Ла фамилия Мадригал

Мне вспомнилось видение Бруно, которое он наколдовал в день моего неудачного дара. По словам Долорес, бабушка в тот вечер спрятала это видение в комнате сына, там оно до сих пор и лежит. Оно может значить, что я спасу волшебство семьи Мадригал, да и Бруно об этом ночью сердечно просил, поэтому — сегодня же в его комнату за видением, а затем напишу записку, и в джунгли. Вряд ли члены семьи будут волноваться за меня, у них ведь новое увлечение появилось: бабушка сразу же после получения дара Антоном решила затеять помолвку Изабэллы с неким Мариано Гузманом. Как бабуля говорила, «Мариано давно влюблён в Изу, да и Гузманы давно хотели выдать сына за волшебницу Мадригал». Об этом новом событии я узнала за завтраком, когда бабушка вела себя по своему обыкновению развязно. — Я представляю, какая прекрасная пара получится из нашей идеальной Изабель и серьёзного юноши Мариано! — воодушевилась бабушка. Изабель нервно тянула чаëк, чтобы скрыть волнение — даже жалко её стало. Конечно, взволнуешься тут, когда вдруг решили выдать замуж! — Бабуня, — серьёзно заявила она, — я ведь совсем не знаю этого Мариано! Я только видела, как он издалека заглядывался на меня. — Зато я знаю Гузманов хорошо. Их Мариано — такой же хозяйственный и щедрый, как они сами. — А вдруг он хочет выйти за Изу только из-за её волшебства? — предупредила я. — Вдруг он её не будет любить? — Мирабэлла, — сдвинула брови бабушка, — мои друзья никогда не станут обманывать. Она попробовала напустить на себя важность, но ей на голову сел тукан с твёрдым намерением свить гнездо. — Антонио! Животным не место в столовой! — она согнала с головы тукана, но не смогла согнать носух, совавшим носы в тарелки, капибар, путающихся под столом, и змей расположившихся на спинках стульев. — Они очень хотели позавтракать с людьми. — объяснил Антонио. — Ведь они теперь живут с нами. — Хорошо, — с заметным трудом смягчилась бабушка, — только опредили их на какую-нибудь работу, чтобы польза была. А от тебя, Мирабэлла… Желая избежать строгого внимания бабушки, я сползла с хлебом под стол. — От тебя, Мирабэлла, я требую сегодня должного поведения! — отодвинула она скатерть. — Чтобы вечером на помолвке тебя не слышно было! — Угу… Слушаюсь. — натянув улыбку, проговорила я с набитым хлебом ртом. Весь день я без толку бродила по городу. Порой глядела в сторону джунглей, манящих меня своей таинственностью… И, наверное, где-то в них — дядя Бруно… Странно, почему я так думаю? Неужели мой дядя настолько юродивый, что поселился среди зарослей, долин и гор? Я отгоняла глупые мысли и шла на шумные улицы. Там я видела за работой Луизу, Изабэллу и даже Антонио. Он беседовал с больными питомцами, передавал, что их беспокоит и чем их лечить, а если болезнь была серьёзной, он пускал в ход мамину еду. Большая польза от этой работы, сама бабушка, видать, посоветовала. Я также слышала беседу сестёр. — Тебе не кажется, Луиза, что Мирабель в последнее время какая-то странная? — с подозрением спросила Иза старшую, составляя букет для одной дамы. — Вести Антонио к его двери! Кто знает, может быть, он собрался бы духом и дошёл бы сам… Как бы на предстоящей помолвке чего-нибудь не выкинула… — Да и бабушка тоже не без странностей. — подтвердила Луиза, устанавливая на крыше железную трубу. — Это ж надо ей такое придумать! Выдавать за парня, пусть и хорошего, но совсем не любимого тобой! — Для меня он обыкновенный надутый индюк! Бабушка заладила: «Главное, чтобы он тебя любил!» А обо мне совсем не думает! Знаешь, иногда мне кажется, что она использует каждого члена семьи для умножения доброй славы… Конечно, я её понимаю, она желает нам счастья… Но настоящее счастье, похоже, в чём-то другом… Если бы ты знала, как надоело мне быть идеальной!.. Однако так хочет бабушка. — А мало ли, чего она хочет?! — Луиза, закончив с трубой, спустилась на землю и принялась злиться: — Если она какое-нибудь безумство нам