Мой смысл существования

Темнота. Вокруг не было ничего. Ни деревьев, ни мебели, ничего. Просто кругом темнота. Она также ощущалась осязаемое, как надувной шарик, который сложно лопнуть. Норман не понимал, где он находится. Везде было темно, ничего не видно, хоть глаза выколи. Его это очень сильно напрягало. Ведь он тут часто оказывался и это ничем хорошим не закончилось. «Это сон или явь?» — думал Краффт, пока не услышал тихие шаги. Шаги были очень медленные и знакомые. Он вздрогнул. С другой стороны послышались быстрые, активные шаги. Тоже родные. «Что это такое?» — Кто здесь? — прикрикнул беловласый, но ответа не последовало. Как будто никого и не было. Шум шагов усилился и все такие родные, как будто он их где-то слышал. Вдруг послышалось: — Доброе утро! Голос Эммы. Такой радостный, как он его запомнил в пансионате Нью-Йорка. Единственный яркий лучик в этом месте, который всегда радовался всему и была в меру активная в отличие от Гильды. — Привет, Эмма! Утречка! Его голос! Норман стал двигаться на голос. Он хотел понять, что это такое с ним происходит. И увидел воспоминание. Зрительное и слуховое. С Филом на спине, далековато от Нормана, стояла Уотсон и ярко улыбалась. Он же стоял с кастрюлей в руке и такой же радостный. Какие они счастливые. Вот тоже невдалеке стояла Анна и посмеивалась. — Доброе утро, Эмма, — послышался глухой голос и рядом с Краффтом оказался… Рэй. Родной и красивый. Серьёзный и в некоторых моментах безэмоциональный. Любимый… — Уже с утра полна энергии, хоть ещё не завтракала! — Норман улыбнулся Рэю и поставил кастрюлю на стол. — Сколько тебе годиков? Пять? — пробурчал Роллон, расставляя тарелки по столу. — Мне 16! Как и тебе, Рэй! Причём мы самые старшие! — Да, да… Вдруг воспоминание изменилось. Норман собирается. Ему уже 18. Краффт уходит из пансионата в жизнь, к другим людям. Он идёт учиться. Рядом стоят Эмма и Анна. Рэй стоял поодаль. — Нам не будет тебя хватать, Норман… — прошептала Уотсон, пытаясь остановить слёзы. Анна обнимала Эмму и успокаивала ту, хотя у самой глаза на мокром месте. Лицо Рея не было видно, но он явно грустил, это было видно по плечам. Так больно расставаться с самыми близкими людьми. У Нормана сжалось сердце. — Мы обязательно встретимся! — только сказав это, он открыл дверь и вышел. Краффт услышал, как кто-то зарыдал в голос. И когда понял, кто, встал в ступор. — Рэй, — одними губами проговорил Норман имя любимого и самого дорогого человека. И воспоминания исчезли. Осталась темнота. Норман почувствовал себя очень неуютно. Это предвещало ничего хорошего, и так уже начали за упокой. — Хм, встретимся? — по спине прошли мурашки. Голос Рэя. У Краффта как будто произошла амнезия. Он помнил только то, что было до ухода из пансионата. Яркая улыбка Эммы, нежная Анна, гиперактивная Гильда и хмурый, но такой любимый Рэй… — Ты нас забыл! — послышался злой голос Анны. — Бросил и забыл, — тихий голос Эммы. — Как после этого мы можем считаться друзьями? — Рэй… — Нет, я вас не забыл! Нет, нет, нет!!! *** Норман проснулся в холодном поту. Это был сон… Но такой больной и душащий. Руки затряслись, как и всё тело. Глаза напуганные, пытались сконцентрироваться на одном предмете. Горло сдавливало, хотелось кричать, но тот не мог. — Норман, всё в порядке? Заяц, что случилось? Норман не слышал этого. Точнее слышал, но он был слишком напуган. Потом, когда паническая атака отступила, парень мог спокойно досчитать до ста. Хоть он не до конца опомнился и не поборол это состояние, он хотя бы смог глубоко вдохнуть. Рядом сидел Рэй, держа в руках таблетки и стакан воды. Вид у него напуганный и взволнованный. Глаза бегали по лицу Краффта, пытаясь таким способом узнать, что произошло. Чёлка торчала во все стороны, как будто после сна. Хотя, так и есть. Краффт посмотрел на настенные часы. 4:50. Чёрт, он разбудил Роллона. — Р-рэй, прости меня… — Всё хорошо, успокойся, я с тобой, — тот мягко улыбается, протягивая таблетку и стакан, — выпей, станет легче. Беловласый дрожащими руками принял лекарство и закрыл глаза. Потихоньку паника отступала на второй план. Рядом сидел Рэй и крепко обнимал, пытаясь успокоить. Только Нормана темноволосый мог обнимать и вообще до него дотрагиваться. У него гаптофобия — боязнь физического контакта и от неё Рэй очень сильно мучался. Но его лекарством стал Краффт, которого тот мог обнимать до бесконечности. — Рэй… — послышался тихий голос голубоглазого. — М? — Прости меня… — За что, котёнок? — как же мило это звучало из уст темноволосого! Только Рэй называл его разными прозвищам, а Норман смущался, краснея. Это стало их маленькой «привычкой». Это очень странно для такого грубого и всегда хмурого парня, как Роллон. — Я тебя разбудил, наверное, ты испугался… — Норман, — проговорил Рэй, беря в свои ладони лицо парня, — я очень волнуюсь за тебя, ведь ты для меня самый дорогой человек. Я люблю тебя больше жизни и хочу, чтобы у тебя было всё хорошо, мы всё перебороли. И не надо извиняться, ты ничего не сделал. Хорошо? По щекам Краффта текли слёзы. Он молча кивнул, прижимаясь к Рэю. Тот в свою очередь бережно вытирал слёзы с щёк парня и целовал их, пытаясь успокоить. — Давай уже ложиться спать, заяц, а то нам вставать надо, — прошептал Роллон, гладя щёки Нормана. — Да, точно, угу, — сонно пробормотал Краффт, ложась на грудь парня и обнимая того за талию. Рэй уткнулся носом в макушку беловласого и закрыл глаза. Через несколько минут они уснули вместе в обнимку.