, что Герберт стал ему так близок. Заложенные семена высокомерия вдруг начали давать ростки. Альфред обрёл странную гордость, внимание вампира тешило самолюбие, но смелости не хватало на шаги к чему-либо. Продолжая упорно отрицать свою привязанность к Герберту, Альфред даже старался не разговаривать с ним несколько дней. Кичился ли он перед Сарой или пытался доказать себе свою ценность в этом мире — было не ясно самому парню. И в конце концов это привело к справедливому финалу. Герберт потерял интерес. Слишком резко и внезапно, но закономерно. Больше он не относился по-особенному к Альфреду: не улыбался с теплотой, поблескивая лукавыми глазами; не касался между делом; не пропевал мягким произношением «mon chéri». Герберт вообще перестал как-либо называть парня. Только безличностное «Он». Граф никак не среагировал на изменения в поведении сына, а Сара пару раз настойчиво пыталась выведать, что произошло между вампиром и Альфредом, на что последний слишком зажато пожимал плечами, потерянно отвечая: «Ничего». Краем глаза заметив, что зал начал наполняться гостями, а хозяева замка переместились к главному входу, Альфред коротко вздохнул и повернул голову, зацепившись взглядом за украшения на ели. Бумажных было не много, но каждое было сделано с особым вниманием, с душой. Иначе как объяснить живые воспоминания, возникающие при мимолётном взгляде на украшения? Помимо потеплевшего Графа, который в своем дорогом повседневном костюме старательно вырезал снежинки, естественно, в компании Сары, на ум пришло другое воспоминание. Внутри по капле очертания обретала печаль, Альфред покачал головой, невольно желая отогнать образ, возникший перед глазами. Ведь в тот момент он сидел прямо напротив них, а рядом был посажен сам сын Графа, тоже приуроченный к общей деятельности. Сначала Сара указала вампиру чертить на бумаге эскизы будущих украшений. Герберт не любил, когда им распоряжается кто-то другой, но одного острого взгляда отца и последующего внимания к Альфреду хватило на его согласие. Альфред же с трудом сдерживал смешки. Возвышенный образ вампиров в его голове не вязался с развернувшейся картиной. И хоть Герберт делал идеальные рисунки, трата таланта, наработанного веками, на такое обыденное дело казалась пустой. В шутку Альфред предложил вампиру вырезать фигурку ангелочка. Ангелочек висел ближе к макушке, единственный на ёлке. Грянула музыка, Альфред вздрогнул, осознав, что бал уже начался. Нежить заполняла почти все углы, двигалась неестественно и резко, шурша пышными одеяниями. Все смешалось, время двигалось то невероятно быстро, то томительно долго. Яркий свет, оглушающая музыка и мельтешащие фигуры. Альфред был чужим на этом празднике. Он снова откровенно скучал, подпирая стену, пока его не пригласила бледная дама с загадочной улыбкой на устах. Нежить отличалась друг от друга разной степенью сохранности тела и разума. Альфред здраво рассудил, что девушка выглядит вполне адекватной, а значит от единственного танца в этот вечер отказываться не стоит. Он подал руку и все ещё немного неуверенно вовлек даму в танец. Она полностью отдавалась его рукам, позволяя вести, но Альфред был напряжен. Медленная музыка усыпляла сознание, с каждой секундой уменьшая бдительность. Они уже кружились в толпе, настолько многочисленной, что невозможно было не коснуться чужого платья или случайно не столкнуться спинами. И в тот момент дама обнажила клыки. Прижавшись слишком близко, она резко впилась в беззащитную шею парня. Боль пронзила все тело, Альфред боялся пошевелиться лишний раз и случайно навредить ещё больше. Вокруг них все с тем же весельем кружились пары, совершенно не замечая побледневшего юноши и вцепившейся в его шею девушки. Вскоре дама отстранилась также резко, с явным удовольствием облизывая клыки, игриво подмигнула и тотчас исчезла в толпе. Альфред не помнил, как выбрался из толпы, оказавшись у спасительной прохладной стены. Дыхание было частым, в глазах рябило, а ноги, казалось, отказывались держать носителя, норовя подогнуться. Рукой парень придерживал раненую