crooked.

Неуверенно кивнув охраннику, я дал ему знать, что пришёл к пациенту, и, войдя внутрь, закрыл дверь. Услышав глухой щелчок за собой, я сглотнул слюну и сжал кулаки с мыслями: «Я справлюсь». Я знал, что, а точнее кто меня ждёт, хоть и диагноз мне мало что говорил, да и что он вообще может сказать. Это просто слова, наблюдения со стороны. Этого было недостаточно, чтобы точно знать, кто же такой Квон Джиён и почему его сюда привезли. Комната была небольших размеров, поэтому я сразу увидел больного, сидящего перед мольбертом. Я не знал, чему удивляться: тому, что мольберт был без холста и что парень, сидящий ко мне спиной, проводил по нему чистой кисточкой, или тому, что он был в одних трусах и носках. Но мой взгляд остановился на его худощавом теле, украшенном многочисленными татуировками, которые по сути ничего для меня не значили и даже не имели между собой связи. «Псих», – подумал я, но рано было делать такие выводы. Я громко прокашлялся, надеясь привлечь его внимание. Но Джиён не обращал на меня внимания, и я решил подождать, пока он закончит «писать» своё произведение. Сделав несколько заметок у себя в блокноте, я принялся осматривать комнату. Меня удивило отсутствие кровати, которую заменял чёрный кожаный диван, и лошадка-качалка средних размеров, стоящая рядом. В нашей больнице не разрешаются такие предметы, но я успел прочитать в его деле, что отец этого парня был достаточно богат, чтобы его чадо чувствовало себя в комфорте. Я лишь усмехнулся себе под нос, отмечая этот факт у себя в блокноте, и подошёл ближе к пациенту. У меня было мало времени, а, учитывая то, что я не знал, сколько он ещё собирается рисовать, я решил сразу перейти к делу. – Здравствуй, Джиён, – тихо произнёс я, положив холодную руку на его голое плечо, отчего он резко повернул ко мне голову. Повертев плечом, он пытался показать, что моя рука ему неприятна, и я сразу же её убрал, извиняюще улыбнувшись. – А что ты рисуешь? – спросил я дружелюбным голосом. Парень ничего не ответил и опять повернул голову к мольберту. Но не успел я опять что-то сказать, как он положил кисть возле палитры и других кисточек на полу и спокойно встал, посмотрев на меня. – Не разговаривай со мной так, словно я ребёнок, – оскалился он, сморщив нос, и принялся осматривать меня. Я от такого ответа раскрыл рот, так как ожидал, что он, как минимум, захлопает в ладоши и назовёт меня «дядя доктором». Вспомнив, что он на два года старше меня, я решил вести себя с ним как с обычным человеком. – Хорошо, Джиён-щи, не буду, – ответил я, поджав губы от смущения. Уж слишком подозрительно он улыбался, пялясь на меня. Я подошёл к дивану и сел на него, думая, что он последует моему примеру. – Меня зовут Ли Сынхё... – Мне насрать, как тебя зовут, – перебил он меня и оседлал лошадь-качалку, положив подборок ей на макушку, и медленно раскачивался на ней. – Очередной врач, только молодой. Ну что ж, может, ты меня удивишь. «Избалованный», – пронеслось в голове, но я лишь терпеливо улыбнулся уголком рта, теперь уже не зная, как начать с ним разговор. Я-то ожидал увидеть здесь двадцатипятилетнего парня, который будет вести себя, как пятилетний мальчишка. Теперь я сомневался в этом. Получается, он смог одурачить профессиональных психотерапевтов, притворяясь ребёнком, чтобы избежать тюрьмы. Или может, он пытается сейчас одурачить меня? Я так запутался в мыслях, что даже не замечал, как он следит за мной. Приняв на себя его взгляд, я откашлялся, поправляя воротник халата, и решил, что задам самый главный вопрос. – Ну раз ты не ребёнок, тогда ответь честно, почему ты убил того парня? – спросил я, но мысленно избивал себя за такую резкость. Я забываю, что нахожусь в запертой комнате с психически больным человеком. – Так неинтересно, – заныл он, надув губы, – сколько можно задавать этот вопрос? Ты с другими врачами не контактируешь что ли? Я же