***
— Наш А-Хуань так быстро растет. Находясь у святилища Водных Каштанов, Се Лянь наблюдал за тем, как их ребенок играл в снегу вместе с Инь Юем и Цинсюанем. Рядом сидел Хуа Чэн в красной зимней накидке. Бывший Повелитель Ветров всячески пытался вызвать у ребенка смех, подкидывая в воздух снег. Видя, как Градоначальник на такое скалиться, Инь Юй старался приостановить активность Цинсюаня, что, конечно, не выходило — даже после потери духовных сил младший Ши не переставал был слишком активным. Маленький А-Хуань ходил то за веселящимся Цинсюанем, то лез к Инь Юю, цепляясь за его одежды. — Как себя чувствует Сань Лан? — Гэгэ, — Хуа Чэн насторожено смотрит на то, как А-Хуань спокойно сидит на руках Цинсюаня, смеясь. Он в безопасности, но тревога пожирала, засев тугим комом в груди, вызывая ненависть — чистую агрессию. Хуа Чэн, крепче сжимая супруга за руку, распускает вокруг себя больше бабочек. Вторая рука непроизвольно напряглась под накидкой. — Тебе что-то нужно? — Се Лянь, без лишней паники, продолжал держать Хуа Чэна за руку. Голос его Высочества успокаивает. Князь демонов смотрит на свое Божество и всё еще не может поверить в своё счастье. А-Хуань сидел на руках Инь Юя, играясь с его волосами. Мир вокруг них будто застыл, снежинки блестели мелким хрусталем. — Гэгэ, я так счастлив, — прижимая чужую ладонь к губам, Хуа Чэн уже не сдерживал слез. — Ваше Высочество, — Инь Юй передает А-Хуаня Се Ляню. — Темнеет, я провожу Повелителя Ветров. Уводя Цинсюаня, Инь Юй больше не говорит ни слова, оставляя влюбленных наедине. Некоторое время было слышно возмущенного Повелителя Ветров, тому хотелось побыть с А-Хуанем подольше, но вскоре и его больше не было слышно. Хуа Чэн сжимал в объятьях Се Ляня и своего ребенка, продолжая ронять слезы. Звон. Первые капли падают на белые цветы хризантем, разбиваясь на тысячу осколков. Дни начинали тянуться невыносимо долго, проходя как целый год. Этот ребёнок будто впитывал в себя всю энергию, что его окружала. Из последних сил Хуа Чэн ходил за Се Лянем, цепляясь за него, держа спину ровно, защищая не только его Высочество и маленького А-Хуаня, но и ребенка. Он должен всех их защитить. Ему нельзя проявлять слабость, он обязан сделать для своего Бога всё, что возможно. В один из таких бесконечных дней Хуа Чэн не смог проснуться. Заснув вместе с Се Лянем и А-Хуанем, пробудился только спустя неделю, разбитый. Делая попытки подняться, Хуа Чэн сдерживался, чтоб не дать лишним эмоциям волю — было больно, он слишком слаб, ощущает, как крик застревает в горле, а от слез жжет лицо. Под кожей чувствовались иглы, в последний момент Хуа Чэн останавливает себя от того, чтобы расцарапать руки, грудь, шею, чтоб достать их. Он больше не мог защитить его Высочество, не мог уберечь их первого ребенка от опасности. Он ничтожен. Хотелось спать. Каждый раз, просыпаясь от нескольких дней сна, Хуа Чэн не находил рядом с собой его Высочества. Покои были пусты. Но всегда было ощутимо тепло, что оставалось после Принца — он оставался с ним долго и, возможно, скоро вернется. В воздухе до сих пор был явный запах пионов и мороженой рябины. Се Лянь точно был здесь. Был… с такими мыслями демон вновь засыпает. Сквозь сонную пелену Хуа Чэн чувствует запах хризантем — запах их А-Хуаня. Неосознанно демон притягивает к себе ребенка, близко-близко, ощущая такое родное тепло. Уже на грани сна он ощущает, как чужая рука проходит по его волосам. Рядом оседает приятная стужа. Демоны суетились. Сквозь сон Хуа Чэн слышал их. Надо проснуться, ужас стоял поперек горла — предчувствие кричало об опасности, изводило… В полусознании были видны взрывы, которые, как огонь, заполоняли город. Его семье грозит опасность. По