xXx
Гермиона, смирившись с тем, что пойдет на Святочный бал одна, погрузилась в написание курсовой работы и позволила ей занять все свое свободное время. Новость о ее разрыве с Роном быстро стала поводом для сплетен, но она старалась не обращать на это внимания. Когда мадам Пинс выгнала ее из библиотеки в конце дня в четверг, она потащила свою стопку книг в общую комнату восьмикурсников — коридор на третьем этаже Хогвартса, который был перепрофилирован для размещения всех вернувшихся — и уселась на зеленую ворсистую кушетку у камина. Декор в этой комнате был домашним и теплым, элементы всех четырех факультетов, собранные вместе в эклектичной манере, каким-то образом сочетались. Кушетка, привезенная из подземелий Слизерина, стояла на ковре медового цвета Хаффлпаффа. Хаффлпафф также предоставил большое кресло с подлокотником. Красные бархатные драпировки обрамляли большие окна на восточной стене, перед которыми стоял шахматный стол из вишневого дерева, который она знала уже много лет, наблюдая, как Рон побеждает ее одноклассников. Полки с книгами и играми были красивого рейвенкло-синего цвета. Было поздно, в комнате было в основном тихо, за исключением Падмы Патил, дремлющей в кресле с открытой книгой на подлокотнике, и шахматного стола, за которым сидели Драко Малфой и Тео Нотт, тихо бормоча между собой во время игры. Гермиона сняла туфли и села, скрестив ноги, на подушку, и вскоре диван был усеян книгами, открытыми на разных страницах, пока она делала заметки на неряшливом свитке пергамента, чернила размазались по ее щеке и кончикам пальцев. — Как бы мне не хотелось прерывать тебя, когда ты явно в своей стихии, — начал Невилл, и Гермиона удивленно подняла глаза. Он стоял перед ней во фланелевых пижамных штанах и белой футболке, скрестив руки на груди, и намек на улыбку коснулся одной стороны его рта. Она подняла на него бровь, и он продолжил. — Ходят слухи, что на Святочный бал ты идёшь одна. Она тяжело вздохнула: — Это не просто слухи. — Тебе плохо? — спросил он. Она медленно покачала головой. Ей действительно не было плохо. Рон был настолько невнимателен, что какое-то время она не чувствовала, что у нее есть парень; между слежкой за лигой по квиддичу, знакомством с его новыми коллегами и тренировками младших авроров она чувствовала, что всегда была последней, о ком он думал. — Зачем? — спросила она у Невилла, и он долго смотрел на кушетку, заваленную ее книгами и заметками. Правильно оценив, что перемещение вещей, чтобы сесть рядом с ней, лишь помешает, он опустился перед ней на колени. — Потому что я хотел бы сводить тебя на бал, но если это слишком рано… — О, Невилл, — улыбнулась она. — Мне не нужна пара, которая пойдет со мной из жалости, я уверена, что со мной все будет в порядке… — Не из жалости, — покачал он головой. — Послушай, я ничего не говорил, потому что Рон, по сути, застолбил тебя на третьем курсе, но… — Застолбил меня? — Гермиона усмехнулась. Он посмеялся: — Не в этом дело, Гермиона. Она начала было скрещивать руки, но Невилл поймал ее руку, обхватив ее своими сильными пальцами. Он смотрел на нее весело и искреннее, излучая уверенность, которую он приобрел за последние несколько лет. Гермиона отсутствовала большую часть седьмого курса, и Невилл, к которому она вернулась после охоты за крестражами, был глотком свежего воздуха. И все же он, казалось, все еще пытался успокоить нервы, когда откашлялся, прежде чем снова заговорить. — Ты не похожа ни на кого, кого я когда-либо встречал, — сказал он. — Блестящая, красивая и смелая. Ты была первым другом, которого я приобрел в поезде, и ты всегда поддерживала меня, даже когда другие вели себя ужасно. Я влюбился в тебя много лет назад и никогда бы себе не