Возможность делать то, что необходимо.

* * * ___________________________________ - Ты куда меня несешь? - Домой. Что не понятно? - Накажешь меня? - Конечно. - Спасибо. - Придурок. - Я посплю пока мы идем? - Конечно. ___________________________________ * * * Как-то раз драконица заметила странный момент. Они как всегда, распределив обязанности по жребию, каждый занимался своим делом. Юрий сидел за столом с навигатором и считал маршруты. Сальво учил Креветку письменному языку на графическом датападе . Драконица проходила через кают компанию в техническую зону проверить двигло. И тут Сальво подошел к Юре, просунул тому голову под локоть и лег головой тому на колено. Юрий не отвлекаясь приласкал его рукой и оставил ладонь на морде друга. Драконица сначала подумала, что Сальво откатился к звериным настройкам, чтоб отдохнуть. Но белый механоид заговорил. "Люблю тебя, Берк" - прошептал Сальво и какое-то время сидел у ног серого мехпноида. А потом так же молча вернулся на пол к своему подопечному, проверить начертание символов. Когда Юра попался драконице наедине она сразу же спросила об этом случае, хотя прошел не один час. Просто этот момент не выходил у нее из головы: - Это что было? - Ты о чем? - Он тебя другим именем назвал. - Ну и что, у нас много прозвищ. - Оно похоже на имя его воспитателя о котором ты говорил. - Это не троян, если ты об этом. Я ему показываю... Иллюзии и ему легчает. И кажется он перестал различать. Дракон молчала и злилась. - Я слышу его эмоции. Ему одиноко. А так он счастлив и любим. Это не повлияет ни на работу, ни на его жизнь. Проверить он не сможет. И встретится с оригиналом тоже. А если это нельзя опровергнуть и разницы нет, то чем это не истина? - Это аморально. - А пытать его и заставлять жить через боль - правильно? - Ты его так заставил любить себя обманом. - А надо было заставить себя любить как-то иначе? Или отпустить его одного с больной башкой, чтоб он подох один никому не нужный? - Ты отвратительный собственник. - Пусть так. Беркут его опекун. Я ему сказал, что его опекун я. Теперь он дома. Такое было в одном старом послевоенном фильме. Я его не брошу и не предам. Значит я не соврал. - Ты уже его предал. - Тогда иди и скажи ему правду, если такая умная. Или и скажи ему что его бросили, что он свихнулся и деграднул до ребенка; скажи ему что его собрали как игрушку, скажи, что его никто не ждет, его жизнь никому не нужна и всем плевать и что он каждый день зачем-то старается для пустоты. И посмотри как приятна и ценна ему будет эта осознанность. А, ну и что единственный кому он доверял использует его и обманывает, подсадив на наркотики, потому что иначе у него тоже нет ни смысла ни желания жить. - Сраный манипулятор. - Иди к черту. Я все что угодно для него создам, или совру, или сделаю, чтоб он улыбался. Ясно тебе? - Ясно. Можешь идти. - Так точно. * * * - Сонц! Посмотри на меня!- Юра безуспешно опять тормошил обмякшее тело напарника. У того бы был пустой стеклянный взгляд, если были бы глаза. А так он просно бросил свое тело, перестав генерировать силу воли и потеряв интерес к существованию. Юра не злился, но и не переживал, это была какая-то рутина. Отчасти бессмысленая. Сальво был конец. Он был как заядлый наркоман на последней стадии зависимости и черта за которой еще было целесообразно и рентабельно его спасать, осталась далеко позади. Юрий старался потому что не смог бы найти сил в себе свернуть другу шею. Да и по рассчетам что его присутствие, что его отсутствие не влияло на их жизнь. Так что и веских причин сбросить его как балласт не находилось. Однако с точки зрения нормального, сильного, рационального человека - Сальво был отвратителен и лишен смысла. Юрий даже жалости к нему не испытывал, впрочим как и ненависти. Ему скорее было скучно и так, заботой о товарище, он заполнял свои дни смыслом и какой-то деятельностью. Ведь цели-то у них вообще не было. Ни политической, ни