***
Кругом смрад и пепел. Куда ни глянь — всюду черная выжженная пустыня, по которой бродят безликие тени. Возможно, Его месть наконец свершилась, и теперь она одна из них? Тогда почему ощущает холод и страх? Вдруг одна из теней увеличивается в размере, быстро приближаясь. От нее исходит невыносимый жар и давящее чувство ужаса, вынуждающее бежать. Но сдвинуться с места не получается. Кажется, нечто насильно удерживает её, словно магнитом притягивая к себе. Наконец тень обретает более или менее четкие очертания фигуры, похожей на человеческую, а на месте, где должно быть лицо, вспыхивают два красных глаза. — Наконец-то ты пришла — потомок моего мальчика, — шёпотом, который можно охарактеризовать не иначе как загробный, обращается к ней тень. В голове формируется вопрос: «Кто ты?», — но она не успевает его задать — мысли словно выплёскиваются из нее, едва появившись, и тут же притягиваются фигурой, впитываясь, растворяясь в ней. — Кто я? — в жутком шёпоте ощущается удивление. — Неужели успела забыть за десять лет покоя? Короткая же у вас, ангелов, память. Голос. Такой знакомый. Она впервые услышала его в башне, когда… Когда познакомилась с Бонтом. Думать о нем, особенно сейчас, кажется кощунственным, а потому она заталкивает воспоминание глубже в кладовку памяти, тогда как понимание черно-красными светящимися буквами выводит на доске сознания имя: «Шепфамалум». — Вспомнила? — Кажется тень ухмыляется, но продолжает абсолютно серьезно: — Мои братья хотят уничтожить ваш мир, и Шепфа на этот раз вам не поможет. В отличие от меня и моего мальчика. Готова ли ты принять помощь тьмы? Страх, словно яд, отравляет все существо, проникая в самые укромные уголки, парализуя. И только в районе груди отступает перед маленьким, но ярким, внезапно вспыхнувшим светлячком надежды и искренней радости: ... моего мальчика... — Ты боишься, — кажется, темный Создатель презрительно хмурится, — это станет пищей для последнего брата. И всё же я вижу в тебе силу противостоять. Но одна ты всё равно не справишься. Ну так что же? Ты примешь помощь тьмы? Ответ рождается в голове чрезвычайно быстро и, едва сформировавшись, вырывается наружу лаконичной мыслью: «Да». — Хорошо, — кажется, тьма довольно скалится, и даже красные огоньки глаз светятся ярче. — Тогда вот тебе совет: в столице много бессмертных. Спаси их души. Эвакуируй город.***
От резкого пробуждения Вики едва не упала с кровати. Вся рубашка и простынь оказались насквозь мокрыми. Пытаясь отдышаться, она ринулась к прикроватному столику, на который Пайк предупредительно поставил полный кувшин с водой, и дрожащими руками налила себе стакан. Залпом выпила, потом налила еще один. Когда жажда и оковы сна, наконец, отпустили, она побрела переодеваться, обдумывая свое видение. Бессмертным никогда не снятся сны просто так. Когда-то Сэми сказал ей об этом. Но, казалось, этот закон, как и многие другие, на нее не распространяется. Последние десять лет, стоило ей заснуть, к ней приходил Он, Мальбонте, с одной единственной целью — убить. Кошмары, терзающие по ночам, стали её единственными и самыми верными спутниками. Что бы она не делала, какие бы целебные отвары для укрепления сна не пила, каждую ночь он снова и снова являлся к ней таким, каким она запомнила его в последний раз: озлобленным, поверженным, преданным, – и пытался довести до конца то, чего не смог сделать в Эдеме. В какой-то момент она перестала сопротивляться, смиряясь с тем, что до конца своей бессмертной жизни ей придется нести крест последствий принятого решения, расплачиваться за его гибель. Полностью одевшись, Вики подошла к окну и, облокотившись на подоконник, застыла, бездумно глядя вперед. Десять лет назад она стала главной причиной сокрушения «врага небес». Сражалась против него вместе с Шепфа и другими бессмертными во имя мира и покоя, который он грозил разрушить, и «победила». Хрупкая гармония была восстановлена. На Небесах сформировалось зыбкое равновесие, а главный Секрет сгинул в небытие вместе с тем, кто хотел его так безрассудно раскрыть. Эту мантру ей предложил повторять про себя