Предпочтения

Сэм не мог сказать точно, что его разбудило. Может, он неосознанно заметил, что Хэвлок поднялся, или может то было подсознательное чувство, что в его городе что-то не так. Ночью достаточно было лишь намека. Командор Стражи спал спокойно только при свете дня, пробивающемся в комнату сквозь шторы. В темное же время суток сон его был чутким, мускулы всегда были готовы броситься в погоню. Моргнув, он открыл глаза. В темноте Хэвлок напоминал неподвижное черное пятно, застывшее на фоне окна. Насколько Сэм мог разглядеть, на нем был халат, который, по мнению Сэма, отличался от будничной одежды разве что более мягкой тканью. Сэму всегда нравилось чувствовать, как нежно она скользила, касаясь его загрубелой кожи, когда он снимал халат с плеч Хэвлока. — Иди обратно в постель, — пробормотал он. — Позже. Что ж, значит сон подождет. Поежившись, Сэм вылез из-под одеяла. Во дворце всегда был холодно — строился он явно не для комфортного проживания. Так что Ваймс быстро проследовал к окну и обнял Хэвлока обеими руками: наощупь он всегда был очень теплым, так что о него можно было греться. Со вздохом Сэм уткнулся в изгиб шеи Хэвлока и вдохнул аромат его кожи. — Ты вообще когда-нибудь спишь? — Ты видел меня спящим, Сэм. Что правда, то правда, Сэм наблюдал за тем, как тот спит каждый раз, как выдавалась такая возможность, потому что во сне Хэвлок порой столь безмятежно улыбался. Так что Сэм хмыкнул и поцеловал Хэвлока сначала в шею, а затем — угол челюсти. — Что там такого интересного? — О, всего лишь пожар в Почтамте. Это разбудило его по-настоящему. Сэм выпустил Хэвлока из объятий и, широко раскрыв глаза, уставился в окно. Вдалеке ночное небо заливал оранжевый отблеск. — Что на этот раз выкинул проклятый ублюдок? — воскликнул Ваймс. — Ты имеешь в виду нашего уважаемого главного почтмейстера, дорогой? — Он — чертова заноза в заднице, вот кто он. Взгляд Сэма метался по комнате. Куда он дел свою одежду? Точнее — куда ее закинул Хэвлок? А, вон носок! Сэм стремительно схватил его. — Почему ты меня не разбудил? — Не видел в этом необходимости. Хорошо, он надел носок, хотя второй надо еще поискать. А, вот и брюки, висят на спинке кресла. Очень хорошо. — Да, конечно. И в самом деле, зачем? Я всего лишь чертов командор чертовой Стражи. Он схватил штаны и успел всунуть одну ногу в штанину, прежде чем понял, что надевает их задом наперед. Ругаясь вполголоса он предпринял новую попытку одеться, прекрасно понимая, что Хэвлок с интересом наблюдает за ним, не выказывая, впрочем, ни малейшего желания помочь. — Действительно. Позвольте спросить, что вы намерены предпринять, командор? Концентрация Сэма, занятого битвой с собственными штанами, сейчас оставляла желать лучшего. — Чего? — Кажется, вы очень торопитесь, дорогой мой, и полагаю вы намереваетесь нанести визит в радостно догорающий почтамт? Что, позвольте узнать, вы планируете сделать, прибыв на место происшествия? За исключением того, что дежурные стражники уже сделали? И того, чем заняты големы, которые, к слову, не боятся ни жара, ни огня? Потому что — ясно хочу дать тебе понять, Сэм — ты не побежишь в горящее здание, пытаясь по каким-то необъяснимым причинам быть героем. Понятно? — Но… — Это не было приглашением к переговорам. Он бросил на Ваймса Взгляд. Взгляд, говоривший Я Предельно Серьезен, Сэм, И Тебе Не Понравится, Что Случится, Если Ты Будешь Возражать. Сэм с раздражением оставил тщетные попытки прикрыть чресла. — То есть ты хочешь, чтобы я ничего не делал? — Этого я не говорил, — Хэвлок осмотрел Сэма с головы до ног. — Нет, на самом деле, когда ты наконец сможешь надеть штаны, я бы хотел, чтобы ты нанес светский визит нашему дорогому другу мистеру Позолоту. Спроси, как прошел его день, как у него дела, и прочая. — Думаешь, он это сделал? В такие моменты Сэм думал о том, а какой бы стражник получился из Хэвлока. Он обладал настолько острым умом, что тот то и дело, работая, издавал звон металла, и интуиция чаще всего его не подводила. — У меня нет доказательств этому. Тем не менее, я не хотел бы, чтобы он расслаблялся. Так что, пожалуйста, Сэм, сделай то, что у тебя получается лучше всего: выведи его из себя. Заставь нервничать. Сэм вздохнул. Проведя столько лет рядом с Хэвлоком, он научился быть сдержаннее. — Хорошо. — А после этого я бы попросил тебя присмотреть за мистером Липвигом. Сдается мне, он может выкинуть кое-что любопытное. — Да черта с два я это сделаю! — Прости? Окей, может он еще не до конца овладел этим мастерством. Быть сдержаннее не означало терпеть. — Ты хочешь, чтобы я тратил свое очень ценное и — смею тебе напомнить — очень высокооплачиваемое рабочее время на то, чтобы ходить по пятам за твоим мальчиком? Хэвлок поднял бровь с искренним изумлением во взгляде. — Моим — кем?.. В комнате резко стало жарко? Как