«ВЕЧНОСТЬ» ДЛЯ КАЯ

«Вечность» для Кая Он стоял у панорамного окна и смотрел в снежную даль… Обычно зрелище за окном его мало занимало, но иногда, вот как сегодня, накатывали воспоминания о детстве, прошлой жизни и о Герде… Сколько лет прошло… Ему почти пятьдесят. Снежана, прежде чем отправиться белить «чёрные котлы», так она называла кратеры огнедышащих гор, Везувия и Этны, встала рядом с ним у ледяного зеркала, взлохматила его волосы, убелённые сединой, и произнесла фразу, от которой ему всегда становилось страшно: — Ты стареешь, мой друг. У нас остаётся всё меньше и меньше времени. Скоро его совсем не останется… — Я делаю всё, что могу. Больше, чем могу, — отвечал ей Кай, пытаясь скрыть рвущееся возмущение. — Я создал институт крионики, на меня работают лучшие умы человечества. Я пытаюсь победить смерть. — Как? — рассмеялась она, мило улыбнувшись, и поцеловала его в щёку. — Как ты пытаешься победить смерть? Замораживая трупы людей и животных, в надежде, что когда-нибудь наступит время и твои великие учёные найдут способ оживить то, что давно мертво? Глупости всё это. Ты стареешь. Хотя даже в твоём возрасте у тебя не отнять привлекательности. Раньше ты был молод и брал пылкостью, темпераментом, экспрессией, теперь же я научилась ценить твой ум, а ты — удовлетворять почти все мои желания, я счастлива с тобой, как может быть счастлива женщина с мужчиной, но… Она не договорила, позволяя ему додумать самому. — Ты найдёшь себе нового Кая? Так? Именно это ты пытаешься мне сказать, Снежана? Он смотрел, как её совершенное бледное лицо омрачилось печалью, почувствовал, как воздух, окружающий их, резко стал колючим от холода. Так было всегда, когда Снежана огорчалась. Она подняла на него полные слёз глаза. Слезинки катились по её щекам, замерзали, превращаясь в сверкающие бриллианты, падали на ледяной пол и разбивались на тысячи крохотных осколков. — Я, наверно, люблю тебя, — пожала она плечами. — Ведь только ты заставляешь меня плакать и совершать безумства в стиле людей. Я не хочу, чтобы ты старел и дальше. — Она топнула ножкой. — Ну почему, почему ты не можешь составить из льдинок это дурацкое слово «ВЕЧНОСТЬ»? Что тебе стоит поднапрячься, сложить его для меня и обрести бессмертие? Только тогда ты будешь со мной всегда. Ты же этого хочешь, правда, Кай? Мой милый, хороший Кай! Скажи мне правду, ведь ты хочешь остаться со мной навсегда? Что он мог ей ответить? Как объяснить, что какие-то неведомые силы не дают сделать то, что с первого, да и со второго взгляда выглядит так просто? Он умеет читать и писать, на его счету сотни научных трудов, он невероятно богат, потому что люди — да-да, простые люди! — не хотят мириться с физиологической смертью и пытаются дать себе шанс на возрождение. Платят огромные деньги за мечту. Каждый преследует свою цель. Он хочет вечной жизни со своей Снежаной и пытается найти средство для достижения этой цели, используя людей и животных для своих экспериментов, а люди за собственные, очень немаленькие, средства замораживают своих родных и близких, друзей, домашних питомцев, в надежде, что когда — нибудь, когда наука дойдёт до такого уровня, что станет возможно… А пока они хранятся в сосудах Дюара, не позволяя бренному телу превратиться в пыль — ту самую, из которой был создан человек. Вот о чём думал Кай, глядя сквозь стекло на бескрайние просторы Арктики. Именно здесь, на одном из островов в Северном Ледовитом океане, располагался филиал института крионики, в нижних залах которого в жидком азоте при температуре почти в минус двести градусов хранятся тела людей и животных. А совсем рядом, буквально в нескольких километрах от института, раскинулся дворец его Снежаны. Вы уже, наверно, догадались, что простым славянским именем Кай называет свою возлюбленную — Снежную