Бай Чжу — её самый любимый травник

Бай Чжу приходит в комнату Ци Ци поздно ночью. Он скидывает плащ, поправляет роскошные зелёные волосы. От него пахнет дымом благовоний. За окнами шумит дождь, стучит по мокрой брусчатке Ли Юэ. В окне Ци Ци видит очертания парящего в небесах Нефритового дворца. Красиво. Как картина. — Господин Бай Чжу, это неправильно…— бормочет она. Вместо ответа он улыбается и тянет своим манерным голосом давно знакомую фразу: — Но тебе ведь нравится, да? Тогда что тут неправильного? — Я же… Взывать к его совести бессмысленно, она это знает, а ещё она знает, что никогда не сможет всерьёз противостоять приказу. Господин Бай Чжу велел ей не сопротивляться. Но даже если бы она не была скована приказом, её неуклюжее тельце ничего не могло бы противопоставить превосходящей силе не самого здорового, но все-таки довольно крепкого мужчины. — Не-е-е-ет… Её даже не слушают; как обычно, ей заламывают руки за спину, не больно, но грубо, валят на кровать, раздвигают ей ноги. — Господин, я же мёртвая, а вы живой… Он извивается, отчаянно, упрямо — ею движет стыд, стыд перед тем, что с ней собираются сделать, почти перебивающий столь естественное для неё стремление любой ценой исполнить приказ. И она сопротивляется, даже зная, что это бесполезно. — Господин Бай Чжу, найдите себе живую девушку… Беленькие панталончики летят в угол, за ними отправляется ночнушка. Ци Ци размахивает ногами, попадает пяткой в глаз Бай Чжу, и он хватает её за ноги, крепко их держа. Господин Бай Чжу никогда не бьёт её, в этом нет никакой нужды, но каждым движением и каждым жестом выказывает своё недовольство её словами и даёт понять, что все равно не остановится и получит своё. — Нет… Потерявший разум от жажды мёртвого тела Бай Чжу не слушает и не слышит; он пристраивается между её ногами и жарким юрким языком ныряет в ледяную щель. Лижет, посасывает, жадно причмокивает, тяжело дышит, упиваясь отдающими тленом соками. Ей горячо и щекотно, она хорошо знает это чувство. Бай Чжу думает, что она всё забывает к утру, но её тело помнит эти ощущения так же отчетливо, как… как ничто другое. Она знает, для чего он вечерами приходит в её спальню. Память Ци Ци очень плоха, но проведённые в его объятьях минуты отпечатываются в ней почти так же ясно, как отпечатались бы в памяти живой девушки. А ведь господин Бай Чжу любит её… Странно, но она знает это — любит. Вот только почему-то она то и дело думает, что когда-то давно, ещё до того, как умерла, представляла себе любовь немного иначе. — А-ах!.. Щекотка сменяется разливающимся по тельцу наслаждением. Почувствовав, что она готова, Бай Чжу сменяет позицию, вбивая свой детородный орган в её узкое ледяное влагалище. Его бёдра движутся с неожиданной прытью. — Господин! Бай Чжу резко долбится в неё, и она кричит, дрожа всем телом, мечется, как в лихорадке и вцепляется пальцами в простыни, чувствуя, как внутри неё разливается знакомое, горячее и густое, стосковавшееся по холоду её чрева семя, которое скоро остынет в её теле. Она ведь не сможет забеременеть, поэтому он и не боится кончать в неё. А если сможет, что, если у них будет маленький мёртвый ребёночек… Будет ли он таким же послушным, неспособным всерьез противиться чужим приказам? Если это будет девочка, будет ли господин Бай Чжу развлекаться с ними по очереди? А если он оплодотворит ее мёртвую дочку и подарит ей мёртвую внучку… С его именем на губах Ци Ци кончает. Сквозь шум в ушах она слышит кряхтение готовящего свой орган для нового захода Бай Чжу. Травник дает ей короткую передышку, а потом переворачивает на живот, гладит горячими руками её холодный маленький зад, и с возбужденным сопением раздвигает её ягодицы. Ци Ци не очень-то любит прогулки на заднем дворе, но, раз уж так желает господин Бай Чжу, ей остается только расслабиться, ощущая тепло его члена, согревающего её изнутри. …Господин Бай Чжу уходит, заполнив спермой все ее отверстия, забрызгав её лицо и волосы и умудрившись даже расплескать белую жидкость на пол. Господин Бай Чжу, чьей добротой она была поражена до глубины своей мёртвой души. Умный, надёжный, взрослый мужчина… Мужчина, который не только подарил ей дом и смысл казавшегося никчёмным и бесцельным посмертного существования, но и возжелал её стылого тела. А может быть, потому он и подарил ей дом. Потому и дал смысл и цель. Просто потому, что она никогда не уйдёт от него, никогда не станет взрослой женщиной… Ци Ци не хочет думать об этом. Спущенные шаровары и член, длинный и толстый, искривлённый слегка. После четырёх заходов подряд он совсем дряблый. Кор ляпис, пыль кристаллоцистов и спиртовая настойка цветка-сахарка. Бай Чжу — её самый любимый травник. Она не знает, когда Бай Чжу снова придет. Развлечения с её беспомощным тельцем — его личная и непредсказуемая прихоть. Противиться которой даже на словах так же тяжело, как идти вопреки сковывающему конечности трупному окоченению, ведь мозг зомби не способен в полной мере сопротивляться приказам. Он делает это не со зла. Он не наслаждается её стыдом и негодованием. Он не стремится причинять боль. Он не хочет её унижать. Он просто любит её. Или — Ци Ци боится этой мысли — он просто любит трахать её. Как бы то ни было, ей становится не так холодно, когда он долбится в её неживую матку, разгоняя кровь в остывших жилах, когда гладит стылое тело горячими руками, когда, спрятав в ладонях её маленькие ручки, дует на них, будто пытаясь отогреть своим тёплым дыханием. И поэтому она благодарна ему, пусть и представляла себе любовь совсем по-другому. Перед тем, как покинуть спальню, он гладит её бледное личико, обнимает её, чешет за ушками, как котёнка, а затем тихонько покидает комнату и закрывает за собой дверь. Дабы следующей ночью снова услышать затравленное, отчаянное, слабое — «Господин Бай Чжу…» И, властно заполнив липким семенем её холодные отверстия, получить беззвучное, несуществующее, но самое реальное — «Под вами я чувствую себя такой живой…»