Пантера и лисица

Мысли путались в подоле её шикарного платья. Аккуратные локоны шелком растекались по оголенным плечам, будоража оголенные нервы. Вдох-выдох. Дыши, Джису, дыши. Вот она откидывает волосы за спину и солнечно улыбается кому-то. Принцесса. Не тебе. Вечеринка по поводу окончания года только началась, но нервы Джису уже были на пределе — Дженни хотели все. И казалось, она была только рада этим бесстыдным взглядам и горячему вниманию — сыпала кокетливые улыбки налево и направо и томно опускала ресницы. Хотелось взять за локоть, вытащить из этой толпы, накинуть джинсовку и увезти домой. Но нельзя — чертова компания «рекомендует» заводить полезные связи на таких вечерах. Хотелось хотя бы выйти покурить, но оставлять девочку без присмотра не хотелось. Плохого произойти ничего не могло — все же все здесь слишком на виду, но что-то очень злое и ревнивое заставляло Джису стоять и смотреть, пытаясь выстроить иллюзию контроля ситуации, которая давно никакому контролю не поддавалась. Сквозь зубы открестившись от какого-то приветливо настроенного представителя «полезных знакомств», Джису плюнула на все и, подхватив полы своего, не менее шикарного платья, чем у Дженни, двинула на балкон. Повсюду толпами кишели журналисты, стараясь первее и красочнее всех урвать какую-нибудь головокружительную сенсацию, но здесь была своего рода слепая зона. Джису выдохнула и опустила плечи — её ждали несколько драгоценных минут в тишине, темноте и прохладе, когда можно не красоваться и не давить из себя обаятельную улыбку и искрящий взгляд. Пошарив по скрытым в складках тяжеленного пышного подола карманах, выудила зажигалку. Видимо, где-то выронила сигареты, либо подол был слишком плотным — никак не могла нащупать. — Такие куришь? — тонкие пальцы протянули чего-то с японским названием над самым плечом. — Сейчас я курю что угодно, — не оборачиваясь, девушка улыбнулась Доёну, бывшему коллеге по инкигайо. Она была рада, что случайным компаньоном оказался именно он — за год совместной работы они прошли многое и стали практически семьёй, и ей не нужно было поддерживать красивую картинку — можно было быть просто собой. Джису облокотилась на перила и закурила. — Как вы ходите в этом? — Доён бросил взгляд на покрывшиеся мурашками оголённые плечи (он не предлагает пиджак, ведь девушка не любит, когда ее считают слабой), на перетянутую жёстким корсетом талию, огромный подол и торчащую из-под него босоножку на шпильке. — Со временем привыкаешь, — усмехнулась девушка, — почти не мешает. Но конкретно этот, — она приподнимает рукой подол, — ты не представляешь, сколько он весит! Наверное, половину моего веса! Но только попробуй скажи, что не красиво. — Красиво, — парень в последний раз скользит глазами по силуэту — действительно сложно отвести взгляд — и отворачивается к звёздному небу, затягиваясь. Джису следует его примеру. — Ты разве не бросил? — Да разве тут бросишь? — усмехается парень, неопределенно кивая куда-то в сторону зала. — Понимаю, — усмехаясь в ответ, кивает девушка. Она прекрасно знает, что парень Доёна такой же любитель внимания, как и её Дженни. И что, несмотря на его верность, Доён так же, как и она, сгорает от ревности. Докурив, модельной походкой Джису возвращается в зал, надеясь, что мероприятие кончится раньше, чем её нервы. Дожив до конца вечера, не расслабляется девушка даже в машине, где девочки продолжают щебетать о том, с кем встретились и познакомились, кто как был одет и кто кому что рассказал. Провожая взглядом слякоть за стеклом их микроавтобуса, она думала — кажется, притворяться, что весело, приходилось только ей. Эти три феи вечеринок получали искреннее удовольствие от встречи. Самая большая лицемерка здесь — она сама — что вообще забыла в шоу-бизнесе? — Не смотри на меня так, — тихо говорит Дженни, скидывая шубу, как только захлопывается дверь их спальни. Мех