Королеву. В который раз он отправился в комнату, где находился конструктор под названием «ледяная головоломка». Как же ему хотелось наконец сложить это заветное слово. Но, увы… Отчаявшись, потратив не один час, он вышел оттуда, не заперев двери. Какая разница, никто из работающих на него сотрудников не позволит себе войти в его личные апартаменты. Он так сильно устал. По дороге в свою спальню Кай снова остановился у панорамного окна. Свет прожекторов института освещал снежную пустыню, которая искрилась и переливалась в его лучах. А там, где граница света заканчивалась, чернела ночь, почти вечная ночь в этих местах. Снежана не вернулась. Он опять остался один. Одолевали неприятные мысли. Куда она уехала, зачем, и какова вероятность того, что она не нашла себе новую игрушку в лице какого-то мальчика, как когда-то нашла его? Нашла и покорила. Была ли это любовь? Нет! Совершенство любить нельзя, перед ним можно только преклоняться. Он отвлёкся, потому что за дверью его кабинета послышался какой-то шум, затем топот. Кай только успел обернуться, когда в комнату ворвался начальник охраны. — Кай Демидович, вы кота, случайно, не видели? — Кого? — изумился Кай. — Кота? Живого? — Так точно! Серого такого, с длинной шерстью и наглой мордой. Он прибыл к нам по договору от госпожи Зю. Провести подготовку к консервации на месте оказалось совершенно невозможно, потому что зоозащитники устроили демонстрацию возле её дома и потом ещё понабежали эти сумасшедшие экоактивисты. Они выясняли, какой вред может нанести окружающей среде азот при утечке из сосуда Дюара, а также насколько повысится его концентрация в воздухе и как избыток азота повлияет на дыхание и питание растений. Для этого они пытались разбить сосуды с жидким газом. — Зачем? — ничего не понимая, спросил Кай. — В их действиях нет логики. — Имитировали катастрофу, чтобы произвести измерения. — Начальник охраны лишь развёл руками. — В результате мы вынуждены были забрать кота живым. — И где сейчас кот? — поинтересовался Кай. — Почему его нельзя отследить по камерам? — Проблема в том, что, расцарапав лица и руки нашим сотрудникам, кот сбежал из лаборатории, ворвался в центр слежения, потоптался по клавиатуре, сбив все настройки, и исчез. Прямо перед прибытием Её Величества. — Снежана вернулась! — Каю было глубоко безразлично, что там будет с котом, это не его проблема. А вот провести ночь с единственной женщиной, занимавшей все его мысли, хотелось неимоверно. Он соскучился. — Да, госпожа прибыла, как только в небе зажглось северное сияние. Но она немного занята подготовкой комнаты для мальчика. И, — начальник охраны несколько замялся, — мы не сообщили ей о пропавшем животном. Если бы дело было в животине, Кай сам отправился бы на его поиски. Но нет. Его самые худшие прогнозы сбывались. Королева нашла ему замену. Осознавать это было неприятно, но удивительно, что не настолько горько, как казалось раньше. Вот если бы вырваться отсюда, этого бескрайнего ледяного плена, если бы увидеть мир с его летними красками, с солнцем, стоящим в зените. Если бы ощутить теплые лучи, ласкающие щёки и лоб, искупаться в речке… Кай улыбнулся своим желаниям. Осталось только вернуться в детство, посадить розовые кусты в кадки и в воскресный день вместе с родителями, бабушкой и Гердой отправиться на утреннюю молитву. «Розы в долинах цветут… Красота! Скоро узрим мы младенца Христа». Так пели они вместе, держась за руки. Где теперь Герда? С кем? Его оледеневшее сердце защемило от тоски и раскаянья. Уж очень нехорошо поступил он со своей подругой, а затем женой. Стыдно вспоминать. Всё время, проведённое здесь, он старался забыть её. Тепло её рук, жар тела, её голос и тот взгляд, полный непонимания и горя, когда он ушёл, чтобы не возвращаться. «Как здесь холодно! Как пустынно