«Ты не мог выбрать другой день, да?»
Он не ожидает, что ответ придёт. Ни разу за три месяца не приходил. Так почему же сейчас что-то должно пойти иначе? Ярик нервно блокирует экран и откладывает телефон, уже начиная корить себя за слабость. Не проходит и минуты, как экран снова загорается уведомлением. Яр едва не переворачивает чашку с кофе, потянувшись за телефоном. Пальцы чуть заметно дрожат, пока он вводит код, уверенный, что это какая-нибудь смс от МТС. Но нет. «А что в этом дне такого особенного?» Ярик начинает задыхаться от раздражения. Забыл. Уже забыл. Как мало времени ему понадобилось. А ведь на прошлый день рождения прислал огромный букет лилий... Ярик, правда, не особо любит лилии. Но жест красивый. Конечно, ему не следует больше ничего писать. И так уже всё понятно.«Сегодня мой День Рождения.»
Ответ вновь приходит почти мгновенно: «О. Ну, тогда с Днём Рождения :)» Смайлик. Он отправил ему смайлик. После ТРЁХ МЕСЯЦЕВ МОЛЧАНИЯ. Ярику кажется, что он сейчас взорвётся от негодования.«Спасибо. И что тебя вдруг заставило установить телеграм?»
«Решил, что пора приобщаться к молодёжи :)»«Ну, удачи.»
Больше ответов не было. Никаких извинений. Никаких объяснений. Как будто совершенно нормально было однажды просто не появиться на встрече, заблокировать его везде, где можно, а потом не читать сообщения там, где нельзя. Как будто Ярик для него совсем ничего не значил. Он раздражённо гипнотизирует телефон ещё десять минут, пока не начинает опаздывать не репетицию бесповоротно и окончательно. Каким-то невероятным образом Ярику всё-таки удаётся забыть про мудака до самого вечера: с одной репетиции он спешит на другую, едва успев закинуться кофе по дороге, потом договаривается насчёт фотосета, потом заскакивает на примерку костюма... В итоге дома он оказывается только в одиннадцатом часу вечера. И, как назло, когда подключает телефон к зарядке, видит на экране очередное сообщение из телеграма: «Извини, но я умираю от любопытства. Кто это?:)» То есть, он ещё и удалил его номер. Пиздец.«Ярик, солнце.»
«Ярик? Ярослав? Ну что ж, приятно познакомиться. Но я не люблю все эти прозвища... Можно просто Саша. »«Ты ещё и имя сменил?..»
Яр замирает, сжимая телефон в руках. Он лежит на кровати, но ничего толком не чувствует, только сердце бьётся где-то в горле. «Да вроде как нет :D По крайней мере, я не в курсе, Ярик.» «Ты всегда так интересно начинаешь знакомство?» «Но фотка у тебя классная.»«Это с последнего фотосета... Подожди. Какое знакомство?»
«У тебя амнезия что ли?»
Тут Ярику что-то бросается в глаза. Аватарка. Этот не любил компьютерные игры, называл их ребячеством и не отличил бы Доту от Финалки.«И с каких пор ты любишь Марио?.. Это же Гумба?»
«Ого, ты знаешь его :)» «Ну, примерно с тех пор, как у меня в семь лет появилась первая приставка.»«То есть, это больше не „детские игрушки“? Ну нихуя себе»
«Ну что ты, я бы никогда не сказал так. Плейстейшен — почти единственное, что я перевёз с собой в Питер :D» Яр сегодня ничего не пил — большое празднование было запланировано на выходные, да и он в принципе сильно не напивался со времён старшей школы, — но голова всё равно идёт кругом. Он не понимает вообще ничего. Какой Саша. Какая плойка.«Слушай, это уже не смешно. Я уже понял, что ничего для тебя не значил» «Но, мне кажется, я заслужил хотя бы объяснение» «Что я такого сделал, чтобы заслужить такой игнор?»
В этот раз ответ не приходит мгновенно. Яр успевает смириться с тем, что в этот раз тоже не получит своих ответов. Но звук на телефоне зачем-то включает. И, стоит только закрыть глаза, он слышит уведомление. В этот раз сообщение голосовое. Он совсем не уверен, что готов снова услышать его голос. Ярику приходится зажмуриться на несколько секунд и досчитать до десяти, чтобы рискнуть нажать на «плей». «Это правда уже не смешно. Извини, если ты ожидал кого-то другого... Кажется, ты правда приятный парень, и этот человек, очевидно, поступил с тобой плохо. Так что советую тебе забыть и забить. А я только сегодня купил эту симку, у меня был дурацкий тариф, роуминг по России. Так что вот. Прости, Ярик, я не он. Но, может, это и к лучшему? И да... С Днём рождения тебя! С Днём рождения тебя! С Днём рождения, Я-я-р-и-и-к, с Днём рождения тебя!» У Ярика всё как будто замирает внутри. А затем расслабляется, будто узел разрезают, и он, кажется, впервые за день вдыхает полной грудью. Не он. Это точно не он. И почему-то именно в этот момент он понимает, что отпустить правда пора, пришло время перевернуть страницу. Ничего больше не будет, его бросили и «загостили», в очередной раз подтвердив, что ничего хорошего он не заслуживает. Он чувствует, как по щекам текут слёзы, но в этот раз они приносят облегчение, как будто вместе с солёной водой из него выходит боль. Яр так и засыпает, уткнувшись лицом в мокрую подушку и сжимая в руке телефон. *** Утром, в спешке собираясь на репетицию, он переслушивает Сашино сообщение. И как-то неожиданно замечает, что голос у него очень приятный. Да и поёт он красиво, хорошо поставленным голосом. Следует ответить хотя бы из простой вежливости.«Извини, вывалил на тебя всё. Спасибо большое за поздравление»
Ответ снова приходит почти мгновенно. «Ничего страшного. Надеюсь, сегодня ты чувствуешь себя лучше :)» «Но если тебе нужно выговориться... Или просто послать нахуй, я тут :)»«Зачем тебе это? Ты буквально только что узнал о моём существовании»
«Ну, можешь считать, что я решил почистить карму.» «Или я чувствую себя виноватым, что испортил тебе др» «Или мне так понравилась твоя аватарка ;)» «Так что давай, колись» Телефон звенит уведомлениями почти не переставая. Яр смахивает одно сообщение за другим, но всё равно улыбается, как дурак, выезжая с парковки. И зачем-то всё Саше рассказывает в голосовом, длящемся целых десять минут. И про ревность, и про то, как нужно было ото всех прятаться, и как тот всё время обещал, что вот-вот уйдёт от жены. И даже про эти грёбанные лилии.«А я вообще-то розы люблю. Белые.»
