Обстоятельства такие

Игорь сидел насупившимся хомяком, уставившись в собственное отражение на черном экране телевизора. Разве что вместо нычек орехов за щеками челюсти глухо елозили друг о друга. Позади майора, вдоль стены, растянулась мигающая разноцветными капельками гирлянда, вся паяная-перепаянная. Еще лет пятнадцать назад Гром-старший притащил ее с "уделки", и каждый новый год они дружным дуэтом разматывали десять метров огоньков по всей гостиной. Проверяли, чинили, развешивали. Затем принимались двигать потрепанную советскую тумбочку у окна, чтобы тридцать первого можно было впихнуть к стене елку, доставали коробки с игрушками и советскими флажками. Два суровых взрослых мужика, полицейские, обвешивались мишурой, копошась в ящике украшений и то и дело отхлебывая пиво прямо из бутылок, и ударялись в воспоминания. Первый новый год только родившегося Игорька, первый утренник в детском саду, Прокопенко, переодетый в Деда Мороза, первый глоток шампанского, которое мальчишка спутал с лимонадом и долго-долго отплевывался, первая борьба с коварным сном, лишь бы застать приход настоящего волшебного деда, первая попытка празднования без мамы. Каждый Новый год чем-то да запомнился отцу с сыном, хорошим или плохим. Каждая новогодняя ночь была для них общей: что в детстве, что в юности, что сейчас. Игорь ни разу не сбежал отмечать к одноклассникам или, уже позже, коллегам, хотя в обычные дни послушанием не отличался. Поначалу Константина это радовало: хотя бы в одну ночь сын не вляпается ни в какую заваруху. Потом он насторожился - неужели подростку интересно с ним, хмурым сычом, сидеть у телевизора и по сотому кругу обмусоливать подробности особо громких преступлений? Но стоило Игорьку примерить на себя погоны младшего сержанта, отец вновь вздохнул облегченно - не на дежурстве и ладно. Гирлянда в отражении замигала совсем быстро, выводя Грома из некоего транса. Он фыркнул и мотнул шеей до хруста, упрямо скрещивая руки на груди. Ну точь-в-точь как во втором классе, когда его учительница отчитывала за поваленную в фойе школы елку - добегались с Бустером. Недовольство внутри было тоже похожим. Бесит... Последние годы копошащийся в сияющем дождике батя, запинаясь-заикаясь, начинал заводить разговоры не только о прошлом, но и о планах Игоря на будущее. - Юля что-то давно не заходила, сынок... В смысле с Игнатом на свиданки бегает?! Гром-младший лишь пожимал плечами: до кольца на безымянном уже добегалась. - А у тебя есть девочка какая? - вот на это даже непонятно как реагировать: тридцать три года мужику и нате, "девочка". Игорь кривится и вздыхает, надеясь, что допрос окончится. Пару раз это прокатывало, но потом Константин начал добавлять: - А мальчик? - и смотрел, как покрасневший майор полиции пытается откашляться от неудачного глотка пива. Генерал-майор же вздыхал в точности, как его отпрыск, вытаскивал какую-нибудь особенно потрепанную игрушку: - Игорек, а помнишь, как ты ее чуть не разбил? Откуда-то из-под пледа дребезжаще пиликнул телефон. Откинув электризующийся флис, Гром раздраженно ткнул в затертую клавишу, на блеклом экране расцвело: "Сын, мы на подходе". Резко фыркнув и скривив губы, Игорь отвернулся от аппарата. Подходчики нашлись. Он, конечно, рад, что эти двое не пали жертвами неожиданной предновогодней метели и толп людей, мечущихся в поисках позабытого горошка, но предпочел бы и остаток вечера провести в одиночестве. Без непонятных ему шуток и дружеских похлопываний не по его плечам. А то взяли моду... Бурчание старческого альтер-эго Грома прервали гулкие шаги за дверью, шебуршание