уже говорил, мне понравилась его девушка, но он отказывался мне её отдавать. – И ты решил, что если воткнёшь в него нож, он отдаст тебе свою девушку, и вы будете с ней жить долго и счастливо? – продолжил я с усмешкой, не поднимая глаз с блокнота. – Как ты узнал, – ответил Джиён саркастично и встал с лошади. Я поднял на него глаза, и мне стало страшно за свою жизнь. Кто знает, может он проткнёт мне глаз своей кисточкой или заставит вылизать его палитру, масляные краски на которых почему-то были всего двух цветов: чёрного и красного. – Но что же... – Ты такой скучный, – опять перебил он меня, и я начинал чувствовать себя отвратительным врачом, раз не могу нормально поговорить с пациентом, который рулит всей ситуацией. – Давай поиграем, – предложил он, и я бы, наверное, согласился в целях лучшего узнавания пациента, но хитрые нотки в его взгляде мне совсем не нравились. Подойдя к своему мольберту, Квон наклонился и взял палитру и одну кисточку в руку. Чёрт, неужели он реально меня убьёт? Я вжался в кожаный диван, уже готовясь кричать. – Нарисуй мне татушку, – произнёс парень, и я удивлённо приподнял брови, не понимая его улыбку. Джиён выглядел сейчас таким наивным и милым, что я опять начал сомневаться в его возрасте. – Красками, – добавил он, кажется, поняв мою недоумённость. Мне осталось лишь кивнуть и чуть расслабиться, чтобы не показать своего страха минуту назад. «Я идиот», – сказал я себе мысленно и взял с его рук кисточку и палитру. Когда Джиён сел, с детским интересом улыбаясь и ожидая моих дальнейших действий, я неосознанно улыбнулся в ответ и обмакнул кисть в красный цвет. – Что ты хочешь, чтобы я тебе нарисовал? – Сказал же – удиви меня, – ответил он и откинулся на спинку дивана, уткнувшись взглядом вверх. – Другие врачи всегда отказывали, а мне осточертела эта комната, хочу чего-то нового, – бормотал он себе под нос, пока я пытался нарисовать аккуратный крестик. Да, я не особо отличался фантазией, поэтому решил оставить знак скорой помощи. Ну а что? – Я читал, что до того, как уби... эээ... попасть сюда, ты каждый день ходил на вечеринки, развлекался по полной программе, – произнёс я, смотря, как кожа Джиёна покрывается гусиной кожей от холодного прикосновения кисти на его ребре. – Тебе нравилась такая жизнь? – Нет, – быстро ответил он, отчего я поднял голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он пялился на белый потолок и кусал нижнюю губу, которая и без того была достаточно истерзана. – Я ненавидел эту жизнь, был одинок, никому не нужен. – Но как же твоя семья и друзья? – спросил я, не веря его словам. Парень резко опустил подборок, уставившись на меня как на психически больного. – И что? Их наличие рядом не говорит о том, что я был для них важен. Ты думаешь, раз у меня богатенький папочка, который даже в дурке обеспечил меня условиями, то, значит, я ему важен? Не будь наивен, ты уже достаточно глупо выглядишь в этом халате, – усмехнулся он и опустил взгляд на нарисованный мною крест. – Серьёзно?! – рассмеялся он, и я с обидой отвернулся в сторону. «Придурок», – хотел я сказать ему, но побоялся. – Ладно, не обижайся, – Джиён погладил меня по голове, словно успокаивая, что мне польстило. И почему у меня такое странное чувство, что пациент тут я? – Давай я тебе покажу, как надо «набивать» татушки, – прошептал он, отбирая у меня кисть, и я быстро повернул к нему голову. – Эээ... не надо, – начал я возражать, но он меня не слышал, как ни в чём не бывало отстёгивал пуговицы моей рубашки. Я всегда считал, что врач должен потакать своим пациентам, чтобы они ему доверились, но не слишком ли сильно я потакаю Квону? – Скажи мне, сколько времени ты проводишь в этой тюрьме? – тихо спросил он, подбегая к мольберту и хватая чистую кисточку. – Почти весь день, – ответил я, не понимая его вопроса и желая быстро застегнуть рубашку, прикрыв голый торс. Может, предложить