Любовью болеют все на свете

      Трубецкой не является влюбчивой особой, но всегда был, есть и, предположительно, будет предметом всеобщего обожания. В школе за ним открыто бегали девочки, а мальчики… так, с максимальной скромностью, на которую они были тогда способны, посматривали. Тогда Сергея совсем не привлекала мысль заниматься анализом всех этих неуместных и бесполезных на тот момент чувств и эмоций. В университете же положение дел несколько изменилось: девушки ненавязчиво проявляют заботу через скромные и едва заметные жесты, а парни уводят за угол и признаются в любви (даже не симпатии!) до гроба. Ухаживания, которые ему никак не сдались, юноша упорно игнорирует, сдерживая порыв закатить глаза из-за неловкости и противоречия тому факту, что находятся они в учебном заведении. На признания же у него заготовлена более-менее мягкая фраза, которая теперь произносится всё грубее, и воспринимается она всегда колко и близко к сердцу, так как прямолинейность и безразличие в серых глазах способно оставить до десяти сквозных ранений в сердцах этих бедолаг. То ли из-за чувственных и сентиментальных натур, веющих самые разные надежды, но, обязательно, с ванильно-розовым финалом, то ли из-за ноток раздражения в голосе Трубецкого, который порядком устал от столь пристального внимания к его персоне. В самом деле, пахнет от всех этих «чувств» романтизацией холодных парней, когда на деле ничего не может быть ну настолько просто! Кажется, только он действительно и понимает, что нахождение в университете подразумевает что-то более научное и менее романтическое. Трубецкой вообще считает, что отношения с членом коллектива – это прямой шаг в бездну. Такая связь обречена изначально. Эту мысль можно как минимум связать с конкуренцией и с тем, что лишние эмоции будут только сбивать с учёбы, мешать. Тем более тогда, когда причина сих осложнений сидит с тобой в одном помещении.       Если уж затрагивать эту тему с получением образования Сергеем Трубецкого при его деловом отношении к ВУЗу, то тут не всё так однозначно. Он действительно человек с головой на плечах, в которой есть весь необходимый перечень качеств, увлечений, способностей и умений, благодаря чему его можно назвать талантливым. Истина же заключается в том, что периодически он прибегает к взяткам. Ему посильно справиться с нагрузкой и багажом знаний, вешающихся на них практически ежедневно, но он видит то, как надрываются некоторые особо упорные студенты, включая его же собственных друзей, а потом удачно вспоминает, что завтра зачёт, к которому надо готовиться, но его ждёт наиинтереснейшая и безумнейшая компания, с которой хотелось бы провести побольше времени. О, сейчас он как раз проходит мимо банкомата, и может снять сумму денег с карты, которая наверняка угодит Алёне Вячеславовне…       Кстати, о его друзьях. Компания образовалась абсолютно случайно. Вообще, изначальной целью их «собраний» являлись пустые беседы и употребление спиртных напитков, дабы расслабиться, отвлечься и менее устало улыбнуться. Только потом уже оказалось, что всех объединяют схожие политические взгляды, общие знакомые и участие в одних митингах. С этого и началась их дружба, а дальше – больше. Появлялись новые темы для встреч, которые сейчас часто не имеют какого-либо отношения к государству. Вон, пару раз выбирались все вместе в кино на какие-то фильмы ужасов, но Пестель неудержимо смеялся с любой сцены, которая, по задумке авторов, должна была пугать их всех до чёртиков. Ну, на Мише это отчасти действительно работало, так как периодически он дёргался, что замечал Паша и сразу же начинал хохотать пуще прежнего. После этого задетый Бестужев-Рюмин предпринимал попытки организовать операцию по ликвидации друга прямо в кинотеатре. Муравьёв-Апостол пытался их как-то угомонить, хотя сам тихо посмеивался. Да, все эти события всемирного масштаба происходили именно в кинотеатре, где есть люди, которые, вообще-то, пришли посмотреть фильм. В итоге было принято решение смотреть фильмы исключительно в квартире одного из Серёж, так как Миша и Паша обитали в общежитии. К слову, первый спустя несколько месяцев после знакомства перебрался к Муравьёву-Апостолу, на что Пестель загадочно хихикал, а Трубецкой мысленно сам себе кивал, отмечая предсказуемость подобного поворота событий. Так они бы и общались компанией из четырёх человек, если бы на горизонте не появилась интересная личность, являющаяся причиной странного поведения нашего героя.       