простил, если бы не спросил хотя бы сейчас, когда ты ни с кем не встречаешься. Позволь мне пригласить тебя на подходящее свидание и показать тебе, насколько хорошо, я думаю, нам было бы вместе. Пойдёшь со мной на Святочный бал? — Однажды я кинула в тебя Петрификус, — сказала она, хихикая, пытаясь сделать дыру во внезапных головокружительных нервах, которые вспыхнули в ее животе. Невиллу она нравилась. Она всегда нравилась Невиллу. Она была так польщена, и когда он просиял в ответ на ее комментарий, она увидела его в совершенно новом свете. Невилл в какой-то момент стал милым. Прямо под ее носом. И она не замечала, пока вдруг он не оказался перед ней, обнажая свое сердце. Он продолжил: — Я знаю, что прошло всего несколько дней с тех пор, как ты с Роном рассталась, но поскольку в субботу Святочный бал… — Я пойду с тобой, — улыбнулась она. Затем она добавила: — Но… — Но? — спросил он, выражение его лица дрогнуло. — Но я не хочу, чтобы это было нашим первым свиданием, — сказала она. — Это будет слишком большое давление. Парадные мантии, танцы и… — Ты не даешь мне много пространства для работы, — рассмеялся он. — Но это сделка. Растущая улыбка на ее лице отразилась на его, когда она поправила его. — Это свидание.xXx
Невилл ждал ее у двери общей гостиной, подставляя локоть, когда она подошла. С улыбкой она вытерпела добродушные выкрики Симуса, Дина и Парвати. К ее большому удивлению, Блейз Забини одобрительно похлопал Невилла по плечу, когда они проходили по коридору. — Ты дружишь с Блейзом? Он кивнул. — Мы вместе сидим на травологии. Он единственный восьмикурсник на предмете. Оказывается, он не плохой парень. Он хочет выяснить, сможет ли он, немного поэкспериментировав, улучшить виноград мерло. — Да? — она удивленно подняла брови. — Однажды он упомянул, что не только он дружит со слизеринцами, — слегка подтолкнул ее Невилл. Она кивнула, когда он добавил: — Ты хорошо ладишь с Тео. — Я никогда не чувствовала, что могу поговорить об этом с Роном, — пожала она плечами. — Но он очень милый. Он также немного влюблен в Гарри, — она понизила голос. — Только тссс. — Я никому не скажу, — усмехнулся Невилл. — Что-то мне подсказывает, что предательство твоего доверия не даст мне шанса на второе свидание. — У Вас уже назначено второе свидание, мистер Святочный бал. Он лучезарно улыбнулся ей, а затем потащил за угол, направляя к оранжереям. Он провел ее через них, указывая на интересные растения и с гордостью объясняя методологию тех, за которые он и Блейз отвечали. Их задания были придирчивыми, требовательными к уходу растениями, и он сообщил ей, что у них с Блейзом есть совместный календарь, так что один из них всегда будет здесь для пяти ежедневных проверок, необходимых для обеспечения процветания их самых привередливых растений. — Так далек от того Невилла, который не мог вспомнить, что ему говорила его напоминалка, — мягко сказала она, впечатленная его организованностью. Он усмехнулся. — Я научился записывать, — сказал он. — Тщательно. — Что ты записал на сегодня? — спросила она, выходя через заднюю дверь оранжереи, ведущую на территорию замка, пока он держал ее открытой для нее. Солнце садилось, окрашивая затянутое облаками небо красивыми розово-фиолетовыми тонами. Он взмахнул палочкой, и появилось зачарованное одеяло с корзиной в траве на склоне холма. — Очаровать Гермиону, — усмехнулся он. Его уши немного покраснели, и он сказал: — В переносном смысле, я имею в виду. Ее лицо было очень теплым, и всего мгновение она стояла там, неловко улыбаясь ему, прежде чем он убедил ее сесть на одеяло. Когда она села, она указала на корзину: — Что у нас здесь? — Вещи, которые, я знаю, тебе нравятся, — сказал он, открывая корзину. Она заглянула