День дураков

Рука трясётся, придерживая дверь. Левая нога аккуратно, будто проверяя на наличие твёрдой опоры, ступает на заслеженный пол. Тихий вздох облегчения, который обрывается со скрипом ботинка. Чёрт! Десятки пар глаз с удивлением уставились на безумца, что решил прийти в универ в этот день. Однако умалишённому нет дела до этих зевак. Собрав всю волю в кулак, уверенным шагом парень направился прямиком к своему шкафчику, у которого его уже поджидали. Бёрр и Джеймс стояли, посмеиваясь над потугами друга стать незаметным. Ну и плевать! Он сильный, он всё вытерпит! «Удачи!» вещала студенту записка, оставленная в шкафчике. Гадкая крыса, что успела засмердить столь маленькое пространство, тоже там была. Коридор всего на секунду огласил вскрик, после которого градом посыпались всевозможные проклятия. Успокоившись, Джефферсон со злостью разорвал несчастный клочок бумаги и выбросил обрывки в урну. Крысу всё же решено было пока оставить: вонять всё равно не перестанет. Однако все без исключения знали: Томас не хочет трогать клетку, воздействуя на возможные ловушки. А вдруг следующим, кто его будет поджидать, окажется тарантул? Ну конечно. Кто бы сомневался, что этот стервец, каждый Божий день придумывавший новые поводы для насмешек, пропустит столь знаменательный день. Чёртово первое апреля! Если бы не зачёт, Джефферсон бы ни за что не пришёл сегодня. — Просто смирись, друг. Тебе в любом случае придётся пройти через череду унижений, — усмехается Джеймс. — Ага, отпусти и забудь! — в тон ему говорит Аарон. — Лучше бы помогли, идиоты, — шипит Томас, злобно сверкая глазами на своих «друзей». — И как ты себе это представляешь? Прийти ночью, осмотреть всё здание и до утра сидеть тут? И вообще, мог для такого случая нанять охрану, — фыркнул Медисон. — Я не псих, чтобы вести на верную погибель ни в чём не повинных людей. — Тогда счастливо оставаться! — заявляют эти предатели и покидают Томаса. Джеф даже не обижается. Никто не хочет схлопотать шальную пулю, просто стоя рядом. Ну или удар дверью, или шваброй в пах, или ещё чего. Гамильтон никого, в общем-то, больше и не трогал, а остальные в свою очередь старались не беспокоить его, заодно обходя стороной и самого Томаса. Нет, ну кто бы мог подумать, что обычный тихоня станет вытворять такое? Не то что бы Джефферсон был королём всего университета. Так, самый популярный старшекурсник со своей личной свитой. Казалось бы, что может связывать второй и третий курс. А вот политология, будь она неладна, вполне справилась с этим нелёгким заданием. Всего одна пара решила судьбу двух совершенно разных людей. Оглядываясь назад, Томас и сам осознал, каким идиотом он был. Хотя оглядываться нужно не так далеко, всего на год. И ещё тогда парень понимал, что поступил неправильно. Просто… Ну ладно бы ещё заучки Аарон и Джейми вдруг стали любимчиками самого строгого препода. Так нет же! В эту касту, состоящую из одного человека, вклинился какой-то заморыш! Джефферсон, поражённый до глубины души, так и сказал этому выскочке, что расположил к себе их Цербера, которого прозвали так за излишнюю внимательность на зачётах и остроумие. Вообще Томас ещё много чего сказал. Ведь главное обидно и по делу: было видно, что юноша не из богатеньких. А ещё этот гадкий утёнок, оказывается, таскался с одним фривольным бунтарём Лоренсом, самым популярным ловеласом, — после самого Джефферсона, конечно. В тот раз Алекс сдержался и промолчал, но, когда Томас снова решил хорошенько повеселиться за его счёт, высказал всё в лицо этому напыщенному павлину, а на деле ослу обыкновенному. Слово за слово и вот теперь они имеют друг другу мозги почти каждый день. Однако эта парочка решила не останавливаться на достигнутом. Ну что может быть лучше, чем смотреть, как неприятный тебе человек закипает не только от гнева, но и от пролитого на брюки чая? Вот и Гамильтон весь день ходил радостный, с чувством выполненного долга. И это был отнюдь не конец их вражды. Какие только пакости не понапридумывал этот поганец. Александр бил не только по самолюбию Томаса, но и по его репутации. Сначала безобидные шуточки, вроде завязанных шнурков перед физкультурой, потом пропажа трусов после душа, а позже этот гений наложил кирпичей в рюкзак Джефа! Бедная спина несчастного ныла ещё пару дней после этого. Но апогеем этого безумия стало предыдущее первое апреля. Именно этот случай стал точкой невозврата. — Хорошо, мистер Джефферсон, давайте зачётку, - сказал Цербер, протягивая руку. Томас не глядя отдаёт требуемое и уже собирается вставать, как вдруг: — Кхм.. Мистер Джефферсон, я хвалю вашу открытость и очень рад приглашению, но, боюсь, не смогу его принять, — стараясь не смеяться, сдержанно говорит преподаватель. — Простите? — недоумевающе произнёс Джеф. — Обычно за такое не прощают, но я готов сделать исключение. А теперь, будьте добры, дайте зачётку. В руки Томасу кладут предмет, очень похожий на его документ, однако при открытии можно понять, что ЭТО нечто совсем иное. На развёртке ярко-розовым напечатано «Пропуск в гей-клуб», а дальше фамилия и имя владельца. Но самым интересным является даже не то, что в гей-клуб нужен какой-то особый пропуск, а листовка. Джефферсон берёт её и замирает в недоумении. Что ЭТО вообще такое?! Содержание бумажки гласит, что первого апреля в вышеупомянутом заведении сомнительного характера проводится свингер-вечеринка. Рядом написано, что сам, мать его, Томас является организатором оной, а ниже прикреплена фотография огромного...