В интернете Муравьёв-Апостол несколько недель тому назад успел познакомиться с каким-то парнем своего возраста. Обоих периодически замечали за активными обсуждениям постов одной провокационной группы, а в таких, как мы все знаем, комментарии переполнены горячими спорами. Инициатором конкретно тех дебатов стал Серёжа, а уже потом некий Кондратий, по чистой случайности подметивший единичный случай появления смышлёного человека, подключился к диалогу, встав на его сторону. Далее диалог перешёл в личные сообщения. Муравьёв-Апостол был уверен, что нужно как-то подключить этого человека со столь мятежным нравом к их компании, но как? И тут звёзды так удачно совпали, что Кондратий Рылеев сам позвал его и «кого-нибудь из друзей или приятелей, который умеет воспринимать поэзию» в довольно крупную библиотеку, где вечером произойдёт интересное событие. Оказалось, что юноша является поэтом и регулярно выступает на различных литературных вечерах. В узких кругах уже узнаваем и имеет некий успех, поэтому к выбору мероприятий теперь относится более избирательно.       Муравьёв-Апостол сразу же переслал афишу в чат, где как раз находятся все члены их компании. Все отреагировали по-разному: Пестель посмеялся и предложил вместо этого завалиться в бар, Бестужев-Рюмин призадумался, но согласился, так как его Серёжа не стал бы приглашать их всех туда просто так…       Трубецкой изучил доступную информацию всего за несколько часов до назначенного времени встречи о мероприятии и об этом Рылееве. Завораживающий кудрявый юноша. Уверенно ведёт себя перед публикой, эмоциями которой управляет с лёгкостью, играя темпом речи. Пишет и читает Рылеев прекрасно. Интересно, свежо, красиво и актуально. Сергей решил найти записи его самых первых выступлений. На них Кондратий смущается, мило краснеет и мнётся, но и стихи у него на тот момент скорее любовные. Что ж, в таком возрасте столь прозаичная душа, пожалуй, будет писать как раз именно о таком невинном в её прежнем понимании чувстве, как любовь. Хотя, кто знает, может быть, он и сейчас верит в её существование? Из общего между тем поэтом и нынешним можно выделить искренность и горящие глаза. Необыкновенные глаза. Необыкновенный юноша.       Интересно, его волосы такие же мягкие, какими они кажутся?       Вечером вся компания является ко входу библиотеки в строго назначенное время. Ладно, не все. Пестель и Бестужев-Рюмин задерживаются, так как чуть не вляпываются в проблемы на законодательном уровне. Трубецкой несколько тревожится из-за того, что может пропустить выступление Рылеева, но внешне никак это не показывает. Он вновь погружается в размышления о писателе, но из глубокой задумчивости его вытаскивает смеющиеся Паша и Миша, которым Муравьёв-Апостол наконец-то смог объяснить маршрут до места встречи по телефону, описывая всё до таких мелочей подробно, что любой четвероклассник смог бы добраться. Но эти два мятежника кое-как тянут хотя бы на второй класс, поэтому совершенно неудивительно, что опаздывают они на минут двадцать. Хорошо, что встреча была назначена за десять минут до мероприятия, а оно, в сою очередь, тоже задерживается на четверть часа из-за каких-то неполадок, связанных с организацией.       И вот, наконец-то! Они проходят всем составом в помещение, где расставлены сиденья. Атмосфера приятная, воздух пропитан старыми книгами, свет желтоватый. Мест не так уж и много, поэтому хорошо, что билеты были приобретены заранее. Люди одеты прилично, и только Паша с Мишей выделяются своей повседневной одеждой и бардаком на голове. Сцена, близко расположенная по отношению к залу, тоже небольшая. В принципе, событие можно считать закрытым и не для «средних» умов.       