всему телу прошлись острые заряды боли, от чего Хуа Чэн смог наконец проснуться. Всё плохо. Всё очень-очень плохо. Живот скручивает, вот откуда шла боль — срочно надо найти Гэгэ, убедиться, что с ним всё в порядке и А-Хуань находится в безопасности, надо попытаться спасти ребенка. Осторожными движениями Хуа Чэн слез с кровати, от постоянного сна тело онемело, от боли двигаться становилось ещё сложнее. От каждого лишнего шага становилось не лучше, не удержавшись на ногах, Хуа Чэн падает вперед на колени. От спазмов ноги сводило судорогой — унять дрожь никак не выходило. — Гэ… — не успевает демон в полный голос позвать принца, как к горлу поступает ком. Выплевывая на пол сгусток крови, Хуа Чэн в ужасе ощупывает живот, проверяя состояние ребенка. — Сань Лан! — чувствуя рядом с собой присутствие Се Ляня, дрожь уходит на задний план. — Градоначальник Хуа! — за Принцем шел Инь Юй, надевший маску. Расплывчатым взглядом Хуа Чэн видит беспокойство, а маска духа заставляет вернуться сильному волнению — Инь Юй в маске рядом с Принцем, значит, что-то произошло. Он чувствует злость, перемешанную со страхом. — Прочь… — с новой судорогой Хуа Чэн пытается прогнать Инь Юя из комнаты, но вместо внятного предложения выходят только хрипы и все больше — кровь, пачкая белые одежды Се Ляня и темными пятнами растекаясь на красной накидке. Демон так и не убрал руки с живота — ребенок все еще живой, он слышит биение его сердца. Чувствует… нет… Он не слышит, как Се Лянь послал за чем-то Инь Юя. Он ничего больше вокруг не слышит, разум заполонил туман: ни взволнованный голос Се Ляня, ни грохота за стенами дома Блаженств, — только как бьется одно сердце, и оно замедляется. В полном забытие Хуа Чэн схватился за подол одежд Се Ляня, всё еще стоя на коленях. — Молю вас, Ваше Высочество, простите этого ничтожного верующего… — сглатывая подступающую кровь, Хуа Чэн продолжает из последних сил говорить, каждое слово выходило тихим. — Я не смог сберечь нашего ребенка, не смог. Хуа Чэн больше ничего не слышал. Он повторял как мантру извинения, продолжаясь молиться за благополучие своих детей, чтоб ребенок выжил, чтоб А-Хуань был в безопасности. Начинал бушевать хаос, вокруг водоворотом начал кружится рой бабочек. Он не помнит больше ничего, не помнит, как потерял сознание, не слыша взрывов и чужих криков. У него не получилось защитить его Высочество. Снова. … В самой тишине, когда шел дождь, был слышен детский плач, нарушая спокойствие Облачных Глубин. Над двумя детьми возвышался даос в белых одеждах, что держал над нами красный зонтик. Услышав приближающиеся шаги, даос передал зонтик старшему ребенку. И только убедившись, что его заметили, даос скрылся в тумане.***
В ханьши холодно. Чересчур холодно. Находясь в комнате совсем один, без единого свидетеля, Лань Сичэнь ушёл в медитацию, пытаясь поддать свои эмоции контролю, но концентрация уходила сквозь пальцы. Круговорот мыслей начинал пожирать изнутри. Медитация не помогала, и если раньше очистить разум получалось легко и без проблем, то сейчас равновесие полностью пошатнулось. Ванцзи в отчаянии — прошло уже несколько лет со смерти Старейшины Илина, но Лань Чжань никак не может отпустить, продолжая искать на пепелище его душу. Смерть любимого человека разъедала Лань Чжаня изнутри. Все эмоции брата Сичэнь чувствовал на себе, страдая вместе с ним. Всё уходит из-под контроля, ханьши с каждым выдохом начинает покрываться инеем — Сичэнь хочет запечатать свои эмоции хоть на какое-то время, чтоб ничего не мешало здраво оценить ситуацию и помочь. Ханьши и так была холодной комнатой, но становилось невыносимо морозно из-за разрастающегося льда. Душа Вэй Усяня будто растворилась, распалась