Сто занпакто на одного шинигами

То, что еще ничего не кончено Рукия понимала, еще когда был схвачен Айзен. Не убит, не уничтожен. Схвачен. Это она понимала глядя на бледное лицо друга, теряющего реацу. Это предчувствие не покидало, даже после попыток уговорить саму себя, что все действительно кончилось. Можно выдохнуть и жить спокойно, с чувством вины на сердце, но жить. Рукия не знала, было ли это предвидение или хваленая женская интуиция, но она ждала. Ждала, когда мнимое спокойствие рухнет как карточный домик и снова придется бороться. За свою жизнь, за семью, за друзей. И дождалась. Это произошло на тренировке. Рукия никогда не была суеверной девочкой, но в то утро, дурные знаки она видела даже в упавшем листике, а от предложенной братом тренировке пришла в ужас. Отказываться было еще страшней, чем соглашаться, потому что Бьякуя смотрел одним из своих фирменных взглядов, после которого фраза "я хочу проверить твои навыки, ты же не против?" как-то сразу же переводилась в "мы сейчас же пойдем на полигон и ты не посмеешь мне отказать". Вспышка взметнувшаяся в небо застала врасплох даже старшего Кучики, а после накрыла Белый Город и близлежащие окрестности Руконгая. Ослепительный свет пропал также неожиданно как и появился, не принося никаких дурных на первый взгляд последствий, тем не менее по Готею разнеслась военная тревога, и созыв капитанов на собрание. Извещение что Айзен Соуске сбежал, почему то не ошеломило и не удивило Рукию. Она ждала чего-то подобного, но того, что на последок тот решит прибрать к рукам занпакто всех шинигами стало новостью крайне неприятной. Воспоминания о подавленном восстании занпакто были еще свежи как первый снег, но тогда занпакто не пропадали на совсем, как сейчас. не пропадали бесследно. К вечеру Готей перешел на военное положение. Капитаны выглядели подавленно и растеряно, будто бы до сих пор не веря в происходящее. Рукия не чувствовала ничего кроме раздражения и обиды, не за себя, за Ичиго. Который сделал всю грязную работу, а от них требовалось только одно. Удержать. Не выпускать на свободу. В чем они всем скопом лихо провалились. Первый отряд старались обходить стороной, как и десятый. Несмотря на пропажу занпакто, капитаны не могли контролировать свои эмоции изливающиеся в агрессивно фонящей реацу, так в Белом Городе появились две резко различные температурные зоны. Мысли об Генсее все чаще появлялись в прекрасной чернявой головке и чаще всего сводились к одному рыжему оболтусу, которому в его нынешнем состоянии проблем может доставить даже самый никчемный из минусов. Осознав это Рукия растеряв все свое хладнокровие и не знала, что делать: хвататься за волосы или за катану. Скатиться в пучину банальной истерики ей не позволило только появление брата, в котором она увидела лучик надежды и основательно "села на уши" за завтраком. Брат с несвойственной ему спешностью и весьма привычным ничего не выражающим взглядом покинул тяжело вздохнувшую сестру. Тем же днем странно улыбающийся капитан Укитаке командирует Рукию на Грунт. Кучики Бьякуя не успевает спокойно выдохнуть как в Генсее случается аномальный выброс реацу неизвестного происхождения и командировка сестры переносится на месяц по чисто техническим проблемам. Пространственные Врата отказываются работать несмотря на все ухищрения Маюри, пока по прошествию месяца Урахара со схемкой начерченной пальцем на коленке не собирает новые улучшенные Врата, которые Маюри чуть ли на зуб не пробует. Генсей встречает Рукию посеревшим торговцем с мешками под глазами болтающимися где-то в районе коленей, но тем не менее сохранившим свою дурацкую улыбочку от которой в младшей Кучики просыпалось желание сломать нос опальному капитану, спящей на ходу Йоруичи, встревоженной Иноуэ и спокойным и довольным жизнью Ичиго. Ичиго принявшим свою потерю реацу и не знавшем о побеге Айзена. Ичиго научившимся жить спокойной жизнью не наполненной