И правда чудо

Как только Кроули высунул нос из стеклянных дверей бутика, держа в руках пакеты, на него тут же повалила метель, и он тихо рыкнул. Его тошнило от блестящих елочных игрушек, цветастых вывесок с надписью "Счастливого рождества!" на витринах и завываний Мэрайи Кэри в каждом втором магазине. Кроули поежился от холода, запихнул пакеты с подарками в багажник дорогой черной машины и торопливо залез на водительское сиденье. Потерев руки, он завел машину. У него в распоряжении был личный водитель, но Кроули редко пользовался его услугами – любил водить сам. У него было несколько машин, и все черного цвета, которые он выбирал крайне придирчиво, чем раздражал продавцов в автосалонах. Ему нравилась скорость, ощущение руля в руках. В короткий период в детстве он даже мечтал стать гонщиком. На это Рождество Кроули собирался в Тадфилд, какой-то маленький городишко, где он не был и, вероятно, никогда бы не побывал, если бы туда в августе не переехала одна из его сестер вместе с мужем и детьми в поисках тихой жизни. Что ее не устраивало до этого, Кроули не понимал, потому что она толком не работала. Стоило ему, отстояв в мучительных пробках, отъехать недалеко от Лондона, как начались проблемы со связью. В этом году в Лондон и окрестные городах, а также в Кембридже и Оксфорде, на Рождество выпало аномальное количество снега, вероятно, он и стал причиной. — Буду через пару-тройку часов, не знаю, – сказал он по громкой связи в телефоне. – Может, и больше. Тут такая метель, не видно ни хуя, – внезапно пошли гудки. – Линдси? Линдси! – звал он. Никто не отвечал – связь оборвалась. — Блять! – он ударил ладонью по рулю. Проблема была даже не в том, что прервался звонок, а в том, что сбросился маршрут в навигаторе и построить его заново не было возможности. Так Кроули оказался без связи черт знает где, и его настроение окончательно испортилось. Кроули никогда не любил Рождество, может, разве что в раннем детстве. Сейчас он и в бога-то не верил, и его родители вместе с Эшли, другой его сестрой, закатили страшный скандал, когда он твердо заявил, что не будет крестить своих детей и вообще водить их в церковь. Он ехал дальше по шоссе в надежде найти хоть какую-нибудь подсказку, куда ему ехать, но на всех указателях, что встречались ему на пути, половину букв метель залепила снегом. Кроули решил попробовать остановить другого водителя и спросить дорогу у него, но все машины проносились мимо, не обращая на него внимания. Конечно, они ведь знали, куда им ехать, и спешили к праздничному ужину. Кроули выругался, провожая очередную машину, мчащуюся вдаль. В шаге от того, чтобы впасть в отчаяние, Кроули заметил кое-что, заставившее его лицо вытянуться – вернее, кое-кого. На обочине стоял мужчина в светлом толстом пальто, тщетно пытаясь хоть немного прикрыться шарфом от обдувавшего его со всех сторон промозглого ветра. В руке у него была картонка с надписью "Тадфилд", которую мотыляло из стороны в сторону. Кроули не верил своим глазам. Он притормозил рядом. Мужчина поспешил к пассажирскому сиденью, открыл дверь, отряхнувшись, залез внутрь и пристегнулся. — Господи, спасибо вам большое, вы не представляете... – начал тараторить он. — Умоляю, скажите, что знаете, как доехать до Тадфилда. — Знаю, я... — Блять, да! – победно воскликнул Кроули, перебив его во второй раз. – Извините, – он прочистил горло. — Ничего, – с улыбкой ответил он. – Меня зовут Азирафель Фелл. — Энтони Кроули, можно просто Кроули. — Приятно познакомиться, мистер Кроули. — Взаимно. Кроули внимательнее его осмотрел. Светлые кудри, те, что выбились из-под вязаной шапки, намокли и завились еще больше. На колени себе он поставил большую кожаную сумку коричневого цвета, явно старую, но сохранившуюся в хорошем состоянии за счет бережного обращения. На нее он положил шапку и перчатки и развязал плотно замотанный шарф. Он был милым – Кроули не смог подобрать другое слово – и постоянно пыхтел, тихо вздыхал и охал, стараясь устроиться поудобнее и расстегнуть свое толстое пальто через ремень безопасности. — Как вы здесь оказались? – с неподдельным интересом спросил Кроули. — Автобус не приехал, видимо, из-за