Не бойся, я рядом

      — Саид, — раздался сбоку самый сладкий из всех существующих в мире голосов.       Мужчина сонно повернулся на бок, чтобы встретиться лицом к лицу с прекраснейшей из женщин.       — Да, Nuri? — с трудом размыкая глаза, проговорил Саид.       Ровный свет желтоватой луны, что просачивался через приоткрытые окна, высветил девичий силуэт. Амиссия лежала рядом. Тонкий хрупкий стан её был укрыт мягким одеялом. Длинная коса цвета благородной меди откинута назад. Несколько прядей выбились, беспорядочно легли на высокий лоб и покрытые веснушками щёки. В тусклом свете кожа казалась бледной. А, возможно, она таковой и была, потому что в ярко-зелёных глазах затаился страх. Амиссия шевельнулась. Блеснули слёзы.       — Nafsi, — Саид встрепенулся, поднимаясь на локте. Сонливость мигом улетучилась. Второй рукой он осторожно убрал волосы с её лица, открывая уже начинающий заживать кровоподтёк на скуле. Последний «привет» от портландских полицаев. В очередной раз увидев его, Саид нахмурился. На теле Амиссии таких «приветов» было с десяток. Эти варвары не хотели отпускать узницу просто так. Даже несмотря на то, что вина её не была доказана. Да и то, в чём портландцы видели преступление, Саид воспринимал как благородный поступок.       — Мне страшно.       Амиссия всхлипнула. Слеза стекла по щеке. Теперь мужчина отчётливо слышал дрожь в её голосе. Он придвинулся ближе, осторожно обнял, прижимая девушку к себе. Она свернулась калачиком и уткнулась лбом в его грудь.       — Чего ты боишься, Qalbi? — Саид постарался вложить в голос всю нежность, но знал, что из-за акцента слова его звучат грубее, чем ему хотелось. Оставалось надеяться, что ласковые обращения на родном языке могли передать всю теплоту его чувств.       — А что, если они не успокоятся? — сдавленно проговорила она. — Что, если смерти отца им будет мало? Если они придут за мной и… За тобой?       — Не придут, — твёрдо ответил он. — Не посмеют.       Она подняла на него взгляд. В зелёных глазах страх смешался с надеждой.       — Правда?       Вопрос прозвучал наивно, почти по-детски, но в нём было столько чаяния, что Саид и думать не смел его развеивать.       — Правда, — кивнул он, тыльной стороной ладони гладя девушку по нежной щеке и стирая крупные слёзы.       Она робко потянулась к его жёстким чёрным волосам, провела по ним тонкими пальцами. Саид поймал её руку и поднёс к губам. На фоне его смуглой кожи её ладонь казалась совсем белой.       Прошло всего несколько дней с тех пор, как они с Амиссией поведали миру о своих чувствах. В гораздо и гораздо более приукрашенной форме. Но именно такая версия позволила вырвать девушку из лап кровожадных варваров, что были Саиду ненавистны. И не только от того, что посмели прикоснуться к его любимой женщине.       Семья Страварри помогала нелюдям, у которых не было денег на выкуп, бежать из Портланда после того, как кучка новоявленной элиты отняла у эльфов, вампиров и гномов все возможные права, низведя их до уровня вещи. Такая помощь нынче каралась смертной казнью.       Возможно, отца Амиссии и пощадили бы. Человеком он был учёным, за долгую жизнь в Портланде обзавёлся множеством знакомств с высокопоставленными особами, даже занимал почётную должность старосты савальтирской общины. Однако тем, кого укрывала семья Страварри, был вампир Барталамью Рутнес. Заклятый враг нового правительства. Он до сих пор собирал разрозненные и запуганные остатки сопротивления.       Сначала новое правительство искоса посматривало и на Саида. Он был иностранцем. Шаамсцем из древнего рода, что корнями тянулся к первым визирям самого Салавата Альфатих, с исчезновением которого на родине Саида разразилась длительная гражданская война. Именно нестабильность ситуации в Шаамсе сняла все подозрения. Мало кому захочется провести несколько месяцев в море, чтобы из одной войны попасть в другую.        