Единорог на запястье

Соня пританцовывает со шваброй под Градусы, а кот наматывает круги по мокрому полу и в какой-то момент чуть было не сносит табурет, на котором Соня стоит, чтобы дотянуться до гардины. — Негодник, — усмехается она и убирает лезущие на лицо волосы. — Убить меня пытается. Игорь без лишних слов спускает Соню с табуретки и решает сам заняться тюлем. А потом и шторами, которые она ему подает. Соня улыбается, довольно и с благодарностью. Ещё час назад Игорь катал Соню в тележке по строительному магазину, а она сгребала по пути плечики и другие мелочи, необходимые для лучшей совместной жизни. — Хочешь сладкую вату? А потом они вышли из автобуса на четыре остановки раньше, чтобы зайти в шатер возле кинотеатра. Сладкое облако со вкусом детских впечатлений в руках то и дело раздувал ветер. — Тут недалеко есть детское кафе. Можно пойти, мороженого поесть, если хочешь. Соня, услышав словосочетание «детское кафе» улыбнулась, умиляясь тому, как здорово это звучало от кого-то, вроде Игоря Грома: всегда такой серьёзный и важный он совершенно был не похож на человека, который мог бы сказать это. — Конечно, — и посмотрела тепло на Игоря. Глаза Соньки почти всегда сверкали детским озорством — назвать её полным именем язык не повернется. Соня уронила пломбир прямо на Игоря, запачкав его серую футболку аляповато-коричневым, а потом громко и жалостливо извинялась, блестя лукавыми глазами. И побежала в ларек, чтобы купить влажные салфетки. Соня говорила, что ореховое мороженое — самое вкусное на свете, что в детстве мама никогда не давала ей наесться им до умопомрачения, а потом как смеялась звонко-звонко, случайно роняя урну или спотыкаясь на ровном месте. — Расскажи ещё? — попросил Игорь, заметив, сколько радости ей доставляло одно только повествование. Всё это он уже слышал и видел, но не из уст увлеченной Сони, с которой сидеть на бордюре перед входом в детское кафе одно удовольствие. Соня мечтательно похлопала ресницами и продолжила рассказывать: про дружбу, про детство и про добрых людей. Про то, как по весне находила деньги на газировку, стояла за которой в длинных очередях. Она будто оказалась в бассейне с пластиковыми шариками, с разноцветной горки упала в детство. Со свинцового неба, как по команде, хлопая крыльями, посыпались голуби. Автобусную остановку постигла такая же участь, что и фонари — птицы сели на них во всём своём множестве, когда Соня уже шла по невысокому бордюру, будто по канату, расставив руки в стороны, и доедала вафлю от рожка. Игорь держался рядом на случай, если она оступится. — Уже десятый час, должно быть, — предположил Игорь, провожая взглядом маршрутку. — Пол десятого, — Соня кивнула, вытащив смартфон из заднего кармана. На заставке у неё рисунок Дубина. Когда экран померк, Соня вновь увидела себя в отражении, но уже настоящую, а не такую, какой её нарисовал Димка. Любит он, конечно, приукрасить. Улыбку и всё такое. А Игорь даже разницы не видел. Говорил, всяко красива, и отводил взгляд. Игорь в целом был внимательным. И каждая деталь будто наоборот убеждала его в том, что Соня прекрасна. Как ни крути, прекрасна. Он цеплял каждую мелочь — как когда в первый раз увидел её в столовке, так удобно находившейся между их учебными заведениями, почти десять лет назад. Узнал, что у неё необъяснимая слабость к лимонному драже и пепси в алюминиевых баночках. Что может не спать по три дня подряд и сбегать по ночам из общаги в ближайший круглосуточный ларек через окно. Не то что бы Игорь узнавал это как-то специально. Слово здесь, два слова — там. А Соня подошла первой и щелкнула Игоря фотоаппаратом — его фотография ещё долго красовалась на стенгазете её института культуры. С тех пор она каждый раз, замечая Игоря из далека, посылала ему озорную улыбку, словно они делили один на двоих секрет. Они дружили — по-крайней мере, так утверждала Соня, ведь Игорь уже тогда решил, что концепт друзей для него остался в школе с дворовыми пацанами. Игорь Гром — гармония для личного противоречия. Начал ведь уже мнить Соню своим путеводителем по жизни. С ней он понял, что его эмоциональный диапазон намного дальше от отметки «бесчувственный», чем он сам предполагал. При ходьбе в переднем кармане сладко шуршала какая-то обёртка, и Соня сунула руку внутрь, с интересом доставая жвачки, купленные когда-то по два рубля на сдачу. Она спрыгнула с бордюра и протянула несколько Игорю; он положил взятую в рот и без раздумий выкинул упаковку, когда Соня только развернула свою и обнаружила помимо верхнего слоя, фантика ещё и нечто разноцветное, прилипшее к самой сладости. Временную татуировку, к каким раньше ещё мокрую губку нужно было прижать, чтобы рисунок отпечатался. Но сейчас, как гласила инструкция на обратной стороне, достаточно просто приклеить и, подождав немного, снять. Это облегчало эксплуатацию. — Посмотри, — показала она ему татуировки в своих ладонях. — А ты такую выкинул. Соня три жвачки открыла, сворачивая обратно в фантики, и все одинаковые. Прямо-таки джекпот, только не три семёрки, а три единорога. Она надула большой розовый пузырь и лопнула, замечая лавочку неподалеку. — Хочешь я тебе одну такую «набью»? — предложила она, задирая носки кед. Игорь лениво потянулся и едва приоткрыл один глаз, глядя на то, с каким любопытством на него смотрела девушка. — Давай сюда свою каляку-маляку, — эту мысль Гром выдавил вяло и медлительно, а весь его вид показывал, что в своём воображении он лежит на берегу реки с соломинкой во рту. — Куда хочешь? Давай по старинке на запястье? — Давай на запястье. Сегодня Игорь был на удивление податливым, и с ужасом замечал, что не может не потакать капризам Сони, пока она клеила ему на запястье единорога. — Поздравляю, теперь ты в Пожирателях Смерти, — усмехнулась Соня, оценивая свою работу, и подняла взгляд на его недоумевающее лицо. — Шутка. Гарри Поттер. Не смотрел? Каждые новогодние праздники по телеку крутят. Игорь проворчал что-то про сломанный телевизор и про то, что вообще ему не интересны все эти детские развлекалки про волшебников. — Мы засиделись. Вернув себя к чувствам, Соня незаметно свернула жвачку изо рта в фантик и выкинула в близстоящую урну. — Наверное, — согласился Игорь, когда Соня ласково положила руку ему на плечо. Сидели так, на расстоянии в сантиметрах десяти, смотря куда-то вниз, ещё несколько минут. Разрушать близость совсем не хотелось. Соня растворялась на языке сахаром, но вкус того поцелуя — жвачки и ореховой сладости — Игорь чувствовал ещё долго. До сих пор. Даже сейчас, когда спустя несколько часов Соня кладет голову Игорю на плечо. И любуется порядком, персиковым тюлем, бархатными шторами, немного стершимися единорогами на их с Игорем запястьях. И им.