***
Фисэмар вернулся домой поздно. Все должны были спать, но вместо тишины и темноты в зале он обнаружил спешно одевающуюся старшую сестру. На поясе у неё висели ножны. — Доброй ночи, — хмыкнула она, бросив на брата такой суровый взгляд, что он вдруг почувствовал себя виноватым. — На тебе лица нет. — Я работал восемнадцать часов, откуда бы лицо? — покачал головой Фисэмар и откуда-то нашёл в себе смелость посмотреть на Люту. — Но на тебе тоже. Что происходит? — Происходят, — она резким движением вложила в ножны кинжал и одернула высокий воротник, — Малышка и её отрочество. Сердце на мгновение поднялось к самому горлу, а затем рухнуло куда-то вниз. — Что она сделала? — Молюсь, чтобы ничего, братец. Но, видишь ли, её нет дома, а в конюшне нет отцовской лошади. Вот и думай. Фисэмар припомнил, что, проходя мимо конюшни, видел следы в снегу, но первая его мысль была — отец отлучился, уж очень часто это случалось в последнее время. — Отца тоже нет, — легко прочла его мысли Люта. — Но они с мамой уехали ещё с утра, на Гранде и Белли, а пропажу этой… Мелочи я только сейчас заметила. — А где ты была всё это время? — возмутился Фисэмар и тут же вспомнил, что сестра в последнее время тоже брала больше работы, чем обычно: от отца как никогда доставалось за отсутствие в доме денег. — Прости… Люта сердито фыркнула и зашагала к двери. — Постой! Ты одна пойдёшь за Малышкой? Пешком? Серьёзно? — А что ты предлагаешь?***
— Я предложил… Тебя, — вздохнул Фисэмар, и Трандуил улыбнулся: — Не зря. — Поможешь? — Без проблем. Только не в таком виде, уж не обессудь. Трандуил по-прежнему сидел в одних штанах — но собрался очень оперативно, затянул пояс, на пояс повесил три кинжала, да ещё один вложил в сапог. — Люта отыскала направление, — говорил Фисэмар, пока он собирался. — Я, признаться, никогда не ходил в ту часть земель, куда отправилась наша сестра. Необходимости ходить к людям у нас нет ведь. Трандуил хмыкнул, слегка нахмурившись. — Посмотрим, — коротко сказал он. — Если уж к людям… Нет, посмотрим. Идём. Вышли тоже через окно и, уже почти без труда миновав ночную стражу, в два счёта оказались за пределами города. Вокруг было темным-темно, и хотя зрение у эльфов в темноте отличное, им мешал поваливший тяжёлыми хлопьями снег. Следы заметало. Одолженные (на удивление даже законным путём) из солдатской конюшни жеребцы быстро устали и рвались домой, но эльфы на их раздражение реагировали только упорными посылами вперёд, удаляясь от Дориата. Широкая дорога быстро сменилась извилистой лесной тропинкой, и скоро они ехали, сжатые стенами деревьев. — Говорят… — сказал Трандуил, напряжённо пытаясь понять, видел он следы лошади, или это уже была иллюзия усталых глаз. — Говорят, будто лесные эльфы умеют понимать язык деревьев. Сейчас нам бы это очень пригодилось, капитан. — Да, не будь это сказкой… Мой принц, это след. Двинь коня, боюсь, я потерял много времени. Скоро они выехали из леса и оказались в поле, теперь напоминающем бескрайний снежный океан. — Стой! — крикнул отставший Трандуил, и Фисэмар обернулся, придерживая взмыленного коня. — Дальше скакать опасно, слишком много ям. Здесь и пешими бегать не стоит. Фисэмар сильно нахмурился, предчувствуя беду, но кивнул, и дальше они ехали плечом к плечу, глядя по сторонам и вниз. Никого и ничего не было видно. Снег на минуту прекратился, но нечёткие следы уже совсем замело. Эльфы сжимали онемевшими руками поводья. — Смотри внимательно, — предостерёг Трандуил, обходя крошечный намёк на яму, и капитан в очередной раз подивился его наблюдательности. Наблюдательность проявилась снова очень кстати, когда он вдруг подался вперёд и, щурясь от колючего снега, вгляделся в темноту. — Что там? — насторожился Фисэмар, следуя его примеру, но ничего не увидел. А через секунду услышал тихий фырчок. — Там… Лежит лошадь, — подтвердил его опасения Трандуил.***
