Разрушение

Джон стоял, оперевшись плечом на косяк их спальни. Над столом горела тусклая лампа, а сквозь шторы пробивались раскачивающиеся тени деревьев, создававшие причудливых монстров на пустых стенах комнаты. Завывал ветер, грозясь надуть завтра первый несмелый вихрь мелких снежинок. Мужчина устало смотрел в тёмный коридор, щурясь и силясь разглядеть поблёскивающую дверную ручку или стойку с зонтами, но чернота поглощала всё вокруг себя, создавая иллюзию бесконечного пространства, съедая звуки, мысли, чувства. Это была почти идиллия. Джон зевнул, прикрывая глаза и неожиданно для себя улыбнулся. Ему было почти хорошо. Он был почти счастлив. Шорох ключа в замочной скважине нарушил обаяние осеннего вечера, а дальнейшее матерное ругательство развеяло в прах ощущение довольство жизнью и ознаменовало начало очередного скандала. Джон мысленно представил календарь, если бы он отмечал на нём красной чёрточкой каждую их ссору за последние несколько месяцев. Проще было бы перечеркнуть сразу все листы, выкинуть его в помойку и забыть, как страшный сон. Мелькнула шальная мысль нырнуть в кровать, пока зашедший его не заметил и притвориться спящим. Но Крамер лишь переминулся с ноги на ногу и тихо кашлянул, выдавая своё присутствие. Фредди безуспешно пытался скинуть с себя грязные ботинки, топчась на одном месте и рискуя потерять равновесие всякий раз, как делал попытку наклониться и достать до шнурков. Различив звук, он медленно разогнулся, рыгнул и помахал Джону рукой раскачиваясь при этом, как маятник. — Не хочешь помочь мужу, а? Я между прочим… Ты вообще знаешь, где я был, а? А ты сидел дома, между прочим! — Ты был в баре с полуголыми женщинами и своими такими же тупыми дружками, — равнодушно ответил Джон, не двигаясь с месте. — Старый больной ревнивец! — громко крикнул Фредди и показал мужчине средний палец. — А ты лгун, — не удержался Крамер, хоть и обещал себе не опускаться до уровня непутёвого мужа. — Ты обещал мне завязать. Уже несколько месяцев. Крюгер вытер губы тыльной стороной ладони и рыгнул. От него разило дешёвым алкоголем, приторно-сладкими женскими духами и осенней опавшей листвой. Спустя несколько минут, он наконец сумел избавиться от обуви и, помедлив, Фредди шагнул вперёд, пытаясь сфокусировать взгляд на Джоне. — Я не пущу тебя, — спокойно предупредил тот. — Более того, это твой последний день в этой квартире. Можешь собирать вещи. До Крюгера не сразу дошёл смысл сказанных слов. Он долго обдумывал слишком сложные для его пьяного мозга предложения, но когда наконец понял, удивлённо вскинул брови и протянул к Джону руки. Тот поморщился и отступил на шаг. — Ты больше не любишь… Не любишь меня? — пролепетал Фредди и захлюпал носом, почти задыхаясь от жалости к самому себе. — Я… всего лишь молодой парень, школьный изгой, воспитанный матерью-монашкой, я… — он с рыданиями бросился к мужу и повис на нём, размазывая одной рукой слёзы, а другой смертельной хваткой вцепившись в футболку Джона. — Я один… в этом мире… Совсем один… — Пусти меня! — Крамер попытался скинуть с себя бесформенную тушу, но в итоге вместе с Фредди упал на кровать. Тот моментально перестал плакать и расплывшись в довольной улыбке, сложил губы бантиком, пытаясь поцеловать мужа. Джон вырвался из его объятий и встал в довольно боевой позе, сжимая руки в кулаки. Он смотрел на Фредди сверху вниз с таким презрением, что ему самому начало казаться, будто он ненавидит Крюгера всей душой. Хотелось, очень хотелось врезать хорошенько по его пустой голове, чтобы он хотя бы протрезвел и с ним можно было говорить, а желательно выбить всю эту дурь и вернуть того ласкового умного Фредди, с которым он познакомился несколько лет назад. Когда тот ещё не начал пить. Разумеется, не