пакетов и дуэт смешков. Даже не дернувшись, Игорь исподлобья наблюдал, как поворачивается ручка и в прихожую с довольной лыбой вваливается его дражайший родитель. Одновременно стряхивая снег с ворота дубленки и пытаясь стянуть ботинки, тот что-то весело доказывал трепыхающейся позади елке. - ... а потом этот пузатый полкан еще бегал за мной по всей аудитории весь в конфетти. Совсем нет юмора у человека! - Константин оглянулся и потянулся за хохочущую ель, чтобы захлопнуть дверь, - Игорек, хватай пакеты, дел невпроворот! Если бы Гром-младший мог, он бы скукурузил моську еще сильнее и ляпнул бы что-то из разряда: "Как скажете, хозяин". Но выслушивать упреки отца не хотелось, и майор смиренно потащил баулы на кухню. Пока он сгружал ношу на стол, елка с помощью Константина протиснулась в гостиную и привалилась к стене, являя взору Игоря растрепанного и раскрасневшегося майора Хазина. Сученыш восторженно бегал взглядом между пушистым деревом и недовольной физиономией Игоря, точно щенок, живописно подравший диван и зовущий хозяина посмотреть творение, щенок, который не подозревает, что за такое можно сполна получить по своим очаровательным ушам. О, Игорь бы с удовольствием взял бы на себя сию воспитательную функцию и понадавал бы по тощей заднице этого мажористого уебка. Но бате это не понравится... Минувшей весной Гром-младший как-то забежал в отделение, где начальствовал отец, чтобы передать очередные очень важные бумаги от Прокопенко и утащить родителя пообедать. Но еще на подходе он заметил его на лавке, с аппетитом уминающим шаву в компании какого-то тощего паренька. Тот неуверенно кривил губы в улыбке - сразу видно: непривычный - и смачно откусывал от своей порции. Красивый был до жути. Игорь даже немного подвис, рассматривая неровный нос и острые скулы. - О, Игорек! - Константин радостно махнул Грому шавермой, не отпуская плеча собеседника, - А мы тут трапезничаем с новым сотрудником. Знакомься, майор Хазин. Гром неловко пожал холодную ладошку подскочившего Хазина, кивая на его кривую ухмылку и дрожащее: "Петя". - А это мой сын, я тебе уже рассказывал, - Игорь опять кивнул, на всякий случай уточняя: - Майор Гром. Что-то его напрягало в этом Хазине: то ли рубаха брендовая, то ли непонятный блеск в глазах, то ли отцовские похлопывания по чужой спине, но Игорь не предал этому особого значения. Мало ли что покажется. Но ему не показалось. С того дня не проходило ни одного ужина, чтобы отец не ввернул: "А Петя...", "А у Пети...", "Сегодня таких отморозков с Петей накрыли!". А Петя сам был тот еще отморозок, по мнению Игоря, конечно. Гром все про этого пиздюка, крутившегося рядом с отцом, узнал. И из какой семьи, и где учился, где служил, на чем проебался. Донести свои опасения до Константина только не получалось. Генерал-майор лишь отмахивался от каждого "Па, твой Хазин..." и строго смотрел, припечатывая: "Я знаю. Прекрати, Игорь. Парню и так тяжело!" Но вот из головы Игоря этот субъект так просто уходить не желал. Московский же майор только подливал масла в огонь подозрительности Грома: рыскал по всему городу, вынюхивая барыг, то и дело заскакивал в отделение к Прокопенко, при этом каждый раз заворачивая к громовскому столу с приглашением на обед. На стабильно-отрицательный ответ Хазин спокойно кивал, мол, окей, в следующий раз, и ретировался, чтобы вечером уже подвезти Грома-старшего до дома. Хорошо хоть, от ужинов всегда отказывался: Игорьку б любой кусок стал поперек горла от такой компании. Он даже шаву, переданную Хазиным через батю, есть отказывался. Ну вот сегодня, в новогоднюю