Сквозь пелену прошлого.

      Статный мужчина, заведя руки за спину и стоя у кафедры рядом со своим вице-президентом оглядывал большое помещение в ожидании начала церемонии и одновременно разговаривал с ним о предстоящем событии. Он выделялся среди всех остальных не столько своим высоким ростом, сколько своими чёрными очками, которые ему уже несколько раз говорили, даже умоляли снять(но он, конечно же, не послушал) и статусом. Этот мужчина был никем иным, как США – воплощением страны, которая не так давно стала новой гегемонией в однополярном мире, успешно выиграв холодную войну и устранив своего противника. США сам по себе был дружелюбным к новым странам, но высокомерным и часто грубым к его давним приятелям. Но чёрствым человеком назвать его было нельзя: в некоторых случаях тот смотрел на других самым добрым и искренним взглядом, и нередко пытался помочь кому-то в трудной ситуации. Хотя, и мягким его назвать было нельзя: он часто прибегал к грубой силе и угрозам огнестрельным оружием, которое он всегда носил с собой. Было опасно стоять у такого человека на пути, хотя некоторые самоуверенные страны решались бросать ему вызов, что часто кончалось поражением последних. Даже Советский Союз, который всем всегда казался непреклонным и жестоким, в итоге закончил схождением с коммунистического путя. Американец обладал неимоверной харизмой и был способен расположить к себе даже самого трудного человека, имел лидерские качества и талант к ораторству. И плюсом ко всему, он был воплощением страны, что и было самым главным. Высокий, богоподобный статус воплощений стран никто не смел ставить под сомнение, те обладали нечеловеческой силой, могли оказывать страшное влияние на власть, если вдруг что-то идёт не так, как было запланировано и обладали неограниченными правами, некоторые страны даже убивали своих правителей в порыве гнева, и не получали за это никакого порицания или же наказания. Ни один указ и ни один закон не может быть издан без ведома страны. Собственно, не стоит отходить от темы. Прямо сейчас, все члены американского Конгресса собрались тут ради знаменательного события – сегодня президент Российской Федерации, как и сам он, будут выступать с речью о перспективах развития сотрудничества между США и Россией. Сам американец уже сидел рядом со своим вице-президентом, и изредка искал глазами русских гостей, которые должны были прибыть с минуты на минуту. Они сидели так, что одним поворотом головой можно было разглядеть каждый уголочек помещения, но пока что, вместо желанных гостей тот видел только членов Конгресса, переговаривающихся о чём-то друг с другом. Кажется, каждый из них уже позабыл причину их нахождения тут и уже обсуждали что-то своё.       – Что-то их долго нет, – беспокойно сказал американский вице-президент скорее просто констатируя факт самому себе, нежели обращаясь к своей стране. В очередной раз он немного приподнялся с кресла и нервно оглянул помещение.       – Долго нет? Мы видели их ещё у входа в Капитолий, они, вероятно, просто обсуждают детали будущего выступления и морально подготавливаются, ты сам знаешь Россию, он не из уверенных в себе людей, – проговорил США с нотками раздраженности, поправляя воротник своей рубашки. Всё же, тут было душновато, но потерпеть часок-другой американец был в состоянии. За столько лет он уже привык сидеть или стоять на одном месте по несколько часов, выслушивая выступления чужих стран или предвыборные дебаты своих кандидатов в президенты. США не видел в России его отца и не старался отыскать в нём недостатков, даже наоборот, всегда смотрел на него с положительной стороны и поддерживал во всех его увлечениях. Если копнуть глубже, то Россия всегда стремился угодить кому угодно, но не отцу, даже наоборот, будто иногда пытался скрытно поставить отцовские слова под сомнение или всячески подшучивал над коммунистическим режимом, при этом нервно оглядываясь по сторонам, явно выискивая одобрения со стороны американца, а иногда