Лучший подарок

Жене не было в новинку встречать Новый Год в одиночестве — он делал так тысячу раз. Ну или пару десятков. Хотя «встречать» это громко сказано. Обычно в такие года он и не особо-то праздновал. Если честно, не по собственному желанию. Когда в твоëм городе война или эпидемия, особо не разгуляешься. Взять ту же Одесскую оборону, за которой последовали Холокост и оккупация. У Дунайского была возможность покинуть город во время эвакуации, но как он должен был бросить всë? Это ведь его родной город, его жители, его дом — как это можно просто взять и бросить? Сигарета тлела между пальцев, а огонёк на еë конце пытался бороться с темнотой. Опять проблемы с электричеством. Стоило открыть окно и хоть немного проветрить итак прокуренную кухоньку, но стоило и задуматься, как бы не застудить квартиру ещë больше, с отоплением ведь тоже было туго. Дунайский кутался в вязаный свитер и перебирал у себя в голове дела на завтра. Да, 1 января выпадало на воскресенье, этот день, в принципе, всегда казался самым настоящим воскресеньем, даже если не был таковым. Но в этот раз придется пренебречь выходным. В этом году обошлись без фейерверков и громких праздников. Евгений и его горожане уже были по горло сыты бомбардировками, выстрелами и взрывами. Всем просто хотелось хоть секунду провести в тишине и спокойствии, возможно, со своими родными и близкими. Жене тоже хотелось. Поднимаясь со стула, молодой человек окинул взглядом происходящее за окном. Эта привычка осталась у него с лихих девяностых. На улице было только несколько прохожих, наверняка спешивших домой. Тишь да гладь. Хоть в новогоднюю ночь Одесса может спать спокойно. В кухню ворвался холодный воздух и потревожил пламя свечи, стоявшей на столе. Не хотелось тратить бесценный заряд телефона на освещение, а батарейки в фонарике, как назло, сели, так что Дунайскому пришлось перерыть все шкафы в доме, чтобы найти несколько парафиновых свечей. Женя в очередной раз натянул рукава свитера на кисти рук и неожиданно услышал звук ключа в замке. Сердце, кажется, остановилось, а дыхание спëрло. Парень задул свечу и неосознанно потянулся к пистолету, который он всегда держал неподалеку — тоже привычка из девяностых. Поднялся из-за стола и прокрался в коридор. Встав за углом, Евгений снял пистолет с предохранителя и был готов принимать гостей. На дверную ручку надавили, и взору Дунайского предстал никто иной, как… —Лëша?.. — сердце снова забилось, глаза от удивления расширились, а пистолет чуть не выскользнул из рук. Да, перед ним определенно стоял никто иной, как Алексей Донской. Шмыгающий носом, в белом пуховике, со своей кудрявой шевелюрой он казался самым родным на свете. Кровь вновь прилила к щекам, а по телу разлилось тепло. —Прости, что без предупреждения — как ни в чëм не бывало говорит Донской. —Кое-как договорился и вырвался к тебе. —не успевает он договорить предложение, как его сжимают в объятиях. Женя утыкается в плечо Лëши, на что последний без лишних вопросов обнимает его в ответ. —Родной, я понимаю, что ты рад меня видеть, но пушку всë таки убери. — смеется Лëша в светлую макушку и гладит по спине своего ненаглядного. Действительно, у хозяина квартиры всë это время в руке оставался пистолет, который вскоре засунули в карман штанов. —Дурак, — бурчит Дунайский куда-то в шею. — как ты вообще сюда попал? —Ну, знаешь, это что-то вроде новогоднего чуда. Прости, я правда без подарка. —Я ничего, кроме тебя не хочу. — Женя целует в уголок губ свой самый ценный подарок. Похоже, в этом году он не останется один.