на мелкие кусочки — никому еще не удалось ее найти. Лань Сичэнь не знает, что ему делать. «Бог Войны Увенчанный Цветами, молю вас, спасите моего брата от неприятностей и уберегите душу Вэй Усяня от полного распада». Кожу начинает морозить, из транса выйти не выходит. Лед был повсюду. … Собрание заклинателей в Ланьлине. Держа лицо, Лань Сичэнь пытается не дать выйти буре наружу. Медитация не принесла никакой пользы, остался лишь неприятный осадок — вывести из транса удалось в критический момент, когда ханьши полностью покрылось льдом. Беспокоясь за состояние племянника, Лань Цижэнь также присутствовал на собрании, что позволит Сичэню после собрания начать выполнять заданный план. Как только первый день собрания был объявлен законченным, Лань Сичэнь незамедлительно скрылся от чужих глаз, уйдя искать того, кто поможет ему. На подходе у самых покоев, взгляд ловит Мэн Яо, который сопровождал Цзян Яньли, на руках которой был уже подросший Цзинь Жулань. Лань Сичэнь не стал подходить к ним, но даже так Мэн Яо его заметил — он что-то сказал Цзян Яньли и та ушла, оставив Мэн Яо одного в коридоре. — Мне нужна ваша помощь, — как только госпожа Цзян скрылась из виду, Лань Сичэнь сразу подошел к Гуанъяо. — Цзэу Цзюнь! Очень рад вас увидеть здесь, — голос Яо дрогнул, он старался держаться достойно, говоря в этих стенах только в вежливом тоне. Так хотелось на эмоциях вновь, как раньше, обнять, назвать первым именем, забыть о вежливости. В последнюю их встречу им не удалось нормально поговорить — после выхода из транса, Лань Сичэнь не был в состоянии правильно оценить ситуацию. В самом ордене его до сих пор не считали за равного, от этого становилось одиноко. Оглядываясь по сторонам, Мэн Яо осторожно берет Лань Сичэня за руку, уводя в одну из дальних комнат, чтобы их не услышали. — А-Яо… — как только дверь в комнату закрылась, Сичэнь не сдержался от возможности ласково позвать Гуанъяо. — Я должен посетить Призрачный город. — Ты, что?.. Зачем? — Ванцзи, он немного не в себе после смерти… — Лань Сичэнь поник. Брат — теперь больная тема, которую никто не хочет затрагивать. Второй Нефрит Гусу Лань находится в уединении, воспитывая ребенка Старейшины Илина — не самое лучшее, что можно было услышать в народе. — Неужели ты будешь искать душу самого… Не успевает Мэн Яо договорить, как возможность говорить пропала — заклинание молчания. Гуаньяо удивленно смотрит на Лань Сичэня. — Прости, стены слышат всё. А я не хочу, чтоб кто-то посторонний или Цзян Чэн узнали об этом. И в этот самый момент, после слов Лань Сичэня, раздался стук в дверь. Мэн Яо вздрогнул, но особо вида не подал. Не дождавшись какого-либо ответа, дверь отварилась, на пороге стоял Цзян Чэн — более раздраженного и явно чем-то недовольного. От вида родного человека. Лань Сичэнь улыбнулся. — Цзян Ваньинь — Сичэнь вздохнул с облегчением. Худшим исходом можно было бы ожидать то, что их подслушивают ненужные люди. Но теперь явно придется отчитываться перед Цзян Чэном. — Лань Сичэнь. Только появился и уже что-то задумал? Посмотрев на Мэн Яо, который все еще был лишен способности говорить, Сичэнь подобрать нужные слова. — Ничего не хочешь сказать? — Ты всё слышал? — Цзян Чэн лишь кивнул. Некоторое время они так и стоят в тишине. Закрыв за собой дверь, Ваньинь проходит вперед, становясь прямо перед Мэн Яо и Лань Сичэнем. Стараясь смотреть прямо в глаза Цзян Чэну, Сичэнь отводит взгляд куда-то в сторону, натыкаясь на отражение в зеркале. Так непривычно видеть свое отражение — на поверхности зеркала шли пятна и был виден только сгусток темной энергии. В ханши он давно завесил все зеркала, на поверхности которых Сичэнь только и мог видеть, как демон внутри него