прикажет сделать, вроде прыжка со скалы, мы разве ей подчинимся?! Тебе надоело быть идеальной куклой, а мне — тягловой лошадью! Я так уработалась, что почти не помню, чтобы когда-нибудь отдыхала! А мне бы тоже хотелось расслабиться на пляже, тянуть лимонад и наряжать осликов в милые костюмчики единорогов… А, впрочем, кто мне сейчас мешает? С установкой трубы покончено, пойду на пляж без промедления! Повеселев, Луиза отправилась, было, на пляж но тут… её остановил мельник сеньор Родриго: — Сеньорита Мадригал, ослы опять разбежались! — А сами поймать не можете? — Они слишком упрямы… Отказываются идти. — О-о-ох!.. — в раздражении закатила глаза бедная Луиза. — Ну так и быть! И пошла в прямом смысле ловить ослов, что разбрелись по улицам. Да и Изабель недолго оставалась одна со своими мыслями — к ней подошла семья Тенорио и попросила сделать им новую цветочную гирлянду, а то прежняя у них завяла… Я часто задаюсь вопросом: отчего некоторые не имеющие семью так хотят её завести, а у меня она такая большая — и я молю судьбу об одиночестве? Ну, разумеется, оттого, что меня в ней не понимают. Да, я верю, что семейство у меня замечательное, но так хочется пойти в джунгли, несмотря на страшилки про разбойников, найти наконец дядю Бруно и помирить бабушку с ним… И отдохнуть от семейных дебошей! Но сначала нужно забрать видение из комнаты Бруно, чтобы ещё раз взглянуть на него и разобраться в его смысле. Поэтому поднимаюсь по небольшой каменной лесенке к двери Бруно, которая давно не светится, так как хозяин, наверное, перестал использовать свой дар. Толкаю дверь, та скрипом открывается… но проход преграждает песочная завеса. — Волшебник давно покинул комнату, а волшебство до сих пор работает? — недоверчиво удивляюсь я, сама не зная, зачем, пробегаю через пескопад и… — А-а-а!.. — скатываюсь по наклонной песочной горке. Как дядя, интересно, сюда входил? Отплëвываюсь и отряхиваюсь, так как песок в тех местах, где его быть не должно! Очистив от него очки, я снова нацепляю их на нос и гляжу вверх, вверх, вверх, где расположен вход в пещеру. — Да, Бруно, твоя комната представляет из себя огромные песочные часы… с длинющей лестницей. Пять минут, наверное, по этой лестнице поднималась… Чувствую, что вспотела, может быть от усталости, а может быть от жары, так как солнце попадает в комнату через большое окно на самом верху. Захожу в пещерный коридор — там хоть прохладней. Он кончается круглым люком, над которым прикреплена бумажная записка, где от руки написано зелёным фломастером: «Гадальная комната» Похоже, в этой комнате мой дядя и пользовался своим даром. Лишь только я захожу в гадальную, люк в неё захлопывается, и я оказываюсь в полной темноте. «Порыв сквозняка, небось, закрыл!.. — пугаюсь я, однако тут же успокаиваюсь: — Ну, ничего, буду выходить — как-нибудь открою.» В комнате весь пол усыпан плотным слоем песка; как тут Бруно вообще гадал? Может, мягкий и успокаивающий песочек помогал ему собраться духом? А вот из глубины светится что-то… Светится зелёным светом — значит, видение! Я поскорее выкопала его — всё такая же стеклянная картинка, как и десять лет назад. На фоне расколотого дома изображена всё та же девушка, моего возраста, кстати. Может, это будущее уже совсем близко? Кто знает, может, я спасу волшебство прямо сегодня! Только вдруг… Что такое? Из круглого отверстия в комнату начал стремительно засыпаться песок. Это ещё почему?! Замечаю уже, что у Бруно вся комната странностями полна! — У него тут что, ловушка?! — кричу я сердито и начинаю биться в люк. Бейся, не бейся — не открывается. А я уже по пояс в песке! Изо всех сил навалившись на люк, я ощущаю, как песочная волна накрывает меня с головой… И тут от напора то ли меня, то ли песка, люк, наконец, распахивается, и я вылетаю на песочной волне наружу. — Да уж, побывала в гостях у дядюшки! Когда я вышла из комнаты Бруно, был уже вечер. Солнце садилось, жара спадала, а Мадригалы