каждое утро Советник Альвин. После выпуска из Школы именно он стал куратором Вики, направлял её в делах Совета и давал ценные наставления. Когда она пожаловалась на кошмары, изобразил искреннее сочувствие и настоятельно порекомендовал регулярно напоминать себе о её весомом вкладе в сохранение стабильности мирового порядка. И Вики прилежно напоминала, надеясь, что совесть перестанет ее грызть, и кошмары отступят. К тому же, данный взгляд на события отражал официальную версию, которую Цитадель предъявила бессмертным. Истерзанные войной как ангелы, так и демоны молча проглотили это заявление Совета, приняв за неоспоримую истину. И только Вики знала правду. Правду с пронзительными черными глазами, в ярости душившую её каждую ночь в наказание за лживость, малодушие и глупость. Впрочем, если первая часть сновидения была привычна и ясна в своем бесконечном повторении, то вторая стала полной неожиданностью. Раньше Шепфамалум никогда не призывал её к себе и не вел светских бесед. Значит ли это, что дух тревоги, поселившийся в Совете, не лишён под собой основы? Вики хорошо усвоила, что Создатели не разбрасываются своими советами просто так, а значит, к ним стоит прислушаться. Прерывая ее размышления, подоконник, на который опиралась Вики, завибрировал. Вся комната начала содрогаться, словно в лихорадке. Раздался взрыв, заставивший её инстинктивно пригнуться, а потом все смолкло. Пока Вики с непониманием оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, что только что произошло, дверь отворилась, и в комнату вбежал запыхавшийся помощник. — Советница, Вас срочно требуют явиться на заседание, — переведя дыхание, отрапортовал он. — Иду, — недовольно поморщившись, откликнулась Вики, решая, что как раз там сможет узнать, с чем связана утренняя встряска. Пожалуй, больше всего на свете она не любила официозные ангельские сходки, на которых, советники, раздуваясь от пафоса, соревновались, чье эго более раздуто. Да и, справедливости ради, надо признать, что в Совет Вики попала исключительно по протекции Ребекки. Только что окончившая Школу Непризнанная, пусть и ставшая ангелом, не могла претендовать на место в составе самых влиятельных бессмертных, но мать настояла, апеллируя тем, что сам Шепфа проявил к ней особое расположение, а значит, её место именно там. Единственному Серафиму из прежнего состава, выжившему на войне, никто перечить не стал, и Вики вошла в Совет. По своей наивности она думала, что мать действительно оценила её заслуги и хочет наладить отношения с дочерью, но все оказалось гораздо прозаичнее. Ребекка просто желала ещё сильнее упрочить свое положение, заручившись поддержкой надёжного, верного и, главное, послушного союзника. О какой-то родственной близости речи не шло. Подобие материнской нежности Ребекка проявляла только при необходимости на публике, а стоило им остаться наедине, исчезала, сославшись на важные дела. После войны, потеряв всех своих друзей, Вики осталась совсем одна, наверное поэтому так часто наведывалась в школу, чтобы посмотреть на отца — единственного, кому до неё было дело, кто скорбел о ней, несмотря на прошедшие годы, и с кем уже совсем скоро она вынуждена будет тоже попрощаться навсегда. Ее положение в Совете было чисто номинальным. Несмотря на показные почтение и уважение, никто не воспринимал юную бессмертную всерьез. А если учесть, что она не проявляла особого рвения на поприще управления, не боролась за власть, не отстаивала свое мнение, полагаясь исключительно на Ребекку, то вскоре многие перестали утруждать себя даже показным почтением. От открытой демонстрации презрения их сдерживал лишь статус матери, да часть силы Мальбонте, что всё еще текла по её венам. Впрочем, за прошедшие десять лет она ни разу ею не воспользовалась. Не могла. Не потому что тьма ей претила, а потому что она считала нечестным пользоваться тем, что досталось ей не по праву. Она отвергла Мальбонте, его идеи, его цели, его методы. Она отвергла Его. И, погибнув там, в Эдемском саду, думала, что сила покинет её, вернувшись к своему источнику. Но получилось всё иначе. После