растет. Он избегал своего отражения, чтобы сохранить иллюзию того, что он обычный человек. Оторвавшись от зеркала, Хуань перевёл взгляд на Цзян Чэна. — Ванцзи нужен один человек… — Лань Чжань не выходил из головы, от одной мысли о том, что брат страдает — душа леденела, замораживая всё вокруг. — Я хочу найти этого человека в Призрачном городе. — Этот человек мертв? — опустив взгляд в пол, Сичэнь медленно кивает. Наверняка слухи доходили до Юньмэна, и Цзян Чэн знает по кому так сильно страдает Второй Нефрит Гусу Лань. Лань Сичэнь так же знает, что Ваньинь сам предпринимал попытки по поиску своего брата… Мэн Яо кладет руку на напряженное плечо, тем самым немного, но приободрив Лань Хуаня. — Несколько лет прошло, и никто так и не смог призвать его душу. Словно от нее ничего и не осталось, — Цзян Чэн, сжимая руки в кулаки, вслушивается в каждое слово Лань Сичэня. — Я не хочу тебя в это ввязывать… Если мы найдем его, будешь ли ты готов к этой встрече? … Пять дней спустя трое заклинателей добрались до Призрачного города — город полный духов и демонов, где обычному люду не место. Прячась под плащами, они двинулись по длинным улицам города — место, где остановилась жизнь. — Ты уверен, что Градоначальник тебе поможет? — высказал свои подозрения Цзян Чэн. — Про Собирателя Цветов под Кровавым Дождём ходит много легенд, и причём не самых приятных. Ведь это самый сильный демон, которого видела поднебесная! — Я слышал, что он смог с помощью своих призрачных бабочек выкрасть одного Небожителя и насильно связать их узами брака, — Мэн Яо качает головой. Никакой романтики, ничего радостного. — Всё будет в порядке. Главное не думать о плохом исходе и тогда у нас, возможно, всё выйдет, — про себя Лань Сичэнь улыбался. Он слышал все эти легенды, так же зная о том, что в приближенных краях люди молятся Князю демонов и его супругу. Повсюду горят красные фонари, на пути встречалась различная нечисть, начиная обычными неуспокоенными огоньками, заканчивая оборотнями. На протяжении всего пути заклинатели ловили на себе чужие взгляды и перешептывания — они явно вызвали ажиотаж у жителей города только своим появлением. Слыша за своими спинами шепот демонов, заклинатели добираются до Игорного дома — главная резиденция Князя демонов. Демонов в этом месте было ещё больше. — Не кажется ли вам, что все смотрят на нас? — Цзян Чэн подозрительно оглядывается на демонов. Не только ему это кажется. Сичэнь кожей чувствует, как его прожигают взглядом. Чем ближе они подходили к Князю демонов, что восседал за алым занавесом, тем чаще стали заметны косые взгляды. Все точно уже знали, кто пришёл — если бы заклинатели ещё пытались замаскироваться. И когда они подошли и встали прямо перед красной вуалью, все в зале затихли. — Что происходит? — Цзян Чэн, насторожившись, готовиться к ответной атаке. Мэн Яо осторожно берёт его за руку, переводя взгляд в сторону Лань Сичэня, что стоял впереди них. Князь демонов внимательно рассматривал Первого Нефрита. Цзян Чэн крепче сжал руку Мэн Яо, не зная, чего можно ожидать. Они видели, как демон улыбнулся, передав какое-то послание рядом стоящему помощнику, что был в маске злого духа. После этого Князь демонов ушел, скрываясь с глаз. Помощник в маске выходит из-за занавеса, вставая перед Лань Сичэнем. — Градоначальник хочет переговорить с вами в доме Блаженств, в другом зале, где не будет лишних ушей. Сичень благодарен этому жесту. Хуа Чэн запомнил, как когда-то, ещё до аннигиляции солнца, он жаловался на чувство, будто за ним следят. И это было так давно… Но даже в самой пустой комнате ему казалось, что их могли услышать. Демон в маске провожает гостей во внутренние покои резиденции. Мэн Яо и Цзян Чэн