даже и прусса(США искренне не понимал и всегда гадал, почему объектом интереса омеги стал именно Пруссия). В такие моменты США подыгрывал маленькому омеге и выдавливал из себя как можно более реалистичное хихиканье, при этом намеренно немного поворачивая голову так, чтобы русский смог заметить прищуренные под очками глаза и тёплый взгляд, который, кстати, американец тоже из себя выжимал и старался сделать как можно более настоящим, и у него очень даже хорошо получалось делать вид, что ему смешно, настолько хорошо, что Вашингтон иногда переставал видеть границу между актёрской игрой и настоящей реакцией, легонько толкая его локтем и шукал, намекая на то, что вообще-то их собеседник не маленький омега, а серьёзный Советский Союз, которому крайне не нравились выходки его чада и с которым желательно было вести себя соответствующе серьёзно. Совсем иначе реагировал Пруссия, который ещё до начала всего этого спектакля заметил, что кто-то прожигает его спину взглядом, и в силу своей ассертивности не постеснялся резко обернутся, и, к своему удивлению увидеть маленького омегу с распахнутыми глазами, не понимающего, как же его так быстро раскрыли? Второй ещё немного похлопал глазами, ещё не успев толком ничего сообразить, но всё же покраснел от стыда и отвёл взгляд, смотря куда угодно, но не в сторону Пруссии. Тогда Пруссия, можно сказать, спустил с рук такой интенсивный интерес к собственной персоне, но когда РСФСР начал в открытую пытаться сблизиться, всячески восхваляя историю Пруссии, называя её "великой и неповторимой" и одновременно принижая его собственную историю, то Пруссия мгновенно осознал, под кого маленький омега пытается косить(и был единственным, кому удалось это понять), и при всех обругал и пристыдил его, говоря, что такое отношение к своей собственной истории ни к чему хорошему не приведёт, на что омега отвёл взгляд, хитро улыбнулся и неожиданно для всех сбежал. Пруссия, очевидно, не стал его догонять, только позориться перед остальными ему не хватало, но всё же неприятное впечатление осталось, и в дальнейшем Пруссия сторонился омегу, стараясь свести шансы подобных конфузов к минимуму. И даже когда РСФСР в очередной раз получал выговор от кого-то за свои шуточки, то американец, стоя за спиной у отчитывающего, ухмылялся и показывал большой палец вверх, чтобы хоть как-то поддержать мальчишку и показать, что ему шутка понравилась. Почему он вообще так старался привлечь чужое внимание? Кажется, он был рад даже отрицательной реакции...       За своими раздумьями он и не заметил, как главная причина собрания Конгресса уже объявилась и с приветственной улыбкой пожимала руки некоторым конгрессменам, постепенно приближаясь к кафедре, за которой он и сидел. В реальный мир его вернул стук деревянного молоточка об кафедру, и речь вице-президента о прибытии Российской Федерации, толпа конгрессменов начала апплодировать, после чего он встрепенулся, встал и также начал апплодировать. Увидев Россию в окружении дипломатов он легко улыбнулся и продолжая апплодировать, смотрел как дипломаты с обеих сторон пожимают друг другу руки. Уже подойдя к кафедре, Россия посмотрел на США и не смог сдержать счастливой улыбки во все 32, смотря на американца самым преданным и любящим взглядом. США удивило такое поведение, но он сохранил спокойное выражение лица и протянул руку для пожатия. Россия ещё секунды две любуется американцем, но вовремя спохватывается и крепко, даже очень, пожимает руку мужчине, после чего медленно отпускает, стараясь как можно дольше продержать руку американца в своей, на что американец неловко улыбнулся и как можно скорее убирает руку, пытаясь не провоцировать реакцию конгрессменов. Апплодисменты длились ещё секунд 30, после чего прозвучал очередной стук молоточком, означающий начало церемонии. США дожидается полной тишины в зале, и начинает свою речь.       – Члены Конгресса, для меня большая честь и личное удовольствие представить вам Его Превосходительство...

