Идеально

На шестом курсе Гермиона чувствовала себя особенно одиноко. Гарри был слишком занят дополнительными уроками с Дамблдором и Снейпом. Рон… Про Рона даже думать не хотелось. Кажется, Лаванда обслюнявила его в достаточной степени, чтобы эта физиологическая жидкость начала разъедать его мозг. Но если в обычные дни девушка могла занять себя подготовкой к зачетам и домашней работой, то на рождественских каникулах липкое и зябкое ощущение одиночества тонким слоем покрыло всю ее кожу. Родители наконец-то смогли выделить себе время на небольшой отпуск, и Гермиона написала им, чтобы они ни в коем случае не отменяли поездку из-за нее. Тем более, что она достаточно взрослая для празднования в компании друзей, а не родителей. Однако от перспективы провести все каникулы в Норе, наблюдая за Роном и его возлюбленной, Гермиону тянуло блевать. Поэтому ей ничего не оставалось, кроме как в последний день попросить Макгонагалл внести ее в список тех, кто останется на Рождество в школе. Девушка бродила по восьмому этажу не менее часа. Она была уверена, что около пяти раз прошла мимо каждой стены, но Выручай-комната так и не появлялась. Было немного унизительно, что даже зачарованная комната не воспринимала ее терзания всерьез. — Неужели Поттер и Уизли бросили свою принцессу одну? Этот голос Гермиона не перепутала бы ни с одним другим. Голос, который невольно заставлял ее крепче сжимать волшебную палочку, а мозг — работать быстро и слажено, чтобы жестко, но с достоинством парировать любое его оскорбление. Но не в этот раз. Слезы и так наворачивались каждые пять минут. А бесконечный самоанализ собственной привлекательности и женственности так измотал ее разум, что к своему величайшему изумлению, Гермиона поняла, что разрыдалась в голос. Гермиона точно не знала, будет ли девушка там, потому что с Роном она не разговаривала. Гарри был даже более рассеян, чем обычно, и у него нельзя было узнать никаких подробностей. Но однажды, когда Гермиона пыталась уснуть, она услышала, как перешептывались Лаванда и Парвати. Браун рассказывала, что скорее всего на Рождество она будет вместе с Бон-боном и тогда… Браун сделала драматичную паузу. И тогда у них всё случится. Парвати захихикала от восторга, и они принялись обсуждать, как это будет и как девушке лучше подготовиться. Гермиона была расстроена. Но еще сильнее удручала ее реакция. Она не хотела ревновать. Она не хотела быть влюбленной. Она ничего этого не хотела. Ее бесили и разочаровывали ее собственные эмоции. Она знала, что это пройдет, что совсем скоро для нее не будет иметь значения, встречается ли с кем-нибудь Рон. Но сейчас было до слез обидно, что он не оценил ту, которая всегда была рядом. И гриффиндорка готова была грызть землю, лишь бы никто из друзей не узнал о том, что она чувствует. Они ведь считают ее рассудительной, что у нее всегда готов ответ на любой вопрос и план для любой цели. Она не могла показать свою слабость. Вся ситуация усугублялась тем, что у нее совершенно не было опыта. Джинни встречалась с Дином, Гарри — с Чжоу. А теперь Рон облизывается на каждом углу с Лавандой. А у нее что? Пара неловких поцелуев в щеку и письма раз в месяц от Крама? Ну и пусть Малфой видит! Пусть хоть кто-то видит, как ей тяжело и плохо. Она устала быть такой собранной и организованной. Устала делать все правильно и помогать тем, кто вообще не ценит ее усилий. Или пусть он скажет ей, как жалко она выглядит. Оскорбит ее самыми гадкими выражениями. Может тогда она сможет правильно расставить приоритеты и перестать думать о всяких глупостях. Эти слезы застали Драко врасплох. Он даже забыл о Выручай-комнате и Исчезающем шкафе, которые занимали почти сто процентов его внимания последние несколько месяцев. Парень редко имел дело с плачущими девушками. В их кругах слезы считались чем-то постыдным. Даже самые сентиментальные аристократки не позволяли себе такой слабости как слезы на людях. Поэтому Драко едва ли представлял себе, что лучше делать в такой ситуации. — Ну… Ну ладно тебе… Эй, прекрати… Но гриффиндорка, словно желая повысить градус неловкости, присела на корточки у стены и закрыла лицо руками, не прекращая своих рыданий. — Мерлин, Грейнджер! Ну что там у тебя случилось? По правде, Драко совсем не хотелось знать, что у нее там случилось. Но этот вопрос казался единственным подходящим. — Ну блять… Что бы там ни было, в мире есть ситуации похуже твоей. Плач. — Никто ведь не умер! — воскликнул Малфой, а затем неуверенно добавил. — Никто ведь не умер? Гермиона мотнула голову в знак отрицания. — Тогда прекрати реветь. Слышишь? Подумай о том, что э… Ты жива, здорова. И что бы ни случилось, ты все еще можешь это исправить. Какая бы у тебя ни была проблема, бывают проблемы и похуже. Плач. — Вон у Поттера родителей убили, к примеру. Малфой понял, что его слова вообще не помогают, потому что девушка громко всхлипнула и зарыдала еще сильнее. Похоже, к ее страданиям добавилось чувство вины, что она не ценит, что имеет. Лучше бы она смотрела на него своим мерзким, высокомерным взглядом. Или оскорбляла едкими фразочками, на которые ни у Уизли, ни у Поттера не хватало мозгов. Тогда он злился бы и придумал ответные оскорбления. Оскорбления можно было практически записать в графу его хобби, в этом он явно преуспел, и это доставляло ему какое-то злорадно-интеллектуальное удовольствие. Но слезы… — Ты еще не знаешь, что такое настоящие проблемы. Я получил черную метку, и теперь мне нужно убить человека, чтобы доказать свою преданность. И это чертовски… Малфой сам не понял, когда оказался на полу возле девушки и зачем сказал то, чего нельзя было говорить. Но заливистый смех, который заполнил весь коридор, заставил его очнуться и испугаться. Гермиона смеялась так долго, что он уже почти готов был принять мысль о ее сумасшествии, когда она наконец подала голос. — Это самое смешное, что ты мог сказать в этой ситуации. — проговорила она, успокаивая смех и смахивая слезы. — Почему это? — Ты и Пожиратель Смерти? Убить человека? Господи, Малфой. Ты, конечно, отменный говнюк, и у тебя особый талант в том, чтобы говорить людям мерзкие вещи, но ты не убийца. Ты еще подросток, в конце концов. Но признаюсь, шутка была что надо. Драко понадобилось некоторое время, чтобы обработать услышанное. Он почувствовал, как что-то кольнуло глубоко в душе. А еще — огромное желание, чтобы слова Грейнджер были правдой. Чтобы он был просто подростком. Чтобы его единственной проблемой была победа в квиддичном матче, а единственной причиной расстраиваться — баллы зазнайки с Гриффиндора, которые были выше его собственных. Или Поттер с очередным пойманным снитчем в руках. Мерлиновы подштанники! Так хотелось вернуть это ощущение, когда он чувствовал себя обычным. — Так что там у тебя? — Драко попробовал абстрагироваться от собственных мыслей. — Это что, из-за рыжего? Из-за того, что они с Браун пометили все укромные уголки Хогвартса? — Откуда ты знаешь? — Да все об этом знают! Браун даже составила список всех мест, где они должны пососаться, и ставит в него галочки. Она хочет за максимально короткий срок сделать все, что обычно делают парочки. Это не мои слова, я слышал от девчонок в гостиной. — Омерзительно, — поморщилась Гермиона. — В первый и, я более чем уверен, последний раз в жизни я согласен с тобой, Грейнджер. Она снова засмеялась. Драко знал, что ему нужно сделать, чтобы Грейнджер свалила отсюда, иначе Выручай-комната не покажет свой вход. Ее нужно оскорбить. Или может даже толкнуть для убедительности. Упомянуть ее кровь, тупых друзей и весь их жалкий факультет. Но почему-то он медлил. Он не хотел снова возвращаться к Исчезающему шкафу, который никак не хотел