Это должно было быть весело. Да это даже было весело — до определённого момента. Она ведь взяла с собой карту и, уверенная, что это поможет вернуться домой, в отличном настроении ускользнула оттуда. Немного омрачил её веселье тот факт, что в родительской конюшне осталась только одна лошадь — капризная отцовская кобыла Леди, но с этим, пожалуй, можно было справиться. Малышка была уверена, что справится. А потом была темнота, долгая дорога, блуждание по лесу, вой волков, попытки выбраться, пробирающий до костей холод, бесконечная, стучащая в висках кровь и паника. Сумерки сгустились слишком быстро. К тому времени, как Малышка выбралась из леса, Леди, похоже, успела возненавидеть её — по крайней мере, эллет каждой клеточкой чувствовала напряжение и неудовольствие лошади, и это пугало её гораздо больше всего предшествующего. Ну а потом случилось, наконец, то, что должно было случиться. Припустив галопом по заснеженному полю (несмотря на все попытки юной всадницы остановить её), Леди вдруг встряхнулась всем телом — раз, другой, третий, — отбила задними ногами пустоту позади, совсем завелась, пытаясь сбросить девчонку со своей спины. Малышка вцепилась пальцами в длинную гриву, благодаря Валар за безупречное эльфийское равновесие. Галоп потихоньку выровнялся, но по-прежнему не замедлялся. Леди совершенно самовольно сделала петлю и понесла назад. Домой. Терпение её лопнуло. — Моргот! — процедила Малышка, когда упрямая кобыла ещё раз попыталась ссадить её. — Да хватит… Леди ответила только фырчком. Канава была ими замечена слишком поздно — уже тогда, когда мощные плечи вдруг рухнули вниз, и малышка соскользнула на длинную шею. Леди испуганно вскинула голову, запищала тонко, не по-лошадиному совсем, но было поздно: через секунду она легла на дно глубокого рва. Малышка, вскрикнув, оторвалась от шеи и упала в полуметре от неё. Обе лежали, тяжело дыша. Малышка чувствовала под своей спиной острия наваленных кем-то досок, палок и боялась взглянуть на отцовскую лошадь. Тихий стук копыт рядом заставил её сжаться, прислонить лоб к горячему плечу Леди, вцепиться в гриву снова и застыть, надеясь, что это хотя бы эльфы. Услышав чей-то звонкий смешок и строгий голос старшего брата, она наконец позволила себе расплакаться.***
Фисэмар спешился и поспешил к сестре. — Вот ты где, — выдохнул он, удерживая себя от того, чтобы отвесить ей парочку крепких шлепков. Малышка подняла на него полные слëз глаза и, вероятно, чувствуя этот порыв, сжалась, превратилась в совсем крошечный комочек. — Ну-ка вставай. Объяснись. — Капитан, — подал голос Трандуил. Решительно подняв лошадь, он стоял возле её плеча и теперь сосредоточенно смотрел на переднюю ногу. — Оставь объяснения на потом, здесь есть проблема. От тона, которым это было сказано, Фисэмару на секунду захотелось умереть. — Прости, — всхлипнула Малышка, и умереть захотелось больше. — Что там? — резко спросил он, не решаясь однако подойти и взглянуть. Трандуил неопределённо повёл бровью. — Laes? — Да там… Царапина, наверное. Желание пропало, сменившись пониманием того, что его жизнь будет окончена, как только вернётся отец. — Небольшая, — быстро добавил Трандуил. — И я уверен, что смог бы это залечить… Не будь мы посреди поля. У Фисэмара было желание, но уже не было сил ругаться. Он только устало взглянул на своего солдата, безмолвно прося помощи, и Трандуил понял, подхватил армейских лошадей под уздцы, отвёл чуть назад, пока капитан осматривал царапины, оставшиеся на руках сестры… И тут же в другом конце поля появились ещё три фигуры. — Кто это? — насторожилась Малышка. Вместо