Каждое утро на Юге восходит Солнце...

Заседание длилось до позднего вечера. Высокие красные светильники поочередно вспыхнули, освещая зал суда, по форме напоминающий амфитеатр с высокой деревянной трибуной для судей на круглой площадке. Прогудел рожок. Зычный голос прокатился в воздухе, приказывая всем встать. Из маленькой дверцы напротив трибуны показались семь фигур в серых бархатных плащах отороченных серебром. Под аккомпанемент звенящей тишины они взошли на наверх, поочередно скидывая свои капюшоны. Первым оказался эльф, чьи серебряные волосы загадочно переливались в лунном свете. За ним шествовал дриад, в чьих глазах притаилась крупица грусти, скрытая длинными ресницами. Практически наступая на полы его плаща, позади шел седой человек, временами нервно сжимающий свои худые пальцы в кулак – за ним следовал статный вампир, слабо улыбающийся при виде человека и напряженно глядящий на заключенного. Пятым по счету был сухой друид, чье лицо было испещрено морщинами и всяческими другими знаками глухой cтарости. Замыкали цепочку аин, намеренно отвернувшийся от своего сородича за решеткой и маленький гном, хмурящий густые брови и тайком от публики почесывающий круглый живот. Судьи стали полукругом, положив правую руку на сердце – знак их искренности в суждениях и справедливой беспристрастности. Аин вышел вперед, двумя руками выставив перед собой желтоватый, чуть загнутый по краям пергамент с вердиктом. Все присутствующие напряженно подались вперед. Бледный, кусающий свои сухие губы узник прижался лбом к стальным прутьям решетки. Всего пара минут – и ты свободен, как птица. Всего пара минут – и тебя больше нет. Аин вскинул голову и, певуче растягивая гласные, прочел: - 12 декабря 1005 года от наступления Всеобщего мира и процветания, решением Верховного Магического Суда, за покушение на убийство сенатора Магического Совета Разумных рас Симатры Но’Линдил, барон Ассари Арон де Амвоиль приговаривается к лишению свободы сроком до 50 лет в Северных колониях округа Бику. Его имение, денежные средства и прочее нажитое имущество будет поделено между потерпевшим и Благотворительным фондом Разумных рас. Его род протекцией герцога Шатри сохранит свои привилегии и титул, но будет лишен права выступать на Осеннем Сейме, а так же будет обязан отдавать ровно третью часть своего годового дохода роду Но’Линдил. Содержание особое, приговор обжалованию не подлежит, - стук маленького медного молоточка разорвал тишину подобно грому. Людское море поднялось, послышались гневные выкрики, захлебнувшиеся в шумном потоке человеческих эмоций. Одна часть присутствующих бурно возмущалась приговором, бросая жалостливые взгляды в сторону застывшего по ту сторону решетки в немом отчаянии человека. Другая одобрительно гудела, уважительно склоняя головы перед уходящими судьями, и уже заранее прикидывала, как поэффектнее преподнести эту ошеломляющую новость своей семье и друзьям. Рукописты быстро строчили на своих пергаментах, попутно пытаясь перепрыгнуть стоящих на страже ассасинов или просто перекричать толпу в попытке выведать у заключенного парочку пикантных подробностей. Клерки собирали свои бумаги, озабоченно переговариваясь между собой. Безусловно дело никого не оставило равнодушным – слишком уж нелепым казалось то, что молодой и состоятельный любимец света Ассари де Амвоиль мог совершить подобное ради денег и места в Высшем Сенате, ведь по утверждению многих допрашиваемых Арон терпеть не мог политику. Хотя, впрочем, разве сейчас это имеет значение? Вердикт оглашен, апелляция невозможна. Улыбчивый южанин с теплыми кофейными глазами и окрашенной охрабом в золотисто медовый копной волос отправляется в холодный край искристого снега и нежно-голубых льдов, где он пятьдесят лед будет работать в шахте, добывая прозрачный как воздух аглар – камень королей. «Не ирония ли, - писал в позже своем дневнике один из судей, - что больше прочих драгоценностей заключенный де Амвоиль любит именно аглары? Даже представить не могу, какого это – вставать каждое утро без надежды увидеть солнце, для того, чтобы добывать своими изнеженными руками то, чем раньше ты завершал свой вечерний туалет. Поистине жестокое совпадение! Впрочем, совесть моя чиста, ибо я сделал все возможное для того, чтобы уберечь этого юношу от беды. Боюсь, теперь судьба его предрешена. Там, вдали от теплых земель, овеваемых южным зефиром и ласкаемых нежными морскими водами, как долго ты выдержишь Ассари де Амвоиль? Захочешь ли ты сражаться? Сколько времени пройдет, прежде чем твоя надежда окончательно исчезнет, уносимая морозной северной метелью? Умрешь ли ты в северных пустынях при попытке к бегству, или сойдешь с ума от безликого блеска мертвых камней – это мне неизвестно. Единственное, что я могу, это вознести мольбы Великому Лесу, и просить его о том, чтобы судьба твоя, загубленная завистью и алчностью твоих лживых друзей, пощадила тебя в этом нелегком испытании. Atari Solzia minei. 2457 год по друидскому летоисчислению. …Вскоре людское море рассеялось. Медленно исчезало оно за стенами амфитеатра, изредка оглядываясь на алые пятна светильников, рассеивающих свой багряный свет на пепельных сводах здания суда. Ночь вступила в свои права, усеяв звездами свои темно-синие поля. И словно из под земли, неслась в эту тихую вышину разорванная и глухая, с придушенными вскриками горя и яростным воем, печальная песня… *Да хранит тебя Солнце