моральной. Мир был настолько разнообразен, что даже скромно предположить какой-нибудь постулат о смысле было бы не возможно. Обязательно что-то да и опровергло бы любой вывод или ценность. Потому спасала только рутина. Делать что-то, занимать мозги, чтоб не успевать задумываться о смысле своих действий и делать вид, что есть какие-то чувства. Ну чтобы оправдать усилия. Между перелетами иногда были недели. Сальво переносил их не приходя в сознание, а Юра сидел с ним рядом. Иногда массировал его ладони, иногда кутал в плед, будто товарищ мог замерзнуть. Иногда читал ему с внутреннего экрана, будто держа книгу в руках. И делал сам для себя вид, будто Сальво его слушает. А сам себя успокаивал тем, что как раз хорошо, что от Сальво буквально остался только корпус. Ведь это давало Юре полную свободу в реализации той заботы, что нравилась ему, без страха быть навязчивым или неуместным. Сальво спал, а значит ничего не помнил и не осознавал. Он не страдал, но и не был мертв. Потенциал жизни сохранялся без траты на то ресурсов и моральных сил. Идеальный баланс. Потому Юре даже нравилось, что его друг такой. Как бы каждый из них получил то что хотел - Сальво забвение, а Юра занятие для своей бессмысленной вечной жизни. Потому вскоре Юрий перестал выдергивать Сальво из анабиоза, когда не надо было работать, ибо альтернативу достойную дискомфорта осознанности он уже предложить не мог. Мораль людей давно перестала на них работать, потому призывать кого-то к жизни было бы глупо, так как у такой жизни не было смысла и цели, и для мира они что были, что не были. Так что, заниматься самообманом и набивать себе важность было бы глупо. А в своих снах Сальво не видел никого. Ни Беркута, ни Лебедя, ни Макса... Никого. Ведь они не были важными. Ведь считать важным то что можешь в любой момент потерять - слишком больно. Потому единственный путь не страдать, если не можешь защитить и контролировать - это обесценить. Сказать что мира - нет, близких - нет, и тогда мир станет иллюзией и перестанет терзать душу. Сальво нравилась эта мысль и представлять как его забивают арматурой. Это помогало реализовать тот немой крик что он не мог выдавить из себя годами, так как не было ни одной достойной причины, что могла бы ему позволить этот крик. А если его наконец достаточно будут истязать - внутреннюю боль наконец можно будет выразить во вне под предлогом реальной. * * * _______________________ - Солнышко, вставай. - М, зачем? - Андрюша нас ждет. Пойдем. - Куда? - Как куда? Летать, тренировка. Ты давно не летал, пойдем. - Я не хочу. Идите вдвоем. Я буду вам мешать. Правда. - Я без тебя не пойду, давай, поднимай брюхо. - Я правда не могу. Не умею нормально. Я буду мешать вам. Идите вдвоем. - Солнышко. Что ты несешь?! Ты не можешь лететь хуже нас. А ну давай поднимайся! - Юр, не надо! Не надо. Уходи. Иди сам. Я не хочу! - Но ты же любишь это. И хотел. Давай, почему теперь нет? Что случилось, тебе плохо? - Нет. Все нормально. Я не просил об этом никогда. Это не мое. Все остальное случайность. Вам будет лучше без меня. Двум настоящим пилотам. - Но ты тоже настоящий... - Хех. Это не правда. Ты же знаешь. Не хочу тратить топливо. Оставь мне задание тут и возвращайся. - Ладно... Но если передумаешь. Догоняй. - Нет . Я не стану мешать. Мне достаточно того, что ты хорош в этом, а я с тобой. Буду тобой гордится. - ... Ладно. Я не понимаю почему ты так говоришь. Почему считаешь себя хуже. Но хорошо. Тогда я скоро вернусь. *** - Где Сальво? - Он..