***

      –... Господи, благослови Америку, и, добавлю к этому и Россию! – произносит финальную речь русский омега, после которой следуют продолжительные аплодисменты. Россия спускается с кафедры, где его уже ждут фотографы и американские конгрессмены. Пожимая каждому руку, слушая поздравления и чувствуя вспышку от камер, в его сердце будто что-то зажглось, он снова ощутил себя живым, детская радость будоражущей волной накрывала русского с каждым новым рукопожатием, если бы он сейчас находился в более неформальном положении, он бы начал прыгать от радости. Наконец, выйдя из кабинета президента, он смог более-менее успокоиться и собраться, так как дальше ещё следовало подписание некоторых договоров. Через пару секунд он уже услышал финальную речь США:       –Цель совместной встречи с Россией достигнута, совместная встреча двух палат распущена.

***

      Россия, выйдя из Капитолия, облегченно выдыхает, поднимая голову и улыбаясь приятной мысли о том, что выступление перед американским Конгрессом прошло успешно, он смог создать приятное впечатление и внушить доверие к самому себе путём громких речей о падении "коммунистического идола" и искренностью своих намерений, а после ещё и смог получить неплохую сумму в качестве экономической помощи. Тот, хоть и переживал, но всем своим видом показывал желание сделать российско-американские отношения как можно более тесными. И все эти чувства были не фальшем: Россия действительно хотел стать полноценным партнёром США и положить начало новому этапу в их отношениях. Даже при подписании Хартии российско-американского партнёрства и дружбы его ни капли не смутило то, что всё вело к тому, что равноправных отношений между ними не будет, и США имел какую-то власть над ним. Он был готов играть роль колонии, лишь бы США был рядом. Россия часто задумывался о неправильности и причинах своих чувств. Но он не мог отрицать, что даже в детстве одна мысль о нём могла подарить целый спектр чувств, озаряя светом даже самый мрачный день. При любых неудачах омега постоянно думал, что был бы тут США или Пруссия, он бы мгновенно забыл о всех неудачах и трудностях, и он делает так же по сей день. Детство вызывает у России смешанные чувства, вроде настольгия, а возвращаться в этот кошмар совсем не хочется, как бы тоскливо ему не было.       Он до сих пор помнит, как в последние годы своей жизни отец чуть ли не со слезами на глазах молил у всех своих детей прощения, чем спровоцировал у тех шок и непонимание, ведь подобное поведение совсем не подходило к привычному образу их отца – страшного, жестокого и беспощадного человека, не жалевшего даже своих детей. Его, кстати, так никто и не простил. К тому времени Россия уже утратил способность любить и прощать, всё, что он чувствовал большую половину своей жизни – ненависть и злобу. Тому еще в детстве дали понять, что его слово тут ничего не значит и ему придётся в одиночку идти по жизненной дороге. В его семье царила взаимная ненависть и недопонимание, вместо того, чтобы держаться вместе и поддерживать друг друга, все республики решили следовать пословице "Ни себе ни людям". Каждый стремился в какой-то степени испортить другому день. Новый год семья не праздновала, отец считал, что праздники были выдуманы буржуями чтобы в очередной раз выпить какого нибудь крепкого алкоголя. В дни рождения дети просто получали сухое "Поздравляю" от отца, и ничего больше. Ни объятий, ни подарков не было. Задумываясь обо всём этом сейчас, Россия понимает, что счастливые моменты в его детстве были с кем угодно, но не с отцом.

