Борьба продолжается

Арейла села в кресло и сложила руки на коленях. Она понимала, что Анора не та личность, с которой можно по-дружески посплетничать. Любое сказанное ею слово может быть использовано против нее. - Когда я..выходила замуж за Кайлана, - начала королева издалека, - мы разделили свои обязанности, нас все устраивало, но… - она потупила взгляд. – От нашей семьи остались лишь горькие воспоминания и множество проблем для всех вокруг. Ты… еще только вначале. Пойми, это может отразиться на всех нас. Связь наследницы Хайевера с орлесианским бардом.. Пристыженная Арейла опустила глаза. Она приготовилась защищаться, кричать о том, что это их не касается. Но слова Аноры будто попали в самое уязвимое место и вся эта защита посыпалась, оставив после себя грусть и чувство вины. От мысли, что Логейн и Рендон публично обвинят ее в сговоре с Орлеем, унизив ее любовь – страх нахлынул волной, даже руки задрожали. И в то же время понимала, что не готова расстаться с Лелианой. Девушка стиснула похолодевшие от волнения пальцы. Сглотнув,выдавила: - Если твой отец и Рендон решат что-то сказать – то не будет иметь значение, расстанемся мы или нет. Анора поджала губы, голубые глаза недовольно блеснули.Однако Арейла почувствовала себя гораздо увереннее. - Интересно было бы узнать, откуда они все это узнают, - спокойно произнесла Арейла, вглядываясь в глаза Аноры. На лице той не проявилось ни удивления, ни смущения. Да и Лелиана с Зевраном, а потом и Тиллой следили за Анорой и Эрлиной, но ничего подозрительно не обнаружили. Впроем, вероятность того, что Анора ведет свою игру – Арейла не исключала. Пожалуй, поговорить надо. Но с Лелианой. - Мне тоже. - Я вас услышала, - холодно произнесла Арейла и вышла. Воздух дышал жаром. То и дело мимо пролетал пепел, сгоревшие листья едва не попадали в лицо. Повернувшись, Олинн выдохнула и смахнула со лба волосы. Лес горел. Девушка без труда узнала место – Дикие земли Коркари. Вот только сейчас их охватило пламя. Оно надвигалось стремительно, но еще быстрее приближались они. Ее главный враг, с которым она породнилась через скверну и клятву смерти. Остагар.. Его скелет стоял за ее спиной. Опустошенный, холодный, брошенный.. Во рту ощущался вкус крови, в душе – холодная ненависть, придающая силы. Архидемон возвышался над ними – горделивый и безумный властелин, несущий смерть. Он знал, кто она – с самого ее Посвящения. И сейчас Олинн слышала его шепот. Она не знала языка, на котором он говорил, но чувствовала, что он предлагает ей сдаться. И, повинуясь этому шепоту, из глубин души поднялось отчаяние. По щекам сами собой потекли горячие члезы. Из горла вырвался полный горечи смех. Она пошевелила пальцами, но почему-то не смогла создать ни единого заклинания.Понимание того, что не может ничего сделать – вдруг подарило Олинн странное спокойствие, когда принимаешь свое бессилие. Губы сами растянулись в грустной улыбке, ноги подогнулись и она упала на бок. Немигающим взглядом эльфийка смотрела на неспешно приближающего гарлока. Сейчас он проткнет ее своим ржавым коротким мечом. Странно, но в этот момент Олинн не испытала никаких чувств. Только глухую тоску о том, что не успела попрощаться ни с кем. Краем глаза заметила огромную летящую тень. Наверное, Архидемон решил оказать ей честь и сожрать лично. Как вдруг что-то резко дернуло ее так, что у нее перехватило дыхание. Холод ударил в лицо, волосы частично закрыли глаза, но она их смахнула. Горящий лес остался далеко внизу, как и сидящий на дереве Архидемон. Олинн испытала ужас. Если это не Архидемон – кто ее схватил? Куда ее несут? Однако ответа на это она не получила – дальше все погрузилось в темноту. Она распахнула глаза. Тепло одеяла укутало ее, потолок нависал над ней. Мертвую тишину нарушало лишь ее тяжелое дыхание. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Она повернулась на бок. В комнате больше никого не было. Осторожно поднявшись, Сурана босиком прошлась по комнате. Луна светила ярко, ее лучи окрасили всю комнату в бледно-желтый цвет. На деревянном полу лежал серо-коричневый коврик. У кровати сундучок, за окном застыли силуэты деревьев и домов. И ни единого звука, никакого света, кроме лунного. И все же какое-то тревожное предчувствие мучило ее. Олинн развернулась – и испуганно отшатнулась, увидев непонятное существо, глядящее на нее. Она подняла руку, та осветилась по-зимнему холодным светом. Существо повторило ее движение. Поняв, что просто увидела зеркало, Олинн выдохнула с облегчением, но не до конца. Опасливо, словно хищник перед прыжком, она начала приближаться. И замерла в ужасе от происходящего. Волосы из светлых поседели, под глазами пролегли фиолетовые тени, губы, и без того тонкие, сейчас превратились в тонкую ниточку. Глаза