э... Не придет. Я не понимаю почему. - Отказался? - Да, сказал что мешать будет. Жмется к земле и трясется. - Боится высоты? Не может быть. - Нет. Он. Я не знаю. Но ему так легче. По ощущениям он будто не понимает зачем. Он и так самолет. Войны не будет. И типа зачем делать то что никогда не пригодится. - Провести время с нами? - Ему неприятно. Думает, что будет смешно выглядеть на нашем фоне. Все еще не верит, что он настоящий и часть команды. - Ну если дальше так пойдет, летать он разучится. - Он искал как отключить двигло. Видимо к этому и стремится. Ему легче быть инвалидом. Не знаю как обьяснить. Тогда будто гора с плеч и ему не надо куда-то спешить к чему-то стремится и он успокаивается. Потому что ничего не теряет. В его голове идеал это когда он партнер успешного существа и всячески его ублажает. А сам довольствуется тем что его идол проявляет к нему внимание, что делигирует ему успешность. Не пробуя он не ошибется, и может думать о своих способностях то что ему удобно без страха опровержения. И не раскрываясь он не может проиграть. - Мы же пару кругов и обратно. Просто ветер понюхать. - Он не понимает зачем. Цели нет. - Он хотел быть с нами. Вот цель. - Не может. Я чувствую, его душит что-то как только он на лапы поднимается и хочет куда-то. Не шевелится ему спокойнее. - В следующий раз тогда я его понесу. Все равно что он не хочет. - Хах. Может в этом и план. Притворится немощным, чтоб потом половину за него сделали. ________________________ *** - Ну как там твоя курочка? - Никак. Даже внутри сюжета лежит на брюхе. Помирает. - Усыпляем? - НЕТ. Нет. Не надо. Мне и так хорошо. - А ему? - Не так чтоб убивать. Он почти всегда такой. Не убивать же его за это. Он не мешает. - А как же концепция, что боль страшнее всего? - Она западная. Я его не отдам. Для меня он не обуза, потому я не буду убеждать его или других в том, что ему лучше не быть. Ноет, ну и ничего. Лежит- ладно. Он все равно мое солнышко. - У тебя тоже смысла жизни нет, да? - Да. - Типа ты держишь здесь его, а он тебя, да? - Да. - Омерзительно. Естественный отбор вы проиграли. Не за это ли вас выпнули? - Не знаю. - А ты еще и некрофил. Он бревно, а ты его тело гладишь как маньяк. - А тебе типа завидно? - Нет. Ладно, не мое дело. Будешь продолжать? - Конечно. Сама сказала - наше свободное время - делаем че хотим в рамках безопасного. - Валяйте. * * * _____________________ - Сонц. Ты как? - Я все сделал как ты просил. - Умница. Но ты-то как? - Не знаю. Грустно немного. Не знаю. - Рассказать, что мы делали? - Да, расскажи! Мне интересно. А то даже думать не о чем. - Хех... Тогда слушай, - Юрий приобнял Сальво что был как живая техника, посадил на колени и укутал в края плаща. В симуляцию добавились ощущения тепла и даже стук сердца. Как у Сальво, так и у Юры. Острая белая морда устроилась на плече поближе к шее. Длинные передние лапки обнимали корпус серого мехастата под плащем. Все было идеально. -" Ничего он не страдает. Просто устал. Пусть будет со мной. Смерти я его не отдам". ________________________ * * * - Дремлешь? - Юрий гладит белую спинку. Та теплая. В симуляции все было несколько ярче и от того необычно. Еще Юрий думал что тоже уезжает кукухой, ведь говорит сам с собой, натянув шкуру брата. Однако это принесло интересный опыт. То что их путали стало совсем диким, ведь в теле Андрея, даже цифровом, он ощущал себя совсем иначе. Другой рост, другая динамика движений, одежда. Огромные уши ощущают дуновения ветра совсем уж чувствительно. А с такими длинными волосами неизвестно как можно было двигаться ловко. Ну и крылья намного больше и тяжелее. Юрины в сравнении были как декоративные. Но это осталось позади. Личину Андрея Юра попробовал в надежде морально согреть друга, дать ему то чего он давно хотел. Но это либо не работало вообще, либо Сальво догадывался о искусственности происходящего. Однако не волновался и не боялся. Старался не думать и в меру сил ластился. В процессе подключения к его разуму, Юрий чувствовал что самое приятное для Сальво - слушать монотонную речь и прижимать брюхо к теплому. Видимо он откатился до минимума, до маленького ребенка или животного, иногда включая разум. И просто пытался утолить жажду вот этого примитивного ощущения комфорта - когда что-то большое и теплое обнимает и держит в безопасном месте. Обретая это состояние, Сальво забывался и