ночь, видимо, и настанет тот момент, когда Игорь подавится под цепким карим взглядом. Хазин, довольно ежась, уже стянул пальто и расправлял ворот тонкой темно-зеленой водолазки, наверняка дорогущей. Он с улыбкой наблюдал, как Гром-старший кряхтит где-то на антресолях, доставая пыльные коробки. Их с Игорем, между прочим! - Дядь Кость, давайте помогу, - эта мелочь ужом юркнула к генерал-майору, аккуратно принимая драгоценный ящик. Какой еще "дядьКость"?! Баночка оливок с грохотом укатилась под стол из рук охуевшего Игоря. Значит вот до чего эти двое успели доработаться? Дядь Кость! Что дальше? Преследования преступников за ручку? Едва дотянувшись до сбежавшей консервы, Гром угрюмо стукнул ею об стол и принялся открывать, пытаясь не замечать, как бережно отец раскрывает коробку и показывает Хазину все их стеклянные сокровища и как этот Хазин восторженно крутит в руках хрупкого медведя с гармошкой и прищепкой вместо лап. Ценитель, блять. Наверняка, всю жизнь смотрел на дорогущие импортные украшения, еще и развешенные всякими стилистами. А вся вот эта старая атрибутика для него - диковинка просто-напросто. Игорь вообще не понимал, с какого перепуга Хазин решил праздновать Новый год с ними. Понятное дело, что Константин его пригласил, поставив сына перед фактом, но неужели у Петьки реально не нашлось планов поинтереснее, помажористее? Неужели настолько сильно хотел выслужиться перед начальством, что готов и в праздник смеяться над его шутками? Благо те всегда интересные. - О, ты оливки уже открыл? - чужой голос неожиданно вывел Грома из ступора. Хазин стоял напротив него, по-детски схватив собственный локоть за спиной, - Тоже люблю зеленые с лимоном. Можно? Или скажешь, что на Новый год? Под чужой смешок Гром понял, что все это время меланхолично жевал кислые ягодки. Он молча протянул банку, отмечая, как тонкие пальцы аккуратно, чтобы не пораниться, подцепили пару оливок из банки и отправили их в хазинский рот. - Твой папа елку крепит, - уголок губ Пети дернулся, как и бровь Игоря, - бросай пакеты, идем наряжать. Гром фыркнул и упрямо полез выгребать из шелестящего полиэтилена оставшиеся банки: - Я думаю, вы и вдвоем справитесь. Хазин выдохнул и неуверенно замер, буравя взглядом сосредоточенного на продуктах Грома, но все же вернулся к елке. - С чего начнем, дядь Кость? Нарезая салаты, Игорь все крутил в голове: в какой момент Хазин стал так близок с его отцом? На каком вообще основании? И зачем? В голове всплыл сентябрьский вечер, такой редкий выходной. Игорь с Юлей засели в каком-то баре, поджидая Игната и перемывая кости совсем оборзевшим местным чиновникам. Ничто, как говорится, не предвещало беды. Ближе к полуночи у дальнего угла стойки началась какая-то возня. Бармен обеспокоенно тормошил посетителя, почти отрубившегося прямо на столешнице, но что-то угрюмо бормочущего. На спинке стула этого бедолаги Гром отметил подозрительно знакомое пижонское пальто. Что ж. Майор Хазин в хламину упивается в барах. Отлично. Громовская антипатия так и тянула забить на эту ситуацию, но вот совесть и подоспевший к тому времени Бустер заставили, скрипнув зубами, взвалить на свои плечи невменяемое тело. - О... Игорек... - уже на улице Петя признал, на ком висит, и пьяно заулыбался, - хоррро...