* * * *
Едва над горизонтом поднялось солнце, как в имении уже начался беспорядок. Растерянные и до ужаса перепуганные служанки метались из комнаты в комнату в попытках отыскать наследника престола, однако тщетно. Не смогли его найти и гувернантка с лакеем, искавшие не так яростно, но довольно тщательно и не менее упорно. — Господин, его нигде нет... – склонив перед лакеем голову, полушëпотом ответил конюх и исподлобья посмотрел на садовника, что пытался незаметно сбежать из усадьбы через чëрный ход. – Может, Пауль знает, куда пропал Его Высочество? Он последний, кто его видел... — Пауль? – мужчина заметно нахмурился, после чего медленно, точно издеваясь, к нему повернулся и строго оглядел веснушчатое лицо. – Когда и где вы виделись в последний раз? Парень резко замер каменным изваянием, не дойдя до спасительной двери каких-то пару шагов, и, сильно запинаясь, ответил, что не помнит. Наступила напряжëнная пауза Собравшиеся на первом этаже слуги боялись поднять свои головы, думая, что тем самым вызовут ещë больше негодования и будут сурово наказаны, не догадываясь о том, что они уже подписали себе приговор, не сумев уследить за кронпринцем. — Если до обеда не найдëте наследника престола – пеняйте на себя. Все услышали? – получив в ответ неуверенное «да, Ваша Светлость» и кинув на бледную гувернантку укоризненный взгляд, Шольц незаметно тяжело выдохнул и вышел вон... «Если не найдëм самостоятельно, то тогда... Нет. Нужно найти Германию во что бы то ни стало самим! Иначе потом придëтся унижаться, умоляя на коленях не рассказывать об этом Его Сиятельству...» ...Улицы Дрездена встречают ребëнка первыми и оттого пока ещë тихими раскатами грома и куда-то спешащими прохожими. В далеке слышатся крики портного, спорящего с сапожником, и цоканье копыт по асфальту. «Это... и есть город? Красиво.» – чëрные глаза, до этого в панике бегающие по нечëтким фигурам горожан, теперь радостно блестели, медленно меняя свой цвет на глубокий красный. Взгляд скользнул сначала по дорого украшенной карете какого-то графа, после чего перешëл на стоящее напротив него высокое здание, казавшееся восьмым чудом света. – «Дома всë совершенно иначе... Люди, дома, даже лошади цокают по-другому, не так громко и чëтко!» — ...по сравнению с одноэтажными домами крестьян и моей усадьбой, эти дома и правда высокие. – с восхищением рассматривая старинную архитектуру, Германия заметно вздрагивает, когда в вышине раздался мощный раскат грома, и с недоумением вытягивает перед собой руки, замечая на них появляющиеся маленькие капли дождя. «Дождь..? О нет, нужно поторопиться, пока он не усилился!» — Эм, и-извините! – схватив первого попавшегося прохожего за край одежды, мальчик неуверенно продолжает: – Вы случ-чайно не знаете, где королевский дворец? — Дворец..? – раздражение на лице мужчины быстро меняется на озадаченность и растерянность. – Зачем тебе это? И где твои роди...тели? — . . . – кронпринц заметно мрачнеет, когда видит, как меняется взгляд собеседника, и тот начинает его изучать глазами, зацепившись за его неброскую одежду. – Ладно, извините, что отвлëк Вас... «Не нравится мне этот взгляд... Такой же, как и у тех людей, что изредка приезжают в имение и смотрят на меня отчего-то так презрительно.» — Подож- — До свидания! Мужчина не успевает его остановить, как он, ловко увернувшись от его руки, скрывается среди других спешащих людей. В груди едва ли не разрывается сердце от подступающей паники и страха быть пойманным, когда наследник наугад сворачивает в узкий переулок и видит перед собой тупик. Он останавливается, молча подходит к деревянному забору, перебраться через который он пока что не в силах, и обречëнно садится на холодную землю, притянув ноги поближе к себе и уперевшись в колени лбом. В затянутом исчерна-серыми тучами небе блеснула ярко-белая молния, послышался раскат грома, однако маленькое воплощение не спешило куда-то бежать или скрываться от дождя. «Может, я зря решил найти его? Может... Отто был прав, и я пока ещë слишком маленький для нашей встречи? Напрасно, значит, сбежал... Только Пауля зря подставил, да Шольца волноваться заставил!» Германия только сильнее уткнулся лицом в колени и тихо всхлипнул. В голове сразу же появилась картина того, как Шольц его найдëт и станет в своей излюбленной манере причитать, пока кучер будет гнать лошадь обратно в их усадьбу на краю деревни; и как красные от пролитых слëз карие глаза Луизетт будут смотреть на него с осуждением и едва заметным волнением... Просидев на сырой земле по ощущениям около двух часов, кронпринц уже не надеялся на спасение, как неожиданно... — Чего застыли?! Не знаете, как запрягать лошадей? – ...