Страх перемен

      Взгляд всё не отрывался от листа бумаги. Рассматривал каждую линию, каждую черту, всматриваясь в уже такие привычные черты лица. Он не унижал себя за качество рисунка, как это было обычно. Даже внимание на него не обращал. Он смотрел лишь на Скарамуччу, которого успел зарисовать до того, как его спалили.       Альбедо видел в нём нечто такое. С самой первой встречи он казался особенным. Словно тот самый идеальный образ, который он искал так долго. Что-то, что может совмещать в себе грубость и нежность. Прятать любовь за наглостью, но так глупо случайно попадаться с ней.       Переворачивая листы и придерживая пальцами, блондин смотрит на другой портрет, уже, казалось, такой давний. Похоже, это единственный момент, когда он может наконец посмотреть на Скарамуччу и Итэра рядом, в спокойствии сравнить их.       Всё еще не понимал, почему всё так сложилось. Такие разные, но вызывают одинаковые чувства. С одной стороны Итэр, которого хотелось забрать навсегда себе. Он был уже таким привычным, поселившимся в сердце и заставивший любить себя, всё ещё вызывающий печаль и ревность. Иногда хотелось сжаться от одной лишь мысли о нём. Ты его видишь, но не чувствуешь. Он где-то далеко. Где-то, куда тебе никогда не добраться. И где-то, где о нём позаботится кто-то другой. С другой стороны Скарамучча, который был словно лазером для кошки. Манящий, игривый. Ты не знаешь, что это и зачем оно тебе нужно, но всё равно сгораешь от любопытства и жаждешь поймать. Следишь, не спускаешь взгляда, и когда он оказывается так близко, то лишь перескакивает на лапы, а после снова убегает в сторону. Хочется его поймать. И так же хочется его оставить себе навсегда.       Но зачем Скар резко потребовался ему? Как и с поцелуем, то предложение нарисовать было не более, чем импульсивным страстным порывом. И теперь сам же Альбедо мучился с него сильнее брюнета. Было ли это действительно просто желанием заполнить лишнюю страничку чем-нибудь красивым, или было чем то большим. Правда ли он позволит ему не раздеваться, когда будет связывать на собственной кровати. Это был лишь предлог, придуманный в стрессе за пару секунд. Хотелось рассмотреть это хрупкое тело. Запечатлеть на листе каждый изгиб, грифелем выводя линии. Хотелось его прочувствовать, потрогав эти же изгибы собственными пальцами, лаская эту нежную кожу. Подчинить себе и удобно устроить под собой. Но ещё хотелось не отводить взгляд от этого милого лица. Просмотреть каждую эмоцию, пока пальцы будут сами гулять по нежному телу. Довести до слез, до нервного и радостного смешка. Заставить злиться и покраснеть от смущения. Показать все чувства, что он скрывает внутри. Сохранить это не только на листе, но и в собственной памяти.       Альбедо откладывает скетчбук, переводя взгляд на фиолетовую свечку, за все дни прогоревшую уже наполовину. Лёгкий привкус смородины уже казался таким привычным. С ним было легче. Он успокаивал. К нему хотелось убежать от всего. Он уже запал в душу.       Он казался достаточно умным во всём, пока дело не касалось собственных чувств. Альбедо не анализирует окружение, не обращает внимание на намёки, которые оставляет сам себе. Мозг делает, а думать потом над этим не хочет. И не было того человека, который дал бы по голове и заставил думать правильно. Никто не поможет разобраться в собственных чувствах. Приходится думать одному, ругая себя за «неправильные» мысли, которые могли бы оказаться и правдивыми. Но часто он не успевал прийти к выводу, загнувшийся под накатившей грустью.       Руки словно сами тянутся к телефону, заходя в диалог со Скарамуччей, написав одно короткое «Погуляем?»

***

— Я чувствую себя содержанкой, которую подкупают едой. — усмехается Скарамучча, смотря на очередную порцию, купленную за деньги Альбедо, запивая её таким же проплаченным кофе. — Бог любит троицу. Трёх свиданий уже достаточно для того, чтобы продолжить его в постели? — Возможно. Вот только у нас не было ещё ни одного, дурной.       Скар залипает на его голубых глазах, словно пытаясь заглянуть глубже, увидеть все его мысли и наконец разобраться, что происходит между ними. Чувствует на себе такой же взгляд, и не хочет прекращать это. Но его расстраивало, что он не мог забраться дальше, не понимая чувств, словно врезаясь в эту ледяную плёнку, скрывавшую за собой все. Зато сам чувствовал себя максимально уязвимым, словно его уже начинали раздевать изнутри одним лишь таким холодным блеском глаз. — Друзья ведь на свидания не ходят. — резко заканчивает свою мысль такой фразой, словно взяв на понт, сдавшись и опустив взгляд, нервными лапками держа свой стаканчик. — Ну вот… Не успел я полюбить, как уже оказался во френдзоне. Неожиданно. — усмешка слетает с губ, и снова при серьёзном разговоре он лишь отшучивается, а Мучча уже готов отступить. — Кушай, сердцеед. А потом зайдëм в магазин. У меня жижа закончилась.