«У тебя красивый голос :) И его точно не достоин не ценивший тебя мудак»«У тебя тоже. И спасибо. Мне правда стало легче»
«Обращайся ;)» Наверное, на этом нужно закончить. Да, эффект попутчика срабатывает и в этот раз, да, Ярику и правда становится легче. И надо бы закинуть парня с забавной аватаркой в архив, но вместо этого Яр зачем-то пишет:«А какая у тебя плойка?»
И дальше всё летит к чёрту. *** Они переписываются целыми днями. Игры, аниме, манга, музыка... В какой-то момент Яр понимает, что знает о Саше уже больше, чем о многих своих друзьях. Их вкусы удивительно сходятся, поэтому скоро они уже играют вместе, когда у обоих выдаётся свободный вечер. Ярик, перестав стесняться, записывает голосовое с Гефсиманией, рассказав, как мечтает об этой роли, Саша отвечает на это: «Я тоже умею выпендриваться», и скидывает голосовое с «Небом головы полны». Яр так и не верит до конца, что это происходит. Спустя две недели ему кажется, что они знакомы всю жизнь. У него входит в привычку писать Саше каждый день, а если писать нечего, он скидывает ему то стакан с кофе, на котором бариста пенкой и корицей нарисовал солнышко, то рыжего кота, живущего в их театре. Саша в ответ кидает фото коробки из-под нового телека, который, судя по его рассказам, едва влезает в комнату, а потом фоткает полулитровую кружку с кофе. И Яр бессовестно залипает на его руку, на длинные тонкие пальцы, выступающие вены и изящное запястье, перехваченное чёрным ремешком браслета. Ему невыносимо хочется позвать Сашу встретиться, тем более, они в одном городе, но Яр почему-то ужасно боится разрушить то чувство близости, которое, как ему кажется, возникает между ними. Саша тоже актёр, ему можно и жаловаться на работу, и рассказывать внутренние байки. У Яра, вроде бы, много друзей, но за неполный месяц Саша становится самым близким. «Так, я тут пришёл домой и понял, что это не порядок.» «Я уже месяц тут, и всё ещё толком не видел город!» «Так что. С тебя, как с местного, экскурсия!» Яр читает эти сообщения, едва выйдя из душа, и чуть не роняет телефон на пол. Пульс мгновенно разгоняется до каких-то невиданных скоростей, он даже не может набрать ответ сразу. Приходится прислониться лбом к зеркалу и отдышаться.«Ого, предпочтёшь моё общество приставке?! Польщён!»
«Ну так что? Не оставишь меня блуждать в одиночестве?:)»«Думал, ты уже не попросишь! Завтра?»
«Завтра. В пять на площади Восстания?»«Как ты узнал моё расписание?! Идёт ^^»
Яр тысячу раз себе повторяет, что это просто дружеская встреча. Что это тот же самый Саша, который скидывает ему тупые мемы по утрам и не согласен, что Алиса — лучшая группа на свете. Но он всё равно собирается как на свидание: пять раз передумывает, какую футболку надеть, меняет обычные джинсы на узкие с прорезями и даже делает попытку уложить волосы. И, конечно же, опаздывает почти на двадцать минут, скидывая виноватые эмодзи в диалог с Сашей. Тот отправляет ему стикер с котом, закатывающим глаза. Выйдя из метро, Ярик крутит головой, пытаясь вычислить Сашу. Он ведь так и не видел его целиком, только какие-то куски на нечастых фото. Саша не любит селфи. Но Яр почему-то совершенно уверен, что он очень красивый. — Ярик? — Яра обдаёт свежим парфюмом и он резко оборачивается, едва не выбивая из рук темноволосого парня стаканчик с кофе. — Саша? — парень фыркает и кивает, стряхивая с пальцев капли кофе. — Конечно же, Ярик, кто ещё может быть такой руиной. Держи, опоздун, кофе уже остыл, — Саша протягивает ему кофе, но Яр только растерянно моргает, смотря на него. Красивый. Невероятно красивый. — Офигеть, — непроизвольно выдыхает Яр. Саша вскидывает брови, продолжая улыбаться, и Яр моментально добавляет: — Ты принёс мне кофе! Спасибо. Он поспешно забирает стакан и делает глоток, отворачиваясь, чтобы скрыть, как у него предательски заалели щеки. Саша ещё и запомнил какой у него любимый кофе, и сироп выбрал правильно. — Чёрт, ну за такое придётся устроить тебе самую незабываемую экскурсию. Даже про корицу не забыл... Точно знаешь, как найти путь к моему сердцу. — Это моя специализация, — Саша шутливо ему подмигивает, снова улыбается с этими очаровательными ямочками на щеках, и Яр едва не падает на ровном месте, запнувшись за собственный шнурок. Ну точно, не хватает только нос разбить у него на глазах. Но Саша подхватывает его за плечо и снова смеётся. — Так, сначала экскурсия — потом падать у моих ног, договорились? — Да после такой экскурсии... Мы ещё посмотрим, — Яр изо всех сил делает вид, что всё в порядке, актёр он или кто. Но пульс всё равно предательски учащается каждый раз, когда Саша задевает его рукой в толпе. Ярик, конечно, не ведёт его по Невскому. Саша не турист, он теперь местный, поэтому ему достаётся экскурсия от человека, исходившего центр вдоль и поперёк. Яр показывает ему секретные переулки и самые красивые граффити, лучшие кофейни и даже выход на крышу. — Я, вообще-то, боюсь высоты, — Яр не подходит к самому краю, замирает сантиметрах в пятнадцати от ограды, чувствуя, как в животе что-то холодно сжимается, несмотря на то, что крыша почти горячая от солнца. Неожиданно тёплые руки обвивают его талию со спины. Яр вздрагивает, но тут же