хорррошшший. Гром раздраженно цокнул и перехватил Хазина поудобнее, проходясь пальцами по чужим выпирающим ребрам, а второй рукой, пытаясь найти в своем "кирпиче" номер такси. - И батя у тебя хороший! - пьяный майор, казалось, не вдуплял что и кому говорит, и говорит ли вообще: может, у него это только в голове, - Каж... Кажется, я там сдох. В люке. Не может так хорошо быть. Мне. Хазин еще что-то бормотал, пока не приехало такси и внутри его уже сморило. И благо, что чужой адрес Игорь знал прекрасно. Спасибо отцовской записной книжке, где тот по старинке вел запись адресов и телефонов всех знакомых. Но вот чтобы заставить Петю туда зайти, пришлось повозиться. Осознав, что он уже у своей парадной, Хазин замотал головой, все повторяя: - Нет. Не хочу домой. Не пойду. Гром, чуть ли не рыча, пытался подтащить его к двери, но майор усиленно пытался стечь на дорожку всем телом. - Не хочу. Там плохо. Плюнув в сердцах, Игорь подхватил Петю под колени, закидывая на плечо и одновременно удивляясь легкости того. Хазин сзади все продолжал бурчать, но Гром уже уверенно поднимался по лестнице, выискивая нужную квартиру. К седьмому этажу москвич перестал казаться легким и нужный номер нашелся. Протискиваясь в узкую прихожую, Игорь материл в голове и себя, и отца, и особенно Хазина, который, вроде как, смирился со своей участью и затих. На удивление, квартира встретила своего хозяина и неожиданного гостя аномальной аскезой. Гром был уверен, что тут будет все завалено новомодными побрякушками, но в единственной комнате стояли лишь шкаф и кровать, на которую майор и сгрузил Хазина. Тот недовольно завошкался, пытаясь выпутаться из одежды, и Игорь вновь проклял свое сострадание. Раздевай теперь этого алкоголика. Кое-как справившись с мелкими пуговицами рубахи, Игорь уставился на пару продолговатых шрамов - у ключицы и под ребрами - и впалый живот, ярко демонстрирующий арку ребер. Скелет ходячий, меж тем, сквозь сон пытался улечься удобнее и стянуть с себя джинсы. - Гррром... - пальцы, пытавшиеся расстегнуть пуговицу, соскользнули и проехались по ширинке, - нр...нра-шься... Игорь сглотнул и сцепил зубы. При всей своей подозрительности и пафосности Хазин был красивым. Красивым и цепляющим какой-то живостью лица, жестов, речи. Каждый раз, стоило ему оказаться в отделении Грома и начать вдохновенно рассказывать про какую-то новую экспозицию в Эрарте, Игорь залипал. Горящие глаза, лукавая ухмылка, неизменное приглашение. Завораживающе. И подозрительно! Игорь бы на него запал в других обстоятельствах. Совершенно точно запал. Но этот пацан хвостом таскается за его отцом, и нахрен Игорю в это ввязываться. Размышления Грома прервал скулеж. Майор уже готов был сбежать к чертям из квартиры, лишь бы не видеть, как Хазин в алкогольном бреду будет дрочить, но заметил, что тот пальцами впивается не в собственных пах, а одеяло под собой, а в уголках глаз собираются мелкие капли. Ну приплыли. - Игорь, - Петя едва слышно выдохнул и вновь заскулил, - я плохой... Очень интересно, в какой момент Хазин вспомнил, какой Гром сидит перед ним, и что это вообще за истерика. Гром в растерянности сжал чужие пальцы, ощущая ответный хват, и потянулся другой рукой утереть слезы. Мда, насколько это другие обстоятельства? О том случае они не разговаривали. Игорь даже был уверен, что Хазин не помнит, как добрался до дома. А если не помнит один, нахрена вспоминать другому? Сейчас, к тому же, Петя вполне счастливо разглядывает наряженную елку и фоткается на ее фоне. Константин подкалывает его сменой профессии на модельную и то и дело косится в сторону сына, который строгает третью пачку крабовых палочек. - Игорь, пожалей рыбу! - Гром-младший только морщится, - нам это за все праздники не съесть втроем! Игорь правда немного увлекся. Как, видимо, и его отец игрой в доброго наставника. - Ой, дядь Кость! - Петька подскочил на ноги и метнулся в прихожую, - я