услышал знакомый глубокий голос, отдающий распоряжения кучеру. «О-Отто..?» Наспех вытерев раскрасневшееся лицо, Германия подрывается со своего места и пулей вылетает из переулка на оживлëнную улицу, едва не попав под копыта лошади. Глубоко внутри всë ещë теплится надежда быть спасëнным, и быстро колотится сердце от предстоящей встречи с давним другом. — Ну вот, другое дело. Умеешь же, когда захочешь! – слышится из-за соседнего поворота, и мальчик ускоряется. — Отто? – повернув с улицы, он наконец-то замечает статную фигуру, заходящую в дорого-богато украшенную карету, и со всех ног бежит навстречу, боясь опоздать. – О-Отто! П-подожди, п-пожалуйста! Обладая от природы тихим голосом, мальчик пытается кричать ещë громче, чем могут позволить его голосовые связки, и, не успев крикнуть ещë раз, надрывает их. Поняв, что он больше не может говорить, ужасается и начинает терять последнюю надежду, как... — Гера..? К счастью, годы, проведëнные на войне в постоянной готовности, смогли достаточно хорошо развить слух канцлера и позволили ему услышать последний, надорвавшийся детский крик. Не долго думая, он спускается со ступеньки и поворачивается к бегущему навстречу ребëнку, широко разведя руки в сторону. Пара секунд и мальчик уже крепко-крепко обнимает мужчину, невольно сминая в руках его парадный мундир со спины. — Тш-ш-ш... Всë хорошо, мой кайзер, теперь всë хорошо. Тебе больше нечего бояться... – тихо шепчет Отто дрожащему ребëнку и слабо улыбается, когда спустя несколько минут чувствует обмякшее детское тело в своих руках и слышит тихое сопение в ответ. «В отличие от Шольца, с которого я непременно спрошу за твой потрëпанный и до смерти напуганный внешний вид.» Аккуратно подхватив маленькое воплощение и занеся его в карету, канцлер осторожно кладëт его рядом с собой, после чего плавно опускает детскую голову себе на колени и накрывает его недавно подаренной меховой накидкой. Удивлëнные таким неожиданным проявлением нежности прислуга и кучер всю оставшуюся дорогу до имения предпочитают тактично молчать, боясь вновь разгневать своего господина.* * * *
Наследник престола, не имея возможности завести друзей или выходить далеко за пределы имения, только и мог, что усердно учиться да тайно подслушивать об отцовских подвигах на поле боя, про себя благодаря конюха за его длинный болтливый язык. Единственным исключением из всех правил являлся господин Отто, который в отличие от большинства других слуг души в нëм не чаял. Сказать, что именно тот в нëм любил и почему, несмотря на свой высокий статус, проявлял такое уважение и почтение, Германия не мог. Но даже так, несмотря на редкие приезды, кронпринц всегда с нетерпением ждал возвращения мужчины и накидывался на того сразу же, как только он появлялся в поле зрения, с замиранием сердца сжимая его в крепких объятиях.* * * *
Читая одну и ту же строчку пятую минуту подряд, мужчина изо всех сил старался игнорировать умоляющий взгляд подростка и делал всë что угодно, лишь бы не смотреть в ярко-красные глаза. — Почему нет? – кронпринц недовольно топнул ногой и скрестил руки на груди. – Ты обещал! — Гера, ты не понимаешь... – отложив письмо на край стола, Отто тяжело вздохнул и наконец-то посмотрел на своего подопечного. – Это для твоего же блага. — Но уже шесть лет прошло! Когда я стану достаточно взрослым? – устав дуться, Германия сел рядом с собеседником и, положив руки на стол, опустил на них голову, всë ещë внимательно следя за каждым его движением. — Подожди ещë... М-м-м, – вспомнив очень раздражëнный, недовольный взгляд Королевства, сильно засомневался. – ...г-года четыре. Впервые услышав неуверенность в голосе друга, подросток сильно удивился и, склонив голову на бок, выжидающе на того посмотрел. Однако канцлер был непреклонен и до завтрака больше ничего не сказал... Время близилось к полудню, когда наследник престола, устав пугать на удивление послушных горничных, решил прогуляться по саду. Тот встретил его тëплым ветром, ароматом недавно распустившихся анемонов и тихим щебетом птиц. «М? Видимо, у Отто появились более важные дела.» Подойдя к беседке и заметив оставленные без присмотра разбросанные по столу листки бумаги, подросток ненадолго задумался. С одной стороны, это было очень неправильно и некрасиво, но с другой... Ему так хотелось узнать, о чëм пишут друг другу его друг и отец, что он не выдержал и, перепрыгнув через невысокий забор, подошëл к столу. «С чего бы начать?»* * *
«Нужно поскорее вернуться назад, иначе Гера может увидеть письма Его Величества и тогда...» Тряхнув головой, мужчина укорил шаг и пытался не думать о плохом. Однако, воспоминания о том дне, когда он, поздравляя, сообщил Пруссии о рождении наследника, по-прежнему свежи в его памяти, чтобы относиться к их будущей встречи с оптимизмом...Чт- Ты же сейчас шутишь, да?