За пять минут до начала Муравьёв-Апостол рассказывает остальным членам компании более подробно то, как именно завязалось знакомство с молодым поэтом, ведь обсуждалось это дело довольно коротко. Он почти успевает закончить свою речь, как тут начинается выступление первого оратора. По скромному мнению Трубецкого, живое выступление юноши не сравнится с записью монологов Рылеева, которого очень хочется увидеть на сцене. И он так ждёт, что в груди разрастается необъяснимое волнение. Но это не значит, что Сергей не подмечает странный набор чувств, проснувшихся в нём. Он предпочитает их проигнорировать, глупо смахивая на резкую перемену в погоде и на перепады давления, хотя юноша совершенно неподатлив в этом плане. И у него это получается ровно до появления причины сего торжества в его сердце.       Кондратий Рылеев уверенно выходит на сцену, мимолётно осматривая людей в зале. Кивает в левую и в правую сторону зала, прикладывая ладонь к своей груди, здороваясь подобным действием. И начинает зачитывать своё произведение, сопровождением которого становится в меру активная жестикуляция. Голосом он выделяет все необходимые логические паузы, ударения, мелодии и перспективы. С профессионализмом распределяет дыхание. Стихи его, громкие и яркие, пронзают до глубины души, вызывают мурашки по всему телу. Мысль каждого слова бьёт в голову, оставляя после себя необходимую эмоциональную тучу размышлений в голове. Отвлечься от этого просто-напросто нереально. Поэт смел и крайне выразителен. Повсюду вопли, стоны, крики, Везде огонь иль дым густой. Над белокаменной Москвой Лишь временем Иван Великий Сквозь огнь, сквозь дым и мрак ночной Столпом огромным прорезался И, в небесах блестя челом, Во всем величии своем Великой жертвой любовался.       Из уст Рылеева стихи льются один за другим, но как жаль, что выступление не может длиться вечно. Все хлопают юноше, а он вновь кланяется и сходит со сцены, куда спустя несколько секунд поднимается заметно дрожащая от волнения девушка, не производящая какого-то яркого впечатления.       И вот компания стоит на улице, немного отойдя в сторону от входа в библиотеку дабы не загораживать путь выходящим из помещения людям. Все пребывают в задумчивом и даже мрачном состоянии после того, что они услышали. Даже Пестель стоит и молча курит, так и соблазняя остальных потянуться за сигаретами.       – Как тебе его выступление? – первым нарушает молчание Муравьёв-Апостол тихими словами, обращаясь только к Трубецкому, поскольку у отходящих после эмоциональной встряски Павла и Михаила что-то спрашивать будет слишком безнадёжным решением. Они всё обязательно обсудят, но позже.       – Это было невероятно, – с серьёзным выражением лица отвечает Серёжа, пряча немного замёрзшие на холоде руки в карманы пальто. На эти слова его тёзка слабо улыбается, а после оборачивается к Бестужеву-Рюмину и Пестелю.       – Предлагаю дождаться Рылеева и предложить отпраздновать его успешное выступление в каком-нибудь месте, пообщаться. Если уж не согласится, то просто поблагодарим за то, что он выдвигает подобные идеи в обществе, – он произносит это с более яркой улыбкой, немного повышая громкость голоса. Все соглашаются, а после немного вздрагивают и оборачиваются на голос самого Кондратия, который умудрился как-то подойти к ним, оставаясь незамеченным.       – Я только рад общению и хорошей компании, – Рылеев улыбается, а Трубецкой, кажется, пропадает в этой улыбке насовсем.       И таким образом в их компанию вливается ещё один человек. Вливается так легко и уместно, что ни у кого не возникает сомнений. Их встречи периодически могут проходить в квартире Кондратия, у которого только хранится только вино разных сортов, из-за чего Пестелю каждый раз приходится заранее бегать в «Красное&Белое» за чем-то более крепким. Помимо игры Муравьёва-Апостола теперь периодически звучат целые поэмы Рылеева. Стихотворения стали постоянной деталью в принципе каждого такого собрания. Это помогло сформироваться особой атмосфере, прибавило некий уют. По возможности Рылеев ставит виниловые пластинки с разными песнями, включая шансон, который не слишком понравился остальным, но каждый чувствует от первой строчки и до последней «То, что я должен сказать» Вертинского. С каждым днём Кондратий становится роднее в их сообществе.       