проблем на дорогах. Я попытался вызвать такси, но у меня не вышло из-за перебоев связи. — И долго вы простояли на обочине с табличкой? — Не знаю, – покачал головой Азирафель. – Оказалось, Тадфилд – крайне непопулярное направление, никто, кроме вас, не остановился. А вы... вы были так воодушевлены, когда заметили, что я направляюсь в Тадфилд. — То же самое – связь накрылась, – объяснил Кроули. – Навигатор перестал работать, указатели замело, а я не имею ни малейшего понятия, как ехать в чертов Тадфилд. Возможно, я все это время нарезал круги по шоссе, – он пожал плечами и выпятил нижнюю губу. А еще, заметил Кроули, Азирафель все время улыбался, словно не было у него никаких проблем. — Вы едете навестить семью? — Ага. Моя сестра летом переехала в эту чертову дыру, и на это Рождество там собирается все семейство. — Я там родился и вырос. — Я не хотел вас обидеть, – Кроули поднял руку. — Ничего, вас можно понять, – кивнул Азирафель. – То, что мы встретились, – настоящее чудо. Представьте, я бы так и стоял на морозе, а вы бы ездили по заснеженным трассам в неизвестном направлении. Кроули скептически хмыкнул. — Вы не любите Рождество? – несколько удивленно спросил Азирафель. — Не то чтобы, – пожал плечами Кроули. – Праздник как праздник. Его переоценивают, и... Его речь прервалась визгом шин. Машину занесло на гололедице, засыпанной снегом. Кроули пытался вырулить, но безуспешно. Они скатились с дороги в глубокий сугроб. Сработали подушки безопасности. Когда они сдулись, Кроули молниеносно повернулся к Азирафелю. Тот тяжело дышал, округлив глаза. — Вы в порядке? — Да, я... я немного в шоке, если честно. — Еще бы, – невесело усмехнулся Кроули. Он огляделся. Все двери и окна были завалены снегом, в том числе и багажник. — Надо расчистить выход, – Азирафель расстегнул ремень безопасности. — И снег повалит в салон, лишив нас теплого места. — Мы сможем попросить помощи у тех, кто будет проезжать мимо. — Много нашлось помощников, пока вы стояли на обочине? Азирафель обиженно поджал губы. — В любом случае нельзя здесь оставаться. — А в чем проблема? — Воздух рано или поздно кончится! — Несколько часов спокойно протянем, – Кроули тоже расстегнул ремень безопасности, принимая более расслабленное положение. – Знаете, чего действительно нельзя делать? Паниковать. Подождем, когда починят связь, и тогда вызовем спасателей. — А вдруг вы маньяк, – нахмурился Азирафель. Кроули поднял брови. Чудного он, конечно, попутчика подобрал. — Окей, предположим, я вас убью – дальше что? Я буду сидеть один на один с трупом без возможно выйти, а, учитывая, что тут работает печка, смердящий запах гниения появится еще быстрее. — Денниса Нильсена возбуждали трупы. — Вы смотрите документалки про серийных убийц? — Я случайно увидел, по телевизору шла, и меня так увлекло, – пожал плечами Азирафель. Кроули фыркнул. — Не волнуйтесь, я не маньяк, – злобно выплюнул он и отвернулся. Кроули скрестил руки на груди и мысленно обматерил чертову заснеженную дорогу, оборванную связь, своего попутчика, себя и дурацкое Рождество. Напряжение в салоне росло в геометрической прогрессии – его, казалось, можно было разрезать ножом, положить на тарелку и подать как десерт, который больше горький, чем сладкий. Азирафель оказался гораздо более отходчивым, и Кроули боковым зрением заметил, как он на него заинтересованно поглядывает, но Кроули принципиально не поворачивался в его сторону. — Простите, – наконец произнес Азирафель. – Я повел себя неправильно и глупо. Я не считаю вас маньяком, – он практически полностью повернул к Кроули корпус. – А еще я считаю, что нам не стоит ссориться, раз уж мы попали в такую передрягу. Кроули никак не отреагировал. Он еще несколько минут молчал, пока не стал обдумывать его слова. Кроули почувствовал себя обиженным маленьким мальчиком. Он расслабил плечи и все же посмотрел на Азирафеля, скучающе разглядывающего приборную панель. — Чем вы занимаетесь? – вдруг спросил Кроули — Я преподаватель литературы в лондонском университете, – Азирафель повернулся к нему и улыбнулся. – А вы? — Семейный бизнес. Прадед купил маленький ресторанчик в Эдинбурге, дед решил