don't protect.

      Иногда ужасные поступки — это единственное спасение. Цель оправдывает средства?       Гарри не был плохим человеком — он ведь не желал себе такой судьбы. Он воевал до самого конца изо всех своих сил. Он продолжал бороться, когда Пожиратели Смерти убили Рона; он не опускал рук, когда всей семье Уизли вынесли смертный приговор; он пытался быть сильным даже тогда, когда Гермиона потеряла себя под действием одного из крестражей.       Ему было ради чего сражаться: на плечах лежала огромная ответственность за каждую жизнь в этом мире.       Бороться было тяжело: война затягивалась, крестражей становилось все меньше, и ощущение, что этого недостаточно, никогда не покидало его. Оставалось совсем немного. Убить змею — задача нереальная, практически неисполнимая: ведь она никогда не находилась отдельно от Волан-де-морта.       Финальная битва наконец-то расставила всё на свои места: у них был шанс на победу, шанс закончить правление тирана, сделать все, чтобы смерти близких не были напрасными. Но теперь он не чувствовал себя человеком, а всего лишь неким механизмом, который только и способен, что идти вперед, бороться, выживать, прятаться и нападать из тени.       Его глаза, глаза его матери, больше не горели пламенем, в них нельзя было найти даже малейшей искорки. Он знал только то, как сражаться за жизнь, но было ли у него это право — жить?       Смерть Нагайны доказала — нет. И воспоминания директора могли бы заставить его чувствовать боль, чувствовать страх перед смертью, могли бы заставить жалеть себя и сетовать на такую несправедливую судьбу, но он слишком долго был на этой войне. Его роль не была чем-то новым, не открывала для него тайны и не заставляла чувствовать себя неправильно.       Он слишком давно это знал.       Война стирала эмоции, она не давала вздохнуть полноценно, сжимая всю его маленькую сущность в крепкие тиски безысходности. Страшно было только в самом начале — переживание за свою жизнь, отрицание общеизвестных фактов, но это прошло. На смену негативным эмоциям пришло пустое безразличие: жизнь на автомате, пренебрежение к смерти, сухие действия, которые должны быть выполнены. Только и всего.       Хотя… даже не так. Это уже не жизнь, а отлаженный механизм, влияющий на работу всего мира. Он выполнил свою миссию до самого конца, уничтожая каждый имеющийся крестраж. Оставалось только уничтожить себя.       Война подходила к концу.       Шаги к смерти были легкими: он чувствовал лишь облегчение, зная, что это все ради мира. И каждый шаг — успокоение. Каждый пройденный метр — спасение. Мыслей не было, он оставил их там, на поляне, вместе с Воскрешающим камнем, с людьми, чья смерть не могла стать напрасной.       — Гарри Поттер, — голос проникал со всех сторон, охлаждая воздух на пару градусов. — Я ждал тебя.       Вокруг — никого, только они вдвоем. Нет ни толпы Пожирателей, ни верных сторонников Ордена. Все так и должно было быть — это их война, особенная и беспощадная. Она не нуждалась в зрителях.       Это личное. Никому не суждено было понять… Ведь он и сам не понимал, но разбираться не было сил. Оставалось только плыть по течению, отдавая всего себя без остатка.       — Здравствуй, Том, — вот и первая эмоция за долгое время. Впервые голос дрожит, но не от страха — его нет. Если бы он выжил и давал интервью о том, что чувствовал в этот момент, то не смог бы связать и двух слов. — Ты ведь знал, что это время придет.       Он до последнего глупо верил в то, что их война закончится иначе, что образы прошлого и настоящего не сольются в единое целое, оставляя друг друга.       Все это начиналось как план Дамблдора — гениальный, на самом деле, как и все остальное, что делал этот человек. Просто узнать о крестражах от профессора Слизнорта было недостаточным. Были лишь догадки, опасения, теории, но для победы этого было критически мало. Им нужна была информация, нужны были сведения, точные данные: количество, предметы, расположение. Этого не знал никто.       Никто, кроме Реддла.       Улучшенный маховик не был чудесным спасением, а лишь средством достижения цели: на его создание ушло немало сил и времени не только профессора Дамблдора, но и Николаса Фламеля. Задача была практически невыполнимая, но у них не было другого пути.       Тогда же Гарри и узнал о том, что он — крестраж. На осознание ушло много времени: его трясло, он не выходил из комнаты больше недели, проклиная всех и вся. Но ему пришлось смириться с этим. Его родители отдали свои жизни ради победы, сотни людей умирали от рук Пожирателей… так что значила его жизнь по сравнению с жизнями миллионов?       Было легко винить себя за страх смерти, потому что ему, шестнадцатилетнему парню, едва ли положено было задумываться о своей кончине. Но судьба вынесла свой приговор — иного варианта не было. Можно было кричать, ругаться с окружающими, искать виноватых, впадать в панику, но это не меняло того, что происходило.       