было ничего плохого в бокальчике вина на свидании или, как с милым хихиканьем говорил подросток-Фредди, «для храбрости», но когда бокалы переросли в бутылки, а вино сменилось сначала дешёвыми коктейлями, а потом мартини, положение изменилось. Сейчас Крюгер неумело пытался сесть на кровати, то и дело заваливаясь набок и пьяно что-то бормоча, и Джон молча вышел из спальни, решительно выдвигаясь в ванную. Когда-то сверкающая белизной и чистотой, она сейчас превратилась, преимущественно, в свалку грязным вещей Крюгера, которые валялись везде, где было место. Джон включил мощный напор воды, переключая на душ и сунув под струю руку с мрачным удовлетворением почувствовал, как от холода буквально сводит зубы. — Эй, Фредди! — крикнул он, высовываясь в коридор. — Милый, подойти скорее! — Нахуй пошёл! — обиженно раздалось из спальни. — Ты меня не любишь! Крамер вздохнул. — Очень люблю, дорогой. Ну подойти, у меня для тебя сюрприз есть. Убедившись, что муж, всё ещё ворча, снова предпринял попытку встать, Джон сел на бортик ванной, держа в руке душ и искренне надеясь, что Фредди не догадается, зачем он включил воду. Спустя несколько минут пьяное тело заплыло в ванную, представь перед Джоном при свете. Надетый с утра чистый свитер превратился в грязные вонючие обноски, порванные во всех возможных местах и будто даже чем-то изрезанные, а новой фетровой шляпы даже не наблюдалось. — Что за… — Фредди икнул, пошатнулся, но мысль продолжил. — Сюрприз? Джон удовлетворённо вздохнул и резко направил душ в сторону мужа. Тот заорал, когда мощная ледяная вода окатила его с ног до головы и продолжил орать, даже когда Крамер выключил кран и аккуратно повесил душ, выжидательно глядя на Крюгера. — Ты охуел, придурок? — выдохнул Фредди, хватая ртом воздух и нелепо раскинув руки в сторону. Глубоко посаженные карие глаза смотрела на Джона с таким удивлением, что тот с трудом сдержал улыбку. Своего он добился — весь алкоголь разом испарился из мокрого продрогшего мужа. — Тебе не помешает помыться, Фред. — Да ты ебанулся! — клацая зубами, Крюгер наконец пришёл в себя и резко шагнул к Джону, нависнув над ним. — Ты нахуя это сделал? Если я теперь заболею и сдохну, виноват будешь только ты! — Мы разводимся. — С хуя ли? — Да хватит уже ругаться! — Крамер встал, складывая руки на груди и упираясь суровым взглядом в любимые глаза. — Я не хочу больше делать вид, что всё в порядке или вытаскивать тебя из этого дерма, понял? — Из какого дерьма? Из какого, Джон? Я держу себя в руках, ясно? — Скажи это себе из недалёкого прошлого, — съязвил Крамер. — И начинай собирать вещи. — И не подумаю! — Фредди даже задохнулся от возмущения и положил мужу руки на плечи, крепко сжимая их. — Джонни, у меня сегодня был повод выпить. Если бы ты взял трубку, когда я звонил после работы… — Ты не звонил. — Звонил. — Нет. Я держал телефон в руках весь день. Ты не звонил. — Пошли в спальню, — после недолгого молчания предложил Крюгер. — Я только переоденусь и приду. — Помойся, от тебя несёт похлеще, чем от твоего контуженого дружка, — поморщился Джон, однако гнев его почти прошёл, уступая место усталости и даже некой апатии. — Вурхиз отличный мужик, — обиделся за друга Фредди, но примирительно вскинул руки, пропуская мужа. — Я мигом. Слушая шум воды, Джон сидел на своей половине кровати, спиной ко входу и следил за секундной стрелкой белого будильника. Он правда верил, что Фредди бросит также легко, как и начал, он делал всё возможное, чтобы молодой муж избавился от разрушающей его — от разрушающий их — зависимости, но либо этого было недостаточно, либо сам Крюгер в глубине души не готов был расставаться с минутами экстаза которые дарил алкоголь до похмелья и неприятных разговоров. Вскоре