Ради искусства

Язык чувствовал кровь и маленькую ранку за щекой. Головная боль пульсировала в лоб. Живот во что-то упирался, словно хотел продавить желудок и печень. Его тошнило, но еще не до рвоты. Он тихо застонал, а следом вскрикнул и распахнул глаза: кто-то звонко шлепнул его по заднице. Пришлось сразу зажмуриться, так как голова захотела взорваться от света. Он успел разглядеть черные ботинки, красный ковролин и то, что его тело висит мешком на чьем-то плече. Потом услышал щелчок, а через секунду помещение закружилось, и он упал на что-то мягкое. На ощупь диван. Не открывая глаз, он тяжело сглотнул и дал себе время, пока голова перестанет сходить с ума. Мало людей позволяли с ним так обращаться. Он помнил, что был в клубе. До вечера далеко и людей было мало, а потом к нему подошел... Потихоньку до него доходило, что происходит. Надо было убираться. Открывал глаза он медленно: над ним нависал торшер, слева заваленный посудой кухонный островок из темного мрамора, за ним такая же кухня. Кому принадлежит эта комната скорби он знал. Такие апартаменты, почти квартиры, были частью клуба. Вдохнул. Выдохнул. Приготовился к худшему. Он посмотрел перед собой: окруженный светом из окна перед ним, на подлокотнике, сидел темный силуэт Чана. Сидел с приподнятыми слегка бровями и мягкой улыбкой. Если не знать этого человека, то можно с легкостью повестись. Значит ощупать карманы незаметно у него не получится. – Ты меня удивил. Сынмин не ответил. Щека болела, и поддерживать беседу он не собирался. – Сынми-и-ин? Я, кажется, перестарался. Говорить можешь? Он все-таки решил приподняться на локтях, но сразу замер, когда услышал: – Встанешь, и я уложу тебя по-своему. Чан, словно огорченный чем-то, устало потер глаза. В этот момент Сынмин незаметно провел по бокам, но ничего не нашел в карманах. Даже телефона нет. А чего он ожидал? Чан предложил: – Будешь кофе? – и сразу встал. Сынмин все же покачал головой. Прольет еще ему на штаны и предложит переодеться. Сразу вспомнить, что конкретно произошло, он не смог. Но, когда тот отвернулся, Сынмин увидел плечо, и память начала возвращаться. Хоть Чан и стоял спиной, Сынмин все же разглядел: ткань была порвана. Он жалел, что тот сегодня не в белой рубашке, чтобы можно было разглядеть сколько крови тот потерял. Знал, что крохи, но сейчас даже эти крохи ему недоступны. Сынмин все-таки медленно сел, игнорируя протестующее тело. В дополнение стрельнуло еще в животе. Он приподнял край рубашки и увидел синяк у пупка. Потом тронул щеку и стер кровь на губе. Чан продолжал греметь кружками. В момент, когда тот наклонился что-то выискивая в шкафчиках, Сынмин решил воспользоваться шансом. Слева дверь. До нее где-то четыре шага. Если постараться, то все получится. Он встал, но сделал только два шага и заплелся в ногах. Ковер оказался не очень мягким. От новой вспышки боли он и глубоко задышал, сдувая пылинки с пола, молясь, что падение было бесшумным. Послышались шаги, после чего правую руку схватили и потянули вверх. Действия были слишком грубыми, и на помощь мало походили. Распрямиться полностью он не смог, держался за живот и смотрел исподлобья на Бан Чана. Тот не был удивлен. Толкнул в плечо выпрямляя пострадавшее тело полностью и задрал футболку, игнорируя скривившееся от дискомфорта лицо. Сынмин подумал, как бы он жалко выглядел, если бы дверь оказалась заперта. – Тебе идет, – Чан ухмыльнулся, рассматривая синяк на животе, и толкнул на диван. С его лица не сходила легкая улыбка. Если тот опять откроет рот, то вряд ли это понравится Сынмину. Все что говорил Бан Чан очень злило и раздражало Сынмина. Скажи он  «заткнись», Чан только с восторгом примется говорить больше. Вот и сейчас тот поставил между его коленей ботинок и заговорил: – Ты знаешь, если бы я не учился ошибках, то не стал бы владельцем этого прекрасного клуба. И это – он показал правое плечо, – новая ошибка. Что я буду с ней делать? Сынмин молчал, давая понять, что вопрос риторический. – Может обыскивать тебя при входе, – Чан протянул ладонь и зарылся ему в волосы. Он почувствовал, как тело превратилось в камень. – Не будем беспокоить охранников. Думаю, тут я один справлюсь, – облизнув губы, Чан сжал волосы у корней, а потом резко встал. – Кофе! Вряд ли Сынмин сможет повторить трюк с дверью, но заорать он тоже может. В клуб сегодня он пришел не один. Зашумела кофеварка и Чан заговорил громче: – Ты знал, что Варди сказал мне? «Чан, дай мне комнату, эта