сверхъестественными сражениями. То что в Каракуре опять происходило нечто за необъяснимое Рукия поняла уже на третий день. Пустые появлялись кучками по десять-двадцать особей внезапно, не систематизированно и также резко пропадали, стоило Рукии подойти к месту "высадки десанта". О чем Рукия незамедлительно информировала Сейретей. Белый Город ответил ей подарком в виде Ренджи, командированным ее братом. Причин посылать на Грунт двух лейтенантов младшая Кучики не видела, но спросить Ренджи не могла, тот испарялся стоило только девушке появиться поблизости. Прижать друга детства, причем в буквальном смысле, к стене, что смотрелось бы комично, из-за разницы в комплекции если бы не скопированный у любимого брата вымораживающий взгляд, Кучики смогла только после знакомства с местным колоритом в парковых кустах. На что Ренджи помянувший добрым словом своего капитана, испортившего по скромному мнению Ренджи Рукию, сглотнул и раскололся, сдавая свое начальство как говорится с потрохами. Со слов Ренджи, Бьякуя так проникся переживаниями своей горячо любимой сестры, о рыжем риока и его друзьях, что не мог спать нормально, пока Рукия в одиночку защищала Каракуру. Ренджи как истинный партизан умолчал, что сам лично капал на нервы своему капитану, как только тот появлялся в поле зрения своего лейтенанта. Уже не стальная выдержка главы Благородного дома Кучики не выдержала такого насилия и Ренджи был в срочном порядке командирован в качестве дополнительной защиты рыжего риока. Новость о командировке Абарая обитатели Белого Города восприняли по своему и уже к вечеру следующего дня по Сейретею и некоторым районам Руконгая ходили слушки о трепетных чувствах капитана шестого отряда к неким рыжим риока и собственным сестрам. С каждым днем слухи обрастали все новыми подробностями мотающимися из крайности в крайность, среди которых было, и желание тотального контроля, и тайная запретная любовь. Каждый слушок был скрупулезно законспектирован самим Кёраку Шунсуем, пересказывающим написанное своему другу по вечерам за чашкой чая. К концу недели Бьякуя мысленно признался самому себе, что просто поменял шило на мыло. Рукия расцветшая от такой "заботы" брата покраснела и отпустила облегченно вздохнувшего Абарая незамедлительно отправившегося пасти Ичиго от греха подальше. Найти Куросаки было проблематично. Если даже от души с мизерными способностями исходили крупицы реацу, то от Ичиго не исходило ничего. Пустота. Это доставляло огромные проблемы, из-за это "маленькой" проблемки Ичиго мог легко скинуть "хвост" в виде зазевавшегося Абарая в мгновение ока. Отследить Куросаки по реацу его подружки, так же было невозможно. От девчонки так же не исходило ничего. Просто два белых пятна. Признавать свою некомпетентность Абарай отчаянно не хотел, поэтому пас Ичиго даже в уборной. И пас судя по волнению в окружающей реацу не он один. Рукия на такой расклад только поджала губы и вновь оккупировала шкаф недовольного Ичиго. Сейчас же Ренджи имел "удовольствие" наблюдать проявление наглости во всей красе. Его так называемый друг изволил жрать, когда сам Ренджи даже позавтракать не успел. Белоголовая девчонка сидевшая рядом и что-то методично записывала и сверяла у Ичиго который изредка вносил поправки. Картина открывающаяся перед лейтенантом шестого отряда была до отвратительного спокойная, что он не сдержав порыв души зевнул под аккомпанемент бурчащего живота, зажмурился, потянулся и чуть не упал со столба на котором сидел. Куросаки смотрел прямо на Абарая и указывал на него же девчонке, что-то рассказывая. Ренджи чувствовал как его душа уходит в пятки, а по спине стекает холодный пот, но Ичиго как будто ничего не было отвел руку в сторону и указал в другое направление. Ренджи решил прислушаться, и уловив конец фразы о книжном, сплюнул. Он еще припомнит это рыжему гаду. ************************************************* Ичиго чувствовал какое-то иррациональное