ему нарисовать мне что-то на руке? – Значит, с нормальными людьми ты совсем не видишься, – констатировал он так, словно являлся одним из них. Я мысленно кивнул ему, но не смог что-то ответить и, почувствовав холод на грудной клетке, сморщился, надеясь, что пациент не будет рисовать на мне черепа или орудия убийства. Я уже не думал о том, что если я сейчас застегнусь, то испачкаю рубашку и даже не волновался о том, что парень может испачкать мой белый халат. Он так увлеченно выводил что-то на мне, не переставая покусывать губу, а потом облизывать её языком, что я не заметил, как движение кисти остановилось, продолжая осматривать его вполне симпатичное лицо. – Готово, – произнёс он и, сжав мой подбородок пальцами, минуту смотрел мне в часто моргающие глаза, но потом медленно опустил подбородок, показывая своё «творение». Я чуть повернул голову вбок, пытаясь понять, что же он нарисовал. Хоть я и видел рисунок вверх ногами, я смог понять, что же это. Вроде бы чёрный пацифик, но без правой линии. – Ты не до конца нарисовал, – произнёс я, посмотрев на него, но Джиён покачал головой, улыбаясь уголками рта. – Нет, до конца, – коротко ответил он и, осмотрев меня с головы до ног, тихо прошептал: – Так ты стал намного интереснее. «Ребёнок», – ухмыльнулся я себе под нос и хотел стереть краску с себя. Но что-то меня останавливало достать платок из кармана. Или это его довольная кошачья улыбка, или пальцы, робко поглаживающие ещё свежую краску на моей груди. Его горячие пальцы обводили нарисованный им знак, размазывая его, отчего мне становилось ещё более неловко. Но это чувство неловкости усилилось в десять раз, когда он прижался к моим губам, жадно целуя их. – Что ты делаешь? – оттолкнул я его, возмущённо уставившись на него, но не мог встать на ноги, так как еле чувствовал их. Сердце волнительно забилось, а дыхание участилось. Стыдно признаваться, но это был мой первый поцелуй, и я впервые в жизни жалел, что провожу так много времени в больнице. Джиён, кажется, не понял моего возмущения, и опять поцеловал меня, на этот раз углубляясь и проникая языком в мой рот. Чёрт возьми, почему мне так нравится? Оправдав себя тем, что это у меня впервые, я решил поддаться парню и пошире открыл рот, давая больному хозяйничать в моём во рту. Ведь об этом никто не узнает, я никому не расскажу. Когда его рука, до этого поглаживающая мою грудь, опустилась ниже и резко сжала мой пах, я протяжно охнул и отпрянул от парня, вжавшись в угол дивана. – Не надо! – приказал я ему, но Джиён покачал головой, быстро расстёгивая ремень на моих брюках. «Сынхён, беги, дебил», – кричало моё внутреннее эго, но я игнорировал его. Мне было любопытно, что же меня ждёт. А что если я уйду и тем самым лишу себя чего-то интересного в своей никчёмной скучной жизни? – У меня давно никого не было, мне одиноко, доктор-щи, – умоляюще лепетал пациент, тяжело выдыхая горячий воздух мне на живот и уже стягивая с меня хлопковые брюки. Я ужасный врач, раз позволил своему пациенту доминировать над собой и с охотой допустил того, что теперь остался в одних трусах, расстёгнутой рубашке с халатом и с непонятным знаком на груди. – Мы просто поиграем в игру, ведь ты для этого пришёл? – прошептал он мне на ухо и встал на ноги. – Встань на четвереньки, – приказал он, и я, совсем не понимая с какой целью, послушался в ожидании его дальнейших действий. Он отошёл от дивана, и я повернул голову, чтобы посмотреть, что он делает. Но Джиён игривым голосом произнёс: – Не подсматривай, а то так неинтересно. Мне осталось лишь уставиться вперёд. Я пытался полностью ему довериться и не вспоминать сцены из ужастиков, которые смотрел в далёком детстве. Я давно перестал смотреть страшилки, точнее мне запретили их смотреть. – Сейчас может быть немного неприятно, – услышал я голос Джиёна позади и просто хмыкнул, давая понять, что я готов к «неприятностям». Он