накрывали стол в ожидании Гузманов. Что ж, раз бабушка велела всем быть свидетелями помолвки, я тоже буду присутствовать на неумолимом решении судьбы бедной Изы. Видение я, пожалуй, оставлю в детской. Но по дороге туда я наткнулась на папу. — Ах, Мира, где ты была? — удивился он. — Все уже спускаются в столовую, иди и ты. — А… Сейчас, только занесу к себе кое-что… Я попыталась спрятать видение за спиной, но папа всё равно его заметил. — Ты что… ходила в комнату Бруно? — в страхе проговорил он. — Да… — выдохнула я и спешно завела его в детскую. — Ты только, не пугайся, папочка, я просто проверяла по его сохранившемуся видению, спасу ли я волшебство, или разрушу его. Папа внимательно рассматривал картинку, а я в волнении ожидала его слов. А он сказал вот что: — С волшебством у нас всё в порядке, лучше не смотри на это видение и меньше думай плохих мыслей. Кроме того, сегодня на праздничном ужине всё должно пройти так же идеально, как и фиеста в честь Антонио вчера. Я не хочу, чтобы все узнали, про это ужасное видение. Я всегда готова выслушать дорогого папу и выполнить его желания. Поэтому мысленно поклялась никому не рассказывать о том, что начертано на зелёном стекле. А вслух сказала: — Можно не волноваться: никто ничего не узнает. Но вдруг мы нечаянно повернули головы за дверь, на галерею… Там Долорес! — А я уже знаю. — чуть слышно прошептала она и бесшумными шагами сошла вниз. — Она не умеет хранить секреты! — прошептала я в ужасе. — Следи за ней, чтобы не разболтала! — предупредил папа. Оба терзаемые дурным предчувствием, мы спустились в столовую, где мама уже разливала куриный бульон с кукурузой нам и гостям — сеньоре Гузман и красавцу Мариано… Ну, как красавцу? Для кого он красавец, а для кого и обыкновенный парень, как для меня: какой-то курносый тип с модно стриженной бородкой и почти чёрными глазами. Стол накрыт так, будто у кого-то день рождения: уставлен лучшим фарфором, а ложки и вилки у всех серебряные. Мама наконец уселась на место, и бабушка торжественно заговорила: — Союз семей Мадригал и Гузман будет огромным благом для нас, для вас, и для всего города в целом. — Жаль, что Томазо этого не слышит, — пролепетала счастливая сеньора Гузман о своём муже. — Его задержали на работе. — Что ж, тогда передаём ему от нас большой привет. — и бабушка подняла бокал: — Выпьем же за любовь! — За любовь! — сказали все, кроме Долорес и меня. Я пристально наблюдала за ней, она сжалась под моим взглядом и покорно выпила из бокала, не смея произнести ни слова. Может быть, я так и продержала бы её весь ужин, да тут Изабель передала мне кувшин с водой. Я сейчас же отодвинула эту большую вещь, загородившую мне обзор, но Долли уже шептала на ухо Камило! Тот от услышанного стал вторым Мариано. — Камило! — вполголоса прикрикнул дядя Феликс. Тот превратился обратно и шёпотом передал уже не секретную информацию отцу. От неожиданности Феликс выплюнул невыпитый сок прямо на платье Изабель. Сестра вскрикнула тихо, но виду не подала, а почему-то с подозрением покосилась на меня, будто уже догадывалась, что я всему виною. Я из последних сил натянула на лицо спокойный вид, хлебала свой бульон, а на сердце буря гуляла! Новость про найденное видение распространялась как по телефону, а я ничего не могу поделать! Буря, однако, загуляла уже и в столовой, так как Феликс уже разболтал всё жене. — Пепа! — не выдержала бабушка. — Что за грозовая туча? Тётя стала теребить рыжую косу, расплетая её, и бормотать «Солнечно, солнечно…», но солнечно от этого не становилось. — Неужели это она так волнуется? — боязливо взглянула сеньора Гузман на нависшую над столом тучу, которая вот-вот брызнет ливнем. — О, да, — из последних сил пыталась отвлечь бабушка, — во время волнения над ней всегда нависает туча. Вот новость от Пепы узнала и мама. Я поняла, что положение нужно спасать не медля, и вскочила с места: — Да, все мы волнуемся, ведь Мариано вот-вот должен