воскрешения тьма продолжила незаметно циркулировать в её теле, проявляясь по ночам Его образом, вершащим справедливое возмездие. Первым, что услышала Вики, подходя к залу Совета, был дикий гвалт. Архангелы спорили так громко, что никто даже не обратил внимания на её появление. Оглядев присутствующих, Вики заметила, что сегодня на заседание явились почти все — не хватало только её и Ребекки. Надо сказать, это было довольно редким явлением. Занятые своими непосредственными обязанностями бессмертные собирались здесь все вместе только в случае крайней необходимости. И, похоже, сегодня был именно он. Вики не стала прерывать обсуждение, молча дожидаясь, пока её появление заметят, и пытаясь вычленить из жуткой какофонии главную цель собрания. «–… озеро Кацит вышло из берегов… –… недалеко от Академии видели чаек… — …присутствие Шепфа не ощущается… –... кратер образовался на востоке...» Разрозненные восклицания были пропитаны тревожностью, образующей вокруг давящую, угнетающую ауру. У Вики начала болеть голова. «Где же мама? Уж ей, наверняка, удалось бы заткнуть им рты и успокоить их», — подумала она, массируя виски. И тут, наконец, её заметил Советник Альвин. — О, Виктория, замечательно, что вы присоединились к нам. Мы обсуждаем участившиеся катаклизмы на Небесах. Это очень тревожные знаки. Нужно что-то предпринять. Как вы считаете? Как по мановению волшебной палочки все разом замолкли, уставившись на неё. Вики даже несколько растерялась от столь внезапного и пристального внимания. — А что по этому поводу говорит Шепфа? — выдала она первое, что пришло в голову. — Шепфа пропал. Он не отвечает ни одному бессмертному, — презрительно выплюнул Архангел Рагуил. То, что он даже не пытался следовать принятому этикету, проявляя должное почтение, говорило о нешуточной серьезности ситуации. — Вы же ангел, неужели вы не заметили? — подначивал Советник Альвин, которому в отсутствии Ребекки сложно было сдерживать свою змеиную суть. — Конечно я заметила, — неуверенно ответила, стушевавшись под таким напором, Вики. — Но вы же Советники и должны что-то придумать! — выпалила она, ещё сильнее теряясь. — А разве Вы не состоите в Совете тоже? — продолжал наседать Советник Альвин. Привыкнув находиться в тени Ребекки, Вики успела забыть, что она тоже имеет право голоса. Но, возможно, сейчас как раз пришло время проявиться. Тем более, ей было что сказать. Давешнее видение так и не шло у нее из головы. Видимо, ей представился подходящий случай озвучить предложение Шепфамалума. Впрочем, его самого упоминать не стоило, чтобы не переполошить бессмертных и не накалить добела и без того тревожную обстановку. — Раз всё настолько серьезно, я предлагаю эвакуировать жителей Цитадели, пока не станет ясно, что происходит, — максимально твердо произнесла она. — Это действительно Ваше предложение? — переспросил советник Альвин, сделав особое ударение на местоимении. Конечно, зная её лучше прочих, он сразу догадался, что источником данной информации является кто-то другой, и, тем не менее, учитывая обстоятельства, Вики захотелось прибить его за излишнюю въедливость и пронизанные презрительным высокомерием вопросы. — Это дельное предложение. Я распоряжусь и прослежу за эвакуацией, — неожиданно поддержал её Архангел Рагуил. Он практически немедленно отправился на выход. А Вики, сославшись на желание помочь, выскользнула следом. Она сделала необходимое, а выдерживать и дальше прессинг советников, ищущих, на ком бы разрядить собственную тревожность, не было никакого желания. Покинув зал заседаний, она, по привычке, отправилась в Школу навестить отца. Благодаря Донни, ставшему ее надежным проводником на территории обновленной Alma Mater, посещение прошло быстро и без эксцессов. А вернувшись, Вики не спешила домой, бесцельно бродя по многочисленным улочкам Цитадели. Реконструированные после войны они стали, казалось, еще белее и чище. Заглядевшись на недавно установленную статую Серафима, внешне очень похожую на погибшего Эрагона, она едва не столкнулась с парочкой влюбленных, самозабвенно целующихся посреди тротуара. Огибая