медленно опускал резинку моих боксёров, отчего я почувствовал щекочущий холод на ягодицах. Я не до конца понимал, что он собирается делать, но раз я согласился, значит, уже поздно отказываться. Что-то твёрдое уткнулось мне в анус, плавно погружающееся вглубь. Хоть и это что-то было вполне тонким, я всё равно ощущал дискомфорт, ведь моё тело отказывалось принимать в себя чужой предмет. Внутри всё сжалось, и я громко выдохнул воздух изо рта. – Что это? – с трудом спросил я, пытаясь крепко держаться на ладонях. – Кисточка, – спокойно ответил Джиён, и я был готов поклясться, что его губы сейчас изогнуты в довольной ухмылке. – Не волнуйся, я промочил её слюной. – Ааа, понятно... – протянул я, но совсем не ожидал, что вслед за первой кисточкой, пойдёт вторая. Я негромко простонал от боли, покрываясь потом, а руки задрожали, поэтому я сжал диван, оставляя следы от ногтей на чёрной коже. Пока он вводил обе кисти ещё глубже, мой стон усилился в громкости, но на этот раз мне было хорошо, очень хорошо. Я не знал, как так получилось, ведь дискомфорт всё равно чувствовался, но кисточки словно по волшебству приносили мне необъяснимое удовольствие внутри, заставляя мой член твердеть. – Больно? – поинтересовался Квон, а я думал, ответить ему правдой или соврать, чтобы получить ещё большее удовольствие. – У тебя когда-то был секс с парнем? – спросил он, так и не получив от меня ответа. «У меня никогда не было секса», – ответил я ему мысленно, но вслух я произнёс обратное. – Да, один раз, – прошептал я с трудом, надеясь, что этот «один раз» его не остановит. – Хорошо, тогда эта последняя, – произнёс он так спокойно, словно это было обычным делом совать парню в задницу кисти. Не заставляя себя ждать, Джиён добавил ещё одну кисточку, но на этот раз медленнее, чем другие. Я понял, что ей сложно протиснуться между первыми двумя, ведь боль стала опять преобладать над удовольствием, и мой громкий стон не заставил себя ждать. Я надеялся, что охранник за дверью его не услышит, ведь мне никогда не объяснить эту игру главному врачу больницы. Кисточка продолжала входить в меня, руки ослабевали, а удовольствие и боль, смешавшиеся друг с другом, путали мне мысли, заставляя намачивать рубашку и халат от пота. – Ещё чуть-чуть, – шептал Квон, а потом резко надавил на кисточки, заставив меня до крови прикусить верхнюю губу. – Боольнооо, – простонал я, пытаясь глотать воздух через рот, и, приблизившись к подлокотнику дивана, прижался к нему, положив на него голову. – Знаю, – ответил он, медленно двигая тремя кистями, тем самым заставляя меня расслабиться от опять появившегося чувства наслаждения, которое увеличивалось в силе. «Как он это делает?» – поражался я ему и довольно мычал, неосознанно хватая свой стояк. – Ты мухлюешь! – заныл он и несильно ударил меня по ягодице, отчего я быстро убрал руку с члена, вытирая пальцем выступившие на уголках глаз капли слёз. Я почувствовал неприятную пустоту в себе, когда он неожиданно вытащил все три кисти из моего ануса, и недовольно промычал. Что? Я уже проиграл? – Не волнуйся, это ещё не всё, – словно прочитав мои мысли, произнёс он. Я хотел было повернуть к нему голову, но не успел. Что-то твёрдое, горячее и уже шире в диаметрах упёрлось между моих ягодиц, но я не сразу догадался, что это такое. Уже через несколько секунд я понял, что он входит в меня свои членом, сильно сжав мои бёдра. Я часто выдыхал воздух, еле слышно скуля, теперь уже не понимая от боли или от удовольствия. Или это была боль, приносящая удовольствие? Я так и знал, что сойду с ума с этими больными, теперь я, оказывается, мазохист. Его член вошёл в меня настолько глубоко, что я не мог удержать протяжного стона, теперь уже уверенный, что это от приятных чувств, окутавших всё моё тело. Мне безумно хотелось снять халат и рубашку, прилипшие к телу, но быстро двигающийся во мне Джиён не давал