работать исправно. Не хотел думать, что из-за его бездарности могут погибнуть его родители. Тут в коридоре с Грейнджер все было до безумия просто и понятно. Он слизеринец. Она грязнокровка из Гриффиндора. Они терпеть друг друга не могут, и вообще он едва сдерживается, чтобы не запустить в нее заклинания роста зубов еще раз. Такое приятное детское раздражение, невинные школьные проблемы. А там… Тяжесть, возникающая на душе у Драко при мысли о задании Темного Лорда, заставила его тяжело вздохнуть и прикрыть глаза. Ты еще подросток, в конце концов. Они сидели на полу у стены, каждый погруженный в собственные мысли. Гермиона, мысли которой немного пришли в порядок после эмоционального всплеска, рассуждала на тему сильной и слабой позиции. В последнее время она была в слабой, очень слабой позиции по отношению к Рону. У Уизли, добившегося успеха в квиддиче и наконец-то впервые поцеловавшегося, самомнение взлетело куда-то далеко за пределы атмосферы. Он бесконечно подшучивал над окружающими, указывал всем, что делать. Даже позволил себе передразнить Гермиону на потеху Браун и Патил. Будь она немного увереннее в себе, поведение Рона вообще не задевало бы ее. Ей бы было просто плевать. О, Господи! Как же она хотела, чтобы ей было плевать! Каждым нейроном своего всегда занятого разума она мечтала об этом. Мозг девушки, привыкший к логическим задачкам, сразу определил, что нужно быть на ступень выше Рона. Тогда и он, и она будут понимать, что все его потуги казаться крутым похожи на игры в песочнице. К ней вернется былое уважение, а ему, будем надеяться, — немного скромности. Но не может ведь она заставить его не встречаться или проигрывать в квиддич! Да и не хочет. Гермиона была бы даже рада, что жизнь ее друга стала немного интереснее, если бы это не омрачало ее собственную. Ей нужно было сделать что-то, чтобы снова почувствовать свое преимущество над Роном. Что-то неожиданное. Что-то из ряда вон выходящее, чего от нее никто не ждет. Как когда она появилась на балу с Виктором. Но в этот раз все должно быть серьезнее. Она уже пробовала приглашать на обед МакЛаггена. Это обернулось катастрофой. Мало того — Рон не обратил на это особого внимания, так еще и Кормак потом подлавливал ее между уроками в надежде на поцелуй. Нет, сейчас ей нужен кто-то более… — Малфой, — в голосе девушке послышалась неуверенность. — А может… Ты мог бы для меня кое-что сделать? — А не слишком ли для тебя? — Малфой был рад, что она наконец-то заговорила, вырывая его из сетей собственных мыслей. — То, что я сижу тут с тобой, еще не значит, что мы стали друзьями, и я теперь буду как твои собачки бегать по твоим поручениям. Ты все еще… — Поганная грязнокровка. — перебила его Гермиона. — Знаю! Знаю! — И чего ты от меня хочешь? Не прими за заботу. Чистое любопытство. Гермиона собрала остатки силы воли, и не сумев подобрать выражения, которые бы в достаточной степени удовлетворили ее перфекционизм, проговорила на одном дыхании: — Я все еще девственница. — О… Было так тихо, а воздух был такой тяжелый, что Малфою стало трудно дышать. Еще сегодня утром он бы поставил сотню галлеонов на то, что такого разговора никогда не состоится между ним и Грейнджер. Но вот они тут, сидят на полу и обсуждают. Она это всерьез? Напряжение, которое витало в воздухе, накалилось так, что Драко физически его ощущал. Весь мир перестал существовать. Темный Лорд, его чистокровный род, Исчезающий шкаф, — все это вытеснилось на самый край его сознания. Все его внимание и вся его сущность словно по мановению палочки сконцентрировались на сидящей перед ним девушке с покрасневшими от слез глазами. Чертовы гормоны и чертов пубертат! — Ты, — неуверенно начал Малфой. — Ты хочешь, чтобы я… — Да. — перебила его Гермиона, не желая чтобы ее просьба была высказана вслух. Малфою не верилось, что они действительно говорят об этом. Он вообще никогда не смотрел на Грейнджер как на девушку. Учась на Гриффиндоре и будучи магглорожденной, она воспринималась скорее как нечто бесполое. Только сейчас парень обратил внимание: она была невысокого роста, худощавой комплекции — как раз в его вкусе. И пахла она… Чем-то свежим и совсем капельку сладковатым. Драко подумалось, что она использует духи. Но аромат был такой легкий и неуловимый, что он едва смог распознать что-то цветочное — магнолии или пионов с ноткой мускуса и какого-то древесного парфюма. Парень с досадой почувствовал волнение, которое словно лопнуло в груди и полилось по телу. У него не было секса уже… Сколько? Месяц? Два? Он вдруг почувствовал острую необходимость в женском обществе. Желательно в постели. Желательно без одежды. Интересно, чувствует ли Грейнджер то же самое? Он украдкой посмотрел на девушку. Ее губы были слегка приоткрыты, а уголки — опущены вниз. Глаза, очерченные короткими, но густыми ресницами, смотрели куда-то вдаль. Ни намека на возбуждение или хотя бы романтическое настроение. — Ты просто хочешь отомстить Уизли? — Ну, — она немного подумала. — И да, и нет. Именно его действия привели меня к этому решению. Но я хочу сделать это, не чтобы позлить его, а чтобы… Я себя чувствую омерзительно. И мне кажется, если я сделаю это, то почувствую себя лучше. Почувствую некое превосходство. — Девушки беспощадны, когда дело касается мести. И ты, Грейнджер, не исключение, — удивленно, но с восхищением произнес Малфой. — А ты не боишься, что я потом расскажу всем, что лишил девственности гриффиндорскую отличницу? — Буду только рада. — Что? — Если все начнут об этом сплетничать, то я буду все отрицать, поэтому моя репутация среди друзей не пострадает. Но слухи никогда не рождаются на пустом месте, поэтому… Будет здорово, если люди начнут думать, что я занимаюсь чем-то еще, помимо книг и учебы. И могу нравиться парням. — Гермиона чувствовала, что топит себя в озере позора, но ей казалось, что в таких вопросах нужно быть предельно честным в своих намерениях. — Было бы здорово, если бы девчонки в общежитии перестали смотреть на меня свысока, когда речь заходит о парнях и… Я, конечно, буду все отрицать. Но сам факт слухов о нас с тобой мог бы… Ну, как будто у меня тоже есть личная жизнь, и я тоже… Эм… — Грейнджер, это называется секс. — Да. Секс. Так что скажешь? Малфой бросил взгляд на стену, где обычно появлялся вход в Выручай-комнату, и понял, что ему до жути не хочется идти туда сейчас. — Пошли. Путь с восьмого этажа до Подземелья был долгим, но Гермионе показалось, что они пришли слишком быстро. Ее ноги были ватными, руки, зажатые в кулаки, дрожали. Она не верила, что действительно решилась на это, но отступать не собиралась. В последнее время ее ревность достигла таких пределов, что было сложно сконцентрироваться даже на учебе. Она злилась. Все время злилась. И ей решительно не нравилось, что эмоции управляют ею. Гостиная Слизерина оказалась совершенно не такой, какой она себе ее представляла. Она была намного просторнее гриффиндорской и, к удивлению девушки, тут было тепло и совсем не сыро. Спальня мальчиков поразила девушку еще больше. — У вас тут так… чисто. Гермиона ожидала увидеть нечто похожее на гриффиндорскую спальню мальчиков: разбросанные галстуки, носки, этикетки от Берти Боттс, различные значки и рамки с фотографиями на прикроватных столиках. В спальне слизеринцев не было ничего лишнего. Никакой резной мебели, никаких ковриков, только столики. Кроме того, все было оформлено в очень приятных цветах. Если в Гриффиндоре все было пестро выкрашено в красный и желтый, то здесь серый сильно преобладал над зеленым. Темно-серые стены, серебристые шелковые простыни, светло-серая обивка мебели. Изумрудный цвет был добавлен лишь акцентирующими каплями, как, например, небольшой