медитировал на этот момент, а потом в какой-то момент, счастливый отключался. Тогда Юрий мог уйти. А если тот мог проснуться, то ставил себе оповещение, что бы его подопечный не оказался в одиночестве в краткие миги разумности. " Он просыпается иногда без воспоминаний, и может в первый момент решить, что мир пуст. Что его там никто не ждет, тогда следующего пробуждения не будет. Потому я буду всегда его встречать. Чтоб он знал что его ждут. Как свет от маяка. " * * * ______ - Не говори ему... Но кажется я хочу домой. Там не плохо, но мне не ради чего там стараться. А просто выживать - слишком легко и бессмысленно. Но я подумал и мне все-таки нельзя возвращаться. Это будет эгоистично. Паршивая овца опять будет портить идеально отлаженную систему и причинять неудобства. Я разрушаю ваш идеальный мир из-за скуки. Потому, ради тех кого я люблю, я не вернусь. И я очень тоскую по вам. - Сальво. Ты не лишний. Хватит так про себя говорить, это твой дом. Ты можешь вернуться. Мы оставили все как было при тебе. А он... ты сам знаешь, позлится и перестанет. Главное вернитесь живые. Хорошо? - Мне приятно это слышать. Эти слова самые ценные, что я жду. Вот только когда я вернусь, все начнется по новой. Я не хочу причинять вред. А счастливее я не становлюсь. Так зачем делать хуже. - Ты можешь приходить когда захочешь. Ты не помешаешь. - Хватит. Андрей. Это слишком больно слушать. - А не знать что с тобой, жив ли ты? - ... Все еще не понимаю для чего я нужен. _______________ * * * - Ну как там твоя курочка? Все еще в коме? - Нет. Хех. Говорит с моим братом. - О... А почему с ним, а не с тобой? Первая любовь? - Не совсем. Он ему опекун. ... Ну то есть родитель... Ну то есть за место мамы и папы. Вот потому с ним и болтает. - Эко у вас все сложно. Инцестники паганые))). - Это не так. Я же обьяснял. Долго живем и все такое. - А как ты это устроил? Связи-то нет. - Ну... Я его смоделировал. - Опять врешь ему? Гадость. - Зато ему спокойно и он радуется, что дома его ждут и любят! Так что отвали к черту. - Ладно, ладно. Ухожу. Обманщик. ______ * * * Сальво сидел на руках будто котенок, прижимался к белой шинели и, прикрыв глаза, наслаждался ощущением покоя и безопасности. Андрей тоже никуда не спешил. Он как всегда мало двигался, так повлияли на него его размеры и неспешность и плавность в быту стали его личной особенностью. Ведь так много мелких существ было вокруг него. Обычно он был пассивен, но сейчас будто стал живее и по своей инициативе гладил подопечного костяшками пальцев по плечу и руке, иногда заходя до головы. Тогда Сальво непроизвольно улыбался и ластился к руке. _________ Юра смотрел на это чужими глазами и грустил. Улыбался на улыбку друга, но чувствовал себя каким-то не таким, пустым и недостойным. Но только почему-то в гнев не мог это все воплотить. Не на Сальво. _________ - Может если ты сменишь форму, то тебе будет легче поверить, что ты наш? Тебя же это гложет? Ощущение, будто ты приемный, из-за того что не похож на нас? Это сложно, но можно исправить. Если ты пожелаешь. Сальво встрепенулся и удивленно задрал голову вверх, правда видеть мог только подбородок и щеку собеседника. - Нет. Это будет обман. И я буду еще и овцой в волчьей шкуре. Я не заслужил те технологии и разработки, что делали не мои соотечественники. Это будет несправедливо по отношению к тем, кто создавал культуру и технологии породившие те или иные машины. - Но ты хочешь? Просто многое уже не важно. Если... - дальше были рискованные и опасные, да еще и необычные слова для мехастата, их истоки остались в прошлом, - Если я теперь твой отец, то я могу завещать и передать тебе хотя бы это - мое благословение и принятие. Ты его можешь заслужить, если тебя волнует цена и даром получать ты не хочешь. Сальво вжался в плече Андрея, ему стало тревожно и совестно. - Нет, я не имею права такого просить, мы сами себя сделали такими какие мы есть. И забирать чужое я не хочу. Я и так всегда вор. - Тогда это будет тебе подарком, на окончание учебы. Так пойдет? - Слишком далеко заглядываешь. Не факт что я дотяну. Не говори такого. - А как мне тогда тебя радовать и поддерживать? - Не знаю. Но я не хочу быть вором и обманщиком. - Тогда я тебя погрею, это хоть можно? - Да, прости. * * * Резко взвыла вентиляция, и белый корпус вырвало из оцепинения. Сальво выгнулся на кушетке, с хрипом, будто впервые вдохнул воздух. Юра, что дремал рядом, сидя на полу рядом с встроенной в стену койкой, тут же навалился на друга, держа того за плечи и не давая упасть или врезаться в верхнюю полку кровати. - Тшшш! Спокойно! Слышишь? Расслабься. Давай... Не известно услышал ли его Сальво, или же просто конвульсия включения после длительного перерыва завершилась, но после он обрушился и разпрямился на плоскости кровати. Хорошо что там был подстелен мягкий пористый материал. Серый механоид не спешил отпускать белые плечи, только ослабил хватку, а потом на эмоциях прижался мордой к белой шее друга. - Все впорядке, ты дома. В безопасности. Говорить можешь? Тебе больно? Ты здесь? Сальво мотнул головой отвечая на что-то из этих вопросов, говорить пока он не мог и на ощупь нашел, где обнять спину напарника. Вокодер пока не подключился, как и зрение, и он тыкался острой мордой не глядя куда-то в серую шею. - Умница, вернулся... Ты молодец, что вернулся... Я так счастлив... Счастлив. Серый гладил плечи белого и прижимался своей грудью к его и тоже ластился мордой. - Я знал, что ты сможешь, знал. Сокровище мое... - Дурак... - звук был тихий и хриплый, голос непохожий. - Ага, дурак... Проверка! Как мы познакомились? - серый шутил, на самом деле он не сомнивался, просто хотел расшевелить друга и слышать его ответы.. Почувствовать его присутствие здесь снова. -...Я пришел тебя казнить... - Нет, дурачок! Не так все было! Ты пришел на вечеринку. И был там самый красивый и самый опасный, скромный и смущенный. Очень милый. С такими-то качествами и так смущаться.. Совсем дурачок. Ну и я решил, что расшибусь, но ты мой будешь. Понял? Потому что вдруг кому такая радость достанется, а он даже не будет понимать, что ему досталось... Тело не могло передать эту реакцию, просто было нечем, но мозг понимал, что сейчас он должен рыдать. И по всем ощущениям так и было. Юрий отвел морду, будто скрывая лицо. Поднял и привалил к себе белого механоида, уложил себе его голову на плече и стал покачиваться, успокаивая и себя и его, не отпуская из рук. - Вот. Теперь мы вместе. И я от тебя не отстану. - Ладно... - Сальво смутился и немного расстроился, он не совсем еще соображал, что вокруг него происходит и не мог вспомнить многого. Да и воспоминания смешались, что было в симуляци, а что было правдой, но его это давно перестало беспокоить. Он гладил серые бока и ощущал как товарищ весь дрожит. - Я поговорил с Андреем... Юра хрюкнул и сильнее обнял. - Я знаю, что он не настоящий был. Но мне было так приятно с ним говорить. Я сказал ему, что люблю его. Это было чудесно. Наверно я все-таки умею любить. - Конечно умеешь, солнышко.. Конечно. И никто у тебя его не отберет, потому что он у тебя в сердце... Ты это ему сказал, а значит пол пути пройдено. Ты можешь любить его, думать о нем, вспоминать, что полезное и умное он тебе сказал, что делал для тебя... У тебя есть семья. Хорошая, и ты хороший. И счастливое, пусть и мехастатское детство. - Да, наверно так. - Хочешь рассказать? Расскажешь мне свою новую историю? Типа вот сейчас как будто мы знакомимся с тобой заново. " Здравствуй, симпотяга... " и далее, да? - Юра нервно смеялся, его потряхивало, но кажется все было отлично. - Да, очень приятно.. " Ты тоже ничего такой... Селедка". - Хех... "Собачка страшненькая"... - Ага.. " а мой отец еще более страшненькая собачка... Он меня на руках носить может, как котенка. И когда мне страшно прячет под крыло. И говорит забавно, как будто из детской книжки.. Знаешь, такой устаревший язык немного, с этими уже не употребляемыми словами.. Любит их. Хотя наверно знает, что звучит забавно... Маленьких тоже любит, всегда очень аккуратный, осторожный. Не злится никогда. Только смотрит печально, если что-то не так сделал. И смущается от фигни всякой... В клюв меня кормил. А я уже большой был... Сам есть мог. А он покормил... Потому что мелким считает. " - Прекрасные воспоминания... - Да, прекрасные. - Видишь, тебя любят, солнышко. И твой отец тебя обожает. Да и как можно такого не обожать? Заботится о тебе, волнуется, оберегает. Как иначе можно-то. Вернемся, порадуешь его. Столько интересного расскажешь... Будет другим рассказывать какой ты у него смелый, все посмотрел, везде побывал, столькому научился... Будет тебя греть под пузом, крылом пряча и радоваться, что ты ему достался. Видишь как здорово, да? - Да, - Сальво улыбнулся.

...МНОГО ЛЕТ НАЗАД... ___________________________

В тишине почти необитаемого бункера, где шуршала только вентиляция и редкие одиночные звуки серво моторов, раздались глухие шаги. Потом в одной из безграничных комнатах, по перкам человеческого существа, на фоне серого и черного, пустого пространства появилось ослепительно белое, даже по меркам полумрака создание. Высокий, величественный и крылатый, с плавными осторожными движениями и приятно дребезжащим от металла глубоким голосом. - Ау? Ты живой там? И на вопрос ответили, в помещении был еще один мехастат, намного меньше, тоже белый, но еще и с красными полосами вдоль тела. Он лежал на полу в углу в звероформе. - Да. Я попросил тебя позвать... Не знаю. Мне нужно именно твое внимание. Как будто ты кто-то из моих родителей. Тупая ассоциация. - Ну, давай, тогда рассказывай, что случилось, как живешь. Лебедь легко преодолел расстояние до бело-красного истребителя. Опустился рядом на пол и подхватил того на руки привычным движением. Потом устроился сам и усадил к себе на колени эту странную зверушку, будто щенка. А тот повозился, устраиваясь на белой шинели, взялся за край ворота и сиротливо пристроил на отвороте голову. Прижался бочком и закрыл глаза, отдаваясь тактильному восприятию. Ему хотелось ощутить комфорт и безопасность. - Да ничего в сущности. Не могу выделить весомую причину. Будто задергали и я кончился из-за мелочей. Это точно было не все и Лебедь не ответил. Сальво помолчал - помолчал и еще добавил: - Хотя нет. Наверно очень много всего. Но как-то странно. Чтобы ни случилось это будто мелочь или не существенно, а я злюсь на себя, что слабак, что переживаю от этого. В этом нет ничего такого. И в первом и во втором случае ты имеешь право на то, что ощущаешь. Это значительно утомляет. Белый мехастат начал аккуратно гладить по длинной голове Сальво, приобнял чуть сильнее. - И вообще, с чего такие мысли, что ты слабак? Ты не из тех, кто не старается. Сальво разнервничался и спрятал морду в ткань шинели, чтоб не позориться слезами. - Какая-то очень больная внезапная мысль. Я бы хотел чтоб ты был моим отцом. Чтоб я был не ниоткуда и никто, а имел право на то на что претендую и точно знал, что достоин этого, раз есть предпосылки. А так я как на пустом месте. Нет точки отчета, нет репутации, нет породы, ничего нет. Вещь в вакууме. И нет ни гарантий, ни примеров моего качества, прав на что-то, предпосылок. Мои настоящие родители - пустое место для меня. Они не могут мне помочь ни словом, ни делом, защитить или направить. Их нет в том мире, где я жил или живу. Они слабее меня, не видели меня, не понимали. И при этом были никакущие, что я даже со своего уровня даже тогда не мог их ненавидеть, ибо они были просто людьми, без каких-либо особенностей и достижений. Мне уже тогда было бы недостойно их пинать. Да и не за что. Меня это почему-то стало очень задевать. Потому что многие гордятся своими предками, равняются на них и продолжают что-то общее. Любят свою семью. А мне даже на сочинении написать не о чем. Я сегодня получил задание "напиши про свою семью" типа проверка языка. А я не могу. Не потому что не умею. Чтобы я ни писал оно на другую тему получается. Я ох**л от этого... Я написал пару предложений, перечитал и мне стало себя жалко. Еслиб мне показали это сочинение, то я бы решил, что кто-то издевается и давит на жалость. Он всхлипнул, переводя дух, потом продолжил: - Вот... Как-то так. И когда всем было страшно, что заберут их близких, я был спокоен, потому что у меня ничего не заберут, ибо у меня ничего нет. И я не мог присоединится к общему горю. И почувствовал себя совсем одиноким. Потому что мне не понять и мое "желание помогать" это необоснованная праздная прихоть. Мне вообще сражаться не за что. Потому что этот мир не мой. И для него бесполезен. Я представил что кто-то может по глупости и доброте душевной меня начать защищать, а это как защищать обманку или пустышку, отдавая за нее настоящую кровь. А мне просто скучно - потому я лезу везде. У меня нет необходимости как у других. Я делаю все для себя и только. Опять было трудно говорить, некоторое не лезло из горла, будто держалось там когтями: - Моя жизнь состоит из моего же вранья. А некоторое выходя в свет, выдирало с собой и кишки и надежду: - Еще я подумал, что даже когда я доучусь, я буду такой нестандартный, что со мной будет неудобно работать. Я буду постоянно ломать систему "свой/чужой" и тупить на автоматических заданиях. Потому что слишком много лишнего в башке. И моим напарникам будет неудобно, я буду мешать. А я полезу, ибо оставаться позади еще тошнее. Но это эгоизм. Я подставлю нормальных своим эгоистическим желанием в**бнуться. А если бы я реально хотел помочь - то взял бы работу попроще и просто делал бы ее хорошо и тихо. Жертвенность это когда ты работаешь хорошо и тихо. Не желая почета. А свою работу, что у меня уже должна быть, я не делаю. Потому что ленивый урод. И трачу в два раза больше на свою эффективность, чем остальные. Я так много типа знаю, но это пустые знания никак не помогающие в работе.... ... Самое хорошее в боевом режиме что можно со мной сделать - забить под завязку взрывчаткой и отправить на ту сторону, в надежде, что меня верификация еще распознает. Хех. Но это тоже детский план без пользы. Только я типа успокоюсь от этого. ... Я прост чего-то когда домой двигал думал и понял, что моя единственная весомая предыстория, которая делает меня хоть кем-то - это связь с противником. И типа если меня там будут убивать, я хотя бы буду дома и с предысторией. А не странное пустое место. Эта гниль в душе копилась долго и никак не заканчивалась: - Да и там я пустое место потому что ничего не делал. Так что я просто хочу хоть где-то примазаться. Дослушав, и подождав пока Сальво точно выговорится, Лебедь наконец ответил: - О-хо-хо, подкидываешь ты мне задачки конечно сложные... Пока он думал, что еще сказать, Сальво переведя дух продолжил выворачиваться словами: - И еще Юра. Когда его сдернули - я ничего не почувствовал. Очень хотел, но нет. Меня даже какое-то раздражение взяло, потому что "а что ты хотел? Это что, неожиданность? Тыж не гражданский" и " А что мне говорить на это чтоб выглядеть нормально?". Кажется я возненавидел его в этот момент, но не могу выразить словами почему. Типа, " ой, я типа повар и о ужас меня попросили готовить торт!" И я такой - " А нахр*на ты повар?" Или типа того. Не знаю... И я не хотел его обидеть. Потому говорил сдержанно, к тому-же не знал, что говорить. И я хотел бы пойти с ним. Но не мешать, а реально помогать. А из-за моей конструкции, я посчитал сколько у меня будет проблем, и в лучшем случае окружающие будут защищать меня, а не я их. И сколько бы я ни учился - я не меняюсь, вообще. И не запоминаю будто-то, что узнал. Как решето. Лебедь был озадачен, но его тон как всегда был вкрадчивым и спокойным: - Я не совсем тебя понимаю. Ты хочешь иметь что-то, чтоб это потерять? И понимаешь, тут дело не в том, что он не хочет идти... Проблема в том, что он не хочет снова проходить через то, что уже было. К тому же он получил в свое время достаточно неприятный опыт... в том числе и послевоенного периода. Никто не хочет терять то, что имеет. И я тоже многого боюсь. Боюсь того, что будет после. После всегда страшнее самой войны. Когда стоишь на руинах и думаешь о том, стоило ли оно того, а руки твои не то что по локоть в крови... ты весь в ней, в чужой. Можно радоваться, ты оказался сильнее. Можно радоваться, что ты выжил. А вокруг никого... и ничего... Это ты все убил. Все живое, до чего дотянулись твои когти и меч. И может быть в этом "после" даже не будет места для нас. Потому что это все может оказать такой эффект, что ты не сможешь вернуться. Ты навсегда останешься там. Сальво испугался, он решил что вот сейчас на него обрушится гнев за его эгоизм и жажду внимания. Ведь он ничего в чужих жизнях не понимает. Но бежать было не к кому и некуда, потому он прижался сильнее, так как боялся быть отвергнутым за свои слова. - А мне этого не понять. Я не представляю себе что такое "после", у меня и "до" то не было. И мне никого не жалко, потому что все это что происходит - естественно на самом деле. Как полны в океане. Смерть повсюду и она половина жизни. И еще пояснил: - Я хочу что-то иметь что бы бороться не в холостую. Лебедь казалось не разозлился и продолжил сочувственно обнимать. - И я рад, что не понимаешь. Смерть естественна. Я не отрицаю. Какая угодно. От старости, несчастный случай. Что угодно. Но не насильственная. А потом вовсе наклонился и прислонился щекой к кабине на голове Сальво. - А мы? Юра, Беркут. Я в конце концов? - В природе смерть от старости или несчастный случай - вот не естественно. А все здоровое и нормальное - убивает друг друга, - ощутив прикосновение, Сальво замер, а внутри него все замерло, но не от страха, - Я очень хочу чтоб вы были моими, а я вашим, но я этого не ощущаю. По фактам, если я вас предам никто не удивится - потому что нет причин этого не делать. Как и наоборот. Потому единственное, что определяет мою жизнь это мое решение здесь и сейчас. Нас связывает эфемерное не прилюдное, не известное никому слово. - Не знаю, ой, не знаю. В природе может и так, но человечество стремилось к противоположному. А касательно ощущений. Я тоже мало что чувствую. Но много лет назад я просто убедил себя в том, что будет правильно, а что нет. Точно так же мы с Юрой не кровные, но родные. И уж с Беркутом тем более до родства далеко. Я даже не знаю о том, каким он был до перехода. И тем не менее. Ты сам выбираешь. Как и все. - Латна, - истребитель чуток приободрился. Хотя бы от того, что смог все высказать. Ну и от нападавших на плечи и голову белых длинных прядей, что были теперь будто шатер над ним, - Позволишь мне считать себя твоим родственником? Как будто я твой подопечный? Я никому не скажу. Просто буду так думать и стараться не смотреть в отражающие поверхности. - Если тебе это поможет, - возможно Лебедь даже улыбнулся, Сальво не мог видеть, но хотел в это верить. А тот продолжал гладит звереныша по спине. - Хах... Хотя ты ведь сам говорил мне, что в иерархии ты скорее сын для меня. Но хорошо. - Ну да, хотя это как-то глупо, - Сальво нервно хихикнул, но хоть перестал реветь и улыбнулся, вытирая морду о чужую грудь. - Это была транзакционная расстановка и зоны ответственности, а не отношения и осознание общности. Я хочу осознание общности, принадлежность. Это важно. Это то что называется национальное самосознание. Когда ощущаешь себя частью чего-то потому интересы становятся не только личными.... Не важно. Короче я очень этого хочу. Ты очень красивый, приятный и с тобой не страшно. - Да. Это важно. Ты, конечно, перехвалил меня, но пусть будет так. И все у нас всех будет хорошо. - Я посплю у тебя на руках если можно? Если тебе куда-то надо, то не выкидывай меня одного... Можно же в шинели у тебя болтаться?