в этих огромных залах!» — подумал он, повернулся к окну и увидел, как в свете прожекторов падает снег. Завораживающее зрелище. Он не удержался и, покинув собственные покои, отправился на улицу, подставил рукав чёрного пиджака, позволил снежинкам садиться на шерстяную ткань, достал лупу и принялся разглядывать их. Ни одно произведение искусства не было столь совершенно. Идеальная симметрия, причудливость форм, неповторимость. Кто ещё может создать такое, кроме его Снежаны, его великолепной королевы?! Думы о солнце и Герде ушли. Его охватил азарт. «Вечность», сложенная из кристаллов льда, точно таких же, как те, из которых формируются снежинки, только крупнее. Вечность, замурованная во льдах Арктики, вечность в сменяемости времён года и пришествии вечной зимы, существующей весной, летом и осенью в этих широтах. Счастье в стабильности, а она есть у него. И всё хорошо, если бы не время, вносящие изменения в его живое человеческое тело. Кай вернулся в комнату с конструктором, решив, что попробует снова. Прогресс не обошёл её. Во всю стену в этой ледяной комнате висел дисплей с заветным словом и инструкцией, как его сложить. Казалось бы, всё так просто… На ледяном столе в ледяных ящичках лежали ледяные детали — прозрачные, как стёкла, и такие же острые. Он взял одну, затем другую, присоединил к ним третью. С удовлетворением глянул на свою работу. Льдинки сливались, образуя первую букву слова. Оставалось поставить всего одну, когда в абсолютной тишине раздалось громкое «Мяу», а затем звонкий мальчишеский голос произнёс: — Я же просил тебя потерпеть, теперь-то нас точно обнаружили. Льдинка выскользнула из руки, порезав пальцы. По идеально белому столу поплыло алое пятно крови. И снова память нарисовала улыбающееся лицо Герды. Молодой, красивой, румяной. Кай смотрел, как исчезает с таким трудом почти составленная буква, а на её месте образуется кровавая лужица, и не мог пошевелиться. — Вам больно, простите, что помешал. Если хотите, я помогу вам. — Мальчик стоял совсем рядом и обнимал серого лохматого кота. — Если у вас есть бинт, я перевяжу вам палец. Или суньте его в снег, он замёрзнет, и кровь остановится. Я так рад, что вас встретил, потому что вы живой и настоящий. А то я уже думал, что попал в сказку. Тут всё такое странное, и люди как будто вовсе не люди, а киборги. Представляете, они хотели убить кота. Его Вася зовут. По крайней мере, он на это имя откликается. На вид мальчишке было лет десять, ну, может быть, одиннадцать. То есть столько же, сколько было самому Каю, когда он впервые встретил свою королеву. — Значит, твоего кота зовут Вася? А как же зовут тебя? — спросил Кай. — Демид, — гордо ответил мальчик. — Меня в честь прадедушки назвали. Хотели в честь дедушки сначала, а потом бабуля решила, что, может быть, он жив, а потому ребёнка никак нельзя называть именем живого родственника. — И как ты здесь оказался? — продолжил расспрашивать мальчишку Кай. — Мама с бабушкой позволили мне покататься на санках на центральной площади ШМелерозовки, там, где мэр города Шмель установил самую большую ёлку. На площади было много детей. Самые храбрые мальчишки привязывали свои санки к проезжавшим автомобилям и уезжали довольно далеко. Было очень весело, мы с друзьями соревновались друг с другом. И вот на площадь въехал огромный белый кабриолет. В нём сидела женщина, укутанная в пушистую, белую меховую шубу, на голове у неё была такая же шапка. Я изловчился и накинул на фаркоп верёвку моих санок. Женщина обернулась, улыбнулась мне одними глазами. Она была такая красивая, что я залюбовался и не заметил, как её автомобиль набрал скорость и выехал за городские ворота. Я пытался скинуть верёвку, потому что испугался, но у меня ничего не получилось. Мне даже показалось, что происходит что-то