превратить рестораны в сеть, а отец занялся еще и гостиничным бизнесом. — Ого, – Азирафель поднял брови. — Денег дохрена, но какой в этом смысл, если я все равно заперт в чертовой машине под завалом снега? — Конечно, в этом есть смысл, – уверенно ответил Азирафель. — И какой же? – Кроули скептически изогнул бровь. — У вас в машине сиденья с подогревом. Кроули сначала прыснул от смеха, а потом звонко рассмеялся. Он заметил, что Азирафель смеялся вместе с ним, как будто они не застряли под толщей снега на Рождество. Вдруг у Азирафеля заурчал живот. — Извините, – он смущенно улыбнулся. — Хотите пирожные и фрукты? — Вы, должно быть, шутите, – едва нахмурился Азирафель. — Я серьезно, в багажнике есть. — А воды у вас случайно не найдется? — Воды нет, но есть вино. — Звучит одновременно глупо и заманчиво, – Азирафель улыбнулся. – Будет неловко, если нас достанут отсюда вусмерть пьяными. — Если мы будем вусмерть пьяными, то какая разница? – Кроули заговорщически улыбнулся. – Достанете? — Раз уж вы настаиваете. С пыхтением Азирафель развязал шнурки на ботинках и стянул пальто. На нем был бежевый свитер, коричневые брюки из плотной ткани и носки в шотландскую клетку. Он пролез между передними сиденьями и оперся коленями на заднее, потянувшись к багажнику. Его голова скрылась в недрах багажника, и Кроули невольно засмотрелся на его задницу, которую так удачно обтягивали брюки. Азирафель ему понравился. Он милый, мягкий, улыбается все время. Кроули подумал о том, что надо будет взять у него номер, когда их спасут. А может, он и сам даст свой номер. Кажется, Азирафель что-то говорил ему, и Кроули надеялся, что это был не вопрос. Наконец, показались светлые кудри. Азирафель повернулся к нему с бутылкой из прозрачного стекла в руке. — Вино нашел, – он с улыбкой протянул его Кроули. – Только я сейчас подумал, а как мы откроем его без штопора? — У меня есть швейцарский нож со штопором, – безэмоциально ответил Кроули. — Чудесно, – он вернулся к багажнику, шурша пакетами, и через пару минут вытащил фрукты и коробочку с пирожными. Взяв из бардачка нож и выдвинув из него штопор, Кроули перелез на заднее сиденье. Он скинул пальто, оставшись в белой рубашке. Азирафель умостился рядом. — Полагаю, надо сначала перекусить, а потом открыть вино. — Как скажете, – Кроули обольстительно улыбнулся. — И я не нашел бокалы или стаканы. Вы не брезгуете? — Не-а. Он съел всего одно пирожное из коробки, и этого ему хватило, а остальные достались Азирафелю. Кроули никогда не видел, чтобы люди так вкусно ели. Он вставил штопор в пробку и с хлопком выдернул ее. Азирафель попробовал первым. — Славное вино. — Спасибо, – Кроули улыбнулся. – Одной из моих сестер нравится, я старался, выбирал. — А вы предпочитаете скотч? Кроули усмехнулся. — Я такой предсказуемый? — Нет, я просто предположил. — И угадал. Они смотрели друг другу в глаза дольше положенного. — Никогда не думал, что буду отмечать Рождество при таких странных обстоятельствах – прикидывал иногда, но чтоб так, – Кроули мягко вытащил бутылку из его пальцев. – Хотя все мое семейство, собравшееся вместе, это охренеть как странно. — Я видел в багажнике пакеты с игрушками. — Ради них я особенно старался, – Кроули довольно ухмыльнулся. – Там, конечно, многие племянникам, но ради своих я отстоял по истине адские очереди в магазине игрушек. И почему заранее не купил? – буркнул он. – Дурак. — Как их зовут? — Оливия, ей семь, и Эйден, ему четыре. — Чудесные имена, – Азирафель умильно улыбнулся. — Спасибо. С Оливией проблем не было, я имею ввиду, с выбором имени, но вот Эйден, – он вздохнул. – Намучились мы с ним. Вся семья, узнав о рождении сына, начала подкидывать варианты – один хуже другого. Дуглас, Дональд, Прескотт, Арчибальд, – Кроули скривился. — А кто же предложил назвать Эйден? — Моя мать. Она несколько дней слушала наши споры, не встревала, а потом сказала "Эйден". Нам с Кайли – это моя бывшая жена – сразу понравилось, мы попроще имя хотели. Все всполошились, а я молча пошел и оформил документы. – он отдал бутылку Азирафелю и еще больше откинулся на сиденье. – Мы все время говорим только обо мне, – цыкнул он. – У вас есть