минимум лицо у Сэма вдруг вспыхнуло. — Я просто говорю, что от стражи будет больше толку, если… — Погоди, — Хэвлок поднял руку, и Сэм замолчал. — Моим — кем?.. — Да ты им очевидно одержим. Мгновение Хэвлок смотрел на него с абсолютно нечитаемым выражением лица. — Мой дорогой Сэм. Может ли быть такое, что ты ревнуешь? Ваймса бросило в жар, его лицо пылало точно как раскаленный уголь в темноте. — Нет! Но позволь напомнить тебе, что я ставил под сомнение верность твоего решения выдать столько полномочий осужденному преступнику и выпустить его резвиться на свободе в моем городе. А теперь всё в огне! — Горит одно здание. А кроме того… твой город? Ледяной взгляд Хэвлока мог заставить и куда более мужественных пасть на колени, но Сэм умел настоять на своем. Так что, да, может быть он и в самом деле не одобрял идею помиловать жулика, который выудил у людей сотни тысяч долларов, а потом дать ему полную свободу беспредельничать. А то, как Хэвлок с ним возился, вызывало неприкрытое беспокойство. Хэвлок, которому обычно не нравились люди, Хэвлок, который не выделял никого особого — до Сэма или после него. Но сейчас… самая мысль о Мокристе фон Липвиге вызывала у Ваймса изжогу. Ладно, может быть он действительно ревнует. И почему бы ему не ревновать? Хэвлок не торопил его с ответом. Он вздохнул и обернулся, чтобы снова посмотреть на Анк-Морпорк, на фоне которого ярким маяком выделялся горящий почтамт. — Позволь я напомню тебе, командор, что не так давно я передал множество полномочий одному неблагонадежному алкоголику и дал ему полную свободу действий в моем городе. Многие тогда ставили мое решение под сомнение, открыто или тайно. — Он снова обернулся к Сэму, выражение лица смягчилось. Он практически улыбался. — Насколько я помню, и для меня, и для алкоголика это окончилось весьма неплохо. Во многих смыслах. — Да. Но Липвиг — молодой и обаятельный и смекалистый, разве нет? И он не выделяется среди толпы благородных как белая ворона. Скажем так, он тебе подходит куда лучше, чем старый взбалмошный коп. Сэм не был уверен, что понимает, откуда пришли эти слова. Должно быть виновата была идиотская способность Хэвлока вытягивать из людей куда больше, чем они готовы были признать. Что ж, он получил, что хотел. — Ты действительно полагаешь, что я настолько поверхностная личность? В голосе Хэвлока была искренняя обида, как бы он ни пытался это скрыть. Сэм чувствовал себя последним ублюдком, но он никогда не пытался укротить этого уродливого зверя ревности. Раньше он вообще никогда не ревновал. И, страшась слов, что могут сорваться с его губ, он упрямо молчал. — Сэм, я надеюсь ты знаешь… — Хэвлок осекся. Обычно этого с ним не бывало. Этот человек не только знал, что собирается сказать следующим, он обычно знал, и чем закончится весь разговор. — Пожалуй, я этого никогда не говорил. Ты… что ж, ты — тот, кто, как я думал, никогда не появится в моей жизни. Я не доверяю людям, Сэм, но я доверяю тебе. Я бы доверил тебе свою жизнь, будь это необходимо. И я вверяю тебе мой город каждый день. И этого оказалось достаточно, чтобы зверь заскулил и убрался, поджав хвост, оставляя пристыженного Сэма. — Я не хотел… Хэвлок мягко прижал палец к его губам, заставив замолчать. — Не извиняйся. В конце концов, мне следовало сказать это раньше. Что ж, значит скажу сейчас. Я люблю тебя, Сэм. Всё настолько просто. И ничто, никто, и уж точно не мистер Мокрист фон Липвиг, не сможет это изменить. Я бы и на расстояние вытянутой руки его не подпустил. Сэм не был уверен, по прежнему ли его ноги стоят на земле. С ощущением, что он пытается двигаться сквозь только что добытую патоку, он взял ладонь Хэвлока в свои руки и поцеловал ее, затем притянул Хэвлока ближе и запечатлел еще поцелуй на его губах. Он с трудом верил, что услышал эти слова от Хэвлока. — Я не был уверен, — признался он. — Что ж. Теперь не сомневайся. Хэвлок еще раз коротко поцеловал его. И еще раз. — Я тоже люблю тебя, — прошептал Сэм в его губы, слова вырвались сами собой, повинуясь очарованию момента. — Я знаю, — Хэвлок чуть отстранился, чтобы посмотреть на него. — Я знаю, Сэм. Потому что, что бы ты ни делал, ты делаешь это с полной самоотдачей. Я всегда видел это в твоих глазах, всегда чувствовал в твоих прикосновениях. Ты никогда не стал бы отрицать свои чувства и, должен признать, это создало у меня неверное представление. Надеюсь, теперь я исправил свою ошибку. — Он взял лицо Сэма в свои руки и мягко, безмятежно улыбнулся. Так, как улыбался раньше лишь во сне. — Я твой, Сэм Ваймс, полностью и безраздельно твой. Никогда не сомневайся в этом. Сердце Сэма на мгновение замерло, а затем он подался навстречу прикосновениям Хэвлока и вздохнул. — Хорошо, я присмотрю за твоим психом. — Ты — мой псих. — Заткнись, а. И Хэвлок послушался, улыбнулся, и снова поцеловал его.