шею, но девушка пила аккуратно, оставив два мелких повреждения, крови почти не было. Страх нахлынул внезапно от осознания того, что парень мог умереть пару минут назад, если бы дама вовремя не остановилась. Альфред хотел найти кого-то знакомого, но в огромной толпе все сливалось в единое марево. Внутри все медленно переворачивалось, уже не страх сжимал грудь, а неестественное усталое равнодушие обступало со всех сторон. Мелодия поменялась, а перед глазами возникла знакомая фигура. Альфред с трудом удержался от удивленного возгласа, будучи мгновенно поглощёным восхитительным обликом Герберта. Это не мираж, как показалось вначале. Вампир почему-то решил пригласить его на танец, в ожидании протянутая рука была тому подтверждением. Альфреду хотелось горестно рассмеяться. В его ничтожном состоянии нужен был лишь покой, пока количество крови не восстановиться. Но именно сейчас случился такой желанный момент, и Герберт вновь обратил на него внимание. Спустя столько дней… Привычная печаль стиснула внутренности, но Альфред поспешил затолкать ее обратно. Поспешно выпрямившись, он быстро осмотрел свой внешний вид. В своем потертом фраке Альфред чувствовал себя немного неловко по сравнению с возвышенной красотой Герберта. Мгновенно отрезвила мысль о том, что он не имеет права заставлять ждать вампира: у того определенно много дел, и это уже удача, что в силу знакомства Герберт решил пригласить нерадивого юношу. Шея все ещё пульсировала болью, но Альфред, поджав губы, уверенно вложил свою руку в белую ладонь вампира. Показалось, или он правда услышал облегченный вздох? Мы ценим лишь тогда, когда теряем. Эта мысль не давала покоя. Альфред позволил вести себя в центр зала. Перед ними расступалась нежить. Показалось, или в толпе он увидел внимательный взгляд Графа? Но мнимое ощущение было забыто, стоило только чуть дольше задержать внимание на глазах Герберта. Аккуратно подведенные, они выделялись при этом удивительной естественностью. Чуть видный румянец на острых скулах, алые губы, на которых играла задумчивая улыбка с оттенком лёгкой усталости. Все это влекло ускользающее внимание Альфреда, который до этого твердо обещал себе не проявлять лишних чувств к вампиру. Но сейчас было не время для досады на самого себя за упущенные возможности прошлого. Сейчас был лёгкий вступительный поклон глаза в глаза. Чужая рука легла на спину, вторая удерживала ослабленную ладонь партнёра на расстоянии. Идеально выверенные движения кружили голову. Герберт вел безупречно. Лёгкость вальса пробуждала в душе какой-то восторг, и Альфред впервые осознал, что ему нравится танцевать в паре. И этому осознанию не мешало даже лёгкое головокружение. Альфред позволил себе отвлечься, ведь в своем состоянии мог только полностью довериться партнеру. Шаги в такт медленной музыки, играющей только им двоим. Руку аккуратно выпустили, Альфред совершил поворот, подняв вторую над головой. Кажется, он был слишком близко для выполнения этого элемента. Но Герберта будто это не волновало. Он лишь снова коснулся чужой руки, сжимая сильнее нужного. Альфред встал прямо, бок о бок с вампиром, позволил чужим прохладным рукам вновь забрать инициативу, сделать правильный захват. Стук в ушах становился все сильнее. Альфред повернул голову, вновь ловя взгляд Герберта. Так, глядя друг на друга, они сделали одновременный шаг вперёд. Несколько шагов — и снова вальсирующие движения. Альфред дышал тяжело, стараясь не сбиться с ритма. Чужая рука спустилась на талию. Взгляд напротив завораживал, заставляя шумно дышать через приоткрытые губы. В нос ударил аромат вишни, юноша невольно вздохнул глубже. Альфред безвозвратно падал в бездонный колодец. Хотелось воды. Музыка была близка к завершению. Касания казались невозможно близкими, интимными. Альфред видел только себя и фигуру напротив, видел, как приближается чужое лицо, и как сам он тянется навстречу. Его рука касается шеи, задевая длинные белые пряди, пальцы путаются в волосах, но Альфред не обращает на это внимание. Ещё один шаг — в глазах темнеет и он теряет сознание.