Чего?! Собственность Томаса Джефферсона?! Да он же ни капельки не похож на его Собственность! Джеф, закипая от злости, ещё раз извиняется и идёт на место, смотря на ухмыляющегося Алекса. Томас переводит взгляд на наручные часы и скалится в ответ: это ещё не конец. С окончанием пары оба студента вылетают из аудитории. Ещё немного — и Джефферсон поймал бы этого чертёнка, однако листовки, расклеенные по всему коридору, заставляют его замереть. Да он издевается?! Большинство уже прочитало, и теперь на Томаса все смотрели с неким недоумением. Ещё в течение месяца люди шептались и сплетничали за спиной Джефферсона. А самые смелые и, по всей видимости, самые глупые подходили узнать точный адрес вечеринки и спрашивали, будет ли сам Джеф. Это явно была последняя капля, затонувшая в море его бесконечного терпения. После того раза Томас, как с цепи сорвавшись, постоянно бегал по всему универу за этим шутником, что решил продолжать своё «возмездие», но постоянно терял его из виду. Было ли это действительно возмездием или Алекс просто развлекался, коротая таким образом скучные деньки, никто точно не знал. Сам Гамильтон даже своему лучшему другу Лоренсу ничего не рассказывал, а на вопросы только закатывал глаза и хмурился. Джон, как, в общем-то, и все, терялся в догадках. Александр хоть и был той ещё занозой в одном месте, но никогда так долго не мстил. Ну порычит месяцок-другой и перестанет. Кто бы мог подумать, что Джефеерсон так его зацепит. Вот и Алекс не мог. На самом деле Томас в тот же день извинился на глазах у всех перед Гамильтоном, а тот хмыкнул и сказал, что подумает. Обида была, а море идей затопило столь умную голову. Тогда-то и созрел грандиозный план, однако его пришлось отложить на неопределённый срок. Об этом никто не знал, хотя, наверное, все догадывались, но эти двое сблизились и иногда вместе гуляли. У парней находилось так много общих тем для разговора, что порой они засиживались в каком-нибудь кафе до позднего вечера. И несмотря на их тёплые встречи и, возможно, взаимную симпатию, Алекс решил сделать последнюю грандиозную гадость. Может, это была всего лишь шутка, а, может, ничего и не было, кроме мести. Только вот сам Гамильтон так сильно запутался, что уже и не знал, как это всё объяснить. «Первое впечатление, несмотря на абсурдность, самое сильное и правильное», — подумал второкурсник, печатая флаеры. Джефферсон, посчитавший, что с ним просто развлекались всё это время, искал свой личный кошмар по всем закуткам. Интересно было то, что Томас в тот день так и не нашёл Алекса, как и в последующие разы. Однако не сегодня. Джеф решил поймать сопляка и для этого смог выпросить, а точнее выкупить доступ к камерам наблюдения, не сказав об этом даже своим друзьям. После окончания пары Александр как всегда быстро улизнул, на что Томас лишь усмехнулся: добегался, спринтер хренов. Всё оказалось куда проще, чем Джефферсон себе уже нафантазировал. Поднявшись на последний этаж и обследовав его вдоль и поперёк, студент догадался проверить люк на крышу. — Серьёзно, Ал? Ничего более банального ты придумать, видимо, не смог? – съязвил Джеф. — Сказал тот, кто целый год искал меня, рыская по этажам, — парировал Алекс. — Шутки в сторону, мистер Гамильтон. Не хочешь сказать, зачем ты устроил весь этот цирк? — Джефферсон, клоун здесь только ты, — огрызнулся Александр. — Да что не так-то?! Я, блядь, уже тысячу раз извинялся за тот случай. Если острых ощущений захотелось, так и сказал бы. Уж поверь, мало тебе не покажется! — рычит Томас. — Ты мне нравишься, — подозрительно тихо для самого себя сказал Гамильтон. — Твоя самая глупая шутка, — стараясь скрыть удивление зло говорит Джеф. Ну не мог он поверить в это. — Я бы никогда не шутил на эту тему… — Ой, да ладно тебе! Не ты ли организовал тот спектакль в прошлом году?! Алекс впервые грустно улыбается: он и не надеялся, что его поймут. — Извини, я знаю, что виноват. — Ал, ты вообще в своём уме? — Понимаю, это выглядит, как очередной прикол, но ты действительно нравишься мне. — Так, отошёл от края, идиот! — выкрикнул запутавшийся Томас. — Чего? — не успел сообразить Гамильтон, как сильные руки схватили его и рванули на себя. — Не вздумай прыгать после этих слов. Я не знаю, что ты снова удумал, но умереть тебе не дам! — Господи, я довёл грозу всего университета до истерики, — печально вздохнул Алекс. Джефферсон на это лишь недовольно запыхтел. — Идиот, я не собираюсь прыгать. — Если ты сказал правду, тогда зачем издевался надо мной всё это время? — недовольно заметил Томас. — Боялся признаться самому себе. Ну и не мог я упустить такой шанс: весело же получилось, — неуверенно стал оправдываться третьекурсник. — Ага, обхохочешься! Чтобы больше такого не было! — Прям совсем? — Не знаю, как тебе, а мне на всю жизнь хватило, — устало произнёс Джеф. — Тогда тебе стоит сегодня пропустить пары, а лучше вообще забрать документы, — смеётся это чудовище. — Господи, я же почти отучился. Вместе будем переводиться, понял?! — беззлобно усмехается Томас. — Принял! — заключает его личный кошмар. Джефферсон, так уж и быть, простит его на этот раз. Но только сегодня…