***

      – Господин Пруссия, постойте же! Почему Вы отвергаете меня? Почему раните мои искренние чувства? Вы не представляете, как больно Ваши слова пронизывают моë сердце, как мучительно уничтожаете меня, как зверски разрываете в клочья мою и без того покалеченную душу! Вы и есть моя душа, Вы и есть мое сердце, Вы и есть мои чувства, Господин Пруссия! Господин Пруссия, Вы словно ангел, Вы словно Бог! Вы мое спасение от жестокой реальности! Если бы я мог, я бы посвятил каждый момент своей жизни Вам, Господин Пруссия! Не отвергайте меня, не бросайте меня! Вам доставляет удовольствие видеть, как я о помощи молю униженно? – стоя на коленях и держа Пруссию за край брюк, чуть ли не рыдая произносит РСФСР. Что в творилось в его голове в этот момент? Какую реакцию он ожидал? Видимо, он настолько отчаялся без любви и ласки, что начинает просить её у совершенно чужих людей...       – Россия! Ты сошел с ума? Что за бред ты несешь? Отпусти меня, идиот! Я даже думать о тебе не хочу, ты не тот кем хочешь себя выставить и это очень хорошо видно! Прекращай этот кошмар! – с гримасой отвращения шипит Пруссия, пытаясь выдернуть свою ногу из рук подростка – Немедленно вставай и хватит уже позориться! Ты сам себя слышишь? Ты понимаешь, что ты мне говоришь? До твоей пустой головы совсем не доходит, что это неправильно? – уже повышает тон прусс, нервно оглядываясь по сторонам, боясь увидеть чужой взгляд. Омега всё же отпускает край брюк, но с колен не встаёт. Опять появилась эта апатия. Пруссия ругается на немецком языке, но сейчас он даже не может задуматься о переводе. В такие моменты как будто отключались все мозговые процессы, и РСФСР не мог понять даже русскую речь, тот просто уже через долю секунды забывал, что ему сказали, либо же совершенно не понимал смысл сказанных слов, даже не смотря на правильно построенные предложения. Омега медленно поднимается, печальным взглядом смотрит на Пруссию, который уже что-то быстро бормотал себе под нос и ходил по кабинету туда-сюда, и выходит из помещения. После этого разговора РСФСР даже не пытался приблизиться к Пруссии, хотя в тайне все ещё восхищался им.