расслабляется, слыша мягкий Сашин шёпот у уха: — Не бойся, я не отпущу. И они вместе делают шаг вперёд, рассматривая расстилающиеся перед ними крыши города. На этом, в принципе, экскурсия и заканчивается, как только они устраиваются на нагретом металле, а Ярик достаёт из рюкзака пару бутылок Василеостровского тёмного. Пиво, конечно, уже не такое, как из холодильника, но Яр вдохновлённо рассказывает, что все обязаны его попробовать, заодно припоминая пару историй из своих весёлых подростковых времён, периодически включавших и легендарное пиво, и незаконные заплывы в Финском заливе. Яр боится, что им не о чём будет говорить и в разговоре повиснет неловкая пауза. Но вживую с Сашей так же легко, как и в переписке, только теперь Яр ещё и залипает на его бархатистый голос, на то, как очаровательно он улыбается, как откидывает чёлку с глаз, как крепко обхватывает длинными пальцами горлышко бутылки... Ярик очень надеется, что его румянец можно списать на жару. Впрочем, иногда перехватывает взгляды Саши, от которых у него внутри всё вспыхивает. Погода меняется как по щелчку пальцев, едва солнце начинает клониться к горизонту. Оправдывая все стереотипы о питерской погоде, ливень начинается почти мгновенно, и добираться до выхода им приходится по скользкой от воды крыше. Яр без зазрения совести вцепляется в Сашину ладонь, стараясь не смотреть по сторонам. Во двор они вываливаются насквозь мокрые. — Ну, у тебя сегодня полный питерский экспириенс, — Ярик немедленно начинает замерзать, в потёртых конверсах хлюпает, он явно стучит зубами, но настроение у него всё равно хорошее, да и промокать ему не привыкать. Зонтики он не признаёт как вид. Саша тяжело вздыхает, откидывает мокрую чёлку с глаз и безапелляционно заявляет: — Мы идём ко мне. Ты пока до дома доедешь, точно заболеешь. А тебе работать завтра. — Да ладно, не в первый раз, — Ярик шмыгает носом, но пытается отказаться скорее из вежливости: расставаться с Сашей совершенно не хочется. Да и в театр ему завтра только к двум. — Возражения не принимаются. Не съем я тебя, не бойся. — Точно? — Ярик тянет так разочарованно, что Саша смеётся. — Посмотрим на твоё поведение, — он снова подмигивает Ярику, и того обдаёт таким жаром, что он даже согревается на несколько минут. Саша и правда живёт недалеко, они добегают всего лишь за четверть часа, и Яр восхищённо присвистывает, оценивая фасад старинного дома. Саша только фыркает, открывая дверь парадной, и поясняет: — Не завышай ожидания, у меня комната в коммуналке с дырами в полу, тараканами на кухне и ступеньками, ведущими к туалету. — Всё равно красиво. Люблю старые дома. Не то что мой человейник. — Зато, наверное, крыша не протекает. Но мне тут до театров близко, да и плачу совсем немного. Так что не жалуюсь. Квартира правда очень... фактурная. Длинный тёмный коридор, старинный скрипящий паркет, а у Саши в комнате ещё и огромное окно, и балкон с ажурной оградой (на который нельзя выходить). В остальном обстановка аскетичная: кровать, тумбочка, шкаф, телек, приставка и кресло, на котором лежит ноут. Но Ярик всё равно крутит головой, с интересом осматривая и книжки на полу, и распечатки текстов, пока Саша роется в шкафу. — Держи, — в Ярика летит полотенце, чёрная толстовка и серые спортивные штаны, — Переоденься и волосы вытри пока, а я нам чай сделаю, ладно? Сам Саша стягивает с себя толстовку прямо тут, вместо неё быстро надевает футболку, но Яр всё равно успевает рассмотреть достаточно рельефную, хоть и худую спину. На несколько секунд снова становится трудно дышать. Все эти мысли всё сложнее сдерживать. Он снова себе напоминает, что они только встретились, что Саша просто друг, что сам он, вообще-то, ещё недавно страдал по бывшему... Но теперь расставание кажется делом давно минувших дней. У него в голове один только Саша, и от греха подальше Ярик прижимает полотенце к лицу. Вдруг он ещё и джинсы решит переодеть... Сам он переодевается только когда слышит, что Саша вышел из комнаты. В толстовке он немного утопает, приходится даже завернуть рукава, но Яр, наконец, перестаёт дрожать, развешивая промокшие вещи на холодные батареи. Да и вообще... От толстовки пахнет чистотой и, совсем чуть-чуть, горьковатым парфюмом. Ярик глубоко втягивает этот запах и улыбается как идиот. — Ну как, ты тут ещё не умер от холода? — Саша возвращается с двумя чашками, от которых идёт пар, зажимая рукой ещё и шоколадку, и критически его оглядывает. — Если нет, можешь ещё и в одеяло завернуться. Яр поспешно крутит головой, отказываясь, и забирает у него из рук одну чашку. Представить себе, что он завернётся в одеяло, ещё больше пахнущее этим парфюмом, просто страшно. Он ведь совсем не железный. — Ладно, тогда будем согреваться изнутри, — Саша если и замечает, что Ярик притих, никак это не комментирует, списывая то ли на холод, то ли на стеснительность. Ярик же снова краснеет и изо всех сил сдерживается, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, потому что «согревать изнутри» не оставляет ни одной приличной мысли в голове. Но за очередными поисками Саши в шкафу он наблюдает с ещё большим интересом. — Ага! Нашёл, — Саша гордо вскидывает бутылку Карельского