жена, дети? — Нет, – покачал головой Азирафель. – Я все о работе думал и забывал про личную жизнь, а потом, – он усмехнулся, – мне почти сорок, сами понимаете. — Да ладно вам, – фыркнул Кроули. Вино ударяло в голову. Кроули с гораздо большим трудом пролез к приборной панели, чтобы выключить обогрев. Их разговор плавно перетек в философскую чепуху. Кроули высказал свое мнение касательно религии, и Азирафель, человек верующий, внимательно выслушал его, не пытаясь переспорить и переубедить. И мило улыбался, вот так, как он улыбался с самого начала, как абрикосового цвета свечение в июльском рассвете. Он был как травяной чай, приятный и мягкий на вкус, который не обжигает, а лишь согревает изнутри, который не бодрит и не клонит в сон, а успокаивает. А потом они замолчали. Кроули уставился в заваленное снегом лобовое стекло, и это стало казаться ему меньшей проблемой, чем то, какие нежные чувства вызывал в нем Азирафель. — Было бы досадно, если бы аккумулятор сел, – вздохнул он. — Я думал, вы оптимист, – поднял брови Кроули. — Я впал в некоторую меланхолию. Он улыбнулся, и это уже был другой оттенок: чистый голубой лед в горной пещере, залитой солнцем. Так улыбаются люди, провожающие взглядом уходящий поезд. — Мне безусловно приятно ваше общество, – у Кроули участилось сердцебиение, – и все же я хотел отметить Рождество с родителями. Они милые, хоть и немного консервативные. Конечно, будут спрашивать про невесту, – он невесело усмехнулся, – но я все равно их очень люблю. По его щеке покатилась слеза. У Кроули внутри произошел взрыв. Он забегал глазами по салону, плачущему Азирафелю, его светлому пальто на переднем сиденье, пустой бутылке из-под вина, и он с ужасом осознал, что понятия не имел, что делать. Хотя ему казалось, он был готов выломать стекло, одеревеневшими от холода пальцами прокопать тоннель в снегу и на руках отнести Азирафеля в Тадфилд сквозь метель, пряча его лицо в свой кашемировый шарф, чтобы нос не мерз. От вина у него разыгралось и без того буйное воображение. Кроули, нашарив телефон в валявшемся рядом пальто, посмотрел на экран. — Связи все еще нет? — Не-а, – он убрал телефон обратно и небрежно откинул пальто. – Уверен, мои подняли всех на уши, и нас уже ищут. Азирафель всхлипнул. — Спасибо вам за поддержку. Его взгляд был одной из самых печальных вещей, которые Кроули видел в своей жизни. Внезапно его мир сузился до того, чтобы утешить незнакомого ему человека. Вся его семья была в безопасности, но Азирафель плакал. Он не рыдал, обливаясь слезами, и не кричал – лишь тихо шмыгал носом. — У вас случайно не найдется салфетки? Салфетки, конечно, были – в бардачке, но, во-первых, Кроули было лень еще раз пробираться вперед, во-вторых, он хотел произвести впечатление на Азирафеля и вспомнил про носовой платок в грудном кармане пиджака. Он не пользовался им с юности и все равно носил просто потому, что отец, одно время пытавшийся строить из себя джентельмена, научил его тому, что мужчина всегда должен носить платок в пиджаке. Кроули вытянул из кармана аккуратно сложенный белый кусок хлопчатой ткани и протянул Азирафелю. Азирафель с некоторым подозрением на него покосился. — Он чистый. Азирафель принял платок у него из рук и сперва вытер слезы, бережно промакивая их платком, а затем высморкался. — Вы как настоящий рыцарь. И мы с вами заперты в железном замке, – он окинул салон взглядом, – окруженным не рвом, но снегом. — Я почему-то вспомнил про Шрэка и Фиону, – задумчиво сказал Кроули. — Вы Шрэк, потому что рыцарь, а я тогда Фиона? — Скорее, я Фиона, я же рыжий, – он показал пальцем на свои волосы. Они рассмеялись. Кроули был чертовски доволен собой и тем, что смог поднять Азирафелю настроение. В ход пошла третья бутылка вина. В Кроули проснулось неугасаемое желание трахаться. Безусловно, он бы не стал накидываться на кого-либо, как зверь, и тут же расстегивать ширинку – на Азирафеля в том числе. Он хотел крайне деликатным образом заявить о своем желании. Прикидывая, как это лучше преподнести и как действовать в случае отказа, Кроули, к своему стыду, потерял нить разговора. А если ему вообще не нравятся мужчины, вдруг подумал