Крабы

Как известно, Новый год можно встречать по-разному. Некоторые предпочитают вовсе не -30’С, прыжки в сугроб, горячий глинтвейн и огромную елку. Этим некоторым подавай море, пальмы, чистый песочек и пина коладу с кубиками льда в высоком бокале с трубочкой-зонтиком. Ци Жун точно знал, что в эту ночь на пляже будет, чем поживиться. - Ну, во-первых, уже было анонсировано пафосное возвращение Хуа Чэна со своим пе.. медиком из свадебного путешествия в коробчонке, в смысле, на яхте, - доверительно сообщил он чайке, усиленно вытаскивающей из песка зазевавшуюся креветку. – Во-вторых, точно припрется этот унылый спасатель со своей мадамой, которая то в юбке, то не в юбке. А за ними придет кто? Смекаешь. Богатый элегантный джентльмен в синей водолазке. В прошлый раз он высморкался в стодолларовую купюру. Помнишь, сколько мы ее сушили? Чайка согласно покивала и ухватила сопротивляющуюся креветку за хвост, с силой приложив ту об ближайший камень. Креветка крякнула. Ци Жун намек понял. - Да-да, понимаю, что за ним следом притащится военный, красивый, здоровенный. Но так он не из полиции, нам-то что? А от местных копов, которые не в состоянии ни на один вызов доехать вовремя и не посравшись друг с другом, толку все равно никакого. Поэтому, наш план таков: ты берешь на себя Хуа Чэна, и помни: он самая ценная мебель на этом пляже. Постарайся свистнуть у него бумажник в тот момент, когда рядом будет Се Лянь, тогда он точно за тобой не погонится и скажет, что слишком богат, чтобы бороться с птицами. А я займусь синим братцем. Так Ши Уду обрел, с одной стороны, спокойствие: потому что всегда знал, чем занят Цинсюань в конкретный отрезок времени и мог проводить отпуск, с кем ему вздумается. А с другой – головную боль; потому что не в меру активный Ци Жун докладывал ему даже о тех телодвижениях младшего, о которых он знать, в принципе, ничего не хотел. И все они недооценили склонности Хуа Чэна к эпатажу. На пляже было десять тысяч елок. Ровно столько, ни больше, ни меньше. Их привезли утром тридцать первого числа и высадили стройными рядами в песок так, что эта средних размеров лесопосадка с высоты птичьего полета выглядела, как огромное сердце (что было максимально кринжово по мнению чайки, но ее мнения никто не спрашивал). - Что эти эко-активисты тут устроили? – Мрачно пробормотал Хэ Сюань, втыкая доску для серфинга в найденный, наконец, свободный участок с песком и обводя взглядом хвойное великолепие, сменившее привычный его взгляду пляж. - Это же весело! – Мимо проскакал Цинсюань, замотанный в сверкающие гирлянды так, что сложно было понять, на скольких батарейках все это работает. Попытался накинуть одну на Хэ Сюаня, но тот увернулся с ловкостью морского угря. Цинсюань не стал настаивать – он уже упрыгал дальше, с восторгом осматривая каждую елочку и развешивая на нее имеющиеся у него в большом количестве нефритовые подвески в качестве украшений. - Смотри, чтобы твоя краля в море не ускакала, - невозмутимо сообщил Ци Жун, выползая из-под ближайшего дерева с двумя пустыми пластиковыми стаканчиками в руках. Стаканчики были без донышек и связаны между собой веревкой, имитируя бинокль. - Почему? Он умеет плавать, - огрызнулся Хэ Сюань. - Закоротит, - Цу Жун хмыкнул. Унылый бывший спасатель побрел отлавливать младшего из братьев Ши. Из-под елки его проводили задумчивым взглядом. Пока что, план обогащения не очень-то и работал. Двадцатку, которую скупердяй-Уду согласился отдать за слежку за Цинсюанем, никак нельзя было считать ошеломляющей новогодней прибылью. Вся надежда оставалась на то, что Хуа Чэн не все свои сбережения потратил на бревна. Кстати, о них… Выражение «в трех соснах заблудиться» в отношении Се Ляня можно было трактовать в любой ситуации. Хотя елок было немного больше, чем три. - Надеюсь, мне это зачтется, - Ци Жун разбрасывал хлебные крошки, направляясь в сторону берега и точно зная, что обожаемый супруг начальника на красном кабриолете не сможет пройти мимо выброшенной еды и, таким образом, его удастся вывести из леса на встречу с его судьбой (кстати, где его черти носят). На берегу царила вечерняя идиллия. Хэ Сюань размотал Цинсюаня и теперь (с неизменно мрачным и недовольным видом) развешивал гирлянды по ближайшим деревьям. Уду возлежал в гамаке, обмахиваясь веером. Рядом с ним скалой возвышался Пэй Мин, всем своим видом выражая готовность пилить и рубить всех на дрова. - Нам нужно угощение! – провозгласил Цинсюань. – Что это у вас тут в дорожном холодильнике? Сосиски? На Новый год? Вы серьезно? - А что плохого, еда, как еда, - Хэ Сюань пожал плечами. – Ну, можешь и их гирляндой обмотать, чтобы было более празднично. Цинсюань посмотрел оскорблено и заявил, что знает, где добывают настоящий новогодний салат, и он немедленно за ним отправляется. Поскольку, Хэ Сюань не высказал ни малейшего желания идти вместе с ним, Уду тоже не стал реагировать. Взрослый мальчик в состоянии дойти сам до ближайшего магазина и купить в нем банку майонеза. Или что там он хочет вместо сосисок. И тут к берегу пристал небольшой (и даже подозрительно скромный) прогулочный катер, с борта которого в песок