Потерянная

Бледный свет просачивался в комнату седьмой. Он был холоден, почти как зимнее солнце. Это было странно, ведь уже весна. Было чувство, будто само солнышко узнало о пропажи Вани, будто оно и помогало ей исчезнуть из этой академии.. Пятый ходил из угла в угол, метаясь от кровати к столику и к вещам его сестры. Хотелось верить, что сестра его просто в ванной комнате или в библиотеке, или во дворе дома, сидит и ждёт его. Но её нигде не было. Ваня была уже явно далеко-далеко от академии, и конечно не там, где она бы хотела быть. Он не знал, где его сестра. Он скучал по ней. Спустя несколько минут ходьбы по холодной и мрачной комнате, из которой пропал маленький и тёплый лучик в лице его сестры, Пятый наконец сел на кровать Седьмой, начиная массировать переносицу. На душе у него ничего не было.. пусто. Он просто сидел и даже не мог что-то сказать. Он знал, что в её пропаже есть вина семьи Харгривзов и в нем самом. В последнее время он был сильно занят формулами телепортации в пространстве и во временном континууме. Он и представить себе не мог, сколько Ваня страдала. Его Ваня. Мальчик резко поднял голову и кинул свой взгляд на дверь, около которой часто играла на музыкальном инструменте его сестра. Скрипки не было. А ещё, Пятый хорошо помнил, что Седьмая часто относилась к себе с придирчивостью. Она не находила в себе ничего женственного. Она могла схватить себя за волосы и закинуть их на плечи, покрутить на пальчике, поправить чёлку, но её мнение о себе оставалось прежним. Обычная. Но сам Пятый так не считал! Он думал, что она была соткана из музыки и тишины, красоты и теплоты. Она обогащала собой Пятого, от чего он часто мог невольно вдохнуть в лёгкие её запах. Такой тёплый, такой родной.. Такой привычный запах Вани. И этот аромат был в этой комнате. Пятый прерывисто выдохнул и схватился руками за голову , начиная шмыгать носом. Он чувствовал, как его нижняя губа дрожала, как глаза начинают смутно видеть и из них вытекают первые горькие слезы, что медленно прокатываются по бледным щекам парня и оставляют после себя мокрые дорожки слёз. Он не плакал, он ревел. Впервые за долгое время ему было все равно, что подумают другие. Где же твоя хладнокровность и уверенность, Пятый? А её и не было. Он чувствовал себя рядом с Ваней самим собой, и этого ему не хватало. Только сейчас он понял, что не Ваня нуждалась в нём, а он сам. И возможно для Вани он был очень важен, но он занялся этими ужасными формулами и стал забывать про свою сестрёнку. Любимую, родную... И она отдалялась, она закрылась в себе и больше не улыбалась. Никогда. Даже ему она не улыбалась так тепло, как раньше. И он понимал, что сам потушил в ней этот огонёк, и теперь она где-то там, плачет и зовёт о помощи. Но он не может ей помочь, даже если очень сильно бы хотел. Пятый резко встал с мягкой кровати сестры и попытался подумать о Ване, чтобы оказаться рядом. —Ну давай же! —истерично крикнул парень, но синего огонька не было. Ничего не получалось, и он сдался, упав на колени тряпичной куклой. Никто явно не интересовался Ваней. Никто её не будет оплакивать так, как это делал Пятый. Отец соберёт всех, это так. Но никто и не подумает самостоятельно постоять над могилой и сказать пару слов. Это просто традиция. Он сейчас хотел только подойти к Седьмой и прижать её к себе, как можно крепче. Как можно больше шептать ей на ушко тёплые слова, просто для того, чтобы она осталась. Но этого больше не будет. И не будет больше Пятого, который улыбался хоть с кем-то рядом.