С чего ты вообще решил, что Мне нужен наследник? Да ещë и такой слабый...
Не выводи меня из себя, Бисмарк! Ты либо убираешься вместе с... Этим с глаз моих вон, либо я лично отдам приказ об его казни, а тебя заставлю на это смотреть.
Железный канцлер тяжело вздохнул и прикрыл глаза, пытаясь изо всех сил забыть их разговор, больше напоминающий ссору, и тëмно-алые от гнева глаза короля. Он всë ещë не понимал, почему тот так категорически против воспитания своего родного сына, он ведь... почти полная его копия! У маленького кронпринца даже есть их родовая особенность: менять цвет глаз от ярких эмоций с чëрного на красный... Так почему же тогда он так жесток и безразличен к нему..? Решив разобраться с этим вопросом потом, Отто проходит мимо фонтана, как резко замирает на полпути, заметив сидящего на полу беседки подростка. Сердце пропускает пару ударов, когда он наконец-то отрывает, словно свинцом налитые, ноги от земли и продолжает свой путь дальше. «Нет, только не говорите, что он... Чëрт!» — Отто, я... Настолько жалкий, что отец не желает меня видеть? – тихо спрашивает Германия, ещë сильнее прижав ноги к себе, когда видит краем глаза медленно опускающегося рядом с собой друга. Бисмарк хотел было возразить, как неожиданно замечает в его руках зажатое письмо... То самое, в котором Пруссия категорично заявил, что его наследник ему не нужен. Именно... наследник. За всë это время мужчина слышал много вариаций того, кем Королевство считает Германию, однако ни в одном из писем тот ни разу не назвал его сыном. Кронпринц, Германия, будущее воплощение германских земель, если преемник или наследник, то обязательно приписывает «престола», но «сын» – никогда... — Мой кайзер, я- — П-прости... – уже привыкнув к странному обращению, Германия сжимает самое первое письмо канцлера и, изо всех сил пытаясь сдержать подступающую истерику, опускает голову. Отросшая чëлка мгновенно скрывает глаза воплощения, не позволяя человеку увидеть тонкие дорожки слëз и пустой, безжизненный взгляд. Наступает неловкая пауза — Это не так... Ты, определëнно, не жалкий, Гера. Вовсе нет. – неуверенно, боясь ранить ещë сильнее, начинает мужчина и осторожно поворачивается к подростку. – Просто Его Величество... — ...ненавидит меня. – заканчивает за собеседника Германия и незаметно трëт глаза рукавом лëгкой кофты. – Скажи честно, Отто: я – бастард? «Что..? У кого только язык повернулся тебя так назвать?!» — Откуда ты только услышал это отвратительное слово? — Ты так и не ответил на мой вопрос... – послышался тяжëлый вздох. — . . . Нет, мой кайзер. Вы законный и до сих пор единственный наследник германского престола. «Узнаю, от кого именно, самолично язык этому ничтожеству вырву...» — Тогда почему... Я... Я-я просто не понимаю, Отто! Что я сделал не так, чтобы з-заслужить всё это? Кронпринц яростно порвал на две части, после чего скомкал и выбросил письмо в соседние кусты, беспомощно прижавшись сбоку к мрачному Бисмарку. Услышав тихие всхлипы, он аккуратно того обнял и стал успокаивать. — Т-ты же не оставишь меня одного..? — Разве я могу? Конечно нет... – немного погодя, продолжил, – По крайней мере, до тех пор, пока ты не станешь сильным и независимым. – однако заметив, что ему явно не поверили, Отто решил сменить тактику и пойти по тонкому льду. — Спасибо тебе... – более-менее успокоившись, Германия с недоумением посмотрел на уже улыбающегося канцлера. — За что? Это я должен благодарить тебя... – наследник не смог сдержать своей внутренней радости, отчего его ярко-красные глаза начали блестеть ещë сильнее, выдавая с головой его настоящие мысли. — За то, что ты появился на свет, мой кайзер; и за то, что ты есть. «Вот увидишь, Гера, они ещë пожалеют об этом... Уж я-то об этом позабочусь.» — Хочешь услышать интересный факт? – кивок. – Анемоны, в особенности красные или розовые, сочетаются со всеми цветами, кроме нарциссов. — ..? Почему красные – особенно? — Потому что нарциссы – символ самовлюблëности, в то время как красные анемоны – символ искренности и верности. – немного погодя, тихо добавил: – Хотя сейчас они стали приобретать несколько иное значение...* * * *