спрыгнул Санта-Клаус. То есть, конечно, Хуа Чэн, но, судя по красной шубе на голый торс и красной шапке с большим белым помпоном, изображал он именно этого персонажа. - Хо-хо-хо, а где же моя Снегурочка? - Ща, крошки в лесу догребет и будет. В смысле, идет она, - Цу Жун поспешил убраться из-под испепеляющего взгляда Хуа Чэна. - Раз-два-три, елочка – гори, - Хэ Сюань воткнул последнюю гирлянду в доску для серфинга, на которой младший Ши уже как-то успел нарисовать губной помадой три снежинки, рыбку и сердечко. - Я из лесу вышел…, - пробормотал Се Лянь, появляясь, наконец, на берегу с полным подолом хлебных крошек. - Был сильный мороз, - подсказал Ци Жун. - Был сильный мороз, - машинально повторил Се Лянь, рассматривая приосанившегося Хуа Чэна в красной шубе и, по обыкновению, теряя способность адекватно осознавать все остальное происходящее. Ци Жун сделал знак чайке. Чайка сорвалась с верхушки елки и пикировала на шубу, с мастерством профессионального карманника выдергивая из нее бумажник. - Ах, ты… - Дорогой, это же птица… Как и ожидалось, стоило Се Ляню воззвать с наполненными скорбью глазами, как Хуа Чэн моментально вспомнил о том, что он – миллионер и потеря пары сотен баксов для него несущественна. Ци Жун с чайкой поспешили скрыться в лесу. - Не будем ее преследовать, - милостиво согласился Хуа Чэн, вынимая из кармана мобильный и набирая на нем несколько сообщений. – Там все равно только банковские карты, которые я прямо сейчас… уже заблокировал. - Вот бля! – В сердцах произнес Ци Жун, рассматривая ярко-золотой набор кредиток. Потряс бумажник, но и него не высыпалось ни единого цента. – Что ж, тогда пойду… попробую заработать еще двадцатку. Что-то этот любитель майонеза долго не возвращается. Время приближалось к полуночи. Над разведенным костром мирно жарились сосиски. Гирлянды мигали. Уду качался в гамаке. Хуа Чэн любовался Се Лянем. Хэ Сюань мрачно раскуривал бенгальскую свечку. Всё было почти пасторально, пока не… - Вы, вообще, в курсе, куда направился этот придурок? – спросил Ци Жун, появляясь в неверном свете новогодних огней. - За майонезом? – с готовностью предположил Пэй Мин, который тоже считал, что сосиски – это как-то непразднично, когда они без соуса. - За крабовым салатом. Только никто из вас, умников, не сказал ему, что он делается не из крабов. Уду резко сел в гамаке, явно заготовив тираду о том, что он с юных лет объяснял Цинсюаню, что из чего появляется на свет, включая салаты, но было поздно. По песку перебирала лапками важная процессия крабов (около десятка весьма крупных особей), волочащая за собой рыбацкую сеть, в которой послушно не дергался Цинсюань. Черновод закатил глаза. - Их требования: запретить добычу крабового мяса на острове, равные права для крабов и морских ежей, занесение в Красную Книгу и триста долларов, - озвучил Ци Жун с видом профессионального сурдопереводчика. - Почему именно триста? – с подозрением спросил Хуа Чэн. – Зачем крабам деньги? - Ты, вообще, присмотрись к нему, - Ци Жун пихнул Се Ляня локтем. – Жмотяра, каких поискать. Копейки зажал ради спасения жизни друга. Хуа Чэн сравнялся цветом со своей шубой. - Я просто уточнял! – заорал он. – Мне не жалко и тысячи. - Они согласны. - Кто? - Крабы, конечно. Твой дар милостиво принят. Я передам. - Меценатство – это такая прекрасная вещь, - Се Лянь благостно сложил ладони перед собой и с восторгом взглянул на супруга. – Я так горжусь тобой. Ци Жун забрал у позеленевшего Хуа Чэна чек и изучил его со всей тщательностью. - А что насчет прав и свобод? Хотя это не горит. - Можно уже вылезать? – Цинсюаню явно было скучно сидеть в сетке. К тому же, он не видел, чтобы Хэ Сюань проявлял хоть малейшее рвение в вопросе спасения его жизни. Будто ему и не интересно вовсе! Младший Ши в сердцах сдернул с себя «оковы», схватил ближайшего краба и метко запустил его в Черновода. И тот не успел увернуться! Дальше начался хаос. Хэ Сюань шарахнулся назад, пытаясь оторвать от себя вцепившегося в него краба. Запутался в собственноручно развешенных гирляндах. Уду кинулся было к брату, но споткнулся об натянувшуюся веревку гамака. Под шумок Хуа Чэн самозабвенно целовал Се Ляня. Оставшиеся девять крабов, решив, что терять уже нечего, ринулись к костру с жареными сосисками с целью возможного возмещения морального вреда путем уничтожения ужина противника, но на пути у них возник Пэй Мин с веслом наперевес. Неизвестно, чем бы закончилась эта продуктовая вакханалия, если бы вдруг все не перекрыл вопль Ци Жуна: - Да вы что, до полночи десять минут, там уже речь Цзюнь У показывать начали!! Гвалт моментально стих. Все уселись перед костром, как зайчики: Хэ Сюань (со свежим фингалом от краба под глазом), Цинсюань (невероятно довольный тем, что навел столько кипеша), Ши Уду (не довольный, в принципе, ничем, кроме Пэй Мина), Пэй Мин (недоумевающий, почему нет майонеза, если за ним ходили), Хуа Чэн (продолжающий тискать Се Ляня), Се Лянь (единственный, кто слушал речь Цзюнь У), Ци Жун (пока его не заметили и не выперли), крабы (ну, потому что без крабов в фике нельзя, тем более – новогоднем) и чайка (что она, рыжая, что ли?).