второстепенный персонаж

Шум проливного дождя, с остервенением ударявший своими мокрыми каплями юную зелёную листву, мокрый и будто таявший под ногами асфальт, ударявший в нос запах лёгкой сырости, противное рычание и гудение городского и куда-то торопящегося транспорта издалека, бесконечное затянутое тучами серое и будто плачущее небо, торопливые и временами хлюпающие об лужи шаги. Холодно не было — стояла знойная середина лета, которая, как кажется, за весь сезон наконец решила порадовать эти земли нескромным ливнем на целый день, даже не дающим надежду на перерыв или скорое окончание. Но, невзирая на такое великолепное для природы событие, Леон вовсе не хотел находиться на улице прямо сейчас, грезя о том, чтобы прямо сейчас оказаться хоть в каком-нибудь здании или доме и переждать противный сильный чуть ли не сметающий с ног дождь там, уж совсем ему была не по себе такая погодка… в любом случае, его мечтам не было суждено сбыться, ведь, разглядывая случайные лавочки, клумбы и прожигавшие туман насквозь огни машин, он размышлял о том, что совсем скоро должен был случиться его бой, но он был слишком далёк от арены и прямо сейчас мочит свои ноги в лужах городского парка, а битва, между прочим, будет через… через… — Леон, не тормози, у нас пятнадцать минут! — внезапно сквозь белый шум обстановки парка рявкает рыжеволосая девочка Джесси, вместе с которой ящер на самом деле собирался на арену и которой очевидно уже было тяжело не только постоянно дёргать как назло рассеянного друга и заставлять его идти быстрее, но и нести большой зонт, тем самым парясь ещё и о том, чтобы хамелеон тоже стоял под ним, а не начал беспомощно намокать, как какой-то глупый наивный щенок, с чем, кстати, плохо справлялась, из-за чего толстовка совсем непутёвого витающего в фантазиях парнишки была совсем на грани того, чтобы начать прилипать к сухому телу — и, оглянувшись на секунду, подруга несомненно замечает это, прожигает ничего не замечавшего юношу немного раздражённым взглядом и легонько пихает его под зонтик, видимо, отчаянно надеясь на то, что хотя бы это привлечёт его внимание и заставит двигать своими ногами самостоятельно, а не заставлять Джесси делать это за него, — Ты ещё и промок до нитки… нам необходимо время на подготовку, а мы даже дойти не успеваем… а всё из-за тебя, Леон!!! — Да… да знаю я, — Леон отвечает сначала вяло, но, понимая масштаб катастрофы, немного напрягается и поднимает блуждавший взгляд на свою находившуюся на взводе подругу, выдавливая из себя виноватую улыбку, — прости меня, Джесс, буду идти быстрее, — в ответ на эти смелые и действительно раскаивающиеся слова механик цокает, видимо, из-за не оставлявшей в покое отдышки ничего не ответив, отворачивается и переходит на полубег, снова оставляя вечного мечтателя без присмотра. Она может и вовсе не заметить, как подросток в один момент сильно отстанет, и потерять его таким образом… Но, что бы Леон не обещал, что-то уж больно странное происходило с ним сегодня, и, хоть ему и было свойственно уходить в себя, забывать об окружающем мире и витать в фантазиях, сегодня это будто усилилось в раз десять, не давая юноше и шанса «очнуться», отложить свои немного мрачноватые унылые мысли и сконцентрироваться хотя бы для того, чтобы дойти до арены, что уж там говорить о битвах — и ничего он с этим поделать, увы, не мог. Судя по всему, из-за этого сегодняшний день будет окончательно испорчен, а ближе к вечеру его либо будет мучать совсем не разделявшая хандру Джесси за плохую подготовку, либо нагрянет ещё какое-нибудь ненастье, ему же, чёрт возьми, мало этого дурацкого дождя!.. В какой-то момент хамелеон, вновь призадумавшись и даже помрачнев от этого, начинает тупо смотреть в сторону ряда пустых лавочек, которые, естественно, были полностью мокрыми и пустынными, отталкивая всех своей холодной влагой. Неудивительно, сейчас там, наверное, никто бы не захотел сидеть. Но, пробегая мимо очередной, мальчишка краем глаза замечает, что на ней, на его удивление, кто-то сидит — и это вынуждает его в лёгком шоке остановить на необычном прохожем взгляд. На лавочке под природным, но, кажется, надёжным древесным навесом сидел маленький робот в большой жёлтой каске, свесив короткие ноги, полностью погружённый в чтение книги. Рядом с ним стояла небольшая вагонетка, тоже бережно поставленная под навес, из которой виднелась ручка зонта. Кажется, ничего не было способно отвлечь его даже сейчас, он был полностью посвящён какой-то книжке, игнорируя громкий назойливый дождь, городской шум, проходящих мимо людей, лёгкий летний холодок, влагу — из всего этого его не интересовало ровным счётом ничего. Стоит лишь немного приглянулся — и картина становится Леону яснее. О, он просто не может не знать этого робота, с которым часто пересекается на арене и временами сражается, всегда подмечая, что