же тут еще гирлянду принес. Вы говорили, что у вас только одна. Тоже большую искал. Сердце Игоря сделало кульбит, и откинутый нож загрохотал по столешнице. - Снимай старую, Хазин! Петя непонимающе застыл посреди прохода с коробочкой руках. Он переводил взгляд то на Игоря, то на Костю. - Игорь, ты чего? - Гром-старший тоже вопросительно уставился на сына. - Снимай! Чего же ты? - Игорь стремительно подлетел к Хазину, нависая, - Снимай и переделывай, как тебе хочется! Ты же этого добиваешься? К чертям меня отсюда вытеснить! В карих глазах бурлило сплошное непонимание, и Гром, рыкнув, обогнул его, цепляя по пути куртку с сигаретами и вылетая на лестничную клетку. Не сдержался. Допекло. Прикуривая от дрожащей спички, Игорь прикидывал в уме, у кого из друзей можно будет перекантоваться первое время и как потом пытаться налаживать отношения с отцом. В его сознании уже вовсю мелькали картинки, как батя разочарованно качает головой и выбирает Петю. К концу второй сигареты входная дверь квартиры хлопнула и из-за нее показался Константин. Игорь отвернулся, стоило их взглядам только пересечься, но ненависти он там не увидел. Скорее толику осуждения и какое-то странное ехидство. - Ну и что это было, сын? Гром-младший цокнул и поморщился. - Не сдержался, - повторил он свою мысль уже вслух. Костя внимательно посмотрел на профиль сына: - А до этого ты, значит, от чего-то сдерживался... Просвети-ка. Игорь прикурил третью сигарету, но Гром-старший ловко отобрал ее и затянулся. - М? - Чего ты с Хазиным так носишься, а? Константин пожал плечами: - Хороший парень. И хочет стать лучше. Почему бы не помочь? Игорь закатил глаза, но кивнул, призывая отца продолжить доводы. Эти что-то слабоваты. - Сынок, - широкая ладонь опустилась на громовское плечо, - дерьмовое прошлое, его ж исправить нельзя. Но вот себя, при должных желании и поддержке, - всегда! - Бля, бать, а можно меньше пафоса? - Игорь поморщился, не успокоенный речью отца, - Тебе не кажется, что ты с этой поддержкой перегибаешь? У тебя уже есть сын, на кой второго приручаешь? - Оййй, - Константин хохотнул, мотая головой, - ты, значит, ревнуешь? А если я скажу, что, может, и сам надеюсь что-то получить из всего этого? Гром-младший скривился: - Фу. Я сначала съеду. В следующую же секунду по темноволосой макушке прилетел отеческий подзатыльник. Под строгим взглядом родителя Игорь провинившимся подростком угнулся, потирая ушиб. - Тебе Дубин на ринге последние мозги выбил, сын? - Константин потянул отпрыска за собой к квартире, - Я, конечно, подозревал, что ты подслеповат в подобных вопросах, но настолько! Поверь, ни у меня романтических планов на Петю нет - окстись - ни у него на меня тем более. Другой объект там так-то. - Так что ж он к этому объекту отмечать не поехал? На ехидный комментарий Костя только цокнул и закатил глаза: - Давай топай извиняться. Гром-старший пихнул Игоря в квартиру, задавая направление еще одним подзатыльником. Хазин обнаружился на кухне. Рядом с ним высилась горочка мандариновой кожуры, а с другой - почищенные дольки. Парень упрямо сдирал цедру с очередного фрукта. Извиняться Грому не хотелось. Отец хоть и заверил его в чистоте помыслов обеих сторон, но принять это с пары фраз не так уж и просто. Особенно недоверчивому Игорю. Только вот физиономия обычно самоуверенного Пети выражала собой олицетворение вселенской скорби, да и хотя бы парочку мандаринов хотелось спасти на будущее. - Петь... - на неуверенный хрип Хазин вскинул голову и уставился прямо в глаза, - ты это, прости. Сам не знаю, что нашло, сорвался. Петя замотал