ответа старший брат прижал её к себе и прислушался к ржанию лошадей — оно не казалось встревоженным. — Фисэмар… — Тихо! — шикнул он. — Громко, пожалуйста, — возразил Трандуил, улыбаясь. Фигуры приблизились, оказываясь тройкой всадников довольно странного вида. Все они были коренастыми, плечистыми, не имели при себе оружия; их строгие лица были покрыты шрамами и щетиной. Их лошади не отличались особой красотой, но по крайней мере были чисты и явно хорошо выкормлены. — Я их знаю! Эти смертные здорово выручили нас с отцом пару лет назад. Лошади летели, летел из-под копыт снег, и уже через несколько секунд люди оказались достаточно близко, чтобы обнаружить перед собой троих эльфов. Трандуил поднял руку в жесте, который Фисэмар видел несколько раз на тренировках кавалерии, но это и не нужно было: лошади, почувствовав присутствие эльфов, остановились вне зависимости от того, что об этом думали их хозяева. — Смертные, говоришь? — оживилась Малышка, и Фисэмар легонько дёрнул её за торчащую из-под капюшона рыжую косу: — Laes. Веди себя прилично. Трандуил громко заговорил с всадниками на языке, которого Фисэмар не знал. Они отвечали что-то, посмеивались и уже не казались такими суровыми. Вдруг, один из них, человек в рваном плаще, обратился к самому Фисэмару на ломаном, но разборчивом синдарине: — Ваша лошадь должна лечиться. Мы можем отвести её на конюшню и помочь. Здесь. Рядом. Быстро. Выводили Леди из канавы вчетвером, по очереди переставляя ей ноги, внимательно следя, чтобы она не ступила на лёд. Лошадь вздрагивала поначалу, отнимала ноги и даже прицелилась копытом человеку в лоб, но Трандуил стоял рядом, держал и терпеливо успокаивал её, пока она не согласилась, что опасности нет. Верхом до пункта назначения ехали все, кроме Малышки: она шла, хотя и проваливаясь по пояс в снег, тихонько всхлипывала и вела под уздцы Леди, поминутно порывавшуюся её укусить. Фисэмар подумал было про себя, что это и станет её наказанием, но в голову его тотчас же пришла мысль о том, что на самом деле это был просто логичный исход её побега… И сладкая месть для отцовской лошади. Через несколько минут эльфы, люди и лошади оказались на дороге, огражденной суровыми, тëмными стенами хвойных деревьев (Малышка облегчённо вздохнула), а затем упёрлись прямиком в довольно ветхие деревянные ворота, которые в свою очередь привели их во двор. По двору было разбросано несколько сараев, амбар, деревянные домики с несуразными пристройками и длинное здание — конюшня, как тут же узнали эльфы. По двору разлился звонкий лай. Две большие собаки выбежали откуда-то из-за домов, бросились к эльфам и остановились, с любопытством их разглядывая. Трандуил протянул руку, и одна из собак тотчас же прильнула к его ладони. — Мы пойдём лечить, — сказал один из людей, приняв поводья из рук Малышки. Леди снисходительно взглянула в его сторону. — Я пойду с ними, — подмигнул Трандуил. — Поговорите пока. — Поговорим, — кивнул Фисэмар и обратился к человеку: — Простите, нет у вас комнаты — уединиться на минуту? — Как не быть, — хмыкнул тот. — Дом за конюшней пустой почти, идите… Там. — Спасибо. Эльф коротко поклонился и, взглядом притянув сестру к себе, направился туда, куда ему было указано. Малышка старательно отставала. — Не серди меня ещё больше, пожалуйста. Иди сюда. Он положил руку ей на поясницу и решительно подтолкнул внутрь домика, оглядываясь. Здесь хранилась лошадиная сбруя — такая, какой он никогда не видел, или видел, но немного другой: к уздечкам люди, например, зачем-то приделали странные железные кольца. Впервые увидел Фисэмар седло, причудливую конструкцию, о которой он слышал, но о цели которой не имел понятия. Он нашёл довольно шаткий стул и, поставив сестру перед