Сто занпакто на одного шинигами

Ичиго не раз задумывался о своей жизни, пытался разобрать на составляющие, понять когда же все пошло не так. Он думал о первой встрече с Рукией, о их "работе", о своих друзьях и их вояже в Готее, который теперь был похож на цирк в исполнении душевно больных, ведь отнесись тогда шинигами к ним серьезно, то в мире бы стало на пять душ, включая Рукию, меньше. Но на их счастье шинигами решили устроить сражение придурков с дебилами, прикрываясь для этого вторжением рёка. Ичиго так же задумывался и об Айзене...его истинных мотивах и целях, и...порой понимал, особенно когда смотрел на Хирако и Ко. Тут и Кучики бы не выдержал. Так же Ичиго задумывался и о Главнокомандующем. О его учениках. Старейшие капитаны, и вероятно сильнейшие из шинигами. Ичиго был в этом уверен, как уверен в том, что Айзена могли скрутить и без него, ведь у старого Ямамото наверняка было что-то на этот случай, что-то что он не хотел использовать, что-то что не хотели использовать и другие члены "старой гвардии". И чем больше Ичиго об этом думал, тем большим кретином казался сам себе. Наивным дураком, сшибающим все препятствия на своем пути, своей пустой головушкой. Ичиго покрутил в руках карандаш и провел последнюю линию в чертеже, заканчивая работу. Будто этого и выжидая, о себе дал знать "конь" в своей привычной манере. -"Что же я имею удовольствие наблю~юда~ать, - пропел Широсаки, - его Величество заду~умалось. Ну и как оно, не болит? -"Чего?" - порой Ичиго не понимал своего пустого и перлы которые тот выдавал. -"Голова спрашиваю не болит, а то думать, это дело то непростое, особенно с непривычки?" - не мог не поддеть пустой своего шинигами. -"Сгинь," - буркнул и.о. шинигами. -"Тц, вот вечно ты так, я к тебе с душой, а ты...неблагодарный король," - обиженно пробухтел Широсаки, картинно стирая слезы. Ичиго вздохнул и, откинувшись на кресле, прикрыл глаза. В последнее время его "коняшку" пробивало на поболтать, причем не всегда в подходящий момент. Пустой мог начать трепаться о чем угодно и когда угодно, полностью утверждая за собой звание главного сумасшедшего на районе. Вот кто в здравом уме стал бы доказывать, что блины вкуснее оладий в течении двух часов, показывая таблицы сравнений и графики опросов. Где тот их взял Ичиго в душе не ведал и ведать не хотел, потому как при упоминании блинов ему плохело. Юзу приготовившая к ужину целую стопку блинчиков до сих пор не знает, почему брат позеленел и убежал как только увидел ее с тарелкой. И объяснять ей Ичиго не собирался. -"Я тут между прочим по делу," - продолжил пустой, - "твои квартиранты, требуют внимания и присутствия твоего царского филея". Ичиго мученически вздохнул, спрятал лицо в ладонях и буркнул, что его нет. Пустой, вопреки ожиданиям, остался непреклонен. -"Одобряемо, но цитирую мелкую пчелку:"Когда уже этот неповоротливый баран закончит со своим бумагомарательством и наконец-то притащит свою задницу на тренировку?" - довольный жизнью пропел Широсаки неумело пародирую чужой голос. Ичиго сморщился от подобного насилия над ушами. И представил предстоящее шоу сумасшедших, ужаснувшись своего воображения, решил не рисковать, но было уже поздно и из памяти нежданно и не гаданно выползли недавние события. Теперь Ичиго понимал и поддерживал Шухея всеми конечностями в том что его занпакто чокнутый маньяк, проигрывающий правда Широсаки в некоторых аспектах, но практически идущий нос к носу. Но проблема была в том что пустой то свой псих, практически родной, а вот Казешини... Так Куросаки до недавних событий гонял только Урахара и то только по праздникам. Это адово отродье, чьей-то больной фантазии гоняло его по "слегка" изменившемуся внутреннему миру, где теперь каждый небоскреб, представлял из себя отдельный островок уникального мира, были , и непроходимые джунгли, и заснеженные равнины и жаркие пустыни. Все это могло располагаться рядом, но не влиять друг на друга. Между некоторыми небоскребами тянулись мостики соединяющие миры между собой, причем порой они соединяли совершенно несоединимые миры. Ичиго честно пытался понять связь, установить систему по который те были соединены, но так и не смог, хотя себя он винить не мог. Очень сложно думать о подобном, когда единственно, что приходит на ум это "БЕГИ!". Казешини прогонял ему практически по половине исследованных "биомов", в одном из которых Ичиго, запнувшись о корень, сделав два шпагата и три сальто, угодил в озеро, причем холодное, причем очень. Продрогший и промокший, Куросаки отбросив все страхи и недоговоренности, ухватил серпы поудобнее и оскалившись на манер