он. Может, это только в его пьяной и, очевидно, больной голове Азирафель с ним заигрывал, стрелял глазами и очаровательно улыбался. Чутье редко подводило Кроули, но рассмотреть такую возможность стоило. В конце концов, ничего смертельного не произойдет, если они, два взрослых сконфуженных человека, будут молчать до тех пор, пока не подоспеют спасатели. Кроули повернул голову к Азирафелю, с особым запалом о чем-то рассказывавшему. Они успели перейти на "ты". Кроули смог выцепить несколько отдельных слов из его речи, но связать их не получилось. Его внимание приковала к себе крохотная бордовая капля на нижней губе Азирафеля, и он замер. Он бы отказался от самого дорогого и выдержанного вина и самого вкусного в мире деликатеса – ему нужна была только эта дурацкая капля и обязательно эти губы. Собравшись с силами, Кроули буркнул что-то, подразумевавшее "я могу тебя поцеловать?". Азирафель прервал свой рассказ и обеспокоенным расфокусированным взглядом бегал по лицу Кроули. Мало того, что он не понял, так еще и, видимо, подумал, что Кроули плохо. Мысль о том, что Азирафель волнуется о его состоянии, грела Кроули душу, однако вопрос остался открытым. Не привыкши отступать, Кроули громче и четче повторил. — Вообще-то, – наконец произнес Азирафель, – было бы замечательно. Не веря своим ушам, Кроули уточнил еще раз, и Азирафель, смеясь, ответил, на все сто. Кроули притянул его себе и глубоко поцеловал. Коротким движением он слизнул пресловутую каплю с губы Азирафеля. Он целовал его со всей жадностью и страстью, и Азирафель отвечал ему тем же, может быть, с чуть меньшим напором. Кроули повалил его на заднее сиденье, держа за талию. — Ты хочешь зайти дальше? — Конечно, – Азирафель ласково провел провел по его волосам, – только я не совсем понимаю, как это сделать. — То есть? – Кроули задрал брови. — Презервативы, смазка, – объяснил Азирафель. — А, – протянул Кроули, – ты про это. Пролезь к бардачку и возьми там. — Мне кажется, тебе было бы удобнее, – мягко заметил Азирафель. — Извини, если я сейчас покажусь грубым, но я хочу посмотреть на твою задницу. Азирафель слушал его с невозмутимым лицом. — Честно, я бы лицом в нее зарылся – это была любовь с первого взгляда. Не в смысле, что я только из-за задницы, нет, конечно, ты пойми, – Кроули стал запинаться. — Я все понимаю, милый, – Азирафель вылез из-под него и чмокнул в нос. Кроули смотрел на его задницу, торчащую между сидениями, со скрипом переваривая "милый" и то, как ему невероятно повезло. — Позволь спросить, зачем ты хранишь смазку и презервативы в бардачке? – Азирафель снова лег на сиденье и притянул к себе Кроули. — Я немного параноик. — Необычное проявление паранойи, – хмыкнул Азирафель. — У меня один раз из-за этого обломался секс. Мы были студентами, сидели у меня в машине, тот парень отсосал мне. Черт, сосал он первоклассно! Вот он уже сел на меня верхом, собираясь прокатиться на моем члене, и тут выяснилось, что ни презервативов, ни смазки ни у кого из нас нет. — Давай не будем говорить о твоих бывших, – между поцелуями предложил Азирафель. Кроули тихо посмеялся. — Что смешного? — То, что мы знакомы, – он бросил взгляд на наручные часы, – около трех часов, а ты уже меня ревнуешь. — Вовсе я не ревную, – буркнул Азирафель, стянув с Кроули пиджак. — А я думаю, – Кроули прервался, снимая его свитер, – ревнуешь. — Отнюдь нет. Как же он мило надувал губы. Кроули бессознательно залюбовался, призабыв, что ему надо раздеть Азирафеля и самому хотя бы джинсы приспустить. Он оставил свою рубашку висеть расстегнутой – Азирафель сказал, что ему так нравится, а Кроули не возражал. Азирафеля он хотел видеть полностью обнаженным, и Азирафель ему помогал, поднимая таз, чтобы Кроули стащил с него белье и брюки. Кроули вылил смазку на пальцы, потер ими и ввел в сфинктер Азирафеля указательный палец. Азирафель, лишь тихо охнув, беспрепятственно принял его. Услышав его первый стон, Кроули подумал, что, если рай, вопреки его убеждениям, все-таки существует, он выглядит именно так. Его рубашка намокла и прилипала к телу. Он был рад, что, пока был трезвее, выключил обогрев. Мгновения тянулись долго, словно горячий