Он носил в себе часть чужой души.       Было и преимущество. Он хотел бы сказать, что сразу сконцентрировался на нем, но врать себе не было смысла. Крестраж в нём чувствовал другие части души Реддла, тянулся к ним, помогал не только найти их в настоящем, но и отследить момент в прошлом. Однако этот плюс он игнорировал очень долго, все больше затягивая себя в пучину депрессии.       Тут стоило отдать дань профессору Дамблдору. Он всячески помогал ему — поддерживал, направлял, был рядом, стал не просто преподавателем, а по-настоящему родным человеком. Это давало силы двигаться, помогало забыться и, в конечном итоге, прийти к пониманию правильности своего выбора.       Их схема была проста с самого начала, хоть им и пришлось изменить её со временем. Ему было необходимо совершить два перемещения: первое — пробное, внутренний крестраж тянулся к собратьям в момент создания, поэтому в это перемещение ему было нужно только узнать точную дату; второе — не меньше, чем за пару месяцев до этого события, чтобы не вызывать подозрений.       Убийство студентки в туалете для девочек профессор Дамблдор каким-то образом связал с первым крестражем — тетрадью, который, хоть и был уничтожен, идеально подходил для второй части плана.       Важное правило — нельзя было нарушать ход времени слишком сильно, потому что уничтожение крестражей в прошлом могло привести к ужасающим последствиям в настоящем. Гарри хотел бы — тогда его родители, возможно, были бы живы, но он понимал — нельзя. Его задачей было сблизиться с Реддлом, оказать ему поддержку, стать тем, кому даже такой параноик сможет довериться.       Легенду выбрали сложную, проверить которую было бы невозможно. Так Гарри Поттер превратился в невыразимца из Отдела Тайн, заинтересованный уникальным и талантливым студентом Слизерина. Здесь имелось много плюсов — личность невыразимцев не открывалась для широкой публики, но при этом практика вербовки студентов старших курсов в то время действительно была. Таких студентов тайно готовили к вступлению в ряды, обучая особым видам магии.       На это и была ставка — Том Реддл на пятом курсе имел большую поддержку сокурсников, но вот к тайнам их семей и знаниям за пределами школьной библиотеки не был допущен. Но даже тогда, в шестнадцать лет, он имел огромное желание стать сильнее, лучше, умнее. И Гарри Поттер должен был дать ему эти знания, но не более того, до чего Том Реддл дошел бы и сам.       Дамблдор просчитал все, вплоть до самых маленьких деталей. После первого перемещения необходимо было дать организму отдых, поэтому первую неделю он тратил на теоретические знания: его обучали самым разным отраслям магии, давали столько знаний, что кружилась голова. В это время магия восстанавливалась в нем, помогая пережить следующие перемещения. Вторую неделю он тратил на практическую работу: тренировался в заклинаниях, учился проводить ритуалы, варил зелья, которые получались очень редко, готовился физически. Третья неделя была самой сложной: постоянные приёмы зелий, контроль состояния организма, тесты и проверки. Перемещения во времени сами по себе не были простой задачей, а находиться там долгое время было тяжело даже для взрослых опытных магов.       Но он справлялся: делал все, что от него зависит, старательно учил материал, тренировался, соблюдал все требования и нормы.       Все для победы.       Дамблдор объяснил, что профессор Диппенс, который являлся директором Хогвартса на тот момент, может не захотеть сотрудничать, но для этого есть особая печать, пользоваться которой может только директор. Письмо было кратким — в нем объяснялось, что информации никто дать не может, но в обязанностях профессора Диппенса было оказать всестороннюю поддержку мистеру Поттеру.       И еще немаловажный момент — кроме маховика, у него был артефакт, который спрятали в кольце. Он помогал от легилименции, блокируя мысли даже от сильных и опытных магов. В настоящем времени он был бессмысленным — Волан-де-морт читал его мысли через крестраж, но так как в прошлом эта способность была ему недоступна, этот артефакт был чуть ли не основной частью их плана.       К концу своего пути, к моменту, когда Гарри узнал о всех крестражах, он успел закончить шестой курс. Для всех он учился на дому, поэтому его отсутствие на занятиях не стало проблемой. В его мире прошел лишь год, но для него самого прошло куда больше времени: почти три года было потрачено на дневник, что было самым долгим временем, пусть и разделенным паузами, а затем на каждый крестраж — от пары месяцев до полугода. Он давно перестал считать сколько прошло лет, разделенных лишь парой недель реальной жизни, ведь какой в этом смысл? Какой смысл во всем этом, если он все равно умрет.       Но это того стоило. Определенно.       — Мы слишком долго к этому шли, верно? — занесенная палочка и змеиная улыбка: таков его финал.       — Бесконечно.       Луч заклятья пронизывает его. И все, что он чувствует — освобождение.