бальзама, поворачиваясь обратно к кровати. — Арендодатель подарил на переезд, а я же не пью почти, но отказываться было неловко. Так что сейчас попробуем. Надеюсь, он не хотел меня отравить и оставить себе залог... — Ничего, я и не такое пил, — Яр с улыбкой протягивает чашку. Вообще-то, напиваться он сегодня не планировал, но, если собирается задержаться у Саши хотя бы на пару часов, немного храбрости точно не помешает. — Ну что ж, тогда тот, кто теряет сознание последним, вызывает скорую и открывает дверь, — по глазам видно, что Саша тоже шутит. Он от души наливает бальзама сначала Яру в чашку, а потом и себе. Чай сразу приобретает очень интересный аромат, и у Яра появляется ощущение, что и вечер пройдёт интересно. — Давай. За встречу, — Саша быстро чокается кружкой с его и, зажмурившись, делает первый глоток. Его заметно передёргивает, и он ещё несколько секунд сидит с закрытыми глазами, пока Ярик неторопливо потягивает свой чай. Всё оказывается не так плохо, как кажется по Саше, и, когда по пищеводу опускается горячий шар, Яр даже немного расслабляется. Полкружки спустя у Саши на щеках появляется румянец, а глаза начинают блестеть. Теперь уже он рассказывает Ярику истории, в основном из студенческих времён: — Выпускной у нас был Отелло... И мы, конечно, репетировали сутками, все валились с ног от усталости. И вот, значит, показ. Мы такую кровать нашли — на такой и девственности лишиться не жалко. Ну, душительной девственности, конечно, — Саша хмыкает, — хотя я не сомневаюсь, что кто-то из одногруппников... Впрочем, не суть. Так вот, все уставшие, на нервах. Подхожу я к кровати, отдёргиваю балдахин. А там — ноги. Наташа перепутала сторону. Ну, делаю драматическую паузу, задёргиваю, обхожу к другой стороне, отдёргиваю снова... А там опять ноги. Наташа осознала свою ошибку и перевернулась. Но было уже поздно. — И что ты сделал? — Ярик и так уже смеётся, представляя себе эту картину в красках, потому что рассказывает Саша эмоционально и в лицах. — Да что тут сделать... Пощекотал её по пятке и полез нести возмездие. Всё ещё удивлён, что нам это всё-таки зачли. — У них не было выбора. Ты ведь уже тогда в театре служил? — Ага... Да я и учился в целом хорошо. Синдром отличника, слышал про такое? — У меня разве что синдром троечника, — Яр фыркает и честно признаётся, сколько раз его выгоняли из школы. Да он и в колледже сейчас учится скорее для галочки, разве что вокал любит. Но по Саше чувствуется, что он реально умный, и Ярику очень нравится его слушать (и не только потому, что от бархатистых нот его голоса у него по шее ползают мурашки). Когда чай заканчивается, Саша разливает им бальзам по пустым чашкам и предлагает партию в Мортал комбат. — Готовься к надиранию задницы, — Саша, внезапно, оказывается очень азартным и явно предвкушает свою победу, подключая второй джойстик. Только вот он не знает, сколько часов Яр провёл за этой игрой. После трёх проигрышей подряд Саша, наконец, вырывает победу и удивлённо присвистывает, откладывая джойстик: — А ты хорош, мелкий. Поднимем ставки? Пять раундов, определим лучшего. — Да тут и так всё понятно, — Яр довольно улыбается, снова потягивая бальзам. Лёгкое опьянение растекается по телу теплом, но игре пока не мешает, ему просто весело. Зато ему очень мешает Саша: он задевает его то локтём, то голым коленом (Саша всё-таки переоделся в шорты), периодически закусывает губу и разочарованно стонет. Сосредотачиваться всё тяжелее. — На что играем? Сразу говорю, денег у меня нет. — Да что я, не знаю, — Саша фыркает и пару секунд чешет в затылке, приводя свою причёску в ещё больший беспорядок. — Как будто у меня есть... Давай тогда на желание. А то просто так неинтересно. — Ну-ну. Ещё пожалеешь, — Ярик изображает злобную ухмылку, хотя внутри всё замирает от непонятного предвкушения. Саша закатывает глаза, но снова включает игру. Первый раунд Ярик позорно проигрывает, потому что Саша хватает его за бедро, явно отлично понимая, что делает. Ярик возмущённо ворчит и отползает от него по кровати чуть дальше. Так ему снова удаётся победить, да ещё и два раза подряд. — Нет, ну ты точно где-то жульничаешь, — Саша скашивает на него глаза, тоже сдвигается назад и недовольно щёлкает его по носу. Очевидно, что выпивший Саша куда более тактильный, чем Саша трезвый, но Ярик ничуть не возражает, наоборот, ловит его руку и пробегается кончиками пальцев по тыльной стороне ладони, чуть замирая от собственной смелости. — Ну хоть где-то пригодилось семь лет мучения за фортепьяно, — поясняет Яр с невинным видом, убирая руку, а Саша бросает на него непонятный взгляд и как-то хищно улыбается: — Умелые пальцы, значит? Ну, тут мне тоже есть чем удивить. — Не сомневаюсь, — Яр мгновенно вспыхивает и прячет лицо в чашке, делая несколько поспешных глотков. Но Сашин взгляд всё равно ощущается на коже. Пульс снова ускоряется. Следующий раунд он проигрывает, но это и не удивительно. Яр думает о чём угодно (в основном о Саше, конечно же), но только не об игре. Кажется, что шансов у него совершенно нет, и он морально готовится выполнять какое-нибудь жуткое желание, потому что Саша выглядит тем человеком, кто загадывает прогуляться по Невскому