поблекли, теперь они из голубых стали серовато-фиолетовыми. Ее белые изящные руки теперь были обтянуты кожей так, что стали видны тонкие косточки. И сама кожа посерела, покрылась фиолетовыми пятнами. Ее стала бить дрожь, из груди вырвался крик ужаса, все громче и громче. Олинн распахнула глаза. Сердце бешено колотилось, ее бросило в холодный пот. Захотелось прижаться к чьей-нибудь груди и порыдать как маленькой девочке. Но.. Даже в Круге у нее не было такой возможности. Что уж говорить про нынешнее время. Впрочем.. кошмары уже давно стали частью ее жизни. Отдышавшись, она босиком прошла к окну. За окном уже начинался рассвет, птицы уже начинали летать. Правда, стуков копыт и голосов еще не было слышно. И все же надо было собираться. Алистер спал в соседней комнате. С обнаженной грудью, откинув одну руку в сторону, а вторую сложив на животе, он выглядел таким умиротворенным и расслабленным, словно ему никогда не доводилось видеть кошмаров. Олинн бы испытала укол зависти, если б не знала, что это не так. Взяв Алистера за плечо, девушка его встряхнула: - Подъем! Он недовольно поморщился, открыл глаза и зевнул. Сейчас он напоминал большого ребенка, несмотря на свою накачанную фигуру. Почему-то в этот момент Олинн подумала об Изольде. И как у нее хватило жестокости выгнать ребенка? Впрочем… видимо, дело в том, что любовь к Коннору ослепила ее, заслонила собой все на свете. Даже мужа. Олинн презирала ее за трусость, ведь она даже до последнего не желала признавать своей вины, крича, что во всем виноват Йован. Не то чтобы Олинн простила Йована, но и на Изольду злилась не меньше. Но перед собой Олинн не лгала, она знала, зачем отсылает Алистера из Ферелдена и сожалела об этом. И в то же время в ней росла надежда, что она перестанет сожалеть, когда наконец достигнет цели и заполучит Логейна. Ах, Логейн… При воспоминании о нем на губах Сураны сама собой появилась мечтательная улыбка. Спохватившись, она поспешила отвернуться, чтобы Алистер не заметил ее. Она должна выглядеть грустной. Хотя бы ради приличия. Сзади раздавались шорохи и позвякивание металла. Внизу зазвучали голоса. Где-то что-то кипело, кто-то смеялся. Наверняка и в Денериме все сейчас точно так же. Казалось, мало кто в больших городах переживал, что Мор и гражданская война доберутся до них. Исключением стали разве что те города, чьи правители сгинули на войне и в Остагаре. И то не все. Стоило ей начать думать об этом – вновь ощутила подкатывающую изнутри волну страха. Пытаясь успокоиться, сжала руки в кулаки. Невольно взглянула на них – обычные белые ладони. Не как во сне. Хотя и сама понимала, что однажды увидит свои руки именно такими: пораженным скверной, от этого не вырваться, не сбежать… Пожалуй, с ненавистью проще. Ненависть побуждает сражаться, а страх – прятаться и убегать. Но… вот только ненавидеть Логейна она не может. Даже несмотря на все, что он ей причинил. Безумие? Упрямство? Возможно. Когда они спустились, внизу еще было довольно безлюдно, только пара столиков занята. Что выглядело очень странно, если вспомнить, как здесь негде было сидеть еще вчера. Впрочем, наверняка большинство еще просто не проснулось. Завтрак оказался очень даже неплох – жареные свиные ребрышки с вареной картошкой. Олинн даже удивилась, где они нашли все это во время войны и Мора. Ели молча, боясь нарушить утреннее спокойствие. За этот год им так этого не хватало. Все куда-то бегом, бегом.. Пожалуй, спасибо Зеврану,Лелиане и Стену за то, что научили чаще радоваться. И вот они выходят. Солнце пригревает ласково, но как-то по осеннему, словно прощаясь своим последним теплом. Запах соленой воды и рыбы еще издали щекочет нос. Корабли покачиваются на приколе. Уже туда-сюда снуют рабочие. Шуршат в их руках мешки, со стуком падают ящики… А вот и корабль, отбывающий в Вольную Марку. Алистер обернулся. Олинн обняла его и почувствовала, что все еще чувства сорвались, слезы хлынули, будто плотину, что она уже давно выстроила в своей душе, наконец-то прорвало. Да, далеко не все в их дружбе было гладко, временами они ссорились, он разочаровал ее своей инфантильностью. Но теперь Олинн ясно осознала, что Алистер для нее словно мертв. Ей нельзя будет с ним связываться, общаться, видеться даже тайком.. Олинн уже давно готовила себя к этому, но все равно было страшно. Он исчезнет из ее жизни так же, как исчезли многие из Круга, Дункан, Кайлан.. И Алистер тоже плакал – Олинн чувствовала это по его вздрагивающим плечам. Затем резко отстранился и побежал на корабль. Она утерла слезы и выдавила улыбку. И, словно в ответ на это, солнце засветило ярче, стало теплее. И корабль поплыл, начиная отдаляться. В последний раз помахав другу, Олинн развернулась и пошла прочь. Ей предстояли и другие дела…