Балконные

      Новогодней ночью, несмотря на праздник, на улице мерзко холодно и уныло. Серая атмосфера окраины Санкт-Петербурга отчетливо чувствуется именно в это время, когда снег начал таять, превращая все в грязь, деревья стояли голыми скрюченными палками, а на ближайшие пару дворов работал лишь один фонарь, тускло освещавший старую потрепанную годами лавочку.       Однако видит это лишь Арсений. Он стоит на балконе старой пятиэтажки, облокотившись на перила. В самой квартире еще часов с шести вечера начала собираться толпа студентов ради грандиозной пьянки в честь Нового года. Сергей, друг и одногруппник Попова, планировал, что придет человек двадцать пять-тридцать, чтобы более-менее комфортно разместиться в старой двушке. Но, как подметил Арсений, людей ближе к девяти стало несколько больше. Да и само мероприятие стало соответствовать худшему определению «пьянки»: кого-то рвало, причем не всегда в туалете, кто-то орал и лез драться, несколько парочек настойчиво лапали друг друга и целовались. Остальные просто бухали или рвано двигались под громкую музыку. Даже сосед сверху спускался, грозился вызвать ментов, но конфликт быстро уладили, отдав бутылку виски.       Арсений ушел на балкон часа полтора назад, не то чтобы он был против напиться до состояния веселого безумия или зажиматься с кем-то в углу квартиры… Просто компания не та. Телефон в кармане завибрировал и выключился, окончательно разрядившись от низкой температуры. Толстовка осталась где-то на диване, а водолазка уже перестала как-либо спасать от холода. Арсений выдохнул, продолжая смотреть в небо. Кругом все так же серо и отстраненно, но Попов считал, что здесь он чувствует себя в более правильном месте, чем внутри квартиры.       Отрывок очередной попсовой песни стал звучать громче, кто-то открыл балконную дверь. Арсений не стал оборачиваться, лишь выше поднял голову. Раздается щелчок зажигалки:       — Довольно кинематографично.       Высокий парень подходит ближе, закуривает, прислонясь бедром к перилам.       — Ну я имею в виду, ты тут стоишь такой один загадочный в полутьме, весь такой строгий… в этой… черной водолазке. А на фоне еще луна со звездами. Кадр — во! — активно жестикулируя руками проговорил вошедший. — Кстати, не холодно?       Арсений поворачивается и окидывает незнакомца оценивающим взглядом. Юноша, стоящий напротив него, хоть и выше, но явно младше. Попов отмечает, что он довольно симпатичный: русые волосы с забавными кудряшками, длинные тонкие пальцы, в которых тлеет сигарета, а глаза с читаемой ноткой беспокойства смотрят прямо на него.       — Хороший снимок мог бы получится, — отвечает Арсений.       — Почему «мог бы»? Давай щелкну.       Брюнет грустно ухмыляется, показывает парню разряженный телефон, тихо констатируя «сел».       — Да это не проблема! — слишком громко и чересчур воодушевленно сказал собеседник, вытаскивая из кармана кожанки айфон, параллельно туша сигарету. — Я на свой сфоткаю. Встань как было, когда я вошел.       Арсений не понимал энтузиазма парня, но упускать возможность получить хорошие снимки не собирался. Он облокотился на перила, задумчиво вглядываясь в безжизненную серую пятиэтажку напротив.       — Отлично!       Попов, чуть повернувшись, легко улыбнулся — парень забавно наклонил голову, прикусив язык, стоял на полусогнутых ногах, старательно выбирая ракурс.       — Вот! Вообще класс! Держи, можешь отправить себе. Я, кстати, Антон, — проговорил он, протягивая руку и телефон.       — Арс. Рад знакомству, — представившись, Арсений пожимает руку, новый знакомый резко отдергивает ее.       — Ебать у тебя руки холодные! Вот, возьми — накинь, — Антон снимает с себя куртку, протягивая ее вместе с айфоном. — Наверняка, сердце должно быть очень горячее, — шутит парень.       — Нет, просто замерз здесь, — грустно улыбаясь, сказал Попов, надевая чужую кожанку и вбивая свой ник в телеграмме. Фотографии и правда получились хорошие, — Когда-то, может это и было правдой, только вот расколотое на кусочки, оно явно не может быть таким же горячим, как раньше.       — Ммм, — тянет Антон, прикуривая зажатую между губ сигарету. — Хочешь поговорить?       Арсений отрывает взгляд от телефона и поднимает его на серьезное лицо напротив:       — Это… все в прошлом. Да и ничего особо… интересного в этой истории нет.       — Ну… а как же клише про пьяные разговоры на балконе с раскрытием души незнакомцу?       — Не такие мы уже и незнакомцы, Антон, — выделяет имя Попов и, разрывая зрительный контакт, возвращается к фотографиям. — Да и зачем портить тебе праздничное настроение? Считай, я искренне любил и думал она тоже, но… не сошлись характерами… Мой оказался слишком сложным, неправильным, не таким, как… Я странный, Антон. Иначе почему все веселятся там, а я один стою на балконе, который раз прогоняя в голове мысль, что я должен быть тут, один на один с тишиной и унылым серым Питером, потому что это — то, с чем гармонирует мое душевное состояние, — он отдает айфон и отворачивается.       Антон поджимает губы, подмечая, что новый знакомый становился печальнее с каждой фразой, но не понимает, какие слова нужно сказать. Он вздыхает, тушит сигарету и, окинув взглядом Арсения, возвращается в квартиру.       Арсений натянуто улыбается сам себе, слыша хлопок двери, и поднимает голову вверх, даже общая формулировка ковыряет болезненную рану, из-за чего слезы в уголках глаз появляются сами собой. Он не дает себе заплакать и минут через пять оборачивается, понимая, что дверь снова открыли. Брови Попова поднимаются вверх, он удивленно с непониманием смотрим на Антона, который подходит к нему, протягивая стаканы:       — Минута, — он включает телефон, где на экране светится время с секундами, — ничего приличнее стаканов я не нашел, поэтому будем пить так, — Антон тараторит, направляя все усилия на открытие бутылки и не замечая не понимающего взгляда. Пробка громко выстреливает из бутылки, алкоголь разбрызгивается, оставляя на руках парня липкий мокрый след. Он косится на таймер, разливая шампанское по стаканам, — Арс, я… — он не договаривает, заметив оставшиеся секунды, — загадывай желание.       Они чокаются под тихое антоновское «С Новым годом». Арсений непонимающе смотрит в глаза напротив, а Антон улыбается:       — С Новым годом, — уже громче говорит он, когда оба стакана опустошаются, — Я просто подумал, что как год встретишь, так его и проведешь, и оставлять тебя одного убитого на балконе было бы отвратительно с моей стороны.       — Тогда я весь год буду в шоке, — медленно говорит Попов, все так же смотря в глаза.       — Ну, это все равно лучше так ведь? — улыбается Антон, — Арс… Быть странным — это нормально. Странный не равно плохо, скорее… равно необычный. И… я думаю, что даже разбитое сердце может быть более горячим, чем целое у некоторых… личностей.       — Спасибо, — смущенно опускает взгляд Арсений.       — Ну руки у тебя реально пиздец какие холодные! Я пойду принесу какой-нибудь плед или куртку чью-то стырю, раз ты не хочешь отсюда уходить, разливай пока. Будем двумя странными идиотами на балконе, — говорит Антон, тепло улыбаясь.