Madness (Part II)

- Драко, я не собираюсь этого делать! - А я не собираюсь ходить с тобой по магазинам и скупать ненужную макулатуру, - светловолосый парень провел указательным пальцем по корешку книги, лежащей на столе. - Милый мой слизняк, не забывай о нашей договоренности, - она хитро улыбнулась, пнув его ногу под столом. - Я все прекрасно помню, Грейнджер, - Малфой пренебрежительно отряхнул штанину, - но совесть тоже нужно иметь! - Хорошо. Что тебя не устраивает? - Почему ты не хочешь согласиться на мое предложение? - Вопросом на вопрос. От образа ни на шаг не отклонился… - Грейнджер, тебе стоит вспомнить, с кем ты общаешься, - он потянулся за палочкой, лежащей во внутреннем кармане пиджака, - я же просто, самое малое, использую Империо, если ты мне не ответишь. Гермиона сделала неожиданный пасс палочкой и схватила парня за изумрудный галстук. - Я считаю, что твое предложение слишком извращенно. Я боюсь, что всё пойдет не так...- девушка смущенно улыбнулась. Глаза Драко возмущенно сверкнули, и он попытался перебороть заклятие, но вдруг застыл и с силой вжался в стул. - Мистер Малфой и …-Гермиона обернулась, - Мисс Грейнджер! – прошипел профессор Снейп, - в библиотеке, - он обвел зал рукой, - а как вы видите по наличию большого числа печатных изданий и рукописных текстов, по надписям на стеллажах и форзацах книг, обозначающим принадлежность «Библиотеке Хогвартса» - это так, ведут себя совсем не как в борделе или на матче по квиддичу. Имейте совесть и, Мистер Малфой... Жду вас в моем кабинете в восемь, - мантия взвилась за зельеваром, направившимся в глубь библиотеки к запретной секции. - Какой же он сложный, а ближе к праздникам вообще невыносимый - со злостью проговорила Гермиона. *** Прошло около трех месяцев. Гермиона сидела в библиотеке, с усердием выводя последнюю строчку доказательства теории, о возможности связать цепи заклинаний, направленных на разрушение и одновременно восстановление прочных маскирующих чар для подавления свойств заклятия. Во многих местах чернила расползлись овальными черными подтеками. Слезы все не прекращали падать испорченную работу. Гриффиндорка не обращала внимания ни на холод, царивший в библиотеке, ни на загубленное эссе. Плечи её содрогались от нервного плача, но сказать, что у неё была истерика, это ни сказать ничего. Мир рушился в её глазах, но ни слова не было произнесено, ни звука не покинуло этих алых губ, они лишь кривились и поддергивались. Она знала, что плачет из-за своей наивности, из-за глупых домыслов и неконтролируемой фантазии. Но даже в своих фантазиях не могла девушка представить такого. Может и могла, но не признается никому, даже себе. Если хотим мы быть любимыми, не следуем мы советам глупых людей. Презираем общество за их закостенелость, но и сами не поднимаемся выше предрассудков. Поток утопических мыслей прервало неожиданное тепло в районе правого плеча. Девушка нехотя повернула голову направо и подняла свои, бывшие ранее тепло чайными, ныне же ставшие ледяными, темно-карие глаза. Её встретил взгляд таких же темных и холодных глаз, в которых плескалось сожаление и, в самой потаенной глубине, испуг. - Уйди, - мольба о помощи. - Обязательно, - вторая рука легла на левое плечо и сжала его. - Ты..., - она положила свои ладони на его запястья и поднесла их к лицу, прижав к мокрым и холодным щекам. - Почему? - Нет, - Гермиона вскочила и отбежала от Снейпа, - кто я такая, чтобы отвечать тебе?! Я – никто, мне нет ни до кого дела, и до тебя нет. Просто уйди. Я не люблю тебя! - Это все не так просто…- мужчина начал подходить к гриффиндорке, - ведь тебя люблю я. - Сложно понять, о чем ты говоришь, мой милый, - издевательски прокричала она на весь читальный зал, чем-то напомнив Беллатрису. Осев на пол, девушка взяла упавшие фолианты и начала педантично составлять из них идеально ровные стопки. Учитель подошел к ней и остановил все движения, взяв её узкую ладонь, и прикоснувшись губами к оледенелой коже. Гермиона взяла в обе ладони его лицо и приподнялась на коленях, чтобы поцеловать эти манящие тонкие губы. Северус скинул с себя теплую шерстяную мантию и, потянув к себе девушку, положил её на импровизированное ложе. Он лег, прижав своим телом хрупкую гриффиндорку. - Почему она? – услышал мужчина в перерыве между поцелуями. - Гермиона…- он прикрыл глаза, - она… я её любил. Раньше. Это было помешательство. Я сожалею, что тебе пришлось об этом узнать. Зельевар снял с девушки блузку и начал покрывать поцелуями шею и грудь. Она выгнулась навстречу жарким поцелуям и застонала. Каждое прикосновение этого невозможного человека пробуждали в ней каскад эмоций и желаний. Гермиона с затуманенным взглядом лихорадочно принялась расстегивать сюртук профессора. Северус помог девушке освободить себя от одежды, попутно раздевая и её. Когда не осталось ничего, что можно было снять, они тесно прижались друг к другу, согревая, и отдавая частичку себя партнеру. Зельевар положил Гермиону на мантию и, подняв её ноги на свои плечи, нежно вошел в неё. Протяжный стон послужил ему ответом. Северус то увеличивал темп, то двигался очень медленно, доводя Гермиону до исступления. По всему коридору, находившемуся рядом с библиотекой, от стен отражались громкие стоны. Последнее движение и учитель и его ученица ослабевшие и взмокшие, обнявшись, легли на профессорскую мантию, на полу библиотеки, окруженные старинными книгами и свитками пергамента. - У меня сегодня день рождения? - охрипшим голосом спросил Снейп и улыбнулся. - Тогда это была идея Драко, но подобные подарки вы будете получать вне зависимости от вашего дня рождения, сэр, - Гермиона убрала упавшую прядь с его лица и поцеловала в уголок губ.