в квартире установилась тишина, и Джон прикрыл глаза, молясь, чтобы она продлилась ещё подольше. Шлёпки мокрых босых ног проследовали сначала на кухню, потом в спальню, и кровать тихо скрипнула, когда Фредди плюхнулся на живот в одной полотенце на бёдрах и упаковкой мятных леденцов в зубах. — Хотещь? — прошепелявил он. Джон отрицательно покачал головой. — Я обещаю, это был последний раз, когда ты видел меня в таком виде, — доверительным шёпотом сообщил Фредди, перекатывая леденец во рту. — Ну хочешь, я тебе поклянусь чем-нибудь? Зуб даю! — он улыбнулся демонстрируя ровные белые зубы. — Я это уже слышал, — пожал плечами Джон. — И ты должен мне уже как минимум вставную челюсть. Крюгер весело рассмеялся, перекатываясь на спину. — Хватит уже дуться, иди ко мне и люби меня! — театрально раскидывая в сторону ноги и руки предложил Фредди, хитро поблёскивая глазами. — Я серьёзно говорил, — даже не взглянув в его сторону флегматично буркнул Джон. — Про что? — Про развод, Фредерик. — Да ладно тебе, — растерянно пробормотал Крюгер и придвинулся ближе к мужу, свешивая голову с кровати. — Не надо так шутить со мной! — Я и не думал. Фредди принял, наконец, нормальное положение и сцепил руки в замок, напряженно разглядывая его и чуть касаясь своим плечом плеча мужа. Пары алкоголя прошли ещё не до конца, несмотря на «освежающий» душ, однако и он постепенно уходил, буквально с каждым словом Джона, сказанным с этой равнодушной холодностью, так не свойственной любимому, родному голосу. — Поговорим об этом? — нерешительно предложил Крюгер, не поднимая головы. — Нет. — отрезал Джон. — Не хочу снова переливать из пустого в порожнее. Ложись уже спать. — А ты куда? — На диване высплюсь. Крамер действительно попытался встать, прихватив будильник, но Фредди крепко схватил его за руку и дёрнул назад. Джон поморщился, чувствуя, как неприятно выкрутилась кожа на запястье, но ничего не сказал. Ему было противно от самого себя, он не мог сопротивляться и вёл себя, как глупый маленький ребёнок, который не в силах отказаться от шоколадки. — Я люблю тебя, — тихо сказал Фредди, заглядывая ему в глаза. — Ты мне веришь? — Верю, — согласился Джон. Конечно любит. Несмотря на все ругательства, несмотря ни на что, но какой уже смысл от этого? Очень хотелось это сказать вслух, но надежда, что муж поймёт была уже равно нолю. Их семейная идиллия продлится, максимум, неделю, прежде, чем Фредди снова уйдёт в загул и ладно бы, если на один вечер, как сегодня. Максимум продолжался ровно шесть дней, который Джон провёл в одиночестве на диване, не желая спать в их кровати. — Я изменюсь! Вот увидишь, Джонни, я так изменюсь! Может даже пойду в колледж! — Не обманывай себя, — Крамер покачал головой. — Тебе нравится стричь по утрам кусты в детском саду и играть с детьми в классики, а по вечерам закидываться бокалами алкоголя вместе со своими друзьями и их блондинистыми подружками. В самом деле, если подумать, это была не самая плохая жизнь, учитывая, что Фредди ещё и было куда возвращаться после ночных попоек, где его ждал тёплый ужин и ласковые руки Джона. Если подумать, сам Крамер сделал всё, чтобы мужу было легко возвращаться сюда, в эту квартиру ставшую их семейным очагом. — Я думаю, что можно жить лучше, — потупившись, признался Фредди. — Можно, — Джон почесал кончик носа и предпринял ещё одну попытку встать. На этот раз Крюгер не противился, но у дверей окликнул его. Джон обернулся, разглядывая в темноте поблёскивающие карие глаза. — Я тебе противен, да? После минутного молчания, Крамер кивнул. Это была чистая правда, которую ему надоело скрывать, надевая маску доброжелательного партнера, верящего в успех мужа. — Ты даже не пытаешь войти в моё положение! — в голове Фредди