собой, просто спросил: — Чем ты думала? Весь вид Малышки выражал — ничем. Красные от холода щëки покраснели ещё более, тонкий пальчик теребил подол туники, глаза были опущены. У неё не было секретов. До этой минуты Фисэмар думал о более серьёзных причинах побега, но… У неё как будто вообще ничего в голове не было. — Отвечай мне, пожалуйста. Какая цель была у тебя? — Поскакать… — Куда? Зачем? — Веселья ради. Фисэмару хотелось кричать. Вместо этого он снял перчатки и сжал их в кулаке. — И как, весело тебе? — У… Уже нет… — застенчиво отвечала Малышка. — Надеюсь. Ты поранила лошадь, напугала Люту, напугала меня, я даже не знаю, что будет с naneth, если она узнаёт обо всём этом… Это не дело. — Я не хотела никого пугать, а ранить уж тем более! — Хватит, святая невинность. Какая разница, чего ты хотела?.. Хотела бы просто поскакать — дождалась бы моего выходного, или хоть выходного Люты, взяла бы лошадь, которой умеешь управлять, и отправилась бы на короткую прогулку. Днём. Но тебе показалось, что ты совершенно самостоятельная. Я подчëркиваю — показалось. Красная до кончиков ушей девчонка закатила глаза… Чем, признаться, только подтвердила точку зрения старшего брата. — Тебя тоже не должно здесь быть, раз уж на то пошло, — крайне неубедительно возразила она. Фисэмар предостерегающе вздëрнул бровь: — Интересно, почему же я здесь? Ты бы хотела проторчать в той канаве до завтра? — Нет. Но Adar сказал бы, что ты должен был попросить кого-нибудь из старших воинов… — Во-первых, ты могла бы сказать просто «спасибо», — крайне резко перебил он. — Во-вторых, я бы так и сделал, если бы хотел, чтобы ты прослыла дурочкой на весь Дориат, и чтобы Adar запорол тебя к тому же. Он относится к тебе более снисходительно, чем к нам с Лютой, ты знаешь это, но поверь, что если он узнает об этом, то спустит по три шкуры со всех нас. — Неправда! — взвилась Малышка. — Правда. Признаëшь ты это, или нет. Она отступила на несколько шагов, но не решилась выскочить из дома, и тут же снова тихонько всхлипнула. Фисэмар окинул её непроницаемым взглядом, отмечая про себя неубранные рыжие кудри, лёгкую царапину на нежной щеке, потемневшую одежду… — Снимай штаны и иди сюда. — Чего? — опешила девчонка. Брат оставался единственным членом семьи, который никогда ещё не поднимал на неё руку; он мог ругаться, ворчать на неё, очень редко кричал, но он ни разу даже не шлёпнул. Обычно его терпения хватало для этого. — Ты же не собираешься…? — Сейчас же делай что я говорю, — возвысил голос Фисэмар. Малышка посмотрела на него очень удивлëнно, но больше не стала спорить и подошла, расстëгивая бриджи. — Снимай совсем, они промокли насквозь. Малышка повиновалась… И когда уже она оказалась возле правого колена старшего брата, Фисэмар вдруг понял, что понятия не имеет, что с ней делать. Он нахмурился и протянул руку, помогая сестре лечь поперёк его колен. — Это правда необходимо? — умоляюще пробормотала Малышка, и он немедленно её шлëпнул. Сильно. Звонко. Заставляя взвизгнуть. — Глупый вопрос. Больше она ничего не говорила. Только шмыгала носом и цеплялась за его штанину, когда шлепок падал чуть ниже привычного, не оставляя шансов сесть в ближайшее время. Фисэмар чувствовал себя очень странно. Было довольно немного эльфов, которым он когда-либо хотел причинить боль, и Малышка была дальше кого-либо другого от этого ряда эльфов. Но сейчас он действительно считал порку необходимостью… При том, что об эльфятах её возраста он прежде никогда так не думал. Отец редко бывал до конца справедлив, наказывая его самого в детстве, и до этого дня Фисэмару почему-то казалось, что никто не мог быть справедлив. Но он ошибался. Или нет? Малышка плакала, и он чувствовал себя ужасно от того, что был