и обнаружила бутерброды с ветчиной и сыром, мандарины, жареного цыпленка и пирожные в виде котелков. Это были все вещи, за которыми она тянулась в первую очередь, когда они были доступны, и ее сердце согревало то, что Невилл уделял ей такое внимание. Он полез в корзину и вытащил все, положив на одеяло между ними. Они оставались там, на холме, пока солнце не зашло и ночь не стала холодной, разговаривая обо всем, мало заботясь о том, который сейчас час. Когда еда закончилась и воздух остыл, Невилл собрал корзину и сел рядом с Гермионой, вытянув свои длинные ноги на одеяле рядом с ней и откинувшись на руки. Она тоже выставила ноги, подталкивая ногой его икру. — Когда ты стал таким высоким? — спросила она, и он пожал плечами. — Просто вытянулся после шестого курса, — сказал он. Затем он толкнул ее плечом. — Когда ты стала такой красивой? — Ты считаешь меня красивой? — она спросила. Ее редко когда-либо хвалили за внешность; ей нравилось думать, что она выше всех забот, что она предпочла бы, чтобы признали ее ум, но все равно то, что Невилл думал о ней именно так, выделялось. Он кивнул, наклонился ближе и поднес одну руку к ее лицу. — Ты прекрасна. Внутри и снаружи. Сердце Гермионы билось так быстро, что она думала, что вот-вот выскочит из грудной клетки, когда Невилл придвинулся еще ближе. Он удерживал ее взгляд, пока не оказался так близко, что она почувствовала его дыхание на своей щеке, а затем его взгляд метнулся к ее губам. Высунув язык, чтобы облизать губы, она подняла руку и ободряюще положила ее на его. — Можно я тебя поцелую? — спросил он шепотом, пододвигаясь еще ближе. Когда она кивнула, ее нос коснулся его, а затем его губы встретились с ее. Ее глаза закрылись, когда она впервые наслаждалась теплом его рта. Поцелуй был коротким и сладким, приободряющим и ознакомительным. Когда они разошлись, улыбка Невилла была такой яркой, что могла осветить ночное небо.xXx
— Мерлиновы панталоны, Гермиона, — усмехнулась Джинни, оглядывая Гермиону с ног до головы, когда они с Невиллом подошли к дверям Большого зала. Она выбрала черное обтягивающее платье с золотыми нитями, спускавшимися к подолу юбки, из-за чего она выглядела так, будто ее ноги загорелись. Она подчеркнула это макияжем в стиле smoky eye и минимальным блеском для губ, позволив своим волосам свободно ниспадать на спину, заколов их у ушей золотыми гребнями из пера феникса. — Ты выглядишь на миллион галеонов. — Бесценно, — ответил Невилл, и Джинни только шире улыбнулась. — И ты поражен, — сказала она, указывая на него. Он только усмехнулся в ответ. С этими словами Джинни фыркнула, оглядывая зал. — Где, черт возьми, моя пара? — Я здесь, я здесь, — крикнул Гарри, проталкиваясь сквозь стайку шестикурсников и семикурсников, столпившихся вокруг него. — Мерлин. Я думал, что в Министерстве все плохо. — Я уверена, что в конце концов они оставят тебя в покое, — засмеялась Гермиона, принимая объятия своего лучшего друга. Гарри закатил глаза и поцеловал ее в щеку. — Ты прекрасно выглядишь, Гермиона, — сказал он. Переводя взгляд с нее на Невилла, он усмехнулся. — А ты совсем не терял времени даром, Нев. — У меня была всего неделя, — беззаботно возразил он. — Дайте человеку передышку. — Ты знал? — спросила Гермиона Гарри. Он рассмеялся ещё громче. — Мерлин, я думаю, все, кроме Рона, знали, — сказал он. Щеки Невилла очаровательно порозовели, хотя он только улыбнулся ей сверху вниз, а затем Джинни потянула Гарри за руку и потащила их в Большой Зал. Невилл положил руку на спину Гермионы, и тепло его руки на ее обнаженной коже вызвало мурашки по ее спине. — О, — сказал он, пораженный. Ее волосы, спадавшие каскадом распущенными локонами, скрывали от него вырез платья на спине. