Плоды мужества

      Каминари, сидя на кровати, вот уже в который раз обвёл свою комнату тоскливым взглядом. Отчаяние накатывало и набирало силу с каждым увиденным предметом: когда-то согревающим душу, но сейчас казавшимся бессмысленным, заурядным хламом. Разбавлял монотонно-унылую атмосферу лишь пышущий недовольством Киришима.       – Бро, так дело не пойдёт. Пора переходить к решительным действиям!       – Я как бы уже, – Каминари, подперев щёки кулаками, уставился на друга. – Сам помнишь, что из этого вышло.       – Ладно тебе, пирог был вполне неплох, к тому же, – сделав многозначительную паузу и подняв указательный палец для пущего эффекта, Киришима назидательно заключил: – она его всё-таки приняла. Это что-то, да значит!       Каминари недоверчиво фыркнул и отвернулся. Конечно, значит. Он в очередной раз сделал из себя посмешище, а Джиро просто не настолько жестока, чтобы демонстративно проигнорировать его напрасные старания. Нет, ему вообще-то очень нравился её смех, но в тот момент он ждал другой реакции и не понимал, почему всё опять так нелепо закончилось.       В памяти вновь всплыл тот злополучный день. Их обычная музыкальная импровизация тогда завершилась, оставив его с чувством приятной усталости и умиротворения. С уютного диванчика, на который он плюхнулся, открывался поистине чудесный вид: то угасая, то вспыхивая, по комнате струился солнечный свет, золотистыми нитями сплетая тёплое искристое кружево, а за широким окном неспешно падал снег, заботливо укутывая пушистыми сугробами их Академию. Какое-то время он просто сидел и наслаждался этой чарующей красотой, а потом перевёл взгляд на остальных.       Ребята, также бросив мучить музыкальные инструменты, расположились кто где, за исключением Бакуго, всё ещё сидящего за ударной установкой, и Джиро. Чуть склонив голову, она неспешно перебирала струны гитары, извлекая мягкие звуки смутно знакомых ему мелодий. Иногда в гармоничный ритм врывалось что-то бойкое, дерзкое, и тогда её лицо освещалось довольной улыбкой; иногда, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, она останавливалась и, слегка прикусив губу, привычно хмурилась.       Невыносимо сильно захотелось что-то сделать для неё, как-то порадовать. И когда Бакуго вдруг вдарил по тарелке, Каминари словно по сигналу подскочил и выпалил свой вопрос. Чего ей хочется… или что ей нравится? Он точно не помнил. Она же медленно, будто очнувшись от таинственной дрёмы, подняла на него свой взгляд: чуть задумчивый, без предвкушающих смешинок, так часто резвящихся в её тёмных глазах, и ответила: «испечённый сливовый пирог».       Он отчётливо это услышал! Так почему же позже его выстраданный пирог, который хоть и мало походил на кулинарный шедевр, но всё же вполне соответствовал запросу, вызвал у Джиро полнейшее непонимание? Каминари даже радостно объявил название творения, но его разъяснение лишь привело к неожиданной, а может как раз и наоборот – вполне предсказуемой реакции. Покраснев, Джиро прикрыла руками рот, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех, но, видимо поняв, что вряд ли с этим справится, сбивчиво его поблагодарила и, быстро пробормотав, что ей срочно нужно позвонить отцу, взяла пирог и побежала прочь.       Как будто ему мало было насмешек вездесущего Бакуго, сопровождавшего его весь путь сначала до Быстроланча, выдавшего необходимые ингредиенты, а потом и до их общей кухни. Каминари почти не обращал внимания на его язвительный бубнёж, согласно которому по степени криворукости и отсутствию малейшего понимания азов кулинарии он уступал первенство лишь великому Деку, но как только обнаружил в придирках завуалированные советы по приготовлению, тут же замахнулся на Бакуго силиконовой лопаткой и потребовал оставить его в покое. Тот, снисходительно поглядев на его оружие, закатил глаза и ушёл, а Каминари вновь продолжил своё правое дело: ему изначально хотелось всё сделать самостоятельно. Почему-то тогда это показалось ему очень важным.       Теперь, оглядываясь назад, Каминари сожалел, что отвергнул грубоватое шефство Бакуго. Похоже, немного дружеской помощи ему всё же не помешает.       Собравшись с мыслями, он посмотрел на Киришиму, а тот словно того и ждал: не дав ему и слова вымолвить, он стукнул себя кулаком по груди и гордо заявил:       – Выше нос, бро! На этот раз всё точно пройдёт, как надо. Я уже всё разузнал, ознакомился и подготовил. Вот!       