их, Вики заметила, что это были ангел и демон. В последнее время смешанные браки стали почти повсеместными. Никто не преследовал представителей противоположных лагерей, желающих создать союз. Закон Неприкосновения был отменен. Она выпросила эту привилегию у Шепфа, отдавая дань памяти Мальбонте и его целям. «Я хочу построить мир, где ребенка не будут преследовать за то, кто он есть», — вспомнила Вики слова, такие же яростные и полные энтузиазма, каким был их хозяин. Ей тоже этого хотелось. Если бы в свое время ангелы не начали гонение на ребенка, чья вина была лишь в неконтролируемой силе, ничего бы этого не случилось, никто бы не погиб, её друзья остались бы целы. И ей не пришлось бы выбирать сторону. Впрочем, тогда и она бы не родилась, не умерла, и не смогла бы втайне от всех благодарить мироздание за краткий миг знакомства со своим удивительным предком. Вики потерла начавшую ныть середину груди. Так происходило каждый раз, когда она думала о Мальбонте. Она старалась гнать прочь тяжелые мысли, убеждая себя, что у нее не было выбора, что она всё сделала правильно. Но стыд и вина, маленькими хвостатыми зверьками пробравшиеся в её сердце, росли там, стачивая его изнутри. Бредя́ вперед и не особо следя за дорогой, она вдруг оказалась в тупике. Подняв взгляд, увидела карикатурное граффити во всю почти двухметровую стену. На ней был изображен Мальбонте. Конечно, рисунок, созданный ненавистниками, отражал взгляд агрессивно настроенной толпы. Впрочем, надо отдать должное их художественному таланту: даже изобразив его уродливым монстром, стоящим на пригорке из черепов, они смогли передать присущую ему величественную стать и горделивую яростность взгляда, с которой он взирал на своих недругов. А может ей просто хотелось это видеть, ведь она запомнила Мальбонте именно таким: пусть жестоким, пусть бескомпромиссным, но честным, благородным и великодушным. Поэтому и не могла найти покоя, медленно падая в пропасть, что образовалась в её душе из-за раскола между разумом, полностью поддерживающим идеи ангелов, и зарождающимся, не поддающимся контролю чувством, с непреодолимой силой влекущим её к самому могущественному на всех Небесах метису. Но она отвергла его, испугавшись, что не справится со столь дикой и неуправляемой лавиной. Во имя мнимого альтруизма пожертвовала самым светлым и чистым, отказавшись от части своей души. Части, которая последние десять лет выла внутри от тоски, от боли потери, что нисколько не утихла со временем, от ощущения непоправимой катастрофы, осуществлённой ее руками, от невозможности поведать правду, истину о том, каким на самом деле был Мальбонте. Вынужденная молчать, дабы поддерживать сплачивающий бессмертных образ беспринципного чудовища, прошедшего по головам ради собственной мелочной выгоды, она медленно сгорала изнутри. Порой ей так хотелось выйти на площадь и рассказать всем о чутких руках Мальбонте, бережно укрывающих её одеялом, об умных пронзительных глазах, глядящих в самую душу в надежде отыскать понимание, о доброй, немного застенчивой улыбке, которая досталась ему от Бонта и которую он усиленно прятал за насмешкой, возможно, считая слабостью. И главное, о словах, произнесённых в ночи тихим шёпотом, ласкающих её ухо: «Я не хочу быть твоим врагом». Хотелось, но было нельзя. Миру бессмертных нужен монстр, который объединил бы их общей идеей борьбы за мир против того, кто безжалостно хотел его отнять. И Вики продолжала молчать, глядя на тухлые помидоры и плевки, покрывающие его изображение, но словно бы ощущая их на себе. Она гораздо больше заслуживала презрения, продолжающая хранить в себе неположенную ей силу, молчаливо принимающая почести за убийство, которого не совершала, малодушно трусившая поведать миру правду, прикрываясь всеобщим благом. Именно она должна была понести наказание. — Госпожа, — из ниоткуда появившийся второй раз за день Пайк заставил ее вздрогнуть. Держась за бок и пытаясь отдышаться, он затараторил: — Вас ищут. Ваша мать вернулась и требует Вас немедленно явиться на Совет. Тяжело вздохнув и кинув прощальный взгляд на граффити, Вики