послушались нотки злобы и такой смертельной обиды, что Джон с трудом удержался, чтобы не заткнуть уши. — Ты не хочешь мне помочь вообще ничем! Ты только и умеешь, что истерить, долбанный… — он задохнулся, подбирая самое обидное слово в своём лексиконе. Крамер терпеливо дожидался, каким эпитетом на этот раз наградит его любимый муженёк. — Долбанный старый маразматик! — наконец выдохнул Фредди, но уже с меньшей ненавистью. Казалось, он сам не верит в то, что говорит, в глубине души прекрасно понимая, что это уже перебор и ему давно пора было остановиться. Джон усмехнулся и покивал головой, направляясь в гостиную. Он уже застелил диван, прекрасно зная, что проведёт эту ночь на нём. Скрипучие пружины почти не откликнулись на него, и Джон положив на грудь будильник, уставился в потолок, прислушиваясь к звукам из соседней комнаты, однако там было тихо. Какое-то время. Когда Крамер уже почти задремал, Фредди с отчаянным криком шандарахнул рукой по стене, тут же взвыл от пронзившей его боли. С яростным топотом он ворвался к Джону, пытаясь на ходу натянуть штаны. — Ты не хочешь меня слушать! — заорал он, размахивая руками. — И понимать! И вообще! Я ненавижу тебя! Ненавижу! — Я тебя не держу, — холодно заметил Джон. — На все четыре стороны, пожалуйста. И правда, нечего столь перспективному юноше проводить его лучшие годы в компании старикана. Окончательно запутавшись в своих чувствах, Фредди на колени рухнул у дивана, безвольно свесив руки вдоль туловища. — Джонни, — жалобно позвал он. — Ну Джонни, прости меня… Ну хочешь, запри меня здесь, а? Запри и я никуда не смогу сбежать! И не буду пить! — Вот ещё, — фыркнул Крамер, заводя будильник на семь-тридцать утра. — Ты меня за кого принимаешь? — За моего любимого мужа, — умильно склонив голову, пролепетал Фредди. — Которого ты ненавидишь, — почти весело закончил Джон. — Я не специально это сказал, ты же знаешь… Вздохнув, Крамер поставил часы на пол рядом с Крюгером и перевернулся на другой бок, накрываясь одеялом с головой. Ему больше ничего не хотелось обсуждать. К чему, когда всё уже решено? Фредди скользнул к нему уже через несколько минут и уткнулся носом куда-то под лопатку, неловко целуя его и обнимая за талию, однако не рискуя даже приподнять футболку. Джон чувствовал, как Фредди дрожит всем телом и гнал от себя треклятую жалость, из-за которой от каждый раз прощал пьяные выходки и истерики мужа. Где-то в глубине души он знал, что эта ночь окончится точно также, как и все предыдущие когда Крюгер зарабатывал прощение играя роль послушного пай-мальчика, прилежно раздвигающего ноги. — Ты уже решил, куда будешь съезжать? — стараясь, чтобы его голос звучал ровно, спросил Джон, не открывая глаз. — Мне некуда идти, — прошептал Фредди. — И ты это знаешь. — Тебе могут предоставить место на твоей работе, — кляня себя за то, что он опять решает проблемы мужа, предложил Крамер. — Но мы же будешь видеться, правда? — Зачем это? — Но мы же… Мы… — Мы будем как все те пары в разводе. Только без дележа имущества, так как ты спускал последние зарплаты на ночные гулянки. Нам ни к чему будет видеться. — Тогда я умру, — внезапно громко заявил Фредди, и Джон поморщился. — От этого ещё никто не умирал. — Я убью себя, — с фанатизмом заявил Крюгер и с силой повернул у себе мужа. Джон с неудовольствием заглянул в ещё влажные от слёз глаза Фредди. Они горели странным блеском поджигающей их идеи. — Не говори ерунды, — протянул Джон, однако ему сделалось не по себе. — Иди спать. Фредди улыбнулся, послал ему воздушный поцелуй и легко, едва ли не подпрыгивая, двинулся в сторону спальни. Уже через несколько минут оттуда раздалось спокойное дыхание спящего. — Это всё бред, — прошептал в темноту Джон и тоже закрыл глаза.