причиной этого. В конце концов, он не был учителем, или воспитателем, он вообще не должен был нести за неё ответственность, а уж тем более, дисциплинировать её таким образом. Стараясь думать только о том, как не причинить такому хрупкому существу физический вред, Фисэмар продолжал порку. Каждый шлепок был крайне предсказуем из-за привычки всё систематизировать, но для Малышки это было, пожалуй, плохо: точно зная, чего ожидать, она пугалась заранее и была в постоянном напряжении… Так что когда брат закинул ногу на ногу, она чуть ли не закричала от страха перед тем, что должно было произойти. Шлепки по чувствительной нижней части ягодиц были самой неприятной частью наказания для всех, кого капитан когда-либо видел наказанными. Но всё ещё необходимой. — Нет-нет! Больно… — захныкала девчонка и почти сразу же закинула руку назад, прикрываясь ладонью — Фисэмар надеялся, что невольно. — Знаю, — вздохнул он, перехватывая тонкое запястье. Следующий шлепок, аккуратный, но сильный, заставил Малышку вскрикнуть. — Не надо так делать. И лошадей уводить без спросу не надо. И уходить за пределы города… Сильно наказуемо, Laes. Ты всё поняла? У несчастной беглянки не получилось ответить внятно, поскольку каждое предложение сопровождалось парочкой чувствительных шлепков, но Фисэмар великодушно принял быстрый кивок и несколько попыток извиниться сквозь всхлипы за «да». Он отпустил её руку, освобождая, таким образом, всю эллет целиком. Она быстро отступила и украдкой потёрла тëмно-розовую ягодицу. В её глазах брат разглядел негодование — и хорошо, что разглядел, потому что уже через секунду Малышка выпалила: — Никогда бы не подумала, что ты станешь меня бить. Фисэмар долго, внимательно смотрел на неё, затем покачал головой, встал и молча вышел из домика.***
— Нога вашей лошади будет в порядке, — сообщил Трандуил, подойдя. Он, вероятно, помогал конюхам и лекарям, потому как волосы его растрепались, а руки были испачканы почти по локоть. — Рану очистили и перевязали, мне дали бальзам, который поможет ей затянуться быстрее… Хотя, наверное, в городе найдётся что-нибудь получше. Остаётся только надеяться, что ваши родители не вернутся слишком скоро. — Спасибо, — выдохнул Фисэмар, коротко ему поклонившись, что Трандуила всегда забавляло. — Ты поблагодаришь от меня этих добрых людей? — Я их уже от всей королевской семьи поблагодарил, — улыбнулся юноша, демонстративно потряс пустой мешочек для монет, и тише прибавил: — Тингол будет в восторге… Ну, что ж. Полагаю, дело сделано. Теперь домой? — Домой. Фисэмар закинул сестру на спину армейского коня, игнорируя возмущённое шипение, и сел перед ней, одной рукой держа поводья, а другой прихватив Леди за гриву, просто чтобы лучше чувствовать вредную лошадь и её настроение. У него не было сомнений в том, что за ним, и уж тем более за Трандуилом, она последует. Люди пожелали эльфам счастливого пути, и эльфы отправились в счастливый путь. Светало.***
Утренняя смена стражи встретила всадников ошарашенными взглядами. На этот раз Трандуил даже не попытался их обойти. В этом уже не было смысла. Фисэмар молча приложил палец к губам, проезжая мимо. Вернув всех лошадей на положенные им места, эльфы дошли до распутья и остановились. Вокруг было тихо, спокойно, город ещё дремал, но в солнечном свете уже очень отчётливо проступили все полученные синяки и царапины. — Спасибо, Трандуил, — повторил Фисэмар. — Я попрошу за тебя у Орофера, если он будет очень сердит. Но Трандуил светло улыбнулся: — Нет, нет нужды, спасибо. Adar в любом случае не спустит мне это с рук, а если ты попросишь, и вовсе решит, что я трус, ты его знаешь. И вообще… Не то чтобы мне очень жаль, что я провёл эту ночь с тобой, — он подмигнул и зашагал прочь. В конце концов, Фисэмар не сомневался, что отец Трандуила уже планирует поднимать на уши добрую половину Дориата. — Мои ночи тоже в твоём распоряжении, — усмехнулся он. — Договорились! До свидания, капитан! — звонко крикнул юноша, прежде чем перемахнуть через забор и исчезнуть, и Фисэмар закатил глаза, тщетно пытаясь вызвать в себе раздражение. Его друг казался слишком очаровательным, чтобы вызывать подобные эмоции… С недавних пор. Возможно потому, что он действительно стал другом.***