* * *

Пробуждение вышло болезненным. Первые секунды парень лежал, не двигаясь, не понимая, жив ли до сих пор. Тело ломило, как после болезни. Альфред тихо застонал, через силу поднимаясь с кровати. Шея все ещё ощутимо болела, а из тела будто выкачали всю воду. — И как ты только в таком состоянии танцевал со мной, mon chéri? — раздался знакомый голос совсем рядом. У Альфреда не было сил пугаться, он лишь поднял голову, натыкаясь взглядом на сидящего у камина Герберта. Тепло в комнате оборачивалось против него, парень хрипло проговорил: — Воды… Вампир жестом указал на стоящий графин рядом с кроватью. Альфред мелко дрожащими руками поднес графин ко рту и жадно выпил почти половину, наконец, переводя дух. Мысли забегали быстрей обычного, парень обдумывал заданный вампиром вопрос. Лёгкая усмешка на такой простой ответ, появившийся в голове. Эйфория от желанного общества способна творить чудеса. — Я восхищен тобой, — Герберт игриво улыбнулся, но глаза оставались серьезны и внимательно следили за состоянием собеседника, — А ещё благодарен, что ты так быстро рассказал нам о той прекрасной леди, которая посмела сотворить это с тобой. Герберт мстительно хихикнул, накручивая локон на палец. — Я не помню. Расскажешь? — собрав все силы, произнес Альфред. — Милый, тут нечего рассказывать, — протянул вампир, — Но если ты настаиваешь… Я успел подхватить тебя, когда ты потерял сознание и тотчас сообщил отцу. Прости, что не заметил раньше, — Герберт задумчиво замер взглядом на одной точке, будто что-то вспоминая. Казалось, он винит себя в произошедшем, и осознание этого способствовало изменившемуся взгляду Альфреда. Он отчётливо понимал, что вампиру далеко не все равно, и что волновался он искренне, — Отец остановил бал, ты очнулся ровно на пару мгновений, описав ту деву. Мне хватило пяти минут, чтобы найти ее, хоть она и была уже вне стен замка. Герберт кровожадно ухмыльнулся. Альфред предпочел не уточнять дальнейшую судьбу девушки. У него все ещё гудела голова, а общая слабость убивала все настроение. Хотелось снова рухнуть на кровать, закутаться в одеяло и заснуть вечным сном. Глаза закрывались сами собой, тело грозились рухнуть вперёд. Но рядом мгновенно оказался вампир, придерживая парня за плечи. Альфред, сам того не осознавая, прильнул к мягкому шёлку чужой рубашки. Ткань приятно охлаждала кожу лица, а откуда-то сверху раздался удивленный вздох. Но спустя пару секунд чужая рука уже гуляла в волосах парня в ответ, играясь с кудряшками. На удивление, Альфред не хотел отстраняться. Странное спокойствие поселилось в груди. — Мы думали ты не очнешься сегодня, — прошелестел мягко голос сверху, — Отец и юная леди отмечают последние минуты Рождества у себя. Меня тоже приглашали, но я остался с тобой, — как бы невзначай добавил Герберт, с удовольствием наблюдая, как Альфред подаётся навстречу движениям его руки, прикрыв глаза. — Так почему ты меня так явно не замечал в последнее время? — не выдержав, спрашивает Альфред, глядя из-под слабо приоткрытых век. Герберт жмурится от удовольствия. — Милый, ты был слишком нерешительным. Отец назвал меня прекрасным актером и сказал, что я отлично справлюсь с этой ролью. Признаюсь, я думал об этом, но сам бы не решился — Герберт тихо хихикнул, наконец, опускаясь вниз. Долго смотрит в устремившиеся на него поддёрнутые пеленой глаза. — Я люблю тебя. Только и говорит Альфред. Необдуманные, но такие откровенные слова срываются с губ, ведь парень совершенно не знает, как по-другому показать весь хаос, творившейся в его груди сейчас. Глаза Герберта в восхищении расширяются, обретая живую искру счастья. Вампир улыбается открыто, ярко и невероятно искренне, и Альфред чувствует себя восхитительно прекрасно. Герберт живо бросается в объятия, сжимая некрепко ослабленное тело, прикрыв глаза. Альфред зарывается в чужие волосы, вдыхая уже ставший родным аромат вишни.