***
Ваня глянул на экран телефона — шёл шестой час, как он вернулся в Иномирье. Василисе да остальным сказал — дела остались, хотя из дел вообще-то — коротенькая реклама, в которых он не снимался уже многие годы, да визит в «Иммортель». Что ж, этот клуб был любимым не за красивую вывеску. Дорогой, элитный — попасть в него было непросто, но несмотря ни на что, там всегда можно было найти, с кем приятно провести вечер и ночь.***
Ваня сел там, где было потише, — после работы стоило расслабиться. После третьего яркого коктейля его внимание привлек мужчина, сидевшего впереди так, что виден был только его профиль. Не самый красивый профиль, да и не самый приметный, что уж таить. Ваня пытался поймать, что зацепило его в загадочном мужчине, но это самое «что-то» таинственным образом ускользало. Внешность, кажется, обычная. Разве что волосы удивительно чёрные для такого возраста, — Ваня, пожалуй, дал бы ему лет пятьдесят с хвостиком. Одет неизвестный был в костюм. Кажется, дорогой, но ничего особенного — тут многие в таких. Держался мужчина расслабленно, едва не вальяжно, однако чувствовалась в нем какая-то сила. Повадками отдаленно напомнил белогорских ратников, — настолько отдаленно, что Ваня даже задумался, не кажется ли. В голову бы не пришло, если бы не почти часовое наблюдение. Не таких Ваня выбирал обычно для страстных ночей. В его вкусе были мальчики в облегающих футболках, всегда отиравшиеся рядом с теми, кто готов был угостить их, и чьего имени он никогда не помнил наутро. Но он никак не шёл из головы, приковывал взгляд вновь и вновь! Закончился седьмой, кажется, — кто ж считает? — коктейль, и Ваня решил попытать удачу. Всё же мир не рухнет, если ему откажут. — Добрый вечер. Часто здесь бываете? — начал Ваня и мысленно огрел себя коромыслом. Ну кто ж так начинает? Но тут мужчина взглянул на него. И Ваня узнал…***
Что ж… Что-то он точно узнал, но больная голова наутро отказывалась воспроизводить что-то кроме касаний чутких прохладных пальцев, стонов и отражений их тел в стекле на фоне ночного Сити. Движения глаз даже за закрытыми веками отдавали болью в виски. О движений тела Ваня старался даже не думать. Мысли тоже делали больно. Спустя бесконечные минуты, Ваня справился. С открыванием одного глаза. Всего лишь одного, но уже хлеб! За спиной звякнуло — негромко, стеклом о стекло. А затем ухо уловило по-кошачьи бесшумные, удаляющиеся шаги. Удалось перевернуться — не сразу, с болезненным стоном. На прикроватном столике стоял стакан с водой, и Ваня выпил его жадно, едва приподнявшись над кроватью. Мучительное давление на череп стало слабее, а затем совсем исчезло. Нашлись силы встать с кровати, даже надеть домашние штаны и футболку. Ваня прислушался — в квартире было тихо. Но что-то подсказывало, что любовник ещё здесь. Он обнаружился на диване в гостиной, перед выключенным телевизором. Волосы подëрнулись сединой — это за ночь-то! — а спина напряглась, когда Ваня сделал шаг в комнату. Догадка царапнула мозг. — Не мог уйти, не объяснившись, Богатырь. — Это же его голос. Ваня в два длинных полупрыжка преодолел расстояние, опустился перед ним на колени, беря чужие руки в свои, прижимая к лицу, целуя каждый сустав и выступ. — Никогда, думал, не увижу, — говорил Ваня, перемежая слова с поцелуями. — Так скучал… Смотрел в глаза эти карие, удивлённые. — Не побежишь отцу говорить? Как нечисть дрянная обманом тебя совратила? — хмыкнул Кощей, поднимая Ваню с колен и сажая рядом с собой. Не отпуская однако, держа в объятиях. Ваня не слышит его, целует любимое некрасивое лицо, на глазах покрывающееся морщинами, и шепчет что-то неразборчивое. — Люблю тебя до смерти, — вдруг отодвинувшись, серьёзно говорит Ваня. — Замуж зову. От Яги узнал, что ритуал есть. «Шестой». Кощей удивлён настолько, насколько это в целом возможно. Ритуал и правда был — делил жизни влюблëнных пополам, позволял вместе всю вечность провести. Ваня смотрит выжидающе и хмурится так вдумчиво, что Кощей невольно улыбается. — Согласен я, Ванюша, — и целует его.***
В Белогорье возвращаются вместе, а Кощей рассказывает, как прятался в Иномирьи. Объявляют о помолвке лишь близким друзьям да Ваниному отцу. Илья рвёт и мечет — клятая сила нечистая его сына единственного соблазнила, да успокаивается, когда узнаёт об «Шестом». Свадьбу играют через несколько дней. Ритуальные знаки — Яга всё промакивала глаза, пока заботливо их выводила, — вплавляются в кожу золотом, разделяя на двоих Кощееву вечную жизнь.***
Вместо эпилога
Кощей ждал суженого тысячу лет. Ждал бы ещё столько же, да ни к чему. Яга, старая сводница, утаила одно — не сработал бы ритуал, если б чувства не были искренны да вечны.