Домой, — выдохнула голова Люты, торчавшая из-за входной двери. Вид у неё был едва ли не более усталый, чем у всех остальных участников ночных приключений. До этого момента Фисэмар надеялся, что она хоть немного поспит. — Ты её слышала, — хмыкнул он, снова подталкивая Малышку к двери. Laes поёжилась, но делать было совершенно нечего, и ей пришлось пройти в дом, даже если она думала, что старшая сестра собиралась её съесть. А Люта, конечно, собиралась. — Что ты мне скажешь, pen-neth? — спросила она вместо этого. — То же, что и всем сегодня, — тяжело вздохнула девчонка. — Прости меня. Я не хотела тебя пугать. — Фух… Мне даже не придётся с тобой драться. Раздевайтесь, оба, немедленно. Время выпить. Чаю.***
…это определённо был коньяк. Фисэмар не знал, налила ли Люта себе его же, и знал совершенно точно, что в кружке Малышки был чай, но, в любом случае, он сделал себе заметку поблагодарить старшую сестру позже. По крайней мере, если бы родители решили внезапно вернуться, увидев, что происходит, они развернулись бы в обратную сторону. Или убили бы всех своих детей на месте… — Вкусный чай, — пробормотал он, почти не морщась. — Ну а то. Продавцов… Чая… Знать надо. Laes, — взглянула на сестру Люта. Малышка судорожно допивала чай. — Иди к себе, отоспись. А я пока буду обрабатывать братика. — Лют… — Тихо-тихо. У тебя глаза такие тоскливые, что мне пришлось налить тебе это. — Это странно? — Да. Я ожидала, что ты будешь грустным, испуганным или злым, или хотя бы усталым, а ты… А ты странный. Что случилось? Фисэмару потребовалось слишком много усилий, чтобы просто приподнять брови. — И это слишком плохая попытка удивиться, — добавила Люта. Он фыркнул. Безжалостная ведьма не оставляла выбора. — Я отшлëпал Малышку. Бровь Люты, очевидно, тоже была тщательно проконтролирована, но Фисэмар не стал акцентировать внимание на этом — Всё, — просто закончил он. — Ну, конечно, это ужасное деяние с твоей стороны, по сравнению с тем… — Знаешь, что она сказала? Эллет молча протянула брату шоколадную конфету. — Догадываюсь. Итак, за что конкретно мне её есть? — «Я не думала, что ты станешь меня бить». Как-то так это звучало. Выражение лица старшей сестры сменило несколько эмоциональных спектров так быстро, что Фисэмар не успел испугаться. — Да уж, — выдохнула она. — А я не думала, что можно так верить в безнаказанность… — Дело не в этом. Я ведь и правда не собирался — когда-либо! — наказывать её. Я не понимаю, поступил ли правильно, я… Уже вообще ничего не понимаю! — Довольно, — резко сказала Люта. — Ей не просто так досталось. Малышка заслужила порку, ты сам это знаешь, и если бы я оказалась там вместо тебя, то обеспечила бы ей невозможность сесть на лошадь хотя бы на месяц. — И в кого ты такая строгая?.. — пробормотал Фисэмар и увернулся от подушки. — Это называется чувством справедливости, pen-neth, и в меня, как ты сам знаешь, оно вбито. Да и не только в меня. — Сами вы, сестрица, pen-neth. За сумасшедших детей? Люта слабо улыбнулась, и они чокнулись чайными чашками, ни в одной из которых чая не было. — Ты не плохой, Фисэмар. Ты очень добрый. Прекрати плохо думать о себе, а не то отшлëпаю, честное слово. Он фыркнул, и она прищурилась: — Сомневаешься? — Ни в коем случае.