плед на кресле, или картина над чьей-то кроватью в стиле геометрического абстракционизма. Было ощущение, что это не жилая комната, а студия, подготовленная для съемок фильма. Малфой прыжком забрался на одну из кроватей, которая запружинила, доставляя парню какое-то ребяческое удовольствие. Он тут же сел ровно, чтобы Гермиона, упаси Мерлин, не заподозрила, что это его постоянная привычка с детства. То, что они собираются потрахаться, не значит, что он должен перестать поддерживать свой образ серьезности. — Итак, — начал Малфой. В какой позе ты хочешь? Ты знаешь противозачаточные заклинания? Хочешь сделать это здесь? Можем начинать? — Как тебе наша спальня? — беззаботно спросил парень, чувствуя, что она еще не готова. Или он не готов? — Мило… То есть правда мило. Здесь намного уютнее, чем я себе представляла. — А ты что думала? Что у нас тут каменные кровати и у каждого террариум с личной змеей? — Я думала, — Гермиона присела на край кровати, которая очевидна принадлежала Малфою. — Что у вас тут все в викторианском стиле, темное дерево, тяжелые портьеры и зеленые балдахины над кроватями. — Балдахины? — Ну чтобы закрыть себя от других… — Мы используем защитные чары купола. — Что это за чары? — Это чары, создающие купол. — нелепо ответил Малфой, не зная как еще объяснить это элементарное заклинание. — М-м… Может нам стоит ими воспользоваться? — Никого нет, все уехали на каникулы, кроме меня. — Может зайти кто-то из профессоров. — настаивала Гермиона. Девушка явно нервничала, поэтому Малфой не стал спорить дальше. — Толус Креаре. Из его палочки медленно вытекла полупрозрачная дымка, которая обволокла пространство вокруг кровати и превратилась в твердую полусферу, похожую на матовое стекло. — Прекрасно, — оценила его способности Гермиона, упорно не глядя на парня и рассматривая купол. Она понимала, что, кажется, пора начинать. Но не могла заставить себя сделать шаг. Или хотя бы сказать что-то. Неловкость достигла такого уровня, что почти парализовала ее. Поэтому она продолжала вглядываться в текстуру купола с таким упорством, с каким ювелир рассматривает драгоценный камень. — Как так вышло, что ты не знаешь чары купола? — Мы не проходили такое. Малфой рассмеялся. — Это же заклинание для малышей. Конечно, такое не проходят в Хогвартсе. Ты что никогда не создавала себе в детстве купол и не залазила в него со своими игрушками? — Н-нет. Я ведь даже не знала, что я волшебница. По дрожащему голосу девушки Драко понял, что разговор на отвлеченные темы едва ли способствует налаживанию контакта. И вдруг Драко осенило. Она боится. Это не просто неловкость. Она совершенно не понимает, что будет, что ей делать, как к этому всему относиться. Она в полнейшей растерянности. Он заметил, как дрожат ее руки, как она нервно сглатывает, как тяжело дышит. Она боится. Это же так очевидно! Он должен взять все в свои руки. Он должен направлять ее и подсказывать. Малфой вдруг почувствовал прилив уверенности, приятно успокаивающий и бодрящий одновременно. А еще опьяняющее чувство власти. Она целиком и полностью зависела от него. Как и то, чем это обернется для нее. Гермиона вздрогнула, когда парень подошел к ней сзади. Он обвил руками ее талию и прижал к себе. Мягко, но настойчиво, и она не стала сопротивляться. Они стояли неподвижно секунд тридцать. Затем Малфой пригнулся к самому ее уху и тихо произнес: — Если тебе что-нибудь не понравится, или просто ты захочешь остановиться, можешь сказать об этом. Он услышал, как Гермиона шумно выдохнула. — И я хочу, чтобы ты говорила обо всем. Если захочешь, чтобы я сделал паузу, чтобы я не торопился. Все, что угодно, понятно? Ты чувствуешь — ты говоришь — мы делаем так, как удобно тебе. В ответ Гермиона одобрительно пискнула. Драко повернул к себе девушку и поцеловал в губы. Он старался делать все, как можно аккуратней, хотя ему с трудом удавалось сдерживать себя. Откровенно говоря, он бы с большим удовольствием швырнул гриффиндорскую зазнайку на постель и содрал с нее одежду. Но он знал, что не может позволить себе этого. По крайней мере пока. Поэтому он поднял Гермиону на руки и, не переставая целовать девушку, мягко опустил ее на кровать. Гермиона робко протянула руки и запустила пальцы в волосы Драко. Она почувствовала, как его ладони заскользили по ее телу под рубашкой. Она тихонько застонала от приятных ощущений. Приняв это за одобрение, Драко оторвался от губ девушки и прильнул к шее. Гермиона негромко ахнула, прижимаясь сильнее к парню. — Ты хочешь раздеться или..? Мысль предстать обнаженной перед кем-либо ужасала неопытную гриффиндорку, поэтому она отрицательно помотала головой. — Хорошо. — кивнул Малфой. Мозг Гермионы в панике бил тревогу. Все происходящее казалось таким странным и неправильным, что ей хотелось сбежать и никогда больше не смотреть в глаза Малфою. Но его руки были такими теплыми, а поцелуи — горячими. От этого становилось еще страшнее. Она попыталась расслабиться и активнее ответить на поцелуй. Но тут же пожалела об этом. Очевидно, Малфой принял ее неловкую попытку проявить хоть немного инициативы за возбуждение, потому что в следующую секунду она почувствовала, как ее трусики заскользили вниз по ногам. Устроившись между ее разведенных ног, Малфой навис над Гермионой. Одну руку он завел за ее шею имитируя объятия, а вторую опустил вниз. — Готова? Нет. — Да. Гермиона почувствовала щекочущее прикосновение к своей промежности. — Я буду осторожен. Нет. — Ага. Парень провел членом вверх и вниз несколько раз, от чего Гермиона перестала дышать. — Тебе нужно постараться расслабиться. И ты всегда можешь остановить меня. Готова? Нет! Нет! Нет! — Да. Драко подал таз вперед, и Гермиона почувствовала неприятное давление внизу живота. Она зажмурила глаза. Болезненное давление не было похоже на секс, и Гермиона уже хотела было сказать, что видимо что-то не так, и может им не стоит продолжать, когда почувствовала, как что-то скользнуло внутрь нее. Что-то твердое и большее в размерах, чем она предполагала. — А! Малфой прижался к ее уху. — Тш-ш-ш… Все замерло. В звенящей тишине Гермиона пыталась понять, что она чувствует. Она совсем не так представляла секс. Не было ни страстного возбуждения, ни приятных, будоражащих тело и душу ощущений. Она лишь чувствовала, что ее неприятно растягивают изнутри. Хотелось прекратить это прямо сейчас. — Все нормально? Нет! — Да… Малфой продолжил прижиматься к ней, и ощущения становились более болезненными. Он давил и давил, и Гермиона почувствовала, как из зажмуренных глаз по виску покатилась слеза. Малфой остановился. Ей казалось, что он заполнил всю ее. И еще — что он слишком большой для нее, и, возможно, стоило поискать другого партнера для первого раза. — Гермиона, тебе больно? Услышав собственное имя, девушка распахнула глаза. Она никогда прежде не слышала, чтобы Малфой обращался к ней по имени. — Нет, — пробормотала она. — Продолжай… просто… продолжай. Малфой накрыл ее губы поцелуем и начал двигаться внутри нее. Он прижимался к ней всем телом и тяжело дышал. У нее было ощущение, что он отпускает ее на волю, а затем снова наполняет всю до краев, заставляя все внутри содрогаться и сжиматься. Время от времени Малфой целовал ее. В губы. В шею. Покусывал мочку. Прижимался ко лбу. Гермионе казалось, что все как-то нереально. Ощущения были слишком неестественными и какими-то неправильными. — Грейнджер. — прохрипел Малфой, — Я больше не могу. — Что? — Я ускорюсь. — Хорошо. Движения парня стали более быстрыми, а вместе с тем резкими и грубыми, принося больше неприятных ощущения. Толчок. Еще толчок. У Гермионы сбилось дыхание и она шумно вдыхала в такт движениям парня. Интересно, когда это закончится? И