Если всё сложить, получалось, что, коль Амиссия тайно сбежала к своему шаамскому возлюбленному, то и не могла помогать отцу прятать беженцев и переправлять их в соседние государства.       Луиджи Страварри подтвердил эту историю, чтобы спасти дочь от смертной казни. Саид помнил слёзы старика, улыбку облегчения, когда тот, стоя с петлёй на шее, смотрел на неё в толпе. Живую и свободную. Они до последнего не были уверены, что план сработает. Помнил Саид и истошный крик Амиссии, от которого кровь стыла в жилах. Помнил, как держал её, не давая накинуться на охранявших место казни полицаев. Как говорил ей на ухо слова утешения. Кажется, большинство из них было на его родном языке. Но страшнее всего было видеть лицо Амиссии, когда её отец отправился в чертоги Дарии. Она сама как безжизненная кукла повисла в руках Саида, невидящим взглядом глядя на покачивающееся тело Луиджи. А потом еще два дня сидела в комнате, плача и не подпуская к себе никого, кроме её теперь уже мужа.       Не учёл Саид только одного. Для савальтирки не было позора большего, чем связать себя узами с инородцем. И теперь каждая рыжая голова в городе не могла пройти мимо, чтобы не плюнуть Амиссии в лицо. Если не буквально, то фигурально – точно.       Саиду такое поведение казалось диким и недостойным. На его родине мужчины и женщины часто выбирали супругов не только из разных провинций, что культурно разнились между собой, как Рейнт с Заречью, но и из других государств.       А Амиссия из-за отношения своих соплеменников почти не выходила из дома, не желая встречаться с насмешками и презрением бывших друзей.       — Саид, — снова тихо обратилась девушка. Теперь уже спокойнее. От слёз остались только влажные полосы на щеках, которые мужчина стёр аккуратным движением.       — Да, Zahrati?       — Ты никогда не повторяешься?       Она улыбнулась. Едва ли не впервые со смерти отца. Сердце Саида затрепетало, а в груди разлилось приятное тепло.       — Для тебя, Qamari Wanujumi, в моём языке найдётся ещё не один десяток самых прекрасных слов.       — Что значит Ка-ма-ри Ва… Как там дальше?       Саид беззлобно рассмеялся. Произношение Амиссии звучало забавно. Хотя он подозревал, что, когда только-только начинал учить портландский, выговаривал замысловатые звуки незнакомого языка не лучше.       — Qamari, — проговорил он медленно и сделал небольшую паузу, — Wanujumi. «Моя луна и звёзды».       — Очень поэтично, — мечтательно протянула Амиссия, уютнее устраиваясь под боком у Саида. — У вас все звучит так высокопарно?       — Почти, — он добродушно улыбнулся.       Саид буквально кожей почувствовал, как мимолётная радость рассеялась так же быстро, как и появилась. Когда девушка снова на него взглянула, лицо её было серьёзным, а глаза — печальными.       — Знаешь, — начала она. — Я ведь так тебя и не поблагодарила. За то, что спас меня. И… — Амиссия с трудом сглотнула и сдавленным, чуть охрипшим голосом продолжила, — За то, что был со мной… там, — последнее слово она сказала шёпотом.       — А я мог поступить иначе? — так же серьёзно ответил Саид. — Я ведь люблю тебя, Nafsi.       — Повторился.       Она слабо улыбнулась. А он не сразу понял смысл сказанного, но, осознав, тихо рассмеялся.       — И правда.       — Я тоже тебя люблю, — Амиссия обвила его шею руками и коснулась шершавых губ своими нежными, оставляя сладостное тепло, — Спасибо тебе, за то, что ты у меня есть.       — Тебе спасибо за то, что ты есть у меня, — ласково вторил он. — Амиссия.       Её имя он каждый раз произносил с трепетом, вкладывая в него изначальный смысл.       Они ещё немного поговорили обо всём и ни о чём конкретном. Со временем Амиссия стала отвечать более и более сонным голосом, пока вовсе не засопела. Тогда Саид позволил и себе заснуть.