А вот Трубецкой с каждым днём всё больше и больше осознаёт всю гибельность своего положения. Несколько месяцев он упорно игнорирует то, что ему нравится вся индивидуальность Рылеева, что он несколько теряется и становится более открытым при появлении этого золотого юноши, что смех его вызывает табун, что любые промельки негативных эмоций на красивом лице Кондратия вызывают тревогу. Серёжа гораздо чаще улыбается в его компании, ценит и запоминает важные для него моменты и детали. Так, Трубецкой однажды идёт по улице и замечает книжный магазин, в котором один интересующий Рылеева писатель раздаёт автографы в тот момент, когда у Кондратия проходит пара. Прекрасно осознавая, что юный поэт не покинет пару даже под дулом пистолета, Серёжа получает книгу с автографом за него, подходит к университету его друга, дожидается, а после отдаёт ему этот подарок, встречая счастливые глаза, улыбку и аккуратные в его особой манере объятия.       Друг. Дружеские объятия, да?       Трубецкой на этот раз ощущает себя на месте тех самых девушек и парней, которые стараются завоевать его сердце самыми разными способами. Только если Серёжа игнорирует, то Кондратий дружелюбно улыбается так же, как и всем остальным. И вот тут-то первый полностью познаёт весь смысл слова «френдзона». Трубецкого не смущает то, что он любит парня. «Нет стыда у любви, запретов не может быть», – поёт Диана Арбенина из колонки Бестужева-Рюмина. Его смущает то, что ему всё никак на удаётся сблизиться с поэтом, до которого, кажется, не доходит правда и после подаренного букета хризантем с гвоздикой.       И вот спустя некоторое время происходит то самое событие, определившее статус их взаимоотношений навсегда. Рылееву нужно съездить в другой город к родителям, а кота, Овидия, оставить не с кем. В первую очередь он обращается к Трубецкому, прося остаться с питомцем на неделю. Сергей впадает в ступор на несколько секунд после того, как его отдельно приглашает поэт обсудить серьёзный вопрос, которым оказывается пушистое и боязливое чудо.       – Хм, а почему я не могу забрать его к себе? – искренне интересуется Серёжа, всё-таки отойдя от несколько шокированного состояния.       – Если собаки привязываются к человеку, то коты к месту. Я боюсь, что он не сможет пережить такую перемену. У него слабое сердце и, как видишь, он по натуре очень пуглив, – Кондратий мягко улыбается и гладит котёнка, который уютно лежит у него на коленях и осторожно посматривает на Серёжу, словно видя его в первый раз, (хотя он часто бывает в Рылеева в гостях вместе с остальными). И столько надежды в глазах поэта, что Трубецкой сразу же соглашается.       Кондратий в приподнятом расположении духа быстро проводит лекцию под названием «Как сосуществовать в одной квартире с котом?», а уже спустя несколько дней обувается в прихожей, накидывает пальто и несколько раз благодарит Сергея за то, что он вошёл в положение и согласился. И в самый последний момент выходит Овидий, словно предчувствуя скорую разлуку со своим хозяином, а Рылеев опускается на корточки, гладит бело-рыжее создание и шутливо обращается к нему:       – Остаёшься за главного. Смотри, особо Серёжу не мучай, – юноша вздыхает, постепенно уже начиная скучать, а после поднимается и мягко обнимает Трубецкого, утыкаясь лицом куда-то ему в плечо, отпускает и уже в миллионный раз благодарит. Серёжу умиляет такая привычка Кондратия вести беседы с животными так, словно с обычным человеком. Но поставленную перед ним задачу воспринимает очень даже серьёзно, зная, как дорог его любимому человеку мурлычущий комочек. Рылеев заставляет часто испытывать подобное умиление, что уж тут говорить.       – Не беспокойся, Кондраш, – низким голосом отвечает, а после мысленно прикусывает собственный язык за то, что только что использовал полюбившееся ему в мыслях обращение. Отстраняется и видит более выраженную нежную улыбку.       