соперник он достойный и сильный, но способный растеряться и испугаться. Но дальше игр и битв их общение не заходило, поэтому, по сути, единственное, что ящер о нём знал — его чудаковатое имя «Карл» и то, что он шахтёр, что, в принципе, заметно по его внешнему виду. Раскинув мозгами, парень ещё вспоминает, что Карл довольно общительный боец. Вроде как, Леон всегда видел его в чьей-то компании, таким гордым и весёлым, даже не единожды встречал довольно бодрую Джесси сразу же после общения с этим необычным по меркам Старр Парка робота, но сейчас он совершенно один в окрестностях города, читающий какую-то книгу и, судя по его внимательному выражению лица, вполне наслаждающийся такой обстановкой. Но почему он находится здесь? Что вынудило его оказаться в этом парке в такую пасмурную погоду, высадиться из вагонетки именно возле этой лавочки и спокойно читать, явно не думая о том, какой это отвратный, мерзкий день? И он точно никуда не торопится, точно наслаждается, точно спокоен и, не ожидая от этого дня тумаков, по-своему счастлив… Почему Леон не замечал его раньше? Чем же Карл приковал его внимание прямо сейчас? Казалось бы, он всегда видел мелькавшую где-то издалека тень этого небольшого бойца, слышал его голос, его смех, даже дрался и разговаривал с ним, но это всё было не то, не так, как сейчас, когда Леон, толстовка которого уже неизбежно намокла, как и его прилипшие ко лбу пряди волос, застыв на месте, разглядывает шахтёра, занимающегося своими делами в одиночестве, не замечая ничего, а замершего и ослеплённого подростка — и подавно. Раньше Карл казался каким-то не таким, никаким вовсе, пустотой, пустым звуком, но сейчас, под этой тёмно-зелёной листвой, немного склонившийся над книгой, легко касавшийся своей вагонетки коленом, плечи которого, как кажется юноше издалека, всё-таки немного намокли, он казался… приятным? Располагающим к себе? Загадочным? Завораживающим? Привлекательным? Очаровательным. Карл казался таинственно очаровательным в таком виде, таким невероятно интересным, красивым, хорошим — и Леону хотелось разгадать эту загадку, подойти к ней поближе, притронуться. Возможно, бросить все свои дела прямо сейчас и пойти прямиком к роботу, подсесть к нему, заговорить, если ему повезёт, найти что-то общее и подружиться, но… Джесси не один раз говорила, что с Карлом поладить трудно — прямо сейчас хамелеон винит себя за то, что не просил никаких подробностей, прося говорить только то, что с ним «сложно». И парень сразу же впадает в отчаяние, тоскуя от мысли, что, наверное, у него нет никаких шансов — от этого сердце едва болезненно сжимается, и эти неприятные чувства сразу же идут к голове, вынуждая сознание умолять не думать об этом, а лишь искренне надеяться, что шанс есть у всех, есть и у него. У него есть огромный шанс уйти от всех забот прямо сейчас, забыть обо всём, привлечь внимание своего новоиспечённого знакомого, наблюдать за тем, как его взгляд… боже, его взгляд… Почему Леон не замечал его раньше?.. Его, казалось бы, такой простой из-за того, что он робот, но светящийся, такой внимательный, умный и полный какой-то мимолётной небрежной заботы взгляд пронизывает юношу насквозь, забрав с этим его способность дышать, но не в тот момент, когда он рискнёт подойти и заговорить, а прямо сейчас, когда ящер будет стоять так далеко от шахтёра, смотря на него, только на него, оторвётся от своей книги прямо сейчас и будет делать то же самое, не задавая лишних вопросов, будто они знакомы и рады друг другу, будто они друзья, нет, лучшие друзья, будто они знают друг друга вечность, будто Карл прекрасно чувствует и знает, как часто у Леона прямо сейчас колотится сердце, видит, как изумлённо тот приоткрыл рот, забыв обо всём на свете, будто они… — Ну всё, Леон, с меня хватит! — девушка, видимо, не выдержав, резко хватает своего друга под локоть и грубовато тащит за собой, подальше от злополучной лавочки, из-за чего ящер издаёт удивлённый вздох, — Господи, что на тебя нашло? — но Леон не может ответить — он, совсем запутавшись в своих мыслях и не слыша гневных слов механика, не мог оторвать взгляда от Карла, путался в своих ногах, едва ли не падая, но продолжал смотреть на него до последнего, в этот же самый последний момент замечая на лице робота слабую улыбку; спотыкается, опускает взгляд на землю, чудом остаётся на ногах, переводя взгляд на Джесси — и ему остаётся лишь гадать, провожал ли Карл его взглядом всё это время, оставаясь лишь с призрачным чувством какой-то несуществующей теплоты внутри себя, мягким румянцем, лёгким покалыванием в груди и мыслью, что, может быть, этот день не настолько ужасен, как ему казалось изначально. Что на него нашло? Хотел бы и он знать — но, что бы ни произошло, это непременно изменит Леона, не оставит его в покое и уже никуда не уйдёт. Будто сама судьба благословила эту встречу.