Стуком и шепотом

Полковник Куоритч, живучий же ты сукин сын. Он ухмыляется сам себе глядя на своё новое лицо — клыки, глаза, оскал зверя, но это все ещё он. Воспоминания о земле, на которой он родился, жил воевал, но не успел умереть, были всегда при нем. Неотступные и неизменные, единственная константа что имелась у него в запасе. Все остальное сгинуло в джунглях проклятой Пандоры. Эта планета как ларец чудес, не зря ее так назвали, думает полковник. Только вот чудеса эти ядовиты, когтисты и крайне опасны, смертельны, одним словом. С его новым зрением он наконец видит, что скрывается среди лиан и корней. Он дышит воздухом наполненным влажным лесным духом и не теряет сознания. Он учит язык, в котором слишком много гласных и слишком мало глаголов. Но самый главный там есть. Мстить. Мысль о мщении греет его по ночам и будит утром. Он заставляет себя привыкнуть к хвосту и новому голосу, он зубрит наизусть глупые приветственные формулы синекожих туземцев и вспоминает какого это, убивать. В день, когда они высаживаются рядом с их бывшим лагерем, Куотрич самодовольно скалится, вставляя магазин в новенький автомат. Он готов. Он готов, говорит он себе осматривая местность через бинокль. Сумерки и джунгли не страшат его. Он готов повторяет он, когда его отряд выходит наконец к старой исследовательской базе и к месту их гибели. Он стопроцентно, совершенно точно готов, ещё раз осматривая кости что когда-то были им, он переступает и больше не оглядывается. Нет. К этому он не готов. Признает полковник не в силах оторвать взгляда от лица сына. Может быть, именно об этом тут все и говорят. На этой планете ничто не пропадает бесследно. Однако картины мостов Сан-Франциско и стальных башен Нью-Йорка вытесняются тем, что он видит здесь. Солнца Пандоры, океан и горизонт. Бескрайний и недостижимый. Долететь бы до него и коснуться.... Полковник бьет себя по лицу и жмурится, это точно не то, что должно его занимать. Месть —вот его единственная забота. Только вот мальчишка что шипел и кидался на них весь прошлый месяц, впервые смеётся, и что-то сжимается внутри у Полковника, хотя мальчонка определенно смеётся над ним самим. Его жалкие попытки изъяснятся на На’ви доводят Майлза-младшего до колик в животе. Старший не намерен мириться с этим. Ведь чего не сделаешь ради мести. Мальчишка упрям и подозрителен, но не только это роднит его с полковником. Он любит, когда его слушают, а Куорич усердный ученик. Он повторяет за Пауком каждый слог, впитывает каждое слово, идёт туда куда ему указывает маленький белый палец, прыгает в пропасть и покоряет чудовищную фауну Пандоры. Одежда выданная после пробуждения из небытия сковывает его движения, он был бы рад последовать совету Паука и избавится от ненужных тряпок, но устав есть устав и он летит отрабатывая повороты на скорости и убеждает себя в необходимости следованию правилам. Правила довели тебя до могилы в прошлый раз, ухмыляется Майлз-младший. Полковнику нечего ответить на это. Его кости омытые дождями Пандоры сверкают белизной где-то далеко отсюда. День за днём он впитывает знания о чуждом ему мире от ещё более чуждого ему ребёнка и чувствует то что не осмеливается произнести, не осмеливается признаться, не осмеливаемся даже думать. Он чувствует чьё-то дыхание и чей-то шепот. Ты уже один из нас. Полковник глушит непрошеный шум шипением и выстрелами в воздух, но биение сердца зверя, что он приручил, вторит его собственному. Оно знает правду. Полковник прекрасный ученик, но никудышный учитель. Его язык это все ещё сила и ярость, они горят пламенем, пожирающим туземные хижины они пронзают мощных зверей гарпунами и автоматными очередями, но они тухнут и тают, стоит полковнику увидеть страх в глазах его-не его сына. Он проклинает день, когда он родился во второй раз. Он благословляет день, когда он родился в третий. Вода покидает его легкие с неохотой , с хрипом и кашлем, Майлз-паук тянет его выше выше кажется все солнца Пандоры близки как никогда. Полковник улетает на звере-птице-почти друге без сына и не завершив так удачно начатое дело, но почему-то первое волнует его теперь куда больше, чем месть. Стук сердца и чужой шёпот отныне навсегда с ним.