Рылеев уходит, а Трубецкой смотрит на кота, опускается на колени с целью погладить. Только вот Овидий пугается и скрывается где-то в спальне. Сергей вздыхает и уже собирается идти готовиться к зачёту, который решает сдать самостоятельно, но в голове вдруг проскальзывает фраза, которую произнёс поэт на первой их встрече у него же в квартире, выделяя всю важность любимца: «Если Овидий, так сказать, не одобрит гостя, то я и сам на полном серьёзе готов от него отвернуться». После все посмеялись, ведь Пестеля кот напрочь отказывался давать себя погладить. Скорее всего, из-за алкоголя. И вот вроде же слова шуточные, но они ударяют прямо в сердце, заставляя начать разрастаться опасениям в груди. Трубецкой всё-таки решает отложить изучение материала и идёт в ту комнату, в которой скрылся несколькими минутами ранее кот… Вся неделя постепенно превращается в хаос. Овидий отказывается контактировать с Трубецким, прячется там, где его достать очень сложно. Сергей старается не отчаиваться. В субботу вечером он устало валится на диван, предварительно поставив пластинку с композициями разных классиков. Ему ужасно грустно и горько на душе. Обстоятельства складываются так, что никак не получается завоевать доверие дорогого человека… и даже его кота. И из-за этого и так низкий процент вероятности счастливого финала в виде взаимных чувств опускается до нуля. Даже душа плачет. Для столь рассудительного и хладнокровного человека это уже чересчур. Как много совершено попыток сдружиться с Овидием! Юноша успевает перепробовать все способы из различных статей, найденных в интернете, но бесполезно.       – Знал бы ты, как я тебя люблю, Кондраш, – устало выдыхает Трубецкой, откидывая голову на спинку дивана и закрывая глаза.       И тут он ощущает четыре лапы на своих коленях, а после тихое… мурчание. Серёжа резко открывает глаза, но не шевелится, боясь спугнуть Овидия, который наворачивает круги, стараясь устроиться максимально удобно. И наконец-то кот укладывается, а юноша, осторожно, едва касаясь шерсти, проводит вдоль пушистой спины рукой. Кошачьи довольные звуки усиливаются, и Трубецкой начинает понимать весь восторг сего процесса. Весь вечер уходит на то, чтобы загладить кота. Оба, невероятно довольные, вскоре засыпают.       Просыпается он из-за звонка в дверь. Поднимается и, оглядываясь, видит кота, который, кажется, со вчерашнего дня его не покидал. Трубецкой довольно и расслабленно хмыкает, идёт в прихожую, открывает дверь и с улыбкой на лице встречает полюбившийся ему взгляд Рылеева. Поэт сразу кидается в объятия. Судя по всему, он тоже соскучился.       Они пьют чай на кухне (поэт всё же уговаривает своего друга хотя бы раз обойтись без кофе), а Овидий сидит на коленях у Серёжи, что весьма удивляет Кондратия. Трубецкой искренне пытается узнать, почему же поэт назвал кота именно так, а не как-то иначе? Рылеев упорно старается не отвечать, наслаждаясь нотками задора в любимых ему глазах.       И всё-таки вечер не вечен. Серёжа уже собирается обуваться. Не тут-то было.       – Может, ты останешься? На улице погода не очень хорошая, – медленно проговаривает Кондратий.       – Кондраш, на улице тепло и солнце, – по-доброму усмехается Серёжа и подмечает, что хозяин кота несколько краснеет.       – Да, но... – Рылеев отчаянно пытается выкрутиться, осознавая весь масштаб глупости, которую случайно сморозил. Постепенно взгляд обретает уверенность. Поэт делает шаг вперёд, сокращая дистанцию до неприличия. – Неужели ты и сейчас не понимаешь?       Трубецкой обескураженно смотрит на него, отчаянно подбирая чётко сформулированный ответ. Успевает только приоткрыть рот. Тут же в его губы впиваются чужие. Серёжу резко притягивают ещё ближе за воротник. Да, он не понимает до самого последнего момента, не обращая внимания на стихи, очевидно посвящённые ему, на влюблённый взор родных глаз, на отчаянные попытки быть ближе. Они любят друг друга давно, но даже не могли предположить и взаимности чувств. Рылеев всё же догадался первым.       Прошло полгода с того момента, как они начали встречаться. Некоторое время назад они съехались, и теперь Трубецкой учится полностью сам для себя, не прибегая к взяткам, а Рылеев наконец может отдыхать чаще. Одним тёплым майским вечером они смотрели фильм. Голова Рылеева покоилась на коленях Сергея, перебирающего с невероятной нежностью кудри поэта. И наконец Трубецкой решился рассказать о той самой истории, связанной с Овидием. Да так смущённо, словно его всё ещё это беспокоило. Рылеев не выдержал и засмеялся аж до слёз, но в одну секунду его перебили умопомрачительным поцелуем.