В постоянной кампании Бисмарка отведëнные четыре года пролетели для Германии незаметно. Впрочем, не для него одного: некогда безразличные и часто игнорирующие его горничные теперь не могли относиться к нему, как к тому маленькому надоедливому ребëнку. Уж слишком много черт тот перенял от своего отца, чтобы к юношескому возрасту на него никто не заглядывался бы... Однако наследник престола, словно издеваясь над ними, вëл себя так же непосредственно – порой даже чересчур инфантильно – как и пять лет назад. И пока Шольц пытался перевоспитать «негодного мальчишку», а Луизетт как можно реже пересекаться с лукавым ярко-алым взглядом подопечного, только Отто знал истинную причину притворства и такого нелепого для четырнадцати лет поведения.* * * *
— Ты уверен, что ещë не рано? Может, стоит ещë немного подождать? – явно устав от долгой трясучки и, казалось бы вечного, цоканья копыт, Германия позволил себе по-хозяйски развалиться на мягком сиденье и игнорировать неодобрительные покачивания головы сидящего напротив Бисмарка. — Неужто, мой кайзер, Вам стало страшно? – заметив ехидную усмешку на старческом лице, он недовольно хмыкнул и отвернулся. — Ещë чего! Просто не особо хочется видеть физиономию этого ублю- — Гера! – поняв, что друг прав и оскорблять Королевство при его экипаже будет не самым дальновидным решением, юноша примирительно улыбнулся и поднял руки вверх. — Молчу-молчу! – оставшуюся часть пути они провели в абсолютной, не считая звуков извне, тишине и гордом молчании... Прибыв в место назначения, мужчина тут же принялся раздавать указания по перевозки их багажа в новые покои и совершенно не заметил, как до этого безразличный ко всему кронпринц скрылся из виду, снова загоревшись идеей отомстить Пруссии за все те годы отсутствия и непризнания его, как сына, в целом. Однако недоделанный до конца план так и не был реализован: строение, как и размеры, дворца были куда роскошней и просторней, чем его старое поместье. Поэтому Германия решил, что для начала будет неплохо обжиться здесь, узнать что и где находится и только потом что-то предпринимать. «Как ты там говорил... Политика – есть искусство приспособляться к обстоятельствам и извлекать пользу из всего, даже из того, что претит..? Что ж, вот сейчас мы это с помощью сплетен и проверим.»* * *
— Где ты был? – со слабым недовольством интересуется Отто, внимательно разглядывая внешний вид воплощения. – И почему на твой одежде так много новых складок? Ты, что, бегал? — Нет. «Ну, почти.» — Просто неаккуратно ходил. – пройдя мимо собеседника, Германия с интересом взялся за ручку двери и повернулся назад. – Ну, чего ждëм? Давай, туда-обратно, приключение на пять минут и мы наконец-то сможем отдохнуть! Бисмарк тяжело вздохнул и покачал головой: такое поведение, определëнно, не понравится Его Величеству; для него уже будет большой удачей, если тот их хотя бы не выгонит... Ничего не ответив и поравнявшись с подопечным, он уже хотел было постучать в дверь, как по ту сторону раздался жуткий грохот и нечленораздельные крики. Почти сразу же посмотрев на кронпринца, Отто ожидал увидеть хотя бы лëгкий испуг, но, с удивлением, обнаружил, что на юношеском лице нет и тени страха – только небольшое удивление и полное замешательство. Недолго думая, Германия осторожно опускает ручку вниз и открывает дверь, которая, буквально, через пару секунд резко распахивается, шумно ударившись о стену. — ...