мне даже пошевельнуться. Я слышал лишь его отдалённый рык и шлепки его тела об мои ягодицы. Ох, это всё так неправильно, и мне это до безумия нравится. Мне нравилась эта игра, скорость которой всё усиливалась, а блаженство становилось слаще. Я прикрыл глаза, облизывая стекающий с лица пот, и прикусил кожаный подлокотник, ведь так хотелось кричать, чтобы все знали, как мне сейчас хорошо. Ещё один толчок – и наслаждение охватило меня всего, заставляя устало обмякнуть на диване, который неприятно лип к моему мокрому телу. Я издал гортанный стон, широко раскрыв рот в надежде глотнуть побольше воздуха, и излился на диван. – Ты первый кончил, – еле услышал я Джиёна, который продолжал двигаться во мне, – значит, я выиграл, – произнёс он и глухо промычал, уменьшаясь в скорости. Я почувствовал теплоту внутри в себя, и, когда парень вышел из меня, эта теплота медленно потекла по моему бедру. Конец игре. Я облегчённо лёг на диван, не волнуясь ни о том, что кожа обляпана спермой, ни даже о том, что проиграл. Ведь главное не победа, а участие. – Тебе понравилась игра? – услышал я томный шёпот в ухо, когда Квон накрыл мою спину своим телом и так же согнул ноги в коленях, чтобы уместиться в этом диване. – Да, очень занимательная игра, – улыбнулся я, прижимаясь к коже щекой и ощущая на другой губы пациента. Кажется, мы лежали так около получаса, и я уже медленно погружался в сон, но старался не засыпать. Надо было заставить себя встать. Я только что занялся сексом с пациентом, о чём я думал вообще? Заставить себя встать я не успел, ведь дверь в комнату резко распахнулась. – Чёрт возьми, – шокировано протянул врач Дон, входя внутрь, и, качал головой, смотря на нас. Я широко распахнул глаза, пытаясь спихнуть, кажется, заснувшего на мне Джиёна. Но того уже будил санитар Чхве, очень грубо будил, валя на пол и надевая усмирительную рубашку, и поморщился от его голого достоинства. – Эти двое тут трахались, – возмущённо сказал он врачу, который спокойно кивнул. Я хотел было встать, но санитар Кан крепко схватился за мою руку, снимая с меня халат и рубашку. – Что ты делаешь, тупица? – недовольно кричал я, не давая ему лишить меня халата. Но тот совсем не слушал, так же надевая на меня усмирительную рубашку. – Оденьте их, – приказал врач и подошёл ко мне ближе, пока Кан надевал на меня боксёры. Я не мог пошевелить руками и пытался хоть как-то ими подвигать, что не скажешь о Квоне, который спокойно ухмылялся санитару Чхве, нехотя натягивающего на него трусы. – Эх, Сынри-Сынри, что же нам с тобой делать, – покачивал головой Дон. – Третий раз за неделю притворяешься врачом. Ведь ты всё время был таким спокойным мальчиком. А этот мерзкий парень, он ещё сильнее испортил тебя. – Он не портил меня! – крикнул я. Мне хотелось ударить врача за такие слова, хоть я и всегда слушался его и уважал. – Не говорите так о Джиёне. – Хорошо-хорошо, не буду, – кивнул врач, показывая Кану выводить меня из комнаты. – А ведь я так надеялся, что ты вылечишься в этой больнице. Десять лет пробыть тут, ты ж мне как младший брат, – бормотал он себе под нос. – А с этим что делать? – спросил его Чхве, и я быстро повернул голову назад, чтобы посмотреть на Джиёна. – Расскажи сказку на ночь и уложи спать, – ухмыльнулся санитар Кан, но, получив строгий взгляд врача, быстро опустил голову, выводя меня из комнаты. – Оставь в комнате, что ж ещё. Через два дня снимем рубашку, – ответил врач и, строго посмотрев стоящего у двери охранника, дал ему подзатыльник: – Ты дебил, страдающий кретинизмом, не смог отличить врача от больного? – Простите, – пробубнил тот себе под нос. Я всё смотрел на Джиёна через плечо и не поворачивал голову, пока не закрылась дверь за санитаром Чхве. – Я же увижу его опять? – тихо спросил я врача, ведь надеялся, что смогу ещё раз с ним поиграть. – Конечно, увидишь. Судя по всему, он тут надолго. Впрочем, как и ты.