Лучше так

      — Я изменил тебе.       Голос звучал сухо, бесчувственно и убито.       Карма сидел на кухне в полной темноте, сжимая бутылку коньяка. Волосы растрепаны, а заметить красные глаза и поблескивающие мокрые дорожки от слез не составила труда.       Сначала я даже не понял, что он сказал, и хотел было переспросить, но… Эти три слова, были сказаны измотанно и испуганно, не то от возможных последствий, не то от самого поступка. Осознав, что сказал мой парень, я смог только проглотить густую слюну. Холод пробежался от макушки до кончиков пальцев на ногах.       Отойдя от Кармы, я поспешил взять бокал под коньяк из посудомойки.       Красноволосый продолжал сидеть и молчать, подпирая голову руками. В тиши было слышно каждый шорох. Лёгкий звук стекла, а после пары шагов, льющийся алкоголь.       Оперевшись на обеденный стол, за которым сидит Карма, я не решился сесть за него. Язык не ворочался, не то от боли, не то от страха. Черт поймет. Не понимаю.       Поймав взглядом боль, блеснувшую в этом расплавленном золоте, кольнуло. Настолько глубоко, что ни одна пуля, неважно из какой винтовки выпущена, да хоть с ракетницы, не разорвала бы мою душу и не проникла так глубоко.       — Это было…       — Нет — перебив мой вопрос, ответил Акабане, сжимая крепче обратно поставленную бутылку, не решаясь хлебнуть.       — Как давно? — проглотив густую слюну, холодно спросил я. Голос не дрожал, на мое личное удивление.       — Недели три назад. На корпоративе в честь заключения контракта. — Карма еле связывал буквы в слоги, а слоги в слова.       Да, наверное, недели три назад я и почувствовал это мерзкое чувство напряженности. Любое мое касание, попытка обнять или поцеловать заканчивались безуспешно. Карма шарахался от меня, как от чумного. Подолгу смотрел в одну точку, задумывался, попадаясь на глаза начинал нервничать еще сильнее, расцарапал на нервах запястье, а из-за рассеянности постоянно ронял предметы. Не отвечал на сообщения часами или делал это наоборот за секунду, как будто сидел и пристально следил за тем, когда я начну печатать текст.       — Мы выпивали… А потом, ни черта не помню. Опомнился только когда кончил на живот какой-то телке — сжимая волосы на голове, шептал Карма. Глаза опять намокли.       Я видел, как Карма плачет, наверное, раза два за всю нашу с ним жизнь. Один раз, когда я лежал в больнице при смерти из-за аварии, а второй раз происходит сейчас. Помимо редких слез, видеть его таким убитым и отчаявшимся больно и тошнотворно.       — Я бы мог не говорить, и ты бы ничего не узнал. Мне кажется, никогда. Может только через век или когда я буду валяться полумертвым. Но… Я не могу так. Меня тошнит от самого себя — подытожил Акабане.       Он не давал прикасаться, целовать, даже ушел спать от меня в зал, наверняка попрощавшись с моим доверием к нему. Да. Пожалуй, его больше нет. Оно рассыпалось как песочный замок, от ноги какого-то вандала.       — Я вижу — мой холодный голос резал струны души, не жалея. — Не хочу кричать и шуметь — хотя на самом деле ой как хочу. Я сначала даже и не понял, что он сказал. Я даже и не понял. Хотелось выместить эту неприятную колющую боль внутри меня. — Ты нервничал все эти дни. Вёл себя странно. Всё твое нутро показывало, что-то не так. Это был лишь вопрос времени, пока я узнаю — сделав маленький глоток спиртного, ответил я. Легкое жжение от коньяка слегка уменьшило ком в горле, который с каждой секундой все больше и больше. — В конце концов, я бы прямо спросил, что не так. Да. Ты мог солгать. Сказать, что ничего такого или отмазаться работой. Но я бы все равно узнал правду. И уж лучше так, чем, если бы я узнал все сам.       Я хотел начать кричать любимые девушками и парнями — «как ты мог», «как посмел». Но не могу даже начать говорить в полный голос, только тихо переходя на шепот.       — Было бы больнее.       — Да — Карма опустился еще ближе к столу, крепче сжав волосы. Казалось, будто еще секунда и он вырвет эти мягкие красные пряди.       — Я не хотел — шептал Акабане, дыша через раз.       — Верю — коротко ответил уже я. Несмотря на мою спокойность снаружи, внутри были только одни вопросы: Что дальше? Что делать? Как относиться? Что сказать? Ответы на них я вряд ли смогу получить. Сейчас уж точно.       — Почему ты не хочешь истерить? Почему не хочешь кричать или избить меня? — я сделал еще пару глотков, ставя пустой бокал на стол. Карма еле говорил, еле дышал, казалось, будто у него в любую секунду может разорваться или остановиться сердце.       — Ты ищешь наказания за свой поступок? Для чего мне кричать, если я этим ничего не исправлю. Ты и так себя достаточно наказываешь — защитная реакция безразличие. Он знает о ней.       — Ты не простишь меня…       — Ты сам это прекрасно знаешь.       — Блять. — чуть ли не крича, Карма опрокинулся на спинку стула, закрывая глаза руками.       Мы молчали как немые. Ни слова, ни звука, ни писка. Каждый думал и не понимал, что дальше. Я люблю Карму, но ни за что не прощу такое. Мне плевать на то, контролировал он себя или нет, любил ее или нет. Плевать от начала и до конца. Не смогу доверять, а это для меня сравнимо со смертью человека, он знает это.       — Нагиса — Карма первым решил разорвать тишину.       — Что?       — Я никого так сильно не любил в своей жизни как тебя. Ты прав, что я прекрасно знаю, о том, что ты не прощаешь. Но если я смогу вернуть твое доверие, позволь мне это сделать — он говорил также спокойно как я. Держался из последних сил. — Не сможешь — Я знаю, что не сможет. Я не смогу вернуть его. Просто не смогу. — Я люблю тебя — поджав губы, шептал он. Слезы все же покатились из его глаз. — Прости — ответил я, ощущая как по щекам начало течь, что-то очень горячее и до жути разрывающее горло.