сверхъестественное, я хотел прочитать молитву «Отче наш», но не помнил слов, потому что хоть меня бабушка и водила в детстве в церковь, по своей сути я атеист. А дальше начались чудеса. Кабриолет остановился, и женщина позвала меня к себе. Я хотел попросить её вернуть меня в ШМелерозовку, но как только сел на сиденье, у машины закрылась крыша, я же, как последний истукан, не мог отвести взор от её глаз, заглядывающих мне прямо в душу. «Замёрз?» — спросила она. Я лишь кивнул, а она закутала меня в свою белую шубу и поцеловала в лоб. Я уснул, очнулся оттого, что на меня прыгнул Вася. За ним гнались киборги, кричали о договоре, о какой-то смешной госпоже Зю и о том, что кота необходимо подготовить к кремации. Я не хотел, чтобы его сожгли, а потому схватил его и побежал, спрятался в этой комнате, а тут вы. — Не к кремации, а к креации. Это разные вещи, — на автомате произнёс Кай. Но глядя в ничего не понимающие глаза ребёнка, решил уточнить: — Креация — это как бы создание чего-то нового, необратимое, направленное, закономерное изменение материальных объектов, ведущее к новокачественному состоянию их состава или структуры. Понял? Мальчик отрицательно покрутил головой и перехватил кота, сильнее прижимая его к себе. — Мы замораживаем живые объекты для их сохранности, чтобы в последующем можно было их оживить. Так понятно? — Да, я смотрел об этом по телевизору. Но Вася не хочет, чтобы его замораживали. — Глаза мальчика наполнились слезами. — Вы ведь не отберёте у меня его, правда? Каю стало его жалко. А потом в голове созрела идея. — Не отберу, если ты мне поможешь в одном очень важном деле. Видишь эти кусочки льда? Из них надо составить слово «Вечность». Сможешь? Кай чувствовал, как что-то в нём меняется. Присутствие мальчика Демида вызывало какие-то непонятные ассоциации, расплывчатые и неопределённые, но они заставляли чаще биться его почти ледяное сердце. — Подержи, пожалуйста, моего Васю, — попросил мальчик, глядя Каю прямо в глаза. В его взгляде было что-то такое знакомое и родное. Эти глаза, или очень похожие, Кай видел каждую ночь во сне. Как только кот перекочевал на руки Кая, мальчик подошёл к столу, на котором не осталось и следа крови. Идеальная поверхность была гладкой и прозрачной, как зеркало. В ней отражались лишь лица взрослого Кая и маленького Демида. Но это длилось лишь миг, потом появились морозные узоры, образуя вязь невероятной красоты. — Живой стол, — констатировал мальчик. — Только знаешь, дядя, в сказке оно, конечно, хорошо, но я домой хочу. Скоро Новый год! Бабушка пироги напекла, гуся с яблоками приготовила. Мама дом вымыла, в камине дрова трещат. Тепло там. Они заждались меня, наверно. Пока говорил про дом, выкладывал слово. И ведь смог. С первой попытки. — Что у вас тут происходит? — услышали они женский звонкий голос, чистый, как весенняя капель. Обернулись и увидели Снежану. — Постелила я гостю. Сегодня он у нас переночует. Не смотри на меня так, Кай. Не виновата я. Не хотела я мальчишку сюда везти, тем более этого. Я хоть и холодная, но справедливая и нет у меня задачи приносить горе людям. — Она взглядом заставила их расступиться и подошла к столу, на котором красовалось слово «Вечность». Глянула и замолчала. Поверхность стала снова стала прозрачной. Только отражение присутствующих она больше не показывала. Сначала Кай увидел наряженную ёлку, всю в огнях, потом до боли знакомую с детства площадь, детишек, катающихся на коньках и салазках, смеющуюся молодёжь, радость и веселье, а потом картинка сменилась, и он увидел Герду. Вернее, в той женщине с морщинками у глаз и со сложенными в мольбе руками Кай узнал Герду. Он облокотился о стол, пытаясь остановить мгновение, и слово «Вечность» рассыпалось у него на глазах. Он перевёл взгляд на Снежану. В её светло-голубых глазах