нужно ли ей что-то делать? Наконец, Драко замер, зажмурив глаза и приоткрыв рот, он издал тихий стон, а затем опустился лицом в подушку. Она чувствовала его тяжелое дыхание на своей шее и не двигалась, придавленная тяжестью его тела. — Грейнджер, ты чего? Обеспокоенное лицо Малфоя нависало над ней. Она поняла, что плачет. — Что-то не так? Гермиона отрицательно покачала головой, но молчаливые слезы только быстрее покатились из глаз. Она сама не знала, почему она плачет. Было ли ей настолько больно? Нет. Было ли ей стыдно? Страшно? Неприятно? Нет. Эмоции, она сама не знала, какие именно, захлестывали ее все сильнее и сильнее. А еще она чувствовала себя ужасно глупо из-за слез. Ей хотелось, чтобы кто-то обнял ее и сказал, что все будет хорошо. Но рядом был лишь Малфой, и он был последним человеком на планете, от которого она могла бы ожидать утешения. Парень слез с нее и сел на кровати спиной к ней. Гермиона быстро села, подобрав под себя ноги. Непослушными руками она пыталась застегнуть пуговицы на блузке. А затем достала палочку, и пытаясь скрыть дрожь в голосе, прошептала противозачаточное заклинание. — Лучше накладывать чары до. — тихо заметил Малфой. — Я забыла. — еще тише ответила девушка, — Ну, я пойду. — Куда? — В башню Гриффиндора, наверно. Мне нужно принять душ. — Ты можешь принять душ здесь. Малфой махнул палочкой, растворяя купол в воздухе, и указала на дверь, ведущую в ванную. Гермиона не сказав ни слова, поплелась туда, куда указал парень. После того, как девушка скрылась в ванной, Малфой рухнул спиной на кровать, хватая волосы руками. — Черт! — выругался он. Ему решительно не нравилось текущее положение дел. Не то чтобы он жалел гриффиндорку, но ее слезы после секса с ним как-то раздражали самолюбие. Быстро очистив себя при помощи палочки, он лежал на кровати и пытался вспомнить все, что ему известно о женской физиологии, а также обо всем, что рассказывали ему подруги о первом разе и о сексе в целом. Когда Гермиона вышла из душа, решение уже было принято. Он поморщился, увидев ее красные от слез глаза. Кажется, в душевой она расплакалась еще сильнее. — Ну, я пойду. — снова сказала девушка. — Можешь немного побыть со мной? — с трудом выдавил Малфой. Просить оказалось намного сложнее, чем приказывать. Гермиона молча подошла и села рядом с ним. Драко подхватил ее за талию, повалил на подушку, а сам устроился позади нее, не выпуская девушку из рук. — Малфой, что ты делаешь? — После секса полагается немного объятий. Ты не знала? Это вроде как финальные титры. Не сильно важные. Но раз есть, значит, зачем-то они нужны. Почему ты плачешь? — голос Малфоя стал тише. — Не знаю. — Ты жалеешь? — Нет, — слишком быстро ответила девушка. — Я не жалею. Ни в коем случае. — Но ты плачешь. — Я просто… Не справляюсь с эмоциями. Они зашкаливают. — А, — Малфой уткнулся лицом в ее шею и пробормотал. — А сейчас тебе комфортно лежать вот так? — Да. Думаю, да. Мне комфортно. — Хорошо. Спустя пару минут Грейнджер снова подала голос. — Спасибо, Драко, за… понимание. — О, нет. Нет, нет, нет. Сейчас ты решишь, что я милый, да? Какой ужас! Нет, Грейнджер, останови поезд своих мыслей и разверни его в противоположную сторону. Я все это делаю исключительно ради того, чтобы тебе пришлось описывать меня эпитетами типа «потрясающий» и «невозможно забыть», а не «я рыдала после секса с ним». Ну, вдруг ты решишь кому-нибудь рассказать… Гермиона залилась негромким смехом и Малфой почти физически почувствовал, как спал градус напряжения. Он облегченно вздохнул и повернул девушку к себе. — Тебе не понравилось? — Нет, все было… — Грейнджер. Тебе не нужно поддерживать мою самооценку. Я хочу знать. Тебе понравилось? — Не особо, — неохотно призналась Гермиона. — Но я уверена, что это дело во мне, в моем… — Стоп. — прервал ее Драко. — Еще раз. Забудь обо мне и моем эго. Мы сейчас говорим только о твоих ощущениях. Почему ты не остановила меня, если тебе было неприятно? — Мне не было неприятно. Это было странно. И я вроде как не хотела останавливаться. Хотела довести все до конца. Малфой замолчал. Гермиона тоже молчала, желая поскорее уйти отсюда и отвлечься от всего этого, например, чтением «Расширенного курса перевода древних рун». Но у нее было смутное ощущение, что их разговор еще не окончен, поэтому она не решалась встать с кровати. Тем более, что Малфой обвил ее руками и внимательно рассматривал ее лицо, словно видел его впервые, и ей пришлось бы оттолкнуть его, чтоб высвободиться. А ей не хотелось, чтобы он подумал, что она сейчас испытывает какие-то негативные эмоции по отношению к нему. Ей не пришлось долго думать, потому что парень сам резко поднялся с постели. — Не знаю, как ты, но я понял, что ничего не ел с утра. — заявил Драко, размахивая палочкой. Малфой бесцеремонно рыскал по шкафчикам соседних кроватей, а Гермиона размышляла над тем, как попрощаться с парнем. Когда она уже почти решилась встать с кровати, Драко издал победный клич. — Странно, что у Гойла ничего нет. Но! Я нашел имбирное печенье и нетающее мороженое у Забини. — Ты украл сладости? — Гермиона вскинула бровь. — Какие же вы гриффиндорцы зануды. Не украл, а взял. Будь на моем месте Блейз, он бы тоже не побрезговал моим имуществом. В голове Гермионы тут же возник образ Блейза Забини, и она с ужасом для себя осознала, что не хотела бы видеть его на месте Малфоя. На самом деле она бы не хотела видеть никого другого на месте Малфоя. Невероятно, но именно Драко Малфой был тем, кто ей нужен. Беззаботный, эгоистичный, умеющий получать удовольствие из жизни, желающий доставить удовольствие только из чувства собственного тщеславия. Тот, кто забудет о ней, едва она выйдет из комнаты. Тот, перед кем ей не придется потом краснеть каждый день, встречаясь в гостиной, с кем не будет разговоров из разряда «кто мы друг для друга?». С Малфоем все было просто и, видит Мерлин, ей нужно было это ощущение легкости как заключенному свежий воздух. И самое важное — он был тем, в кого она никогда не влюбится и кто не сможет разбить ей сердце. Тем временем Малфой забрался на кровать и сел рядом с Гермионой. Ближе, чем позволял этикет, но дальше, чем ей хотелось бы. Он зачерпнул краем печенья мороженое и поднес ко рту девушки. Гермиона на мгновение оторопела, но тут же спохватилась и откусила предложенное лакомство. Малфой тоже откусил кусочек печенья и промычал от удовольствия. — Обожаю имбирное печенье. Было так странно видеть слизеринца таким… нормальным. Без колкостей, без высокомерия. Он просто был. Просто сидел на кровати. Просто ел печенье с мороженым. Гермиона вдруг задумалась о том, что он тоже человек. То есть не анатомически, конечно, это она и так знала. Но в душе. Она подумала о том, что всегда воспринимала его как угрозу, как противного мальчишку, как того, кто может напакостить и очевидно будет злорадствовать над тем, что Снейп не сильно считается с ее знаниями. Но никогда она не воспринимала Драко Малфоя как личность. Такую же, как она сама. Возможно, с более мерзким характером, но все же у него ведь наверняка есть свои предпочтения, страхи, привычки. Она поняла, что он так же как она вечерами пишет эссе, ждет Рождество, с легким волнением проверяет огромные часы, где показывают баллы, набранные его факультетом. Он думает о своих знакомых, анализирует события, делает выбор, он… Он такой же человек… — Итак, Грейнджер. Полагаю, что бессмысленно предлагать на время забыть о нашей вражде. — с набитым ртом проговорил Малфой. — Мы слишком сильно ненавидим друг друга, чтобы просто не обращать на это внимание. Что нужно сделать, чтобы мы могли почувствовать себя комфортно? — вопрос был скорее риторическим. — Зачем? Но Малфой