***

Шёл последний день февраля. Джон Крамер стоял у окна с чашкой крепко заваренного кофе. Он жил на первом этаже в доме, который стоял несколько на отшибе и ему открывался прекрасный вид грязно-серых остатков снега и далёких огней города. Единственный фонарь во дворе освещал пустую стоянку машин маленьким жёлтым кругом и когда на него упала чья-то тень, Джон даже закашлялся, поперхнувшись кофе. Он жил один уже три месяца, и успел почти привыкнуть в мёртвой тишине, отсутствию запаха алкоголя и нестиранных вещей. Сегодня был особенный день — седьмая годовщина их с Фредди отношений. Было бы наглой ложью сказать, что Джону не хотелось набрать заученный номер и хотя бы спросить, как дела у его бывшего мужа, которого он в последний раз видел в суде — осунувшегося, похудевшего и непривычно трезвого. Но он продолжал закидываться кофе, не отходя от окна. Тень на островке света покачнулась, и Джон уже было хотел отойти в глубь комнаты, решив, что это, должно быть, заплутавший случайный прохожий, но тут лучи фонаря выхватили красно-зелёные полоски, а Крамер знал лишь одного человека в этом мире, который любил это сочетание цветов на свитерах. Свободной рукой он вцепился в подоконник, вглядываясь во двор. Мысли лихорадочно неслись в голове, но он отбрасывал их одну за другой, не желая поддаваться ни надежде, ни отчаянию. Однако это был именно он. Фредди поставил рядом с собой за границей света что-то и помахал Джону рукой. Крамер разглядел на его худом лице грустную улыбку и резко открыл окно, почти откидывая полупустую чаку в сторону. — Что ты тут забыл? — крикнул Джон, цепляясь за ручку окна и почти упираясь носом в стекло. — Привет, Джонни! — тихо ответил Фредди. — Ты всё ещё злишься на меня, да? — Глупости, — нерешительно фыркнул Крамер. — Я всё оставил в прошлом. Ещё в день суда. — То есть ты не хочешь начать сначала? Именно сегодня, Джонни? — Я закрыл дверь прошлого, и тебе стоит сделать тоже самое. Зачем стучаться туда куда тебе уже закрыт вход? — Потому что все другие двери будут подделками. Ладно, Джонни… Это твоё право. Я пришёл сказать лишь то, что я люблю тебя. Ну и… Ну и попрощаться. Я больше не потревожу тебя. Страх шевельнулся где-то в груди и укрепился твёрдым узлом в животе. Джон шумно сглотнул, предчувствуя, что Фредди не пришёл бы просто сказать ему несколько фраз. Будто в подтверждение его слов, тот ещё раз улыбнулся ему и вытащил на свет тёмно-красную канистру перехватывая её в другую руку. Чуть помедлив, Фредди гордо вскинул голову и, глядя Джону прямо в глаза, одним резким движением облил себя жидкостью, запах которой услужливый ветер моментально донёс до открытого окна Крамера. — Нет… — севшим голосом прошептал мужчина и ещё шире открыв окно, крикнул так громко, как только мог, — Нет! Фредди, не смей этого делать! Поговори со мной, пожалуйста, поговори! Я выйду сейчас! Ладно? Ладно, Фредди? Чертыхнувшись, Джон скатился с подоконника и опрометью бросился в коридор, снося стойку с зонтами и задерживая себя этим ещё на несколько драгоценных секунд. Ключ отказывался вставляться в замочную скважину, но Джон всё же смог выбраться в подъезд и, едва не сломав ноги на лестнице, вывалился на улицу. Фредди терпеливо дожидался его, странно улыбался. В руке он держал маленькую, поблёскивающую зажигался. Запах бензина казался невыносимым, и Джон едва не задохнулся, выставив перед собой руки, будто пытаясь защититься от того, что могло произойти в любую секунду. — Я рад, что увидел тебя напоследок, — мягко проговорил Фредди, по обыкновению склоняя голову. — Теперь я могу уходить спокойно. — Фредди, милый, давай пойдём ко мне? Выпьем кофе или какао, поговорим? — Джон маленькими шажками приближался к нему, но Крюгер, заметив это, выше поднял зажигался и отодвинулся. — Да нет, не стоит. Не хочу стеснять тебя. Я так люблю тебя, Джонни. Так люблю… С этими словами, закрыв глаза и блаженно улыбаясь, Фредди щёлкнул зажигалкой и из неё разнёсся сноп маленький жёлто-оранжевых искорок. — НЕТ!!! Одна из них осела прям на красную полоску облитой ткани на плече и мгновенно вспыхнула. Джон вцепился ногтями в щёки, оставляя на них красные полоски. Он не мог оторвать взгляда от Фредди, который, послав ему последнюю улыбку, наполненную бесконечной любовью, прикрыл глаза и с удовлетворённым вздохом прижался щекой к огню, мгновенно охватившего его лицо и сменив счастливое выражение на ужасающую гримасу боли. Он закричал, рухнув на колени и раскинув в стороны руки. Зажигался выпала и плюхнулась в маленькую радужную лужицу, растёкшуюся на грязном очищенном асфальте. Джон тоже упал, но из его горла раздалось лишь еле слышное невнятное бульканье. Он задыхался от наполнявшего его запаха бензина, горевшей ткани и человеческой плоти, которых жадно глотал смертоносный огонь постепенно заглушавший ужасные мученические крики. Всего несколько ужасных минут, превратившихся для Джона в самые длинные часы в его жизни. К тому моменту, как обуглившееся остатки тела его бывшего мужа допылали, на улицу уже высыпал народ, но Крамер не видел ничего вокруг себя, кроме последнего, брошенного ему взгляда Фредди.