голышом. Но, неожиданно, Саша играет из рук вон плохо, как будто просто рандомно жмёт на всё кнопки подряд. Ярику он не кажется настолько пьяным, но, может, он один из тех людей, кто до последнего выглядит совершенно трезвым, а потом резко падает спать. Проиграв, Саша лишь разводит руками, фальшиво вздыхая. — Что ж. Не свезло. Настоящий мастер попался. Так что давай, жги. Яр замирает, чуть склоняя голову набок, и внимательно на него смотрит. У него одно желание сейчас и алкоголь придаёт ему храбрости, но крохи здравого смысла сопротивляются. А что, если он неправильно понял? А если ему кажется? А если... — Давай, решайся. Саша снова улыбается. Дразняще и уверенно. Яр не сомневается, что тот считывает его. И это как будто развязывает ему руки. — Ты можешь отказаться, — на всякий случай говорит Ярик, хотя Саша вряд ли будет делать что-то, что ему не понравится. Саша ничего не отвечает, только пристально смотрит. У Ярика всё внутри плавится от этого взгляда, реальность как будто немного плывёт, и он чувствует себя героем фильма, а не реальным человеком. — Хочу, чтобы ты меня поцеловал, — он пытается говорить уверенно, но голос предательски дрожит. Саша без возражений подаётся вперёд и мягко цепляет его подборок тёплыми пальцами. Ярик не сомневается, что тот сейчас поцелует его в щёку. Или в нос. Или в лоб, потому что он максимально близок к сердечному приступу. Он закрывает глаза, потому что смотреть уже просто невозможно. — Я тоже этого хочу, — едва слышно шепчет Саша в его губы и, наконец, целует. Яр ожидает напора, ведь от Саши так и веет уверенностью, но он целует мягко, бережно, будто бы боясь его спугнуть. И это новая сторона Саши. Яр захлёбывается в этой нежности, тихо, почти что невольно стонет и начинает отвечать. Его ведёт мгновенно: то ли Саша так хорошо целуется, то ли сказывается то, что он думал об этом весь день. Яр прижимается, льнёт к нему, перехватывает инициативу и сам уже целует его, жадно и нетерпеливо толкаясь языком в его рот. Судя по тому, что Саша мгновенно подхватывает ритм, забирается второй рукой под футболку и гладит его спину, он совсем не против. Яр обнимает его за талию, тянет на бок, предлагая устроиться поудобнее, но Саша на мгновение замирает, обхватывает его лицо ладонями и неожиданно серьёзно и трезво спрашивает: — Ты точно уверен, что хочешь?.. — Абсолютно. Этого Саше оказывается достаточно. Он падает на кровать вместе с Яриком, и тут же притягивает его к себе ещё ближе, буквально вжимая в своё тело. Саша восхитительно горячий, он пахнет шоколадом и чем-то горьким, от чего у Ярика по телу проходит сладкая дрожь. Он ведёт носом по Сашиной шее, жадно вдыхая, а потом прихватывает на пробу кожу губами, следя за реакцией. Саша что-то одобрительно мычит, задирая его футболку и одновременно откидывая голову, и у Ярика окончательно отказывают тормоза. Он отрывается от его шеи только для того, чтобы помочь стянуть с себя футболку. Целует, кусает, оставляет на коже несколько красных отметин, начисто забывая, что у Саши наверняка завтра репетиции. Но Сашу, кажется, это тоже совершенно не волнует. Он выдыхает с хриплым стоном, сжимая пальцы на плечах Ярика, и тихо шепчет: «Господи, какой же ты тонкий, мне кажется, я тебя сломаю, если обниму слишком сильно». И от этого Яра снова окатывает желанием. — Не сломаешь, — он переворачивается на спину, затаскивает Сашу на себя, потому что идея почувствовать его вес на себе ему очень нравится. Теперь уже Саша медленно ведёт языком по его шее, прикусывает выступающие ключицы, заставляя Яра вздрагивать и нетерпеливо подаваться вперёд. Алкоголь обычно притупляет ощущения, но в этот раз всё иначе: Ярика бросает то в жар, то в дрожь, потому что каждое касание как будто проходится по оголённым нервам. Саша сползает ниже, поочерёдно сжимает губами соски, оттягивает, кусает, вырывая у Ярика хриплые стоны. Комната немного кружится, и Ярик закрывает глаза. — Это даже лучше, чем во сне, — как и всегда, с возбуждением из него прёт и откровенность, и он едва слышит, как Саша усмехается, поднимая на него тёмный, абсолютно шальной взгляд. — Я тебе снился? Ты же меня не видел... — он даже на секунду перестаёт целовать низ его живота и, кажется, серьёзно ждёт ответа. — Мне хватало того, что видел, — неудержимо краснея, признаётся Ярик. Всегда немного сложно говорить человеку, что ты дрочил на его тонкие запястья и длинные пальцы, что представлял его губы... Ну, собственно, примерно там, где они сейчас и есть. Саша этими самыми губами прихватывает кожу на внутренней стороне бедра, кусает, снова заставляя Ярика краснеть. Сдерживать рвущиеся с губ стоны всё сложнее, пока он просто не забивает. В конце концов, это Саше потом смотреть в глаза соседям, а не ему. — Надеюсь, дальше тоже не разочарую, — Саша снова смеётся (Ярику почему-то кажется, что обычно он не так щедр на улыбки, и это тоже безумно приятно), а потом сжимает его бёдра пальцами, не позволяя дёргаться, и захватывает губами головку, ведь стоит у Ярика давно и крепко. Это не просто лучше, чем в снах, это охуенно. Саша дразнит: то ласкает головку самым кончиком языка, то глубоко берёт в рот, так и не давая ему толкаться самому. Ярик