***

      Альбедо гуляет взглядом по витрине, выискивая свою привычную баночку. Наконец хватает одну, и Скарамучча, как настоящий любопытный котёнок, выглядывает из-за плеча. — Это какая? — Такая же, как всегда. Ваниль, орех, и лесные ягодки. Вкусная же.       Мучча недовольно дует губы, мотая головой и забирая баночку, поставив на место. — Орех твой горло дерет. А ваниль тут какая-то слишком приторная. — И зачем постоянно забирать у меня игрушку, если ты всем недоволен? — Приходилось кушать что дают. — с милой улыбкой он вручает ему в руки другую. — Вот это возьми. Звучит вкусно. — Что ты там уже нашёл. — вздыхая, рассматривает другой вкус. — Чёрная смородина, личи и лёд? Решил подсадить меня на кисленькое и прохладное? Почему это? — Я ебу? Я вообще схватил, потому что баночка красивая. Вкус уже потом узнал. Ягодки твои любимые есть, что тебя ещё не устраивает? — Почему мне вообще вкус выбираешь ты? — усмехается блондин, уже смирившись уходит с ним на кассу. — Мне же потом у тебя это воровать. Значит, меня должно всё устраивать, сам же сказал. — Может уже легче купить собственный под? — Зачем? У меня ведь ты есть. — заявляет Скар, складывая руки на груди. — Значит, и под есть. — Вот это заявление… Не слишком ты наглый? — Наглость — второе счастье. Так что давай, покупай. Потом дашь попробовать. Спасибо — довольный толкает его ближе к кассе.       Когда они думали друг о друге, в мысли затесались и смущение, и неловкость. Но, как ни странно, при встрече они испарялись. Были лишь шутки и странные взгляды. То Альбедо залипнет на Скарамучче, то наоборот. Они думали об одном и том же, но пропускали мысли через разные призмы, и тем более не в силах поговорить об этом друг с другом. Из-за своей любви к Итэру блондин не воспринимал свои мысли всерьёз, из-за неё же и Скар не мог предположить, что о нём думает Альбедо. Из-за этого же и обижался, думая, что с ним лишь играют ради отвлечения внимания и веселья. Внутри медленно, по пещинке нарастала паника, страх оказаться той самой выброшенной от скуки игрушкой. — Вкусная. — роняет дым с губ и прикрывает глаза, расслабленно облокачиваясь о спинку лавочки. — Не зря баночка красивая. — Кисло. Но сладкое послевкусие радует. — взгляд падает на чужие губы, что тут же растянулись в усмешке. — Ничего, привыкнешь. Главное, что мне нравится. — К твоей наглости, походу, тоже придётся привыкать. — А ты что, уже не привык? Давно пора. — Посмотрим на твою наглость, когда я тебя свяжу для рисунка.       Только открыв глаза и кидая хмурый взгляд, снова сталкивается с этим ледяным щитом. Сам же хочет показывать новый всплеск чувств. Даже если и ощущать себя такой игрушкой, то можно хотя бы продлить свой срок. Ведь сам не уверен, что уже сможет сбежать с рук такого хозяина. В голове он много раздумывал, что же произойдёт, когда он окажется в его доме. И все они заканчивались тем, что Альбедо завалит его на кровать. Смущаясь собственных мыслей, совсем закрывается, опуская голову и нервно затягиваясь. — Ты чего? Маленький извращенец. — усмехается блондин, рассматривая его. — Отстань. Я не из-за этого. Я вообще ни о чëм не думал. И вообще…ты читал дальше? — Началось. — закатывая глаза, вновь роняет смешок и чувствует, как его прижали ближе. — Ещё немного, я обижусь и заставлю прочитать всё за одну ночь. — недовольно ворчит Скар, взяв свой телефон. — А если не прочитаю, что сделаешь? Будешь бить? — Буду. — открывает главу и вручает в руки, укладывая голову на его плечо. — Читай.