на нëм! – услышав слабый акцент в конце оборванной фразы, юноша в немом изумлении замирает на месте, продолжая рассматривать неизвестное, немного взъерошенное воплощение. — Ты просто не так меня понял! Я не собираюсь расторгать договора на торговлю или сотрудничество, просто- — Ты просто решил начать действовать у меня за спиной. – Бисмарк со скрытым ужасом продолжал смотреть на разгневанное воплощение русских земель и только и мог, что незаметно одëрнуть кронпринца, заставив того невольно сделать пару шагов назад, ближе к нему. — Да нет же, я-... – только сейчас заметив свидетелей их ссоры, Пруссия недовольно нахмурился и незаметно поправил несколько помятый воротник, за который, судя по всему, его кто-то сильно тряс или пытался придушить. В это же время Российская Империя лишь с безразличием посмотрел прямо в глаза канцлеру, после чего перевëл потемневший от гнева взгляд на новое лицо и со слабым удивлением выгнул правую бровь. — Я смотрю, ты уже нашëл себе нового союзника? – удивление на лице Империи мгновенно сменилось холодным презрением, правда, непонятно к кому именно: к юноше, к его отцу или к чему-то другому... – Занятно. — Ты даже не дашь мне нормально объясниться..? – уже больше с отчаянием, чем с раздражением спрашивает король, на что в ответ получает лишь несколько язвительную усмешку. — Оставь свои жалкие оправдания для Англии. Думаю, она, как никто другой, оценит твои старания. – заметив, как на лицо бывшего союзника легка мрачная тень смешанной эмоции, царь с чувством выполненного долга резко развернулся в сторону лестницы и быстро скрылся из виду. «Какой грубоватый на слух язык... Но такой красивый...» Стоило приятному стуку каблуков окончательно стихнуть, как в пустом коридоре наступила гробовая тишина, прервать которую означало бы подписать себе смертный приговор. «Нужно потом будет спросить у Отто, как он называется.» Исподлобья взглянув на отца, Германия с плохо скрываемым ехидством наблюдал за тем, как тот с разочарованием смотрит в окно и взглядом провожает карету до главных ворот. Напряжение начало медленно спадать, когда железный канцлер решился, наконец, прервать не самые светлые мысли Пруссии и заодно напомнить, для чего они здесь. «Кто бы мог подумать, что в мире есть государства, которые могут с такой непринуждённой лëгкостью поставить тебя на место?.. Знаешь, это даже как-то забавно, что когда-то давно я днями напролёт мечтал встретиться с тобой, а теперь... Теперь же я не ощущаю того приятного трепета в груди – лишь горьковатое разочарование. Хах, примерно такое же, что и сейчас на Вашем лице.» — Ваше Величество. — Как давно вы прибыли во дворец?.. — Около четырëх часов назад. – чуть погодя, добавил: – Вы не в настроении сейчас для знакомства? – Пруссия с безразличием посмотрел на сына, после чего безучастно махнул рукой. — Как-нибудь завтра... Вы наверняка ужасно устали по дороге сюда, лучше отдохните. – не став выслушивать дальнейший монолог Бисмарка, мужчина скрылся в своëм кабинете, уже не так сильно хлопнув дверью. «Это, определëнно, нехорошо.» – прекрасно зная характер короля, подумал про себя Отто и повернулся к глубоко задумчивому Германии. — А кто это был? Он выглядит и одет не так, как местные офицеры и прочая знать. — Российская Империя. И я очень настоятельно тебе не рекомендую к нему лезть, Германия. Он, может, сначала и кажется абсолютно безобидным, но это только на первый взгляд... «Ого, видимо, всë и правда настолько серьёзно, что ты даже позвал меня по полному имени. И всë же...» Несмотря на противоречивые мысли и наставления друга, юноша уже давно для себя решил, на кого он будет равняться и с кем пытаться наладить взаимоотношения следующие пару десятков лет уж точно. Впрочем, как и ради и во имя кого он объявит войну, вошедшую в историю, как Первая Мировая... Правда, это ему пока ещë знать не обязательно.