кусает губы, зажимает в пальцах густые пряди и стонет снова и снова. В зыбком свете включенного телика кожа Саши кажется нереально светлой и мерцающей, да он и весь кажется то ли волшебным эльфом, то ли и впрямь существом из снов, но горячий язык и периодические горловые стоны, которые Ярик чувствует всем телом, никак не дают забыть, что всё происходит на самом деле. Если бы не алкоголь, он бы точно кончил спустя пять минут, но так Ярик только вздрагивает и хочет ещё и ещё. Саша выпускает его член изо рта и тянется к прикроватной тумбочке, доставая смазку и несколько презервативов. Он щедро льёт прозрачный лубрикант себе на пальцы, затем вскидывает на Яра вопросительный взгляд, но прежде чем успевает открыть рот, Ярик недвусмысленно приподнимает бёдра и шепчет: — Если ты сейчас снова спросишь, уверен ли я, я тебя сам трахну. — Как будто я против, — Саша снова смеётся, кусая его за коленку, и мягко проводит пальцами между ягодицами, распределяя смазку. Первый палец, как и всегда, ощущается немного инородно, но Саша уверенно отвлекает Ярика, целуя его бёдра, снова вбирая в рот головку и чуть сгибая палец внутри. И очень скоро Яр уже сам просит: «Ещё», сам подставляется, сам снова сдвигается, чтобы Саша смог погладить его там, где больше всего хочется, до той самой, почти болезненной волны удовольствия. Ярик почему-то совершенно не переживает и не нервничает. Не хочется зажиматься и заворачиваться в одеяло. Сашу прёт ничуть не меньше. Ярик видит и его совершенно шальной взгляд, и как эрекция натягивает шорты. Невозможно стесняться, когда желание такое явное, и он только раскидывается на кровати ещё более раскованно. На двух пальцах становится приятнее, когда Саша уже целенаправленно гладит простату, на трёх Ярика гнёт так, что, кажется, что-то точно должно сломаться, и Саше в итоге приходится податься к нему, чтобы заткнуть рот поцелуем. Впрочем, Ярик и в поцелуй умудряется стонать. Он всё ещё слишком узкий, когда Саша снова устраивается между его ног, подтягивает к себе ближе за бёдра и плавным толчком входит, но у обоих уже нет никакого терпения, да и неприятные ощущения быстро отходят на задний план, стоит только Саше начать двигаться. Он наклоняется, горячо дышит Яру в шею и ключицы, закинув одну ногу себе на плечо и явно оценив его растяжку. Ярику хорошо до фейерверков, до звёзд под веками. Первый секс часто бывает странным: нужно привыкнуть к другому человеку, узнать его, но их с Сашей тела совпадают так идеально, что от кайфа сносит крышу. Комнату заполняет густой запах секса и разгорячённых тел, пошлое хлюпанье смазки и стоны, переходящие в рычание. Ярику невыносимо хочется, чтобы эти мгновения никогда не заканчивались — они слишком офигительно ощущаются, чтобы подходить под простое «трахаться». Видимо, так и занимаются любовью. Ярик кончает первым, просто срывается в очередной гортанный стон, чувствуя, как Саша проезжается влажным животом по его члену, и позволяет себе расслабиться, дрожа под ним, волнами сжимаясь на нём. Саша догоняет почти мгновенно: как будто специально сдерживался, чтобы дать Яру разрядку. Несколько минут они просто лежат без движения, обессиленные одним безумием на двоих. Саша лениво зализывает укус на ключице Ярика, который тот даже не заметил, Ярик гладит его по спине, чувствуя, как их сердцебиение синхронизируется. — Хорошо, — наконец шепчет Саша, и Ярик согласно выдыхает. Чтобы дойти до душа, нужно одеться, а это сейчас задача невыполнимая. Саша, свесившись с кровати, достаёт из рюкзака пачку влажных салфеток (пусть и для снятия макияжа, сейчас им обоим явно плевать), и, взяв пару штук себе, перебрасывает пачку Ярику. Вспоминать о том, что он вообще-то собирался домой, Ярику совершенно не хочется. Через пять минут они оба устраиваются под одеялом, и Саша, не спрашивая, обнимает его со спины, тепло дыша в затылок. Так хорошо Ярику не спится давно. *** Утро начинается с тупой головной боли. Пошевелившись, Ярик обнаруживает, что ноют растянутые мышцы и чуть скребёт в горле — прогулки в мокрых кедах явно не прошли для него даром. Но Саша, чуть отползший от него во сне, выглядит ещё более красивым и таким спокойным, что страдать и жаловаться, даже про себя, не получается. Ярик максимально тихо выбирается из кровати, чтобы не разбудить Сашу, берёт выданное ему полотенце и крадётся в ванну, благо со вчера ещё запомнил, где она. Там, на счастье, никого нет, и он зависает в душе на добрых полчаса, безошибочно находя Сашин гель и шампунь по запаху. Когда Ярик возвращается в Сашину комнату, тот уже проснулся и ждёт его на кровати с двумя чашками кофе. Ярик улыбается, протягивая руки за чашкой, но что-то в Сашином взгляде заставляет его тревожно вздрогнуть. Саша не улыбается, устало говорит: — С молоком и сахаром, да? Давай, пей, — и у Ярика тут же перехватывает горло, поэтому глоток выходит судорожным. Он осторожно уточняет, уже зная ответ: — Саш... Всё в порядке? Саша отводит взгляд, делая несколько глотков кофе. — Ярик, я... Извини. Я не должен был вестись, я же видел по твоему взгляду, что нравлюсь. Это была ошибка. Я сложный человек, а ты... Тебе не нужен одноразовый секс. «Одноразовый секс» отзывается