насторожены, пытаются держаться как можно ближе к Сичэню. В огромной комнате, рядом с большим столом стоял сам Собиратель Цветов под Кровавым Дождем, за столом сидел человек в белом, своим одеянием походивший на бродячего заклинателя. Демон и заклинатель в белом о чем-то осторожно переговаривались, держась за руки. Увидев прибывших гостей, заклинатель сразу же встал из-за стола, так резко, что Цзян Чэн от напряжения был готов вынуть меч, кольцо на его руке уже заискрилось — Сичэнь поставил перед ним руку, знак, что опасности нет, прошептав одними губами «всё хорошо». — А-Хуань, — человек в белом не спеша подошёл к Сичэню, протягивая к нему руки. Он проводит легким касанием по скуле, поправляя прядь волос. — Давно не виделись. — Отец, — Сичэнь берет чужую руку в свою, ластясь к ней. — Так давно тебя не видел, ты так вырос! Так ведь, Сань Лан? Хуа Чэн обходит стол и так же подходит к Сичэню, пока тот прижимается щекой к ладоням Се Ляня. Его Высочество улыбается, Хуа Чэн чувствует, как муж светиться, очень радуясь этой встрече. Последняя их встреча была слишком давно, тогда орден Цишань Вэнь только начинал свою тиранию. Сичэнь отпускает руки отца. Сам Князь демон, сдерживая слезы, обнимает сына. Лань Хуань хочет рассказать об этом Ванцзи, хочет показать ему настоящую родительскую любовь — но не сейчас, его это растопчет, уничтожит полностью, звуча как плохая шутка. — У нас гости, Хуань-эр? — Хуа Чэн направил свой взгляд на позади стоящих заклинателей, не отпуская сына из рук. Только после этого Се Лянь обратил внимание на стоящих позади юношей, что насторожено держались, явно сильно волнуясь за Лань Сичэня — особенно сильно те напряглись, когда демон так близко подошёл к Хуаню. — Се Лянь, супруг Хуа Чэна. Очень рад, что у нашего А-Хуаня есть такие замечательные знакомые, — его Высочество делает ударение на последнем слове, подчеркивая совсем другое значение. — Цзинь Гуанъяо. Лань Сичэню очень легко расположить к себе людей. Даже самые нелюдимые могут проникнуться его добротой. Гуанъяо предстал довольно вежливым, что немного настораживает Се Ляня. Второй сопровождающий его сына заклинатель по виду довольно необщительный, и, возможно, не сильно доверяет людям. — Цзян Ваньинь, — Цзян Чэн скептически отнеся к такому знакомству и кроме имени больше ничего не сказал. — Ваньинь! — Мэн Яо шикает на него за такой несдержанный тон, а самого же трясет где-то внутри от страха — они словно попали в одну большую ловушку, где на любом шагу ожидает смерть. Под пристальный взгляд Князя демонов, который пытался убить его одним взглядом, Цзян Чэн кланяется. Но больше ничего не говорит. — Мы пришли к вам по одному делу, — начинает Лань Сичэнь. — Лань Хуань… — Цзян Чэну неловко, ему не нравится вся эта ситуация с родителями, в голове всё смешалось — что думал на этот счет Мэн Яо? Страшно ли ему? Хуа Чэн не намерен отпускать Хуаня, теперь обнимая его со спины. Вопрос о поиске души Вэй Усяня стоял остро для Цзян Чэна. Речь идет о душе его названного брата, который сам отказался от него и Цзян Яньли ради Вэней. Чем он думал, когда соглашался на эту встречу? Он не готов увидеться с Вэй Усянем, не готов смириться с его существованием. От метаний Цзян Ваньиня Хуа Чэну ни горячо, ни холодно. Он не намерен отдавать своего сына этим двоим, и активно это демонстрирует, прижимая его к себе крепче. — Сань Лан, не беспокойся, они не причинят ему вреда, — Се Лянь оставляет легкий поцелуй на щеке Лань Сичэня, потом целуя и Хуа Чэна. — Такие приятные юноши, наш А-Хуань явно вам не безразличен. От такого заявления Цзян Чэн краснеет, Мэн Яо же держится лучше, но ему так же не по себе от такого пристального взгляда… этот человек точно