Каминари уставился на торжественно вручённую ему в руки книгу. На обложке была изображена красивая пара: темноволосая женщина доверчиво прижималась ладонями к оголённой груди светловолосого мужчины, а тот держал её за талию, небрежно сминая ткань струящегося платья. Вдали виднелись разрушенные корабли, бегущие в разные стороны люди, какие-то фиолетовые всполохи, но влюблённые не обращали на суматоху совершенно никакого внимания, смотря лишь друг на друга. В самом низу книги витиеватой позолотой блестело название: «Стук его сердца».       Завершив разглядывание обложки, Каминари оторвался от книги и окинул друга настороженным взглядом. Всё же у них тут всякое случается, можно ненароком и под какую-нибудь занятную причуду попасть, но нет: задорно торчащие красные волосы на месте, острозубая улыбка излучает энтузиазм, в кроваво-алых глазах плещется чистое и незамутнённое желание помочь. Словом, ничего необычного.       Немного посомневавшись, Каминари вернулся к книге и наугад открыл её где-то ближе к концу. Взгляд сразу же метнулся к диалогу, обрамлённому влажными следами подозрительного происхождения:       «– Я ни за что тебя не брошу!       – Всегда... любил только тебя...       – Неееет!..»       Он испуганно вскинул голову, а Киришима в ответ на его немой вопрос раскинул руки и принялся горячо доказывать:       – Ты понимаешь, они там такие... такие... мужественные!       Несколько успокоившись подобным объяснением, Каминари решил уточнить:       – И что мне с этим делать?       – Между прочим у тебя в руках ключ к девичьему сердцу, а именно настольная книга Джиро.       – Ты что, просто стащил её?!       – За кого ты меня принимаешь? – оскорбился Киришима. – Конкретно эта книга – моя, я её честно купил вообще-то! Ашидо рассказала мне о ней, и я сначала хотел предложить тебе подарить Джиро что-то похожее, но знаешь... – он чуть запнулся и взволнованно продолжил: – Я прочёл её, и это... Это и правда нечто особенное, и если ты проявишь то же мужество, что и главный герой этой истории, и откроешь ей своё сердце, то точно произведёшь на Джиро неизгладимое впечатление!       Каминари ещё раз взглянул на обложку. Значит, такое ей нравится? Он попробовал было представить заместо главных героев себя и Джиро, но его вполне живое воображение вот уже в который раз дало осечку, ограничив доступ к миру сладких грёз. Не то чтобы он удивился, опять же, книжные образы этому и не способствовали: казалось, единственное сходство было лишь в цвете волос.       – Нам уже пора. Ашидо пообещала, что вечером вытащит Джиро в гостиную. А ещё там будет Тодороки, – увидев его недоумение, Киришима пожал плечами и пояснил: – Я просто его попросил, и он согласился.       – О чём ты его попросил? К чему эти договорённости, зачем они вообще там нужны?       – Как это зачем? Только представь! Ты твёрдой поступью пойдёшь прямо туда и, горящим влюблённым взором глядя в её прекрасные глаза, при свидетелях возьмёшь и заявишь о своих чувствах, это будет так...       – Мужественно. Я понял.       – Вот именно! – обрадованно воскликнул Киришима, похоже, наконец уверившись в достигнутом единодушии, и уже более спокойно заверил: – Не волнуйся. Я только сказал, что мне понадобится его помощь, и попросил подождать меня в гостиной. А теперь самое главное, – моментально посерьёзнев, он испытывающе посмотрел на Каминари и заявил: – скажи Джиро, что предан ей и телом и душой, что твой меч принадлежит ей, что ты, не щадя себя, храбро будешь стоять на страже её красоты и покоя, по одному её желанию проникнешь в планы врагов и...       В голове Каминари раздался первый тревожный звоночек. О чём-то похожем ему точно кто-то уже рассказывал.       – ...неистово мужественный, всегда готовый всадить оружие в лоно вражеского рассадника зависти и злости...       На фоне громкого, воодушевлённого голоса Киришимы воспоминание о чьём-то тихом хихиканье прозвучало странно угрожающе.       – ...навеки твой, Эйд... то есть Денки Каминари. Всё запомнил? А, вот тебе ещё тайяки на удачу. Жуй уже и пошли скорее!       Каминари, заторможенно взяв предложенное лакомство, встал и выдвинулся вслед за Киришимой. Всю дорогу его не отпускало какое-то недоброе предчувствие, казалось, ещё немного, и он нащупает эту постоянно ускользавшую истину. И ему, вероятно, стоило бы додумать эту мысль, но к настоящему моменту его вернуло настойчивое желание выплюнуть прожёванное клейкое нечто. Это показалось ему крайне кощунственным, так что скривившись, он мужественно проглотил кусок и уставился на остатки тайяки. Не смотря на выпученные словно в агонии глаза и хищно разинутую пасть, рыбка выглядела на удивление дружелюбно. Запоздалый ужас у Каминари вызвали лишь появившийся аммиачный запах и непередаваемые вкусовые ощущения во рту.       – Что... это?       – Тайяки с натто! – Киришима оглянулся, и с сожалением признался: – Я ещё хотел добавить окру, но не вышло: слишком много слизи – всё постоянно разваливалось. Хм? – он остановился, привлечённый донёсшимися знакомыми голосами, и сказал: – Ну, вот мы и пришли.       Киришима, обойдя Каминари, встал поперёк прохода, загородив этот последний шанс к отступлению. Ободряюще стукнув Каминари по плечу, он прочувственно проговорил:       – Будь мужественным. Сейчас твой звёздный час. Удачи, бро!       Каминари, собрав волю в кулак, выдвинулся к сидящей на диванчике троице. Стараясь унять расшалившееся сердцебиение, он попытался сосредоточиться на их приближающихся образах, примечая малейшие детали.       Джиро, оживлённо жестикулируя, что-то обсуждала с Ашидо. Та понимающе кивала ей и, периодически запуская руку в огромный розовый контейнер, находящийся между ними, чем-то увлечённо хрустела. Тодороки просто сидел.       Внезапно один из разъёмов Джиро шевельнулся. Она умолкла на полуслове, едва заметно, как-то тихо улыбнулась и, посмотрев прямо на него, приветственно вскинула руку. Каминари почувствовал, как тугой узел напряжения внутри него словно разжался и потёк по телу сладким, расплавленным мёдом безмятежности. Ощущение окрылённости удивительным образом дополнялось какой-то приземлённой тягучестью в ослабевших ногах. Где-то возникла и тут же упорхнула ненужная мысль: была ли в этом заслуга коварной начинки тайяки или же это Джиро так на него влияла?       Каминари подошёл ближе, остановился и несколько секунд просто стоял и смотрел на Джиро, радостно ей улыбаясь. Однако умиротворённость исчезла без следа ровно в тот момент, когда он осознал, что именно он сейчас должен будет сделать.       Улыбка спала с его лица, во рту пересохло, пульс участился. Джиро встревоженно протянула к нему руку, её губы вопросительно дрогнули, и Каминари понял, что если прямо сейчас позволит себя остановить, то уже никогда не решится на подобное. Не зная, куда деть руки, он сцепил их за спиной, решительно выпятил грудь и, вспомнив все наставления, провозгласил:       – Кьёка Джиро! Я предан тебе душой и телом, мой меч принадлежит тебе и всегда будет стоять на страже твой красоты!       Каминари видел, что с каждым его словом глаза Джиро расширялись всё шире, колокол в голове бешеным гулом возвещал, что он явно говорит что-то не то, но не в силах остановиться он зажмурил глаза и завершил своё признание:       – И по одному твоему желанию я, не щадя себя, на зависть всем врагам неистово проникну в тебя своим мужественным мечом!       Лишь молчание было ему ответом. Каминари храбро открыл глаза и увидел три одинаково шокированных лица. Первой отмерла Джиро: отчаянно покраснев, она опустила голову и сжала руками колени. Ашидо, уважительно хмыкнув, благосклонно ему кивнула и потянулась за новой порцией уже знакомых ему тайяки. Тодороки моргнул и недоверчиво спросил:       – Каминари, почему ты хочешь убить Джиро?       Ответное поражённое молчание Каминари подействовало на него странным образом: в глазах промелькнуло внезапное осознание, взгляд преисполнился уверенности и теперь подозрительно шарил по телу Каминари.       – Так вот о какой помощи шла речь... Где этот меч? Что ты там прячешь?       Тодороки говорил что-то ещё, но Каминари, уже не обращая ни на что внимания, обречённо смотрел на Джиро. А она всё молчала, плотно сжав губы, казалось, даже не дышала, и больше не смотрела на него.       Она даже не смеялась.       Каминари взвыл, схватившись за голову. Впервые в жизни он возблагодарил судьбу, наградившую его причудой с таким прекрасным побочным эффектом. Он просто убежит туда, где никому не навредит, и врубит её на полную катушку, но сначала...       – Киришима! Я тебя убью!!       – Тоже мечом? Да где он?!       – Бвпф...             Джиро, схватившись за живот, расхохоталась так, что слезы брызнули из глаз. Ашидо тем временем переместилась к Тодороки и начала мягко похлопывать его по плечу. К ней присоединился подоспевший Киришима, на ходу с восхищением показавший Каминари аж два больших пальца. И пока они пытались успокоить решительно настроенного Тодороки, Каминари подводил итоги.       Очередной надёжный план с треском провалился; у Тодороки появилась новая, угрожающая всеобщему спокойствию теория; а Джиро всё так же смеялась. И всё же Каминари совершенно не был расстроен. Потому что успел поймать брошенный на него взгляд. Ласковый, дразнящий, полный обещания.       У них всё ещё будет. И не беда, что воображение отказывается рисовать картины их счастливого будущего – он просто воплотит это в реальность. Однажды.