проигнорировал ее, погруженный в собственные рассуждения. — Я не ненавижу тебя, — заметила девушка. — Ты меня просто бесишь. — Сути не меняет. Малфой бросил кусок печенья в ведерко с мороженым и перегнулся через кровать к своей тумбочке. Он пошарил в ящике и выудил оттуда смятый сверток. — Что это? — жуя печенье, спросила Гермиона. — Вопросы для самоанализа. Снейп периодически устраивает нам тестирования, задает эссе на философские темы, проводит инструктажи по тому, как проводить сбор и анализ информации, как запоминать только нужное и прочая хрень. У вас такого нет? Гермиона отрицательно покачала головой. Макгонагалл редко общалась с учениками на личные темы, она строго придерживалась официального формата общения. К тому же, у нее было много обязанностей, как у заместителя директора. Снейп удивил гриффиндорку своим подходом. Похоже, что он хочет, чтоб выпускники Слизерина были на голову выше остальных не только в эрудиции или заклинаниях, а в целом — в понимании жизни. Это было то, чего Гермионе очень недоставало в учебе, поэтому она читала маггловские учебники по психологии, чтобы лучше понимать людей и саму себя. Кроме того, девушка считала серьезным недочетом в образовательной системе Хогвартса отсутствие предмета по развитию когнитивных навыков, где их учили бы, как правильно получать и презентовать новые знания. Впервые в своей жизни девушка задумалась о том, что возможно факультет Слизерин более ответственно подходит к подготовке своих воспитанников. — Так вот, — продолжил Малфой, пробегая глазами по свертку. — Отвечать нужно честно. В этом вся суть этих вопросов. — А отвечать будем оба? — Да. Таким образом, у нас получится что-то вроде диалога. Но направлять ход беседы будут вопросы. Итак. Если бы у вас была возможность пригласить на обед кого угодно, кто бы это был? Гермиона задумалась. — А неживых можно? — Кого угодно. — Тогда… Иешуа. — Кто это? — удивился Малфой. — В маггловском мире Иешуа — значительная фигура в истории религии. Более известен как Иисус. Грубо говоря, он основатель одной из самых влиятельных вероисповеданий… — Грейнджер. Я. Не тупой. — Малфой выделил каждое слово. Гермиона моргнула. Действительно. Разговаривать с Малфоем было как-то проще, нежели с Гарри или Роном. Было так же легко, как если бы она говорила сама с собой. И речь даже не об эрудиции. Он словно понимал, о чем она говорит. Был несогласен, имел полярно-противоположные идеи, но понимал. Гермиона, не без чувства вины перед друзьями, сделала вывод, что интеллектуально Малфой превосходит ее окружение. — Я просто подумала, что ты можешь не знать маггловскую историю религии… Драко закатил глаза. — И Макгонагалл еще говорит, что это у меня предвзятое отношение к гриффиндорцам. Грейнджер, христианство — это не маггловская религия, а мировая. Ты не заметила, что мы отмечаем Рождество и Пасху? — О… — Гермиона замерла. — А… А волшебники верят в Бога? — Некоторые — да. Мои родители всегда придерживались идеи, что Иисус действительно существовал и был волшебником. Просто он имел глупость помогать магглам и демонстрировать свою магию, тем самым подставив самого себя. — Малфой задумался. — А я бы… Я бы наверно пообедал с Людо Бэгменом. — Малфой! — разочарованно воскликнула Гермиона. — Он же шут! — Может быть, но я ведь не детей с ним хочу завести, а пообедать. Достаточно интересный персонаж. Несмотря на крайне заурядный ум, он играл в Сборной Англии, стал главой Отдела магических игр и спорта, был одним из распорядителей Турнира Трех Волшебников… — Ага. И теперь прячется, задолжав золото половине магической Англии. — Азарт — дело такое, — пожал плечами Малфой. — Возможно, ты права. Сейчас Людо не сильно жалуют. Но буквально пару лет назад он был всеобщим любимчиком. Через него можно было познакомиться со многими влиятельными людьми, а связи имеют не последнее значение, когда дело касается власти и статуса. — Власти и статуса. — закатила глаза гриффиндорка. — Почему я не удивлена. — Ты знаешь, что ничто так не мотивирует ко лжи как осуждение? Поэтому воздержись от своего гриффиндорского снобизма. Это было так странно. Несмотря на язвительный тон и колкости, Гермиона чувствовала себя превосходно, словно они были старыми друзьями. Словно они были настолько хорошими друзьями, что могли позволить себе немного грубых слов, потому что точно знали, что никто не обидится. Они обсуждали вопрос за вопросом, по крупинке собирая информацию друг о друге, медленно пробираясь сквозь дебри предрассудков и непонимания. Гермиона узнала, что Малфой хочет быть «в меру известным», то есть не так, чтобы тебе мешали жить журналисты «Пророка», но достаточно, чтобы тебя узнавали люди, которые тебе нужны для дела. Еще Драко нравится себе настолько, что он не может выбрать между внешностью и интеллектом. Или что в детстве ему очень хотелось иметь брата или сестру, чтобы было с кем играть, но родители не позволили ему завести даже питомца. Из новых навыков он бы хотел в совершенстве освоить окклюменцию. В вопросе трех общих качеств они выбрали целеустремленность, любовь к новым навыкам и знаниям и самоконтроль. Когда нужно было перечислить пять положительных черт партнера, Драко недовольно бурчал, что оскорблять Гермиону ему больше нравилось. Но в итоге назвал целеустремленность, любовь к знаниям и самоконтроль, хотя Гермиона спорила, что это нечестно. Немного подумав он добавил к списку верность. Хоть он и считает это глупым, но его восхищает безоговорочная верность и доверие друзьям. И аккуратность. Он давно заметил, что лишь они вдвоем аккуратно и ровно раскладывают принадлежности на парте, все остальные раздражали его своей неопрятностью. Гермиона смущаясь призналась, что она стала так складывать учебники и пергаменты, когда увидела, как это делает он. Они не заметили, как прошло уже не менее двух часов. В спорах и рассуждения Гермиона почувствовала себя совсем раскованно. Она ходила по комнате, размахивала руками в особо горячие моменты, присаживалась на кровать и снова вставала. В какой-то момент, она сама не поняла в какой, она улеглась на кровать Малфоя и закинула ноги на ее спинку. — Ну что там следующее? — с нетерпением спросила она. — Так… Парень плюхнулся на кровать рядом с ней. — Составьте по три предложения, начинающиеся со слов «мы оба…». Ага! Мы оба учимся в Хогвартсе! — И мы оба недавно занимались сексом. — хихикнулась Гермиона. — И мы оба хотим заняться сексом еще раз. Он повернул голову к девушке. Ее лицо было совсем близко, а дыхание участилось. — Мы же хотим? — Нет. — ответила Гермиона быстрее, чем он закончил вопрос. Малфой понял, что промахнулся. Нельзя было спрашивать вот так в лоб. Он с таким трудом заставил ее перестать дрожать и нервозно поглядывать на него. А теперь он все испортил. — Почему? — Мне не понравилось. — еле слышно ответила девушка. — Я тебе настолько неприятен? — Нет, нет. Я рада, что это был ты. Но сам секс… Не думаю, что это моё… Малфой улыбнулся. — Хорошо, — он подумал немного. — Мы не сделаем ничего, что доставит тебе дискомфорт. Обещаю. Только то, что ты сама хочешь. Гермиона нервно сглотнула и кивнула головой. Малфой повернулся к ней всем телом и положил руку ей на живот. Нежно и медленно он поглаживал ее тело сквозь ткань одежды. — Так нормально? Гермиона затаила дыхание, чувствуя, как тепло разлилось по телу. Он лежал к ней совсем так близко, это было похоже на объятия. Объятия, о которых ее тело мечтало уже второй час. — Да. — Точно? — Да, мне… нравится. — Тогда читай следующий вопрос. — прошептал он ей в самое ухо, от чего по телу пробежала волна дрожи. Рукой она нащупала лежащий рядом пергамент. — Продолжите фразу: «Мне бы хотелось разделить с