своего пустого, который на подобную самодеятельность лишь уважительно похлопал и, закинув поп-корн в рот, пошел собирать ставки, попер на занпакто. Тот поняв, что был не прав попытался сбежать от разгневанного Куросаки, цепко сидевшего на хвосте. Казешини, не появлялся на глаза Куросаки уже четвертый день к ряду. Ичиго, в первые дни осознания, что его силы вернулись, погружался во внутренний мир с трепетом и страхом, что все случившееся лишь сон, игры больной фантазии, а он сам лежит на неудобной коечке в милой комнатушке с мягкими стенами. Но сон не проходил, его отец, все так же каждое утро будил его в стиле Куросаки и Ичиго даже не мог на него злиться. Его старик пытался поддержать и отвлечь своего сына, в своей своеобразной форме заботы. Но тем не менее Ичиго не мог отказать себе в удовольствии скинуть родителя на специально посаженные Карин терновые кусты, чтобы было "помягче". Спустя неделю чувство эйфории прошло и Ичиго осознал, что радовался зря, во внутренний мир он ходил как на работу, а погружаться в себя стало до неприличного легко и рыжий мог это сделать в любой позе, состоянии и положении. Однажды это случилось на уроке и Иноуэ напуганная непробудным сном друга, пыталась вызвать скорую, но была остановлена "проснувшимся" Куросаки, что наплел ей сказочку о недосыпе и кошмарах. Наивная химе поверила и предложила, вытащенное из сумки снотворное. Ичиго впервые испугался свою доверчивую подругу, и попытался отказаться, но девушка была неумолима и к пачке снотворного присоединились антидепрессанты, обезболивающее и настойка валерианы, по спине Куросаки устроили марафон с препятствиями мурашки размером с меноса, но отказываться не стал, мало ли что еще девушка могла вытащить из своей сумки. Вернувшись домой Куросаки выполнил домашний минимум и соскальзывал к своим "квартирантам", которые сидели уже не то в печенках, не то поперек горла. Первым звоночком, должен был быть спор по поводу тренировок, разрешение которого предложила Соде но Шираюки. По очереди. Ичиго на свою голову согласился, и почти сразу же пожалел. Потому что первым делом, Старик Зангетсу, попытался научить Ичиго управлять собственным миром, т.к. со слов рыжий нормально не мог воспринимать информацию, Старик объяснял на пальцах сжатых вокруг рукояти меча. Куросаки проникся и спустя три дня мог играючи менять небоскребы местами и замедлять время. Хотевшего было расслабиться шинигами, подхватили под белы рученьки и потащили на первую спустя полгода тренировку, после которой Ичиго проклял занпакто, их шинигами, разводящих породистых тараканов, Готей в целом и Айзена которому, шило в одном интересном месте мешало сидеть на попе ровно, в частности. Отношения между тайным временно исполняющим обязанности шинигами и его "квартирантами" складывались по разному. Самые теплые отношения у Ичиго были с Зангецу и как ни странно с Хичиго. И если Старик был его другом, наставником и товарищем, то пустой ассоциировался с братом. Они могли переругиваться и давать легкие подзатыльники друг другу, могли бороться в шутку, но не на смерть. Возможно дальше шел Сенбонзакура. Совершенно не похожий на Бьякую, но как выяснилось перенявший его подростковую натуру, занпакто Бьякуи оказался довольно интересным собеседником. Ичиго не раз и не два наблюдавший за управляющим своим занпакто главой благородного Дома Кучики, порой в непосредственной близости от исполнителя, и даже пару раз будучи в виде мишени, наивно полагал, что это легко. Но жизнь штука, как выяснилось и доказалось на практике, непредсказуемая и Ичиго понял, что он пень. Управление Сенбонзакурой оказалось куда сложнее, чем было с виду, несколько дней парень угробил на призыв шикая. Когда с призывом разобрались, Ичиго понял, что он олень. А когда укоротил хакама своего пустого неосторожной атакой, парень понял, что он баран. Управление с виду нежными изящными лепестками сакуры, а на деле стремительными и смертоносными лезвиями у Ичиго получалось криво и косо, но получалось. А при упоминании банкая, парень с криком срывался с места, переходя в шунпо или сонидо из любого положения, даже лежа на спине. Следующей была Соде но Шираюки. С Сенбонзакурой они наверно стояли на одной ступени. В этом наверное играла роль того, что именно Соде но Шираюки была его первой силой. Пусть и не сразу, но Ичиго выучил ее танцы, от первого до последнего. Ичиго был полностью солидарен с Рукией, говорившей, что Соде но Шираюки самый красивый занпакто. Но помимо красоты девушка имела очень требовательный характер, ее внутренний перфекционист не терпел даже приподнятую не в такт бровь, а за