скользит по коже, вновь обнажая хрупкие плечи: — Твой взгляд был практически осязаем, я думала, у меня загорится кожа, — Дженни оборачивается, глядя Джису прямо в глаза. У той сердце пропускает удар. Что-то вязкое, вредное, очень эгоистичное требовало внимания, хотело доказать всем свою правоту и собственнически ревновало, и сейчас, когда Дженни сказала, что чувствовала её взгляд весь вечер, будто получало долгожданный лакомый кусок. «Её» девочка ощущала её рядом все это время, находясь в этой сумасшедшей толпе. Стыдно признавать, но это было чертовски приятно. Но было что-то и кроме этого. — Но ты не подошла, — тихо, но требовательно, будто обиженный ребенок, произнесла старшая, — даже не посмотрела. Не обернулась. Дженни попыталась сдержать улыбку, но безрезультатно — глаза загорелись счастьем с каплей дьявольского огонька: — Мне так нравится тебя дразнить. Я знала, что ты будешь в бешенстве, — положила руки Джису на плечи, скидывая на пол и её шубу, — К слову, ты не очень хорошо это скрывала. Джису перехватывает её запястье и тянет на себя — между их лицами всего пара сантиметров. Дженни похожа на лисицу — хитрая-хитрая, довольная, знает, что ей ничего не будет, радуется своей маленькой, но долгой пытке, Джису — на пантеру — разгоряченная, бешеная и опасная, вот-вот оскалится и зашипит, выгнув спину и вздыбив шерсть. Укусит Дженни за нос, чтобы неповадно было. Но вместо этого ядовито шипит, контрастно нежно положив руку на чужую шею: — Так бы и задушила, — опуская тяжёлый взгляд с глаз на губы, — чтобы больше не бесила меня. Губы младшей нахально растягиваются в улыбке: — Не сможешь, — смеётся практически в губы напротив и этим бесит ещё сильнее, — слишком меня любишь. Джису не выдерживает и толкает Дженни на кровать. Путается в её подоле, падая с ней вместе. Дженни такая красивая, дерзкая и нежная в этом почти свадебном платье и с алой помадой — сплошная слабость Джису. А поверженная — ещё красивее. Длинные локоны разметались по кровати, щеки слегка покраснели, глаза горят. И ох уж эта наглая улыбка на пухлых губах. Не имея сил держаться больше, прижимается к ним своими, мнет, кусает — скучала, так скучала. Дженни отвечает, обвивая руками чужие плечи и всем телом прижимаясь. Отталкивает на мгновение — не хватает воздуха, но тут же тянет обратно — страсти и желания в ней не меньше, хоть и лучше умеет скрывать свои чувства от лишних глаз. С губ Джису спускается ниже, к шее. Горячая бархатная кожа так и просит оставить на ней отметки, но девушке приходится приложить все силы, чтобы удержаться. Нельзя. Сдергивает тонкое колье — раздражает. Ничего не должно мешать. И внезапно становится слишком легко дышать — упустила момент, когда ловкие ручки Дженни ослабили корсет. Через несколько минут шикарные платья оказываются скомканными на полу — не до них, и девушки предстают друг перед другом в своем естественном очаровании, оставшись лишь в не менее шикарном белье. Одинаково тонкие талии, одинаково бледные стройные бедра, одинаково длинные, завитые к вечеринке волосы. Такие похожие, но такие разные. Пробегая жизнь по бешеной и тяжёлой дороге звёзд, они находят спокойствие и такой нужный огонь друг в друге. Друг для друга одновременно двигатель и якорь. Джису вжимает Дженни в кровать, сцепляет их руки и все же кусает — не на самом видном месте, ближе к плечу, но все же — пусть стилисты катятся со своими полуголыми нарядами к чёрту. А если и разденут, то станет ясно — эта девочка занята, она только её. Дженни стонет, запрокидывая голову и выгибается в спине. Ночь скроет двух любящих друг друга девочек. Девочек, которым нельзя быть вместе даже в мире, в котором почти не осталось правил. Но они все равно вместе, все равно в объятьях друг друга ночью, а днём по цветочной дорожке, у всех на глазах, будут идти вместе, держась за руки несмотря ни на что, до самого конца.