кем-нибудь…» — Постель. Следующий вопрос. — прошептал Малфой, слегка задевая губами мочку ее уха. — Что должен знать о вас человек, с которым вы хотите стать близкими друзьями? — Что у меня большая слабость к маленьким умным гриффиндоркам. Следующий. — Расскажите своему партнеру, что вам больше всего в нём нравится… — Гермиона тихонько ахнула, когда Малфой легонько чмокнул ее в шею. — Старайтесь… Старайтесь быть предельно честным… — Мне нравится, что ты лежишь рядом. Легкий поцелуй. — Что ты оказалась достаточно смелой, чтобы пойти за мной сюда. Поцелуй. — Что ты понимаешь, что секс со мной — выигрышная для тебя ситуация. Поцелуй. — Что ты достаточно умна, чтобы не мечтать о принце, с которым «раз и навсегда». Что ты сама предложила мне секс. Что ты так приятно пахнешь… Все нормально? Божественно. — Да, — выдохнула Гермиона. — Посмотри на меня. Девушка повернула лицо. Поцелуй был легким и невесомым, словно летний ветерок. Драко аккуратно провел кончиком языка по верхней губе, а затем слегка посасывая нижнюю губу, нашел пальцами верхнюю пуговицу блузки и расстегнул ее. — Тебе комфортно? Мне ахуенно. — Да. Драко помедлил, словно раздумывая, а затем расстегнул еще одну пуговицу. — Расстегну все? — Хорошо… Поцелуй был долгим и глубоким, а затем Гермиона почувствовала, как, распахнув ее рубашку, теплая ладонь парня скользнула по ее животу. Драко за талию притянул девушку вплотную к себе и коснулся губами чувствительного места под самой мочкой уха. Гермиона закрыла глаза от удовольствия и шумно вздохнула. А когда почувствовала как тонкие пальцы, пробираются под бюстгальтер и мягко накрывают ее грудь, она не выдержала, повернулась к Малфою, запустила пальцы в его волосы и подарила долгий, чувственный поцелуй. В груди у нее затрепетало волнение в перемешку со страхом, что сейчас все случится еще раз. Но лежать и ничего не делать было уже невыносимо. Гермиона тихо застонала, когда рука парня стянула бюстгальтер немного вниз и мягко сжимала то одну, то другую грудь. Если бы еще сегодня кто-то утром сказал ей, что она будет лежать полуобнаженная в спальне Слизерина и стонать от прикосновений Драко Малфоя, она бы не задумываясь наколдовала этому идиоту мыльных пузырей в рот, чтобы не смел говорить подобную чушь. Но вот она здесь, а пальцы Малфоя все чаще и чаще пересекают границу пояса юбки, когда проходится по животу. — Что? — голос Малфоя заставил девушку очнуться. — Я говорю, следующий вопрос. — прошептал парень, не отрывая губ от ее кожи. — Ах, да, да… Ах… — она попыталась не обращать внимание на приятную дрожь внизу живота и прочла. — Поделитесь со своим… Ах! Партнером… М-м… самым неприятным моментом из вашей жизни. Драко продолжил цепочку поцелуев, доставая теперь до ключицы. Гермиона услышала звук застежки своей юбки, а потом парень стянул с нее нижнюю часть одежды вместе с нижним бельем. Нет! — Драко… — М? — промычал Малфой, посасывая мочку ее уха. — Мне кажется… Я еще не готова… — Тебе некомфортно без одежды? — Нет. То есть да. Но я имею ввиду, что я пока не готова снова… — Мы не будем делать того, к чему ты не готова. — в миллионный раз повторил Драко. — Хорошо, — неуверенно проговорила девушка. Малфой замер на несколько секунд. И когда Гермиона уже решила, что сейчас он ее прогонит, он вдруг поднялся с постели и потянул ее на себя. — Что ты… — Я придумал. Я понял, как нужно. — уверенно заявил Драко с многообещающей улыбкой. Одной ногой он скинул одеяло вбок и уложил девушку на шелковую простыню, а затем сам запрыгнул на кровать и накрыл их до самого подбородка. Он прижал к себе девушку под одеялом и, улыбаясь словно Чеширский Кот, спросил: — Ну как? Глядя на эту по-детски наивную улыбку, Гермиона подумала, что ответила бы положительно, даже если бы он положил ее на горячие угли. Но его манипуляции и правда возымели эффект. Скрытая одеялом девушка чувствовала себя намного увереннее даже без трусиков. — Какой был вопрос? — спросил парень, стягивая с себя одежду под одеялом. — Самый неприятный момент в жизни. — А это имеется ввиду… Можешь немного повернуться? — он отстегнул замочек на ее бюстагльтере, стянул его и сбросил на пол. — Имеется ввиду физически неприятно или морально? Они лежали абсолютно без одежды. И хотя этого видно не было, ощущение обнаженного человека рядом вызывало приятное возбуждение. — Думаю, зависит от того, как ты сам воспринимаешь этот вопрос. — Тогда… — Малфой притянул к себе Грейнджер и обвил ее руками и ногами так беззаботно, словно делал это постоянно. — Когда ты ударила меня. — Правда? Гермиона заливисто рассмеялась и подумала, что Малфой сегодня уже не раз заставил ее смеяться, и это было… по-другому. Совсем не так, как она смеялась с друзьями. Обычно она смеялась легко, смеялась, как мать смеется и умиляется своему ребенку, смеялась, потому что самим ребятам шутка казалось смешной. А сейчас ей было по-настоящему смешно. Малфой смешил ее так, что она забывала обо всем вокруг. Да и вообще все его действия заставляли ее забыться. — Я не так часто дерусь. А если и дерусь, то обычно не получаю. А твой удар был реально болезненным. И потом, ты ударила меня на глазах у Поттера с Уизли, когда рядом были мои друзья. Мне пришлось потом достаточно долго убеждать всех, что я не ответил тебе лишь потому, что ты девчонка и что я отомщу тебе каким-нибудь другим способом. Отомщу тебе каким-нибудь другим способом. Гермиона на секунду оторопела. Может Малфой ей мстит в данную минуту? Может… Она была так глупа, что попалась в его ловушку. Но его улыбка была такой искренней, а тело таким согревающее теплым, что она отбросила эти мысли. У нее будет время пожалеть обо всем или даже поплакать. А сейчас она хочет наслаждаться происходящим. — А у тебя какое? — В детстве я упала в бассейн. Лет в пять. Было ужасно. Я не могла дышать, ничего не видела, барахталась в воде и просто… Просто тонула. Родители сразу же вытащили меня. Но этих нескольких секунд под водой хватило, чтобы на всю жизнь запомнить это мерзкое ощущение беспомощности. Боже, что это? Драко прижался к ней так сильно, что она почувствовала бедром все его возбуждение. Его первый порыв был отпрянуть, но он подавил его. — Тш-ш-ш, — прошептал он ей у самого уха. — Все хорошо. Тебе нужно привыкнуть. Давай следующий вопрос. — Х-хорошо, — в очередной раз согласилась Гермиона. — Вспомните, когда и от чего вы в последний раз плакали. О, ну это легко. Я плакала пару часов назад, потому что лишилась девственности с Драко Малфоем и не справилась с переизбытком эмоций. Драко улыбнулся. Она говорит о случившемся с улыбкой и иронией, значит, он все делает правильно. — А я не помню, когда плакал. В детстве, наверно. — Гарри говорил, что видел тебя в туалете… Лицо Драко моментально помрачнело. — А, да… Он был так сосредоточен на своей новой подруге, что совсем забыл обо всем остальном. Его целью и было забыться, но сейчас реальность ударила по нему с новой силой. Задание от Темного Лорда. Исчезающий шкаф, который все еще не работал исправно. И родители, которые находились в опасности и могли умереть в любую секунду, живя под одной крышей с самым жестоким существом на планете. — У тебя случилось что-то серьезное? — нарушила молчание Грейнджер. — Да… Но я не могу ничего сказать тебе, не солгав. А по правилам игры лгать нельзя. Гермиона с сожалением почувствовала, что энтузиазм Драко пропал, даже его объятия стали ватными и бесчувственными. — Ты можешь не отвечать, если не хочешь. Драко коротко кивнул, все еще хмурясь. — Драко… Я думаю… Я думаю, я смогла бы еще раз… — Что? — глаза Малфоя снова сфокусировались на девушке. — Я не знаю, что у тебя случилось. Но вероятно тебе поможет это забыться. Я читала об этом… Парень