***

      На Россию сзади кто-то наваливается, растрепывая одной рукой его волосы, а другой взяв его под шею и прижав к крупному торсу. Такие резкие телодвижения мгновенно вывели омегу из транса и от удивления тот даже вскрикнул.       –Поздравляю, Российская Федерация!Ты чего тут застыл? Даже не подождал меня у выхода из кабинета, обижаешь! – игриво произнёс хорошо знакомый омеге голос, который всегда дарил ему искреннюю радость и счастье в независимости от сказанных слов.       – Простите, меня увели Ваши конгрессмены и... – восприняв в серьёз последние слова американца, омега уже хотел было начать оправдываться, но его прервал звонкий смех и толчок в затылок, освобождающий его от удушающих объятий.       – Ты чего? Я же пошутил, а он уже не пойми за что извиняется. Конгрессмены его увели, надо же! – отсмеявшись, говорит американец, немного расправляя руки в стороны. От толчка омегу немного унесло вперёд, из-за чего он стоял в нескольких метрах от американца, что давало ему разглядеть того во весь рост. Сейчас уже вечер, поэтому так подробно как хотелось бы разглядеть американца не получится, хотя солнце ещё полностью не зашло, то можно было заметить блестящую на нём брошь в виде американского флага. Россия про себя отметил, что даже полный заход солнца и последующая за ним темнота не сможет затмить блеск от самого американца. Он был словно новой звездой, чей свет был ярче какого-то там солнца. Россия легко улыбнулся и прикрыл глаза, всё ещё разглядывая США.       – Опять ты застыл. Всё ещё волнуешься, что-ли? Или случилось что-то посерьёзнее? – последняя фраза шуткой уже не являлась, и альфа действительно переживал, не случилось ли что-то у России, которого он за всё время уже начинал воспринимать как собственного сына.       – Я люблю Вас, – тихо произносит омега. Он не надеется на взаимность, ему просто хотелось, чтобы альфа знал о его чувствах.       – Я... Тоже тебя люблю, Россия, – неуверенно произносит США, не ожидая такого резкого "прилива нежности" от России. Вот только ему даже в голову не приходило, что любовь друг к другу у них разная.       – Я люблю Вас! – уже громче произносит Россия, чувствуя тревогу и радость одновременно. Рядом с ним сердце всегда билось чаще, а к лицу приливалась кровь. Достаточно было просто знать, что американец находится с ним в одном помещении, и его сердце трепетало от всевозможных чувств: от страха до покоя.       – Да, я услышал... Я тоже тебя люблю, я же сказал, – США не понимал, зачем повторять одну и ту же фразу, когда ты уже получил на неё ответ.       – Я люблю Вас, Америка! Я люблю Вас! Вы мой свет! Вы моё спасение! Вы причина, по которой я всё ещё что-то чувствую! Вы напомнили мне что такое любить! Вы подарили мне способность любить! Вы вытащили меня из омута! Я люблю Вас! – уже переходит на крик омега, из раза в раз повторяя одну и ту же фразу. Ему нравилось просто говорить эту фразу объекту своей бесконечной любви.       – Хорошо... Я понял, понял, не нужно кричать, успокойся,– США уже начинал волноваться, что если их кто-то услышит, да ещё и неправильно поймёт? Американец подходит к незамолкающему омеге и трясёт его за плечи, пытаясь привести его в чувства. Чего от него ждёт омега? Он уже ответил взаимностью, пусть и не сказал, что у его любви нет ни романтического контекста, ни сексуального.       – Россия, посмотри на меня, – американец скорее приказывает, чем просит и хватает Россию за щеки, не давая тому отстраниться. США наклоняется к омеге, находясь уже неприлично близко к его губам. Россия резко замолкает, и спокойное выражение сменяет выражение страха и тревоги, но он не смеет противиться. Проходит секунда, и Россия чувствует на своих губах чужие, которые так нежно и умело сминали его губы в поцелуе. США не стремился углублять поцелуй, цель которого была дать омеге то, что он, по мнению американца, хочет. Омега совсем не двигается и даже не отвечает на поцелуй, он просто стоял статуей в немом шоке. Нельзя сказать, что Россия хотел этого, но и сказать что не хотел тоже нельзя, скорее, он просто был не против. США отстраняется от омеги и отходит на пару шагов, смотря на реакцию России. На его лице было искренне удивление и непонимание происходящего, он просто стоял и глазами бегал по всей фигуре американца, не веря в то, что произошло пару секунд назад. Вдруг, Россия неожиданно начинает смеяться, держась за живот. Омега сам не понимал, от чего ему смешно, но смешно было настолько, что даже думать о чём-то было сложно. Наконец, отсмеявшись, но всё ещё держась за живот который болел от столь продолжительного смеха, Россия произносит:       –Спасибо, но Вам стоило поздравить меня так сразу, а не ждать от меня первых шагов, – хитро прищурив глаза и немного наклоняя голову на бок с издёвкой проговаривает Россия. Теперь в шоке стоит США. Не такой реакции он ожидал. Какой угодно, но не такой. США немного приоткрывает рот, полагая, что нужные слова вылетят на автомате, но такого не происходит, поэтому он как можно скорее снова закрывает рот, чтобы не выглядеть глупо и не опозориться перед омегой.       – Ну, чего Вы застыли? Пойдёмте, нам ещё сфотографироваться нужно! – произнёс омега, крепко хватая США за руку, дергая его за собой по лестнице вниз. США ахает, когда вспоминает, что внизу их уже несколько минут ждут фотографы и журналисты, которые завидев, как омега с весёлой улыбкой ведёт ничего непонимающего альфу под руку, не смогли устоять перед такими кадрами, и куча вспышек за мгновение начали ослеплять американца с русским.

***

      США с грустной улыбкой смотрит на фотографию времён девяностых, на которой он, в отличие от русского омеги получился крайне нелепо и смешно. Вспоминая все эти события сейчас, ему становится совсем грустно и улыбка спадает с его лица. Слишком много всего произошло в их отношениях за тридцать лет, Россия, как и сам он, изменился, и они уже давно не смотрят друг на друга таким тёплым и любящии взглядом. Теперь, при виде друг друга каждый из них старается состроить максимально осуждающий взгляд. Хотя, всё же, альфа иногда краем глаза замечает на себе сожалеющий взгляд грустного омеги, но не обращает на это внимание. США не раз пытался поговорить с ним об их отношениях, но всё постоянно сводилось к тому, что по словам России во всём виноват альфа. Они уже вряд-ли смогут открыться друг другу так же, как и раньше. И при каждом собрании Россия уже не будет нервно смотреть на США, надеясь увидеть одобрение. И Россия больше не будет повторять слова о любви. И Россию больше никто не прижмет к себе и не успокоит, шепча на ухо самые тёплые и обнадеживающие слова. Как было раньше, уже не будет никогда.