липкий воск. Кроули старался изо всех сил не торопиться, у него затекали длинные ноги, полностью не помещавшиеся на заднем сиденье, и он переставлял их с места на место. Азирафель целовал его, и, когда в нем свободно двигались три пальцы, прикусил нижнюю губу Кроули, и оттянул ее. Кроули закатил глаза от удовольствия. Он давно не хотел кого-то так же сильно, давно в его жизни не было такой всеобъемлющей страсти, которой невозможно сопротивляться. Кроули нетерпеливо раскатал по своему члену презерватив, и плавно вошел. Азирафель закусил губу, и Кроули подавился вздохом. Это было настолько сексуально, что, если бы Азирафель, полностью одетый, только закусывал губу и смотрел на него вот так, Кроули бы подрочил и очень быстро кончил. Он, наконец, нашел более-менее удобное положение для ног и двигался медленно и аккуратно. Рыжая челка взмокла и прилипла ко лбу, и Азирафель убрал ее, пригладив к макушке, пропустил его волосы сквозь пальцы, а затем сжал их. Мягкими пухлыми бедрами Азирафель обхватил его талию и скрестил щиколотки на пояснице, вжимая в себя. — Могу я оставлять засосы? – Кроули потерся носом о его шею и поцеловал клюцицу. — Ты такой милый и нежный, – Азирафель провел ладонью по его щеке, все еще держась за волосы, – но это не то, чего я сейчас хочу. — А чего ты хочешь? – прошептал Кроули. — Я хочу, чтобы ты меня трахнул, Кроули. Так, чтобы я кричал твое имя, забыв свое собственное, так, чтобы меня было слышно на дороге, так грубо, чтобы у меня остались синяки, и, конечно, я хочу, чтобы ты оставлял засосы. Кроули, рыкнув, резко качнул бедрами вперед, прихватив губами кожу под ключицей. Он набрал быстрый темп, вколачивая Азирафеля в заднее сиденье и сжимая цепкими длинными пальцами его бедра. Он наслаждался каждым звуком, каждым шлепком яиц о бедра и этим пошлым хлюпаньем. Азирафель схватил его одной рукой за ягодицу, уже вдавливая в себя. Кроули больше не думал о затекших ногах – все его мысли занимало прекрасное тело, извивающееся под ним, и то, как горячие стенки ануса сжимаются на его члене. Азирафель действительно кричал его имя, чередуя с "господи" и "боже". Вдруг раздался глухой стук. Кроули остановился, не сразу поняв, что произошло. Азирафель зажмурился и потер макушку – Кроули двигался настолько размашисто, что Азирафель ударился головой о дверь. — Детка, ты в порядке? – он поцеловал, покрывшийся испариной лоб, отодвинув сбившиеся кудряшки. – Сильно болит? — Нет, все хорошо, – отмахнулся Азирафель. – Детка? – переспросил он, подняв брови. — Тебе не нравится? — Я этого не говорил, – Азирафель коротко поцеловал его в губы. – У каждого свои причуды. — И какие причуды у тебя? Хочешь называть меня папочкой? – усмехнулся Кроули. — Я подумаю, – хитро улыбнулся Азирафель и утянул его в поцелуй. Они целовались, пока Азирафель не попросил Кроули снова начать двигаться. Кроули отпрянул от Азирафеля под его разочарованный стон. Он оперся коленями о сиденье и стал шарить рукой в багажнике, безбожно пачкая смазкой спинку. Оттуда он достал за лапу плюшевого зайца светло-желтого цвета с повязанным на шее бантиком. — Тебе не кажется, что не стоит использовать для этого игрушку твоего ребенка? – спросил Азирафель с некоторой осторожностью. — Мы же не будем кончать на нее, – возразил Кроули, – просто подложи себе под голову, чтобы об дверь не биться. Все равно она тут больше года валяется – Оливия даже не вспоминает про нее, – он протянул зайца Азирафелю. Азирафель приподнял голову и устроил игрушку между своей головой и дверью. — Теперь можно продолжить? — Можно, – Кроули поцеловал и снова скользнул в его тело. Азирафель то срывался на крик, то стонал Кроули в рот. Кроули вбивался в него, шепча какие-то пошлые глупости ему в шею и в грудь, усыпанную засосами. — Я хочу взять тебя сзади, – выдохнул он Азирафелю в ухо, войдя особенно глубоко и выбивая у него протяжный стон. Азирафель закивал, не в силах ответить. Кроули резко перевернул его на живот и проверил, чтобы его голова все еще упиралась в игрушку. Они были в не самой удобной позе, но Кроули так хотелось трахать его, смотря на выгнутую спину и желанную задницу, трясущуюся от ритмичных