тихо рассмеялся. — Ты читала о сексе, Грейнджер? И что именно мне поможет забыться? — Ну анатомия человека так устроена, что… Драко сотрясался всем телом от беззвучного смеха, заставляя Гермиону смущаться. Но неожиданно для себя он негромко вскрикнул, когда почувствовал, как тонкие пальчики обхватили его член. — Что… Что ты делаешь, Грейнджер? — Я хочу отблагодарить тебя за то, что ты помог мне отвлечься. Гермиона заговорщически улыбнулась, а ее рука заскользила вверх и вниз по возбужденному органу. — Грейнджер, стой… Ох, — растерянно бормотал Малфой. — Если ты сейчас не прекратишь… М-м…. Я слишком возбужден… Парень резко дернул руку Гермионы, зажмурив глаза. — Я делала это неправильно? — смущенно спросила Гермиона. — Нет, все нормально, — Малфой тяжело дышал. — Просто я пока не хочу кончать. Что там следующее по списку? Малфой понял, что Гермиона начала чувствовать себя достаточно уверенно в его обществе. Поэтому уже на следующем вопросе Гермиона почувствовала, как рука парня потянулась вниз живота. — Нет! — вскрикнула девушка, хватая его ладонь. — Почему? — Я. Там все мокро… К удивлению Гермионы парень снова улыбнулся. — Ты же понимаешь, что эти слова меня только сильнее возбудят? — и видя сомнения на лице девушки, он добавил. — Это возбудит кого-угодно. Тебе стоит заменить твои учебники по анатомии на более качественные. Или лучше на частные уроки с практикой. Гермиона почувствовала, как ладонь скользнула по ее половым губам, утоляя зуд, который был одновременно приятным и раздражающим. Малфой провел несколько раз все ладонью, а затем ввел один палец внутрь. — Больно? — Нет. Парень начал водить пальцем постепенно ускоряясь. Затем ввел второй палец. Гермиона слышала свои собственные тихие постанывая. И думала о том, что ей должно было быть стыдно. Но стыд был последним из того, что она сейчас чувствовала. Она прикрыла глаза, одной рукой вцепилась в простынь, а другой — в плечо Малфоя. Большой палец его руки что-то искал у основания сверху, пока не задел какую-то точку, от чего Гермиона вся содрогнулась. Легкий спазм прошелся по всему телу девушки, и она громко выкрикнула ругательство. — Нормально? Да! Блять, да! Прекрати спрашивать и продолжай! — Да… Гермиона стонала все громче и громче, ее тело извивалось в руках Малфоя не выдерживая нарастающих ощущений, а он продолжал растягивать эту сладкую муку. Девушка не знала, сколько это продолжалось, но она хотела, чтоб это никогда не кончалось. Пусть весь мир катится к дементорам, она хочет быть только здесь. Хочет, чтобы эти терзающие и доставляющие такое блаженство муки длились вечно. — Ты хочешь меня? — спросил Драко. Вместо ответа Гермиона обхватила парня за шею и притянула к себе. Он тут же отреагировал и оказался сверху нее. — Как только что-то пойдет не так, сразу скажи. Понятно? Да! Да! Просто начинай! Господи! Почему ты так много болтаешь! — Я сейчас сделаю противозачаточное… Гермиона видела, как Драко опустил вниз палочку. Она не услышала, что именно он прошептал, но решила позже обязательно уточнить это заклинание, потому что внизу живота стало тепло и возбуждение, которое итак было на пределе, возросло еще в несколько раз. Девушка снова впилась в губы Драко глубоким, почти болезненным поцелуем, прижимаясь к нему всем телом, а затем она почувствовала, как его член коснулся стенок влагалища, немного надавил и скользнул вовнутрь. — А-а… — шумно выдохнула Гермиона. Ее стоны заполняли комнату. Внутри было так… приятно? Нет. Было ахуенно! Словно вся ее тактильная чувствительность сконцентрировались внизу, где ее плоть касалась плоти Малфоя. Парень двигался медленно, но заполнял ее до конца. — Не больно? — Нет. — Я хочу попросить тебя, — тяжело дыша прошептал Малфой. Гермиона открыла глаза. Его член был внутри нее и, несмотря на возбуждение, ей было крайне любопытно, о чем он может попросить ее в таком положении. — Не закрывайся, — серьезным тоном сказал Драко, — Не пытайся контролировать это. Ты не сможешь расслабиться, потому что тебе нужно наоборот сконцентрироваться на своих ощущениях. Но ты не должна зажиматься. Проживи это ощущения. Что бы ты ни чувствовала морально или физически, впусти это и проживи. Я не сделаю тебе больно или плохо. Не сейчас. Просто позволь себе забыть обо всем и наслаждаться. Хорошо? — Я… Я попробую… — неуверенно произнесла Гермиона, не до конца понимая, о чем он говорит. Драко мягко поцеловал ее в губы, а затем спустился к шее. — Чувствуешь это? — Да… Он поднес ее руку к своим губам и осторожно облизал указательный палец. Затем средний. Гермиона никогда бы ни подумала, что ее кисти такие чувствительные. Но пальцы чувствовали горячий язык парня, и это было восхитительно. — А это чувствуешь? — Да… Он спустился ниже к ее груди, аккуратно втянул с воздухом горошину соска, от чего Гермиона издала тяжелый стон на выдохе. Она почувствовала, как Драко легонько прикусил грудь, а затем язык пощекотал второй сосок. Его рука снова снова опустилась на ее клитор и он начал нежно массировать его, пуская электрические разряды в ее тело. — Чувствуешь это? — А… Да… — Не закрывайся, хорошо? То, что ты чувствуешь — это правильно, — шептал Малфой ей на ухо, не переставая водить пальцем по клитору. — Так должно быть. Должно быть еще лучше. Дай этому быть в тебе. Проживи эти ощущения целиком и полностью. Хорошо? — Да… Драко вышел из нее почти до конца, а затем резко вошел до самого основания. — Чувствуешь это? — Да! — ее голос сорвался на фальцет. Драко ускорил темп. Теперь Гермиона не просто стонала. Она кричала, прижимала к себе его лицо, целовала, больно кусала его губу, еще больнее кусала свою. Иногда она отпускала его и изо всех сил сжимала простыню, словно это могло ей помочь. Но потом снова возвращала руки на спину парня. Ей хотелось быть еще ближе к нему. Но физические тела не позволяли этого, и поэтому она прижималась к нему со всей силой, на которую была сейчас способна. — Все нормально? Господи, да! Да! Блять, да! Ахуенно! Невероятно! Да! Да! Да! Гермиона ответила Драко громким стоном. Вдруг Малфой остановился. Он подхватил левой рукой ногу девушки и закинул ее себе на плечо. Она не успела подумать о том, что он делает, когда он закинул вторую ее ногу на плечо и снова вошел в нее. Совсем под другим углом ощущения изменились. Нет. Не изменились. Они возросли до невероятных пределов. Новые ощущения обескураживали, выбивали из реальности, растирали в пыль все, что она знала, видела, слышала. Гермионе казалось, что весь мир перестал существовать, что она сама больше не существует. Есть только эти пугающе-восхитительные волны наслаждения, раз за разом обкатывающие ее тело. Она не знала, что правильно, а что — нет, кто есть кто и зачем вообще все это. Она просто плыла по течению. По течению, которое на полной скорости уносило ее все дальше в неизведанные края наслаждения. Ее крики заполонили все пространство, а ее саму заполнил Драко Малфой. Физически. Умственно. Морально. Сам Малфой тяжело дышал и все сильнее вжимался в тело девушку. Толчок. Еще. Сильнее. Жестче. Еще. Еще. Наконец Драко громко выдохнул, вошел в нее до конца и замер. Даже не имея опыта Гермиона поняла, что ему сейчас намного лучше, чем ей. И эта мысль немного будоражила. — Извини, я не сдержался… — тяжело дыша проговорил Малфой, уткнувшись лицом ей в шею и придавив тяжестью своего тела. — Всё… В порядке? Всё хорошо? Всё нормально? — Всё идеально, — тихо прошептала гриффиндорка. Малфой скатился с нее и прилег рядом. Гермиона никогда не задумывалась о том, красив ли Драко Малфой. Она вообще больше ценила внутренние качества, но о Малфое она всегда вспоминала лишь в контексте его пакостей. Сейчас же, она с удивлением