тоже была мольба и страх. — Я стала более человечной за годы с тобой. Я не судья твоему сердцу. Поступай, как знаешь. Сказала и ушла. Кай не обнаружил её в своей постели, попытался одеться и дойти до её замка, но метель помешала, ветер сбивал с ног и загонял его обратно в здание института. И Кай отступил. Вернулся в свою комнату, лёг, но до утра так и не сомкнул глаз. Решение пришло само собой, когда у него в ногах свернулся калачиком кот. Кай собрался, умылся, разбудил Демида, сообщив ему, что пора ехать домой, накормил мальчонку и кота, которого мальчик отказался оставлять на базе, вызвал вертолёт и полетел с ними на большую землю. Там его ждал автомобиль, на котором они отправились в путь в ШМелерозовку. Снег искрился и переливался на солнце. Было удивительно светло, а день, самый настоящий день, сменял сумрак ночи. Погода радовала, бодрила морозцем. Несколько раз Кай с Демидом останавливались, играли в снежки, лепили снеговиков, смеялись и радовались свободе. Кот тоже бегал вместе с ними. Вообще, он оказался совсем не злым, а очень ласковым и игривым животным. Кай даже смирился с тем, что воля госпожи Зю останется невыполненной, позвонил в центр и попросил вернуть ей деньги, а самое главное, больше не связываться с заморозкой живых домашних питомцев. Перекусив в одном из кафе, Кай с Демидом выехали из деревушки, названия которой даже не пытались запомнить. До ШМелерозовки оставалось меньше суток. — Кай, а Снежная Королева нас отпустила просто так? — спросил Демид. — Мне кажется, что она вовсе не такая жестокая и злая, как в сказке. — Снежана бывает всякой, но в последнее время её характер претерпел изменения, потеплел, что ли… Кай обернулся и глянул на ребёнка. Тот сидел насупившись и гладил кота. — Надо было нам взять её с собой, а так нехорошо получилось. Мы как будто сбежали. А ведь она нам ничего плохого не сделала. Действительно, подумал Кай, ничего кроме заботы за все эти годы он от Снежаны не видел. Она любила его, как могла, как может любить холодное или даже ледяное сердце. И он отвечал ей таким же ледяным чувством. Она была совершенна, математически выверена, превосходна своей идеальностью. Он любовался ею, но ему чего-то всегда не хватало. Может быть, тепла? Так она на то и королева, чтобы не знать тепла. А ведь он хотел жить рядом с ней вечно… Мечтал обрести бессмертие, потому и ушёл в своё время, оставив Герду. Эгоист, он думал только о себе. Но сложить слово из льдинок не смог, ни тогда — это вышло только у Герды, — ни сейчас, хотя Демид смог с лёгкостью. В чём же секрет? Даже если спросить, мальчик вряд ли ответит. — Кай, смотри, — послышалось сзади, — смотри, кто идёт. Смешной какой! Кай посмотрел, куда указывал Демид, и увидел гнома. Нет, скорее — карлика с длинной седой бородой и смешным красным бархатным колпачком на голове. На его руках красовались красные варежки, а на ногах поверх полосатых носков были обуты деревянные сабо. В руках он нёс плетёную корзинку и напевал какую-то песенку. Периодически карлик подпрыгивал, пританцовывая. Кай подъехал и остановился. — Добрый человек, куда путь держите? Могу подвезти, если нам по пути, — предложил Кай. — Ну что ж, пожалуй, я соглашусь. — Кай подсадил его, и тот удобно устроился на заднем сиденье рядом с Демидом и котом. — Зовут меня Юлниссаар, — представился карлик, — я родом из Швеции. Но сейчас мы все, кто помогает встречать Рождество и Новый год, вынуждены отправиться в ШМелерозовку. — Нам как раз по пути. Мы тоже едем туда. Так что вам, считайте, повезло — доставим в лучшем виде. А там праздник великий намечается? — А вы в курсе, какие страшные вещи происходят в той местности? — произнёс карлик и, стянув варежку, поднял кверху указательный палец. — Снежная Королева опять взялась за своё! Похищен внук Герды! Бедная