подчинилась. На этот раз в зале стояла относительная тишина. Ребекка привычной стальной хваткой наводила порядок, раздавая чёткие указания. Стараясь не мешать, Вики бесшумно заняла свое место слева от матери, дожидаясь, пока та закончит разговор с одним из советников. –… мы будем готовиться, даже если наш противник пока еще невидим, — втолковывала она прописные истины явно артачащемуся в ответ на ее указаниям Серафиму. Когда он, наконец, сдался, Ребекка выдохнула и, повернувшись к дочери, кивком пригласила отойти в сторонку, чтобы не напрягать чужие уши неположенным им разговором. — Как же с ними порой тяжело, — пожаловалась она, стоило им остаться в относительном уединении. — Ты, кстати, молодец, хорошо справилась утром, — беря Вики под руку, расщедрилась на похвалу она. Впрочем, данный маневр был ничем иным как попыткой матери выведать интересующую информацию, чтобы ничего не ускользнуло из-под её контроля. — Заставить их эвакуировать Цитадель — очень дальновидный шаг. Как ты до него додумалась? — задала наводящий вопрос мать, подтверждая очевидную догадку. Ребекка, как и Советник Альвин, не питавшая иллюзий на счет умственных способностей и смелости дочери, сделала правильный вывод, что её кто-то надоумил. Шепфа не откликался, а значит главе Совета надо было срочно наладить связь с возможным союзником. Впрочем, Вики нечего было скрывать. Она уже собралась ответить, как вдруг раздался страшный взрыв, отбросивший их друг от друга. Потолок здания начал рушиться, неэвакуировавшиеся бессмертные кинулись на выход, но падающие колонны преградили им путь, заставляя тесниться к центру. И как только всё, что могло упасть, рухнуло, а тряска прекратилась, из дальнего, оказавшегося незаваленным выхода, появилась женщина. Исходящая от нее аура ужаса и отчаяния заставила всех, кто находился в зале, рухнуть на колени в подчиняющемся поклоне. Вики сразу поняла, что перед ними сейчас проявилась та угроза, которая будоражила умы Совета последнее время, та, о которой упомянул в видении Шепфамалум. Превозмогая заставляющее подчиниться давление, Вики посмотрела на источник их будущих бед. Захватчица величавой походкой от бедра шла по зале. Но внимание приковывала вовсе не она. Не веря своим глазам Вики увидела рядом тех, кого потеряла и уже давно оплакала: Дино, Мими, Люцифера и Его. Мальбонте. В прочных кожаных доспехах с множеством металлических застежек, выглядывающих из-под пол красно-фиолетового кафтана, и в черном, отливающем серебром, меховом плаще он уверенно шагал рядом с семенящей террористкой. Выражение его лица было как всегда собранным, сосредоточенным, суровым. Он шел рядом с врагом, на его стороне. И, скорее всего, шел по своей воле, воспользовавшись подвернувшейся возможностью довести до конца то, что ранее не получилось. А значит, всё, что случилось десять лет назад, вся боль, кровь и потери были напрасны. Но в данный момент для Вики всё это казалось лишь ничего не значащими мелочами, меркнущими на фоне одной единственной мысли — Он жив. Вики ощутила, как дремлющая внутри нее сила радостно поднимается, восторженно плещется в венах, стремясь к своему источнику. То, что тяготило ее все это время, дамокловым мечом висело над головой, разом исчезло, осыпалось пеплом у её ног и развеялось по ветру. Вики поняла, что, несмотря на опасность, вновь грозящую уничтожить её мир, наконец-таки может вдохнуть полной грудью. Стоя в вынужденном поклоне, она почувствовала себя как никогда свободной, ощутила настоящую силу — ту, что, казалось, потеряла в последней битве в Эдемском саду. Теперь она вновь готова бороться, открыто и горделиво идти вперед. Умершая дважды, она не позволит этому случиться в третий раз. Она справится со всеми бедами, которые уготовила ей злодейка судьба, будет бороться, отстаивать свой мир. И никто: ни Чума, ни Голод, ни Война ни Смерть, — не смогут её сломить. Она выживет и, в этот раз, спасет тех, кого, по-настоящему, любит. Она победит, потому что у нее появилась возможность протянуть Ему для приветствия руку и, наконец, сказать: «Я больше не хочу быть твоим врагом».