раздражение. На его личную жизнь и зону комфорта вероломно покушались и он не мог не то что высказать свое фе, а даже просто хоть как-то отреагировать. Он же "не видит". Эта постоянная слежка жутко мешала в тренировках, не только с занпакто, но и с Аме. Кендо девушке не давалось от слова совсем, что нельзя было сказать о заклинаниях к которым у той видимо был врожденный талант, что не сказать о самом Куросаки, у которого даже простенькое кидо или бакудо выходили раз через два. Но из-за постоянных преследователей в виде Рукии и Ренджи тренировки в реальном мире пришлось отложить, ведь если рядом нет Кучики, то по любому где-то есть Абарай, которого скинуть с хвоста получается не всегда. И даже крайне ранний выход и пожертвованные ради него завтрак и обед не останавливали красноволосого друга, преследовавшего Ичиго везде и всюду. Голод мучивший с утра не только Абарая, но и Куросаки послужил отличным предлогом для посещения ближайшей кафешки. Идея фикс пообедать на зависть красноволосого друга пришла спонтанно и продержалась обоими головами Забимару. На высказанное предложение Амезаки заявила, что с друзьями так поступать нельзя и предложила достаточно неплохое кафе с приемлемыми ценами. Одного завистливого взгляда Ренджи Ичиго, прикончившему вторую тарелку супа показалось не достаточно, особенно за потраченные нервы и комментарии в душе. Временный шинигами будто бы впал в детство и поддался желанию пошалить. Подговорив подругу подыграть, Ичиго посмотрел прямо на Абарая и что-то говоря об книжном и антикварном, указал на него рукой. Растерянный и побледневший вид друга, еще больше развеселил Куросаки, не обратившего внимание на шепотки совести, что так же были задушены поддерживающими криками Забимару и пустого. Аме на это еще раз осуждающе посмотрела и вернулась к записям формулы бакудо, под диктовку Сузуми Бачи. -Я вам не помешаю? За столик подсел плотного сложения мужчина с миской лапши в руках. Ичиго не покидало чувство, что он его уже где-то видел, но вспомнить не мог. Подруга по растерянному виду тоже. Как и Абарай, напрягшийся на своем "насесте". -Не помните? - мужчина смешно округлил глаза. Ичиго бы посмеялся, но почему-то мужчина вызывал опасения, а его улыбочка - желание сломать нос. К его счастью Ичиго был мальчиком воспитанным, и не имел привычки бить людей без веской на то причины. -Ну вы чего? - мужчина развел руки в стороны, - вы мне помогли тогда с воришкой. Судя по сломавшемуся карандашу в руках Амезаки, та вспомнила мужчину и теперь с удивление рассматривала обломки в руках, сжав губы в тонкую полоску. Мужчина слегка насторожился, приобретя при этом какой-то неприятно хищный вид. Ичиго нахмурился и выпрямился, на что незнакомец наоборот расслабился и доброжелательно и как-то даже наивно улыбнулся. -Я вас специально искал. Поблагодарить хотел, - он скосил глаза на Абарая и поджал губы, после чего посмотрел уже на подростков и указал на миску, - лапши? Ичиго скептически посмотрел на миску, на мужика и отрицательно мотнул головой. Аме являясь большим эмпатом чем Куросаки с опаской посматривала на незнакомца, что-то в нем явно ее отталкивало, но что она не могла понять. Мужчина заметив это, снова улыбнулся. -Боже, как я мог забыть представиться. Я Гинджо, - он снова указал на миску, - может теперь за знакомство, по лапше? Ичиго еще раз мотнул головой, считая что третьей тарелки Абарай не выдержит и психанет. -Спасибо. Мы поели. Гинджо ожидавший нечто подобное, слегка наклонился к Ичиго и, протянув бумажку с адресом, шепнул: -Если хочешь вернуть силы, приходи, - после чего кивнув девушке и прихватив свою миску, ушел. Ичиго посмотрел на бумажку, потер ее между пальцев и, разорвав пополам отпустил. Клочки, подхваченные ветром улетели в сторону нахмурившегося Гинджо. -Я же сказал, что не голодный. Гинджо сильнее нахмурившись, скрылся за углом. -Значит пора переходить к более решительным мерам...