сделать нашей Изабэлле предложение. — Так давай, не тяни с этим делом, сынок! — опомнилась сеньора Гузман. Мариано встал на колено и заговорил слова, которые, наверное, долго учил: — О, прекраснейший и великолепнейший цветок юга! Я влюблён в тебя, как в жизнь свою, и потому… Вдруг я заметила в углу двух носух, как всегда приглашённых Антоном. Они держали в лапках мою картинку! «О, ужас! — простонала я мысленно. — Я забыла закрыть детскую!» И спрыгнула со стула, чтобы вырвать у проказниц видение, но те успели юркнуть под стол. — Мирабель? — ещё больше удивилась Изабель. — Это я, чтобы лучше вас видеть. — я состроила глупейшую улыбку и, пока Мариано продолжал речь, полезла под стол. Но хитрые плутовки понеслись прямо к бабушке! — Не-е-ет!! — завопила я и кинулась за ними. В ту же секунду раздался гром, от которого сеньора Гузман вскрикнула: — Да что здесь творится?! Пока я под столом отчаянно пыталась выхватить картинку у носух, Долорес закричала, наверное, впервые в жизни: — Мирабель нашла видение Бруно, оно о ней! Вот что здесь творится! Носухи выскочили на стол и, когда я вырвалась за ними, от страха толкнули видение к бабушке. Тяжкий вздох ужаса вырвался у той при виде картинки из зелёного стекла, словно видение её сына было для неё чем-то гибельным. Из грозовой тучи хлынул ливень и намочил всех. А носухи уже не прятались, а поскорей удрали, при этом одна из них натолкнулась на Мариано и... разорвала ему штаны сзади! Камило не сдержался и захохотал, грохнувшись при этом со стула, а Луиза, которой тоже был противен этот напыщенный, тихо зааплодировала. Но даже тихие аплодисменты были замечены и без того негодующей сеньорой Гузман. — Мы уходим, Мариано. — негромко и серьёзно сказала она и вывела сына из столовой. — Сеньора, стойте! — испуганно вскричала бабушка, бросаясь к удаляющимся гостям. — Ваша семья — сущий кошмар! — прорычала сеньора и вышла на крыльцо. Мы все бросились за ними, но путь нам преградила толпа, выкрикивающая поздравления. — Прочь!! — рявкнула вконец рассвирепевшая сеньора Гузман. — Вы глубоко ошиблись! Никакого союза не произойдёт! Бабушка попыталась успокоить испуганную толпу, придурок Мариано нервно прикрывал дыру на штанах, а все Мадригалы заметались, охваченные страхом. Пепа с распущенной косой таскала за ухо Камило, который, несмотря на явную угрозу семье, продолжал хохотать, Долорес не отнимала ладоней от ушей, а меня вдруг охватило чувство ужасающего отвращения к своей семье. «Сейчас с этой новостью по всему городу, как тараканы, забегают, и мне от бабушки неминуемо нагорит! — эти мысли пронзали меня, как ядовитый кинжал. — Не могу! Ни минуты дольше не могу оставаться в Рио! Здесь меня не понимают, не хотят принимать мои взгляды и убеждения всерьëз! Найду, наконец, дядю Бруно и приведу в исполнение его видение!» Пользуясь всеобщей суетой, я забежала в столовую схватила со стола видение и выпрыгнула с ним через окно на улицу. Добежав до ближайших кустов, я рухнула туда и пролежала долго, напуганная и обессиленная. Когда я осмелилась выйти из своего укрытия, чтобы в последний раз взглянуть на дом родной, то было уже совсем темно. Я видела из-за забора, как на галерею вышли папа и мама с лицами, искажёнными отчаянием. — Беда не приходит одна. — сказал папа. — Сначала помолвка сорвалась, а теперь и Мирабель пропала. Мама прижалась к нему и ничего не сказала. И мне стало невыразимо жаль их. Да, я покину семью, где обо мне хотя бы кто-то переживает, где меня хотя бы кто-то любит, несмотря ни на что, и дам знать о своём уходе. Я дождалась, пока всё утихнет, и тихо-тихо, чтобы не слышала даже Долорес, прошла в детскую. Надела плотную зелёную юбку, шляпу и жёлтую куртку — такая одежда будет пригодной для долгого путешествия. Затем написала такую записку: «Вы не прислушивались ко мне, не ценили мою помощь, и поэтому я ушла. Не пытайтесь искать меня — это бесполезно. Я сама вернусь, когда найду дядю Бруно.»