женщина так и не пережила того, что её муж ушёл к этой ледяной красавице, так теперь вот внук. Сын единственной дочери. — У Герды есть дочь? — задумчиво произнёс Кай. — Да совсем не злая она женщина и никого не похищала, я сам прицепился к её фаркопу и чуть не замёрз. А она как заметила, забрала меня в свой автомобиль, в шубу укутала и обогрела! — попытался восстановить справедливость мальчик. — Как это не злая? Мы, Деды Морозы со всего мира, решили собраться вместе и наказать проклятую Королеву. — За что? — не понимал Кай. — Она не сделала ничего плохого. Демида я верну семье, как только доедем. А вот о существовании дочери я не знал. Но это мой грех, а не Снежаны. — Так ты, что ли, мой дедушка? — спросил нахохлившись Демид. — Если господин Юлниссаар говорит правду, то выходит так. И я этому очень рад. Пускаться в объяснения, оправдываться перед посторонним человеком и ребёнком не хотелось. Необходимо было проанализировать услышанную информацию и принять какие-то решения. Весь оставшийся путь он думал, как помочь Снежной Королеве. Ведь во всём, что произошло, он мог винить только себя. В голове роились мысли, как теперь показаться на глаза Герде, а главное — дочери, ведь от неё и от внука он отказываться не собирался. Повёл себя по-свински в своё время и по отношению к Герде, и к Снежане тоже. Думал ведь только о себе. Да, во всём повинен только он и его эгоизм. Нет, не нужна ему больше вечная жизнь! Эту умудрился прожить бездарно. Кай слушал болтовню своего внука и карлика. Смешные они, жизнерадостные, счастливые… Даже позавидовал немножко. А Демид тем временем обещал карлику Юлниссаару помочь разнести всем жителям ШМелерозовки подарки и разложить их по подоконникам. Своего попутчика Кай высадил у новогодней ёлки. Там прогуливались прибывшие в ШМелерозовку разномастные Деды Морозы. Сам же подъехал к старому дому, где когда-то давно, очень давно, они с Гердой выращивали розы на чердаке. Теперь около каждого дома в ШМелерозовке разбиты клумбы с самыми красивыми на свете цветами. Но их Кай увидит не сейчас, а летом, когда обязательно приедет ещё раз навестить внука. Теперь предстояло самое сложное — встреча с Гердой. Раздумывать долго у двери ему не пришлось, потому что Демид уже нажал на кнопку звонка и трель, возвещавшая о прибывших, была слышна даже снаружи. Демид бросился к матери, а Герда, увидев того, кто вошёл в дом, замерла, прикрыв рот рукой. В её глазах собрались лужицы слёз, а потом солёные капли покатились по щекам. Кай чувствовал, что и сам плачет. Слова потерялись среди вихря чувств и эмоций… — Где ты был столько лет, Кай? — всхлипывая, произнесла Герда. — Прости меня, — отвечал Кай, опускаясь перед ней на колени. И она простила. Так же, как когда-то в детстве прощала ему всё. А Кай думал о том, что Бог был несправедлив к ним. Ведь он любит свою маленькую сильную Герду. По-настоящему любит, но только как брат может любить единокровную сестру. Их брак был ошибкой! Зато у них есть дочь и внук. Только сейчас сердце Кая окончательно оттаяло, и каждый из близких ему людей занял в нём своё место. Но большая часть так и осталась отдана Снежане. *** Пришло лето. Кай снова стоял у панорамного окна и смотрел вдаль. По небу, бескрайнему синему небу, плыли облака. На душе было легко и спокойно. Жизнь изменилась. Теперь она обрела смысл. Да, Герда права: Вечность — это не стремление к бессмертию, Вечность — это способность передавать свой опыт, то лучшее, что ты сделал, изобрёл, сотворил сегодня, будущим поколениям. А у него есть дочь и пока один внук, Бог даст, ещё родятся… Вот им он и передаст свой опыт, доверит дело своей жизни, а там… может быть, кто –нибудь из них сможет разгадать загадку вечной жизни, победит недуги, одолевающие человечество. И наступит эра вечного счастья.