фрикций. Он немного распрямился, и его голова уперлась в крышу, поэтому пришлось пригнуться. Азирафель стоял на коленях, приподнимая задницу как можно выше и шире расставляя ноги. Кроули, смакуя каждую секунду, медленно раздвинул ягодицы, отвесив пару шлепков, и вошел почти до конца. Азирафель высоко простонал. Кроули, чувствуя, как алкоголь отпускает его, с новой силой втрахивался в Азирафеля, входя по самые яйца. Азирафель уже давился стонами. Кроули благоговейно сжимал его ягодицы, шлепал так, чтобы ладонь горела и оставались ярко-красные следы, другой рукой крепко держась за бедро и не сбиваясь с быстрого ритма, пока Азирафель с криком не кончил. Еще пару раз толкнувшись в обмякшее тело, Кроули кончил следом и плюхнулся на сиденье. Азирафель сел рядом, кинув брезгливый взгляд на пятно спермы рядом. — Ничего страшного, – махнул рукой Кроули, – вытрем. Они ж кожаные. Он заставил себя пролезть к бардачку и достал оттуда салфетки. — Так у тебя были салфетки? — Да, – улыбнулся Кроули и провел влажной салфеткой по его бедру, – но я хотел повыпендриваться перед тобой. Азирафель посмеялся. — Иди сюда, – Кроули поманил его рукой. Азирафель прижался к горячему боку, едва прикрытому мокрой рубашкой, и положил голову на широкую твердую грудь. Кроули обнял его одной рукой. — Как выберемся отсюда, я первым делом покурю, – прохрипел Кроули. — Ты куришь? – поднял голову Азирафель. — Да, – обыденным тоном ответил Кроули, – а это проблема? — Не проблема. Просто мне не нравится запах сигарет. — Значит, я отойду чуть-чуть подальше, – он поцеловал Азирафеля в лоб и уложил его голову обратно. Азирафель глубоко вздохнул. — Тебе понравилось? — Все было просто охуительно, Азирафель. Я даже представить себе не мог, что секс в машине может быть таким потрясным, – он широко улыбался. – А тебе? — И мне тоже, милый, – Азирафель потянулся к нему за поцелуем. Они лениво целовались, сминая чужие губы. Кроули опустил руку ниже, к пояснице и обхватил его второй. Азирафель охотно сел к нему на колени. Член Кроули заинтересованно дернулся. Кроули вел пальцами вдоль бедер и схватился за пышные ягодицы. Азирафель оторвался от него. Он нащупал рукой упаковку презервативов и открыл один. Азирафель раскатал его по стоящему члену Кроули. — Хочешь, чтобы я прокатился на твоем члене? – игриво передразнил он. — Да, – прохрипел Кроули. — Тогда сиди смирно. Азирафель оперся руками о его грудь, плавно опустился вниз и закусил губу так же сексуально, как в первый раз. Кроули застыл в немом стоне. Придя в себя, он приподнял бедра, собираясь насадить Азирафеля еще глубже, но он сильнее нажал на грудь. — Будешь так делать, и я надену свои брюки и залезу обратно на переднее сиденье. Кроули изогнул бровь, но послушно остался сидеть, не шевелясь. Азирафель правил балом: он задавал темп, то ускоряясь и скача, как на беговой лошади, то двигаясь мучительно медленно, выбирал угол проникновения и порой даже не позволял Кроули лишний раз его трогать – он примостил его руки своими к спинке, и Кроули ему это прощал, потому что, черт возьми, как он крутил бедрами. Азирафель будто бы высасывал из него душу, а затем возвращал обратно, очистив от грязи и пыли, и Кроули ощущал себя совершенно по-другому. Либо алкоголь каким-то образом разъел ему мозг, либо он безнадежно влюбился, заключил про себя Кроули. Азирафель не останавливался, пока не отпустил его руки, взял его лицо своими и не поцеловал. Один поцелуй, кроткий, трепетный, почти мимолетный заставил Кроули бурно кончить. Довольный собой Азирафель вытащил из себя его член, но не слезал с коленей, нежась в его объятиях. — У меня ноги болят, – пожаловался Азирафель, обвивая руками вспотевшую шею. Кроули ласково провел по его бедрам, замечая на них свежие синяки, и поцеловал его в нос. — Значит, в следующий раз будем по-другому. — Мы будем заниматься сексом от скуки? – устало уточнил Азирафель куда-то ему под ухо. — Звучит охренительно, – ухмыльнулся Кроули, – но мне надо передохнуть. Азирафель перекинул вторую ногу через него, вытянув ноги вдоль сиденья, давая им отдохнуть. Он прижался к Кроули близко, и, кажется, в какой-то момент задремал, посапывая