очередной тупой болью в голове. Ярик закусывает губу и тяжело дышит, чувствуя, как к глазам подкатывают непрошенные слёзы. «Вот тебе и занятие любовью». — Но было хорошо, — его голос звучит так жалко, что Ярик быстро затыкается. Теперь у него тоже не получается смотреть на Сашу. Он отставляет почти полную чашку и начинает неловко одеваться, собирая свои вещи с пола и батареи. — Было, но мы были пьяны, Ярик. Тебе было не это нужно, а я потерял контроль и всё испортил. Ярик ничего не говорит. Он-то отлично знает, что ему нужно. Кто. Такое нельзя сыграть, тем более спьяну. Он уверен, что и Саша всё понимает. Был уверен. Сам себе опять придумал сказку, сам в неё поверил на целую ночь. Пока жизнь не напомнила, как всё обстоит на самом деле. Кожу неприятно саднит под одеждой, но Яр не обращает внимания, натягивая толстовку и шнуруя кеды. — Ярик... Прости меня, пожалуйста. Я бы очень хотел, чтобы мы остались друзьями. Мне редко с кем так легко, — Саша нагоняет его у входной двери, замирает, смотря потерянно и с какой-то болью, но Ярика хватает только на то, чтобы бросить короткое «нет», рвануть за дверь и по лестнице вниз. Когда за ним захлопывается дверь парадной, он медленно съезжает по стенке, садится прямо на грязный асфальт и заходится в беззвучных рыданиях. На этот раз у него хватает ума сразу же заблокировать и удалить тот номер. *** Саши ему не хватает просто безбожно. Ярик и не осознавал до этого, как много они переписывались. Он уходит с головой в работу: находит ещё пару подработок, выкладывается на полную, так, что всегда возвращается домой без сил и частично без голоса. Вовремя начинаются гастроли с ИХС, где он то в ансамбле, то поёт Петра — но заткнуть сосущую дыру внутри не получается ничем. Зима и холод словно проникают во все уголки его тела. Иногда Ярик очень жалеет, что удалил и все сохранённые фотки. Кажется, что Сашу он просто выдумал в бреду. В марте появляется проблеск: его неожиданно ставят на роль Иисуса. На улице как раз светит солнце, когда он, в первый раз с того дня, чувствует хоть какую-то радость. Рука машинально тянется к телефону — он хочет написать Саше, поделиться, что вот, наконец, получилось! У него хоть что-то получилось!!! А потом вспоминает. И радость гаснет. Понедельник встречает его очередной «радостной» новостью: открыт дополнительный кастинг на Иуду, потому что в выходные основной артист сломал ногу, а со всеми остальными Ярик выглядит потерянным подростком (не странно, он и чувствует себя так же). — Мы нашли отличного парня. И драмой берёт, и голоса у вас будут хорошо звучать в дуэте, и по габаритам смотрится получше. Завтра придёт на репетицию, — режиссёр явно доволен, а Ярик только кивает. Отличный так отличный. Естественно, Ярик узнаёт его, едва зайдя в зрительный зал. Узнаёт по затылку, мгновенно, раньше, чем Саша успевает обернуться. В первое мгновение ему хочется совершенно по-детски сбежать, хлопнув дверью. Во второе — решительно заявить режиссёру, что с ним играть не будет. В третье он вспоминает, что он серьёзный артист с серьёзной ролью, и вот это он Саше отобрать не даст. — Мы знакомы, — сухо бросает Ярик, когда их пытаются представить, и скрещивает руки на груди, игнорируя протянутую Сашей ладонь. Тот лишь грустно улыбается, понимающе кивая, и оборачивается к остальным. Работать с Сашей оказывается неожиданно просто. То ли то самое понимание между ними никуда не девается, то ли роли подходящие: режиссёр их даже почти не направляет, настолько естественными выходят эмоции. Ярик проваливается в роль Иисуса с головой, забывает, о чьём предательстве поёт, тянет к нему — Иуде — руки и вновь обжигается, отвергнутый. А потом неизменно сбегает после репетиций, игнорируя попытки Саши поговорить. На качественную работу его профессионализма хватает, а большего с Ярика никто и не требует. *** В ночь перед своей (их) премьерой Ярик никак не может уснуть, поэтому, когда в десять вечера раздаётся звонок в домофон, первым подлетает к двери и спрашивает: — Кто? — Доставка, — голос звучит крайне сипло, Ярик едва разбирает слова. Но прежде чем он успевает возразить, что они ничего не заказывали, человек добавляет: — Вам подарок. Приходится открыть. Ярик не может вспомнить, когда ему в последний раз что-то дарили. В глазок ничего не видно, но стоит Ярику открыть дверь, на него буквально падает огромный букет белоснежных роз. Он машинально берёт цветы, утыкается в них лицом, втягивая свежий аромат, и только потом поднимает глаза на курьера. «Спасибо» встаёт комом в горле. На него смотрит растрёпанный, раскрасневшийся Саша. — Хотел поздравить тебя. С ролью. С премьерой завтра, — Ярик знает, как хорошо Саша умеет играть, а потому изо всех сил пытается не вестись на то, как тепло звучит его голос. Нужно собраться с силами, вернуть ему букет и захлопнуть дверь. Но он почему-то продолжает слушать. — Яр... Пожалуйста. Можно нам поговорить? Нормально. Не по работе. — Говори, — льду в его голосе позавидовал бы и потопивший Титаник айсберг, но Сашу ничего не берёт. Он снова осторожно улыбается и просит: — Можно зайти? Буквально пять минут. И я оставлю тебя в покое, обещаю. Я знаю, ты мне ничего не должен, тем