поняла, ей впервые удалось разглядеть его вблизи. Его бледная кожа скрывала прилитую к лицу кровь, лишь немного порозовели щеки. Влажные волосы падали на лоб, придавая ему еще более соблазнительный вид. Он прикрыл глаза и глубоко вдыхал воздух. — Ты, наверное, часто это делаешь… — Что? Занимаюсь сексом? — Нет, соблазняешь девушек… Ты ведь специально устроил эти разговоры и мороженое? — Нет. — Не специально? — Специально. Но нет, я не часто это делаю. То есть, я всегда учитываю желания девушки, потому как вам сложнее получить удовольствие, а я не хочу быть просто животным — потыкал и пошел дальше. Но то, как это произошло с тобой, — такое у меня впервые. — Правда? — Когда ты расплакалась, я почувствовал себя очень паршиво. Сначала не мог понять, что я сделал не так и что нужно предпринять. Но потом всё понял. — Что именно? — Всё. Не знаю, что именно. Просто… Я понял, что в этот раз всё отличается и усложняется тем, что мы враги. Наверно, я последний человек, с которым тебе бы хотелось пересечься в коридоре. И я… Вроде как… Почувствовал тебя. Почувствовал, что именно тебе нужно, чтобы расслабиться и довериться мне. — Мне нужны разговоры и мороженое? — усмехнулась Гермиона. — Тебе нужно было почувствовать, что я на твоей стороне. Что я твой друг. Ты не можешь просто захотеть незнакомого красавчика, тебе нужна именно глубокая духовная связь. Поэтому я решил, немного поговорить с тобой, чтобы ты узнала что-нибудь обо мне. И еще понял, что нужно делать все очень медленно, чтобы не спугнуть твое доверие. — Звучит так, будто ты обо мне заботишься… — несмело произнесла Гермиона. — Считай, что так. Именно в этой ситуации я действительно заботился о тебе. Со мной все проще, — Малфой улыбнулся. — У меня встал, как только ты заговорила о своей девственности. — Ужасно. — брезгливо отозвалась Гермиона. — Эй, не оскорбляй мое доверие и не будь такой глупой. Эрекция — это нормально. То, что ты становишься мокрой от прикосновений, — тоже нормально. И заниматься сексом — нор-маль-но! — Малфой. — А? — Что для тебя значил этот секс? — Ничего, — ответил Малфой и тут же осекся. — То есть… Грейнджер! Блять… Я не хочу… — Малфой. Скажи, как есть. Не оскорбляй мое доверие. — передразнила его девушка. — Этот секс ничего не значит. То есть… Было круто. Но на этом всё. Я не планирую заводить с тобой отношения. Я даже не планирую с тобой дружить. Если ты при всех попробуешь со мной поздороваться, я обзову тебя грязнокровкой, — Малфой помедлил и тихо добавил. — Не обижайся… Я бы не хотел… — Драко, — перебила его Гермиона, — Все идеально. Слизеринец недоверчиво взглянул на девушку. — Это именно то, чего я хотела. И это именно те слова, которые я хотела услышать от тебя. У меня нет никаких иллюзий, и нет никакого желания дружить с тобой. Я не знаю, какой ты человек, и до сегодняшнего дня все твои действия говорят не в твою пользу. Поэтому нет, я не жду никакого продолжения. Я просто… Я просто хотела забыться и попробовать что-то новое. И очень рада, что встретила в коридоре именно тебя. Я слышала, что девчонки говорят о первом разе. У нас было что-то совсем иное. Это было… восхитительно. И ты сделал больше, чем мог предложить кто-либо другой. — Так значит… — прервал ее Малфой, хотя его лицо предательски светилось от услышанного. — Ты не будешь потом страдать из-за того, что я не предложил тебе руку и сердце? — О, Боже, нет конечно. Более того, я надеюсь, что ты никогда не совершишь такую глупость. Думаю, что нам вообще не стоит рассказывать об этом кому-либо. — О, думаешь, я захочу замарать свой послужной список твоим именем? — с деланным высокомерием заявил Драко. — Думаю, что ты пострадаешь намного меньше меня. Я так и вижу как меня с позором изгоняют из Гриффиндора с выжженным на лбу клеймом «шлюха». — Гриффиндорская шлюха… — задумчиво повторил Малфой. — Красноречиво. Пожалуй, буду использовать этот эпитет во время актов самоудовлетворения, когда наш маленький рождественский роман закончится. — О, буду безмерно польщена, если мой образ останется жить в ваших сексуальных фантазиях. Они оба громко рассмеялись. Все было так просто и так легко. Родись они в другое время, возможно, этот диалог мог бы быть повседневностью, а не тайной, украденной у рождественских каникул. А возможно, эта тайна могла бы со временем стать явью, не будь он наследником рода Малфоев, ближайших приспешников Темного Лорда, а она — Гермионой Грейнджер, членом Ордена Феникса и лучше подругой Гарри Поттера. Возможно… Но не в этой реальности. — Драко, — снова позвала Гермиона. — А ты что боялся, что я влюблюсь в тебя? Знаю, девушки часто безумно влюбляются в того, кто был у них первым. Парень не ответил. А затем он молча вытащил руку из-пол одеяла, снял чары и показал предплечье девушке. Глаза Гермионы расширились в немом шоке. Гарри был прав… Драко Малфой получил Черную Метку. — Нет, Грейнджер. Ты не влюбишься в меня. Гермиона понимающе кивнула головой. Она никогда не сможет доверять ему настолько, чтобы влюбиться. Но ведь он… Он был таким понимающим, заботливым, нежным. Она точно знала, что он не злой. По крайней мере не такой злой, чтобы убивать и мучать людей. Она видела это сегодня. Видела его душу. Может не всю. Но кое-что… Девушка взглянула на Малфоя. Его лицо стало непроницаемым. Он смотрел в потолок и ушел в себя. Гермиона почувствовала его боль. Она не знала, что именно его тревожит, но буквально чувствовала бурлящие внутри него эмоции, которые уничтожали друг друга, не в силах ужиться в одной личности. И она ничего не могла с этим сделать. Она лишь могла… Все, что она могла, — не осуждать и помочь ему забыться. Быть тем, кого он сможет кормить печеньем и обнимать, перед кем он может прыгать на постели как ребенок (она заметила это, как только они вошли) и шутить о грязнокровках так, словно на самом деле кровь не имела для него значения. Он стал ее маленьким островком спасения. И она могла сделать то же самое. Хотя бы до начала учебы. Он показал ей свою Метку. Она не была уверена, но ей казалось, что он не должен был этого делать. Он подверг себя опасности ради того, чтобы уберечь ее от чувств к нему. Гермиона не могла не оценить благородство его поступка. Какое-то извращенное, но все же благородство. Нет, она не станет осуждать его. Не станет бить по тому, кто оказался единственным способным ей помочь. Она поднялась с постели, ища в складках ткани свою одежду. — Уже время ужина. А я голодная как стая драконов. Думаю, эльфы уже накрыли столы в Большом Зале. — А ты сможешь притворяться, что ничего не произошло, прямо сейчас? Гермиона представила лица однокурсников и профессоров и немного оробела. А Малфой тихо усмехнулся. — Я схожу принесу нам поесть. Ты подождёшь меня тут? — Да. Думаю, это отличная идея. Когда Малфой уже был у самой двери, Гермиона окликнула его. — Малфой. А после ужина мы сможем повторить? Малфой снова улыбнулся своей детской искренней улыбкой. — Грейнджер, а ты кончила? — Не знаю… — Ясно. А вообще когда-нибудь испытывала оргазм? — У меня до тебя никого не было, ты же знаешь… — Для этого необязательно… Мерлин, Грейнджер, ты такой ребенок. Придется мне заняться твоим образованием. — Малфой заговорщически улыбнулся и скрылся за дверью. Гермиона откинулась на подушки. Она забыла о Роне с Лавандой. О Гарри с его кошмарами и болью в шраме. Об экзаменах. О возвращении Темного Лорда. Сейчас она не хотела думать ни о чем из этих важных, тяжелых и неразрешимых вещей. Сейчас она с мечтательной улыбкой вспоминала все, что знала о сексе, все, что читала в романах или видела в фильмах, и мысленно составляла список всего, что ей хотелось бы попробовать. Ведь до конца каникул было еще целых пять дней.