ему в плечо. Кроули гладил его по голове, не беспокоя его. Минут через десять Азирафель слабо дернулся. — Все в порядке? — Да, – Азирафель зевнул. Они улыбнулись друг другу. — Что будет, когда нас вытащат отсюда? — Я отвезу тебя в Тадфилд. — Ты пьяный и полуголый, – хихикнул Азирафель. — Я оденусь и протрезвею, а потом отвезу тебя в Тадфилд. Ты отпразднуешь Рождество со своими родителями, а я поеду к родне, вручу уже сонным детям подарки, а Линдси, сестре – пустые бутылки из-под вина. Она поворчит, но быстро успокоится. Затем мы пройдем к праздничному столу, где все успели переругаться, я выберу закуску поаппетитнее, возьму бокал шампанского и уйду курить на задний двор – возможно, кто-то мне составит компанию. Новый жених Кайли опять что-то учудит, она скажет ему, какого хрена ты делаешь, он икнет и буркнет ей что-то невнятное в ответ. Уже через три минуты они опять будут целоваться, я опять уйду курить на задний двор, а под утро лягу спать. — Не слишком оптимистичный прогноз. — Все равно это лучшее мое Рождество за долгое время, – Кроули улыбнулся. — А что будет с нами, Кроули? — Заеду к тебе вечером – я хорошо запоминаю дорогу. — Честно? — Честно-честно, – Кроули поцеловал его в плечо рядом с засосом. – Ты мне не веришь? — Я не до конца верю, что все это наяву, – тихо признался Азирафель. Кроули поцеловал его под ключицей. — Я отведу тебя в самый лучший ресторан из всех, что есть в Тадфилде. Азирафель лишь покачал головой, уткнувшись носом в волосы Кроули. — Знаешь, я кое-что понимаю во флористике. Я бы заваливал тебя цветами каждый день. — Не надо, – Азирафель улыбнулся. — Не любишь цветы? Хорошо, я буду дарить тебе конфеты с твоим любимым вкусом – я пока не знаю каким, но обязательно узнаю. А! Книги! Ты же преподаватель литературы! Я буду дарить тебе самые редкие издания, которые только найду и нагло выклянчивать у авторов подписи с твоим именем. — Кроули, я человек скромный, мне столько не нужно. — Я подарю тебе целый мир, – прошептал он ему в губы и поцеловал. Их поцелуй прервала едва слышная вибрация. Азирафель неохотно оторвался от Кроули. — Это мой или твой? — Хрен его знает, сейчас проверим. Кроули потянулся к своему пальто, и, к счастью, это оказался его телефон. Он неверяще посмотрел на экран. — Сестра звонит. — Ответь же скорее! – Азирафель, встрепенувшись, выпрямился. — Алло. — Где тебя черти носят?! – крикнула в трубку Эшли. – Мы уже всех на уши подняли! — Хреново подняли, раз я все еще в своей машине под завалом снега, – спокойно ответил Кроули. – И никто, блять, не додумался отследить меня по телефону – потрясающе. Через пару секунд он опустил телефон. — Что она сказала? — Ждать, – улыбнулся Кроули и откопал пакет, который они условно считали пакетом для мусора. – Давай, детка, надо прибраться. Они собрали бутылки, два презерватива, салфетки и коробку от пирожного. — Настоящий джентельменский набор, – хмыкнул Кроули, глядя на содержимое пакета. Азирафель засмеялся, натягивая свитер. Через сорок минут машину полностью откопали. Метель к тому моменту утихла, шел мелкий редкий снег. Азирафель жадно вдыхал свежий воздух. Кроули, как и обещал, закурил. Спасатели настаивали на том, чтобы развести их по домам, но Кроули, разузнав, что его машина в общем-то порядке, наотрез отказался. Он отвез Азирафеля к двухэтажному домику с горящими окнами, на которых были тонко выведены ангелы белой краской. Если приглядеться, в одном из окон была видна наряженная ёлка. — Знаешь, то, что мы встретились, и правда чудо. Азирафель в ответ улыбнулся, и Кроули уже был уверен, что влюблен. Затем Азирафель притянул его к себе за подбородок, крепко поцеловал и открыл дверь машины. — До вечера, Кроули. — До вечера, детка, – ухмыльнулся Кроули. Азирафель закрыл дверь и отворил калитку. Пройдя через заснеженную дорожку, он скрылся в доме. Кроули развернул руль и направился к дому Линдси. Там он наслушался всякого о своей персоне, но дети были в восторге от подарков. Выйдя покурить на задний двор с двумя статуями маленьких купидонов, наполовину занесенных снегов, Кроули выудил из кармана телефон и вбил в поисковике "Лучшие рестораны Тадфилда".