птичка Кэти такая красивая. Не вопрос, Варди, выбирай какую хочешь! Хочу красную, где картина с бабой висит. Забирай, Варди, мне не жалко. Договорились, а я тебе Сынмина, пусть тебе кофе приносит или туалетную бумагу подаст». Игра в тетрис с памятью наконец завершилась. Варди не слишком ценил Сынмина, но они оба друг друга недолюбливали. Сынмин предпочитал работать с Генцо, который так некстати на месяц уехал в Штаты и скинул Варди на попечение Сынмина. Варди – сыночек Генцо и только входит в семейный бизнес. Можно назвать Сынмина нянечкой, так как Варди еще путает кому ногу отстреливать, а кому руку жать. Никакие деньги не могли покрыть тех головных болей, которые он приобрел с отъездом Генцо. Когда шум прекратился, Чан продолжил говорить уже тихо: – Конечно я отдал ему красную комнату с очень красивыми картинами. Решил тебе показать, но ты... Он подошел, но рядом не сел: кинул на диван воду, ногой подвинул прикроватный столик и сел напротив. Напряжение в теле не уходило. Сынмин наелся горьким опытом ошибок общения с этим человеком. Они были знакомы уже полгода и все стало хуже с отъездом Генцо. В этот раз все зашло дальше обычного. Чан достал что-то из кармана и повертел в руках, а потом резко ударил диван между коленей Сынмина. Он дернулся и опустил взгляд: из обивки торчала рукоять ножа. Ножа, которым он сегодня порезал Чана, или думал, что порезал. Скорее всего получилось лишь поставить царапину. Наблюдая, как Чан делал глоток кофе, не отрывая взгляд, Сынмин думал: что произойдет, если ударить по дну чашки? А потом схватить нож и метнуться к двери? – Я воды принес, попей. А то язык отсох. Сынмин воды не хотел, он хотел кофе и нож в плече у Чана. Облизнув покрытые подсохшей коркой губы, Сынмин оглянулся на бутылку и дернулся от неожиданного прикосновения. За секунду Чан скользнул ладонью по его колену, выше по бедру и сам придвинулся, оказавшись коленями на полу. Рука остановилась на животе и слегка надавливала на синяк. Не больно, но неприятно. Сынмин схватил чужую ладонь и резво потянулся за ножом, когда комната снова закружилась. Чертов парк аттракционов. Он лежал на диване, но теперь лицом в обивку. Рука Сынмина больно согнулась, но распрямить места не было из-за спинки дивана. У него самого положение селедки в банке. – Люблю то, какой ты холодный. М-м-м, как мороженное: есть быстро нельзя, а то ударит в голову и будет больно. Он почувствовал, как в спину надавило колено и синяк на животе заныл сильнее. Рука зарылась в волосы и потянула его за затылок. – Можно лизать, пока ничего не останется. Сынмин завыл, когда его схватили за подбородок и повернули голову. Мелькнула мысль, что теперь-то Чан не будет терпеть и сломает ему шею. Свободной рукой Сынмин нащупал рукоять ножа и дернулся с криком боли. В попытках снова всадить нож, они упали на пол и тогда услышали голос: – Я помешал. – Очень! – рявкнул Чан. Потом хлестнул по руке выбивая нож и встал. Сынмин остался баюкать ладонь, лежа на ковре. – Мин, приведи себя в порядок. Варди ушел, встреча с Реном на тебе. У тебя полчаса. Сынмин посмотрел на дверь: Чанбин стоял весь в черном и жутко недовольный. Дверь, черт возьми, была не заперта! Стараясь не кряхтеть, он потихоньку встал и обнаружил Чана пьющим кофе. Под давящим взглядом Сынмин заправил рубашку, поправил ремень, схватил бутылку с водой и вылил себе на голову. Хотелось еще плюнуть на этот отвратительный ковер. Вода помогла немного взбодриться и прийти в себя. Чан как раз отложил чашку, когда в его щеку впечатался кулак. Сынмин потер костяшки. Он знал, что ударил не сильно – его продолжало вести. Но это того стоило, поэтому он добавил: – Хуйня твои картины, Чан. В следующий раз, когда полезешь ко мне в штаны, у меня уже будет не нож, а шокер. Я зажарю твои яйца и скормлю их тебе, мудила. – Еще слово и у меня встанет. Улыбаясь, он тер щеку. – Мин, пора. Видеть лицо Чана он уже не мог. Ударить второй раз ему не дадут, поэтому, зачесав на ходу мокрые волосы, Сынмин вышел из комнаты. Прислонившись к стене, он принялся ждать Чанбина. – Варди передавал спасибо, – услышал Сынмин. – А если сделка не состоится, из-за расквашенной рожи Мина, тебе придется возмещать. – Дай мне полчаса, и я отполирую его, как надо! – громко ответил Банчан, зная, что его слышат. Но Сынмин уже успокоился и просто смотрел в стену в ожидании. Чанбин вышел и закинул руку на шею на Сынмина уводя к лестнице. Дверь так и осталась нараспашку. – Языком, Мини!