любую помарку в танце, она могла весьма долго и красочно с подробностями костерить парня. Но несмотря на всю свою напускную холодность и отчужденность она была невероятно заботливым занпакто, сильно переживающим за своего хозяина, и Ичиго был рад, что именно Рукия была ее хозяйкой. Они действительно подходили друг другу. Следующим, в личном ТОПе Куросаки наверное был Хьеринмару. Впервые в жизни Ичиго почувствовал себя на месте младшего брата, Хьеринмару был настоящей наседкой, он не был требователен, но был так искренен в своей заботе, что Ичиго было стыдно его разочаровывать. Хьеринмару не просил от Ичиго невозможного, но почему-то видеть обиду и разочарование в глазах данного занпакто отчаянно не хотелось. Поэтому Рыжик тренировался в поте лица. Как-то давно Ичиго сказали, что у него талант к обучению, но научиться всему жизни не хватит. Во время одной из тренировок, после очередной неудачи Ичиго сказал: "Мне говорили, что у меня есть талант к обучению, но видимо забыли сказать, что у таланта есть потолок" - на что занпакто ответил ему спокойным голосом: "Ты забыл одну важную деталь. У таланта есть потолок, в то время как старания неограниченны". После этих слов Ичиго стал тренироваться яростней и упорней, иногда до обмороков, после которых неизменно приходил в себя лежа головой на прохладных коленях ледяного занпакто, чувствуя не менее прохладные ладони на лице, открывая глаза он видел обеспокоенное выражение лица Хьеринмару и слышал тихое бурчание на тему того "какой же вредный и безрассудный мальчишка попался, который не бережет себя" над этим Рыжик всегда тихо смеялся, заражая смехом и Хьеринмару. По традиции через минуту тихий смех перерастал в громкий гогот, сгонявший птиц с деревьев. Ледяной и спокойный снаружи, но добрый и заботливый внутри. Таков был Хьеринмару. С Сузуме Бачи, отразившей в себе все "прелести" характера своей хозяйки отношения складывались крайне трудно, поначалу даже практически никак. Дело в том, что этой стервозной пчелке, как ее нарекли Ичиго и Хичиго, не нравилось в младшем Куросаки ничего, абсолютно. Она постоянно называла его "ленивым оболтусом" или "тупой задницей", и именно с ее шикаем Ичиго намучился больше всего. Та начинала кричать с первых минут их знакомства, колотила парня своими крошечными кулачками, а порой и пыталась укусить, и чем больше времени Ичиго проводил в ее обществе, тем больше понимал, что перед ним самая настоящая...обиженная девочка, брошенная и несчастная, пытающаяся отгородиться от мира своей напускной грубостью. И чем больше он узнавал Сузуми, там больше понимал Сой Фонг, ведь, та тоже по сути оказалась брошенной обиженной девочкой, обросшей шипами, лишь бы не испытывать больше боли. Девочкой которую никто не утешил в нужное время и не подставил плечо. После осознавания этой простой истины Ичиго не смог больше злиться на "пчелку", он нежно улыбнулся и аккуратно прижал к себе маленькое вырывающееся тельце, владелица которого сначала задохнулась от гнева, а потом от подступающих слез. С того судьбоносного момента, Сузуми частенько сидела на плече Куросаки, и иногда "сливала" ему формулы кидо и бакудо своей бывшей хозяйки. Хайнеко была импульсивна, энергична и по-женски мудра. Управление ее занпакто не вызвало затруднений поскольку ее управление было похоже на управление Сенбонзакурой. Почему-то с первого дня она стала ассоциироваться с заботливой матерью. Она всегда обрабатывала его ссадины, читала лекции о том, что можно, а что нельзя. В общем делала то, что делала Масаки перед смертью. Она постоянно спорила с Тобиуме, но их споры теперь редко стали доходить до драк. Наверное прижились вместе или хотели показать, что спор не обязательно должен закончиться дракой, порой все можно решить компромиссом, хотя иногда и без твердого кулака все же не обойтись. И если Хайнеко напоминала парню мать, то Тобиуме - младшую сестру. Маленькая, вредная, капризная и шкодливая, но родная и любимая. Долго на нее злиться Ичиго не мог, а Тобиуме не могла долго на него дуться. Девочка оказалась самой настоящей сладкоежкой, над чем часто подтрунивала Хайнеко. И из-за чего за ней по пятам следовали Согьё но Котовари, упрашивая поделиться сладкой заначкой, пытавшаяся удрать девочка чаще всего терпела фиаско, в основном из-за того что путалась в одежде и падала на ровном месте, где ее окружали два проказника и "брали заложников" в виде колокольчиков. Девочка поднимаясь начинала топать ногами и краснеть от гнева, но заначкой делилась и уже втроем они сидели на краю "островка" наблюдая за остальными жителями этого странного внутреннего мира.