Небожитель из легенд. Се Лянь видит их насквозь, от чего по коже проходит холод — такой же холод обычно исходит от Лань Сичэня, только от него он приятней и не несет никакой скрытой угрозы. — У нас нет никаких злых умыслов. Мы лишь сопровождаем первого господина Лань на тот случай, если представиться какая-то опасность, — Мэн Яо решил сам ответить. Его знобило, но Цзян Чэн ещё импульсивней, чем прежде. Лань Сичэнь вздыхает, а Цзян Чэн прикрывает лицо рукой. Вроде и облегчение, но на сердце остается какая-то тяжесть. — Нам нужна ваша помощь, чтобы отыскать душу одного знаменитого заклинателя и основателя тёмного пути, — Мэн Яо кланяется перед Се Лянем и Хуа Чэном. — А-Яо, встань… — В чем же ценность этой души? — холодный, безжизненный голос вводит в ступор. Мэн Яо поднялся, удивленно смотря в безразличное лицо демона. — Эта душа очень важна для Ванцзи. Он любит этого человека, — говорит Сичэнь, оборачиваясь к Хуа Чэну лицом. Демон почти тает под взглядом своего сына. Цзян Чэна выворачивает от такого вида Сичэня, вся эта встреча выводила его из себя — ему нужно было остаться, не соглашаться на поиски Вэй Усяня, где бы только его черти не носили. Больше не выдерживая этого, он, развернувшись, направился к выходу из дома Блаженств. — А-Чэн, постой! Простите, за такое неуважение! — быстро поклонившись Небожителю и Князю демонов, Мэн Яо уходит в след за Цзян Чэном. — Цзян Чэн! — Оставь меня в покое! — Нет, подожди, — Мэн Яо хватает Ваньиня за плечо, разворачивая его к себе. На рефлексе Цзян Чэн чуть не использует Цзыдянь, вовремя сдержавшись. На эмоциях он чуть не навредил близкому человеку. — Это из-за родителей Сичэня? — Это всё из-за Вэй Усяня, — Цзян Чэна не отпускает, но не находясь под пристальным взглядом Князя демонов, мыслить становилось легче. — Я просто не готов к этой встрече. Да даже если мы его не найдем, всё это лежит на мне, потому что он умер по моей вине. Я не должен был его так легко отпускать. Цзян Ваньиня переполняет злость, обида на Вэй Усяня, что он бросил их. Он злиться на самого себя, что не смог ничего с этим сделать. А эта встреча с настоящими родителями Сичэня его добила. Сейчас он не знает, как нужно правильно поступить. Мэн Яо спокойно слушает, взяв чужую ладонь в свои руки. — Ты не один будешь с этим справляться, мы будем рядом, — Мэн Яо осторожно целует кисть Ваньиня, приводя его в остаточные чувства, — надо бы вернуться за Сичэнем. — Нет нужды, — к ним спокойной поступью подошёл Лань Сичэнь. — Нам помогут. Сейчас по всему Призрачному городу будут проверять все потерянные души, затрагивая и близь прилегающие территории. Но всё же, в некоторые места нам надо будет проверить самостоятельно, — Хуань после встречи с родителями стал таким легким, как не было в их встречу в Ланьине — Ты рад был их увидеть, — говорит Мэн Яо. — Да. Очень рад. И тут Цзян Чэн вспоминает про другого человека, которого так не преждевременно оставил. — Сестра. Она сейчас в Ланьлине, одна. — Ты слишком сильно волнуешься за Цзян Яньли. Госпожа Цзинь не даст ее в обиду, — говорит Яо. — Но если тебе будет спокойней, я могу вернуться. К сожалению мой уровень заклинательства не позволяет беспрепятственно путешествовать по местам, что кишат разными существами. … Ванцзи, Лань Чжань — его ребенок, который сейчас страдает. Его дети не должны повторять такую же судьбу, как была у него. И даже если младший сын никогда не узнает о настоящих родителях, Хуа Чэн приложит руку ко всему, чтобы сделать жизнь своих детей проще, даже если придется перевернуть всю поднебесную. Он любого из-под земли достанет, чтоб найти этого Вэй Усяня — и саморучно потом закопает этого заклинателя, который заставил его сына страдать.