паразит.

      дыхание спирает, когда взгляд скользит по еле видным на фотографии слезам и мокрым дорожкам от них. глаза мрачные, чёрные, полные непонятных чувств, которые наполняют сознание Лифаря. лёгкие почему-то болят, необъяснимо туго связывает горло, и сделать глоток кислорода трудно. голова идёт кругом, и в ней будто поселились стаи журавлей, потекли водопады, обрушились горы и заездили машины. огромный груз сжатый донельзя зажат в черепной коробке и вот-вот взорвётся, отколачивая по рукам пресильной дрожью, что аж до пяток доходит. виски бьют не молоточком, не кувалдой, а скорее тараном с шипами, на которых мелким шрифтом выписаны баллады о печали, поедающей тело с сердца. пульс играет на виолончели прекрасную тревожную мелодию — Влад откидывается на спину в лихорадке и кусает губу, жмурится и бьёт кулаками простыни с жалобными вздохами, пока с глаз текут ужасные слёзы. слёзы, которые сами по себе вытекает из орбит, они, как паразиты, попадают в организм и питаются им до тех пор, пока не насытятся, а потом забирают жизнь с собой, оставляя хозяину тела биться в конвульсиях и шептать что-то о счастливой далекой жизни, которую ему не постичь.       душу разъедает взгляд с экрана, он выдавливает из Лифаря всё больше необходимых слёз и навевает новую волну судорог, сверху поперчив порцией боли в области груди, спирающей, где рождаются шупальца, хватающиеся за язычок и выдирающие его, а одно ползёт выше, чтобы выдернуть из голову всякое воспоминание, лишь бы тело больше не мучилось: перестало думать о себе и нелепо улыбнулось, утопая во влажности ядовитой соли.       за экраном сидит злодей, который ненароком убивает своим безмерным взглядом. шёпот из уст доносится медленно, он тоже всхлипывает, но делает это от чистого сердца, а не как труп с личинками внутри.

крик — конец, паразиты все вышли наружу и готовы поражать следующих болеющих Крайним. и с каждым разом боль лишь будет сильнее.