более, разговор, но... Пожалуйста?.. Ярик судорожно вздыхает, скользит взглядом по нежным цветам (запомнил ведь, он же удалил всю переписку у обоих), и всё-таки отступает в квартиру. Оставляя дверь открытой. В его комнате снявший верхнюю одежду Саша смотрится неожиданно уместно. В окружении аниме-плакатов он и сам выглядит сбежавшим оттуда героем. Ярик изо всех сил старается не думать о том, какой он всё-таки красивый, но не замечать этого, когда Саша — не издёрганный, потерянный, сломленный, ревнующий Иуда, а взволнованный и уставший Саша — сложно. Обнять его хочется до дрожи в пальцах. Ярик садится в кресло и указывает Саше на разобранный диван. Кажется, этот вирус не прошёл с наступлением тепла. — Спасибо, Ярик, — видимо, осознав, что больше Ярик ему ничего не скажет, начинает Саша. — Знаешь, так глупо вышло, — он неожиданно горько улыбается, и у Ярика замирает сердце. — Я сразу понял, какой ты особенный. Волшебный, искренний, смешной... Такой талантливый. Такой красивый. Когда ты рассказывал про прошлого обладателя этого номера, я себе пообещал, что никогда не сделаю тебе больно. А в итоге... Саша взмахивает рукой, будто и так всё понятно. Ярику и правда всё понятно. Собравшись с силами, Саша продолжает. Видно, что откровенность даётся ему тяжело, но Саша старается: — Я правда тогда ошибся. Мне тоже было хорошо. Очень хорошо, Ярик, как и всегда с тобой, и поэтому я так долго оттягивал встречу, чувствовал, видимо, что пропаду сразу. А потом... испугался, да. Представляешь, переехать в Питер с одним чемоданом вещей не испугался, а влюбиться — испугался. Потому что для меня это тоже был не одноразовый секс. Потому что я знаю, как со мной сложно. У меня херово с эмоциями, с ответственностью, кроме работы, да и в работе проблема: я же пашу всегда, и карьеру хочу, и чтобы моё имя знали все. А ты... ты такой хороший. Я испугался, что на самом деле сломаю тебя случайно. Что наврежу так, что будет уже не поправить. И поэтому оттолкнул. Решил, так будет лучше. У Яра снова предательски щиплет в носу. Он его не прощает мгновенно, конечно, но всё равно стальной обруч, который, кажется, всё это время сжимал его голову, чуть отпускает. — Зачем ты пришёл? Совесть замучила? — Ярик, наконец, находит в себе силы заговорить, и Саша тут же подаётся к нему, заглядывает в лицо своим невозможным взглядом. — Думаешь, она у меня есть? — Саша чуть вскидывает правую бровь, на лице мелькает тень той самой особенной улыбки, которую Ярик так хорошо запомнил у него дома. Но тут он снова становится серьёзным. — Нет, я просто понял, что задолжал тебе откровенность. Не хотел, чтобы ты думал, что в чём-то виноват. Что был недостаточно хорош. И ещё... мне тебя очень не хватает. Я и на кастинг этот попёрся из-за тебя в первую очередь. Я хочу быть рядом. Завтра, когда тебя накроет после премьеры. Послезавтра, когда ты будешь читать восторженные отзывы, и когда выйдешь на сцену снова. Хочу петь с тобой дуэтом, хочу обнимать тебя, хочу сидеть с тобой на крыше и пить тёплое пиво, не замечая вкуса, потому что я снова залип на твоём голосе и на острых коленках. Хочу научиться быть откровеннее, хочу, чтобы ты снова мог мне обо всём рассказать. Всё хочу, Ярик, — теперь уже у Саши срывается голос, он протягивает Яру руку, но замирает, не касаясь, считая, что теперь уже нельзя. — Я знаю, что проебался, сам упустил свой шанс, и у меня нет права о чём-то тебя просить. Но, если получится... я бы хотел снова попробовать быть друзьями. Я приму любой твой выбор. И, кажется, сказав всё, он замолкает, так и не отводя взгляда. Ярик думает несколько минут. Ему страшно до ужаса. И в то же время... Так легко внутри. Умиротворение растекается тёплыми лучами от солнечного сплетения. Может быть, эти месяцы отчуждения были нужны, чтобы он понял, что Саша тоже обычный человек. Может, чтобы осознал, что ему не нужен никто, чтобы чувствовать себя особенным. Может, чтобы понял, что он никогда не один. — На колени, — наконец, говорит он, и Саша тут же послушно опускается перед ним. Ярик фыркает, качая головой: — Я пошутил, Саш. Ты достаточно извинился. — Я тоже, — у Саши в глазах теперь скачут черти, Ярик опускает голову и видит, что он сидит на корточках. Удержать улыбку не получается. Он протягивает ладони, обхватывает Сашино лицо и как-то очень устало отвечает: — Я тебя прощаю. Но есть одна проблема, Саш. — Какая? — радость на сашином лице чуть притупляется, но он не пытается больше просить, просто спрашивает, ловя каждое его слово. — Я не хочу с тобой дружить, — и прежде чем Саша успевает окончательно пасть духом (Яр просто напросто не может удержаться от этой маленькой мести), Ярик продолжает: — Я хочу с тобой целоваться. — Мне кажется, у нас отлично получится совместить, — Сашины глаза снова сияют, Ярик, кажется, видит, как в глубине этого космоса зарождаются вселенные, и бездумно подаётся вперёд, касаясь, наконец, его губ своими. Может, во вторых шансах есть смысл. — Только обещай больше не решать за меня, что будет лучше, ладно? — Ярик крепко обнимает его на кровати примерно полчаса спустя, когда от поцелуев устают губы. — Я постараюсь, — кажется, этого достаточно. И страх куда-то отступает.