головой: - Нет-нет, Игорь, это ты прости. Это я не должен был приезжать. Захотелось впервые понять, какого это - праздновать Новый год по-домашнему. Я действительно влез, куда не надо. Сейчас такси уже подъедет. Нутро Грома совестливо сжалось, заставляя сглотнуть: - Брось. Зачем? - он вытянул одну почищенную дольку мандарина и закинул в рот, чтобы сбить горечь неудобного разговора, - Сейчас накроем стол, вместе старый год проводим... - Нет, Игорь, - Хазин уверенно поднялся, откладывая последнюю цитрусовую жертву, - я не смогу. - Почему? - Гром недоуменно рассматривал нервно сжимающие пальцы Пети, - Я правда сдуру все это ляпнул. Хазин усмехнулся и поднял взгляд: - Ты очень точно показал, что думаешь обо мне. Я понятливый. Разбираться с королевами драмы Грома точно не тянуло, но, рыкнув, он все же дернул на себя пытавшегося юркнуть в прихожую Хазина. - И что ж ты такое понял, смышленнейший? Петя попытался вырвать руку из крепкого хвата, но не преуспел и раздраженно рявкнул: - Что нахер тебе не сдался, Гром! - Ч-что? - Бля. Слепошара. Нравишься ты мне. Но сука... - ноздри Хазина гневно раздувались, а Игорь застыл, точно камень, оглушенный и словами, и картинкой, - На обед позову - нет. В музей - нет. Через отца шаву передам - ни слова потом. Ходишь смотришь волком. Я жопу рву, чтоб ментом хорошим быть, ты же прошлым попрекаешь. Да я ж тебе признался! Но ты, конечно, сделал вид, что ни хера не было. Все. Хватит. Я умываю руки. Игорь, оглушенный отповедью, даже не думал отпускать все вырывающегося Петю, он все силы бросил на попытку осознать это признание и применить его ко всем поступкам Хазина. - Ты мне тогда признался? Петя охуевше замер: - Дядь, там еще кто-то был? - Ну, я думал, ты про батю моего... В широко распахнутых карих глазах мелькнул ужас: - Ты ебу дал? Какой еще батя?! - Хазин закашлялся, - Он же... Он же отец! - Бля... Сердце Грома глухо стукало где-то в горле, пока он пытался взглядом впитать возмущение на красивом лице Пети и понять, как на это реагировать. Тонкие губы напротив сжимались сильнее, сменяя ярость на что-то тоскливое. У Хазина все же получилось высвободить руку, но далеко он уйти не успел. А вот это точно другие обстоятельства, Гром! Мысль, мелькнувшая в зависшем сознании, заставила дернуться вслед уходящему майору и оплести плечи того руками. Точно другие обстоятельства! И точно очень удобная макушка, чтобы ткнуться в нее носом и пробурчать: - Не уходи... Петя послушно остановился, скованный почти двухметровым телом. - Я дурак, да. И херово схожусь с людьми. Боюсь сходиться. Но ты мне тоже... Кхм... - Пиздишь, - Хазин глухо выдохнул. - Нет. Переступаю, через страх. Развернувшись с недоверчивым видом, Петя вопросительно приподнял бровь. - Думал, тебе от бати что-то нужно. И ты вообще на него запал. - Ой, дурааааак... - Хазин закатил глаза, но в следующую же секунду почувствовал на своих губах робкий поцелуй. Мгновенно перехватив инициативу, Петя скользнул языком в чужой рот, стискивая в руках свитер Игоря. Короткая щетина кололась, а на губах ощущался привкус мандарина. В голове набатом бил колокол: на-ка-нец-та-на-ка-нец-та..! - О! Разобрались! - появившийся в дверях Гром-старший заставил Игоря резко отпрянуть и залиться румянцем. Константин ехидно ухмылялся осматривая сына и подчиненного, на лице которого удивление и довольство меняли друг друга, - Раз уж вы перестали играть в догонялки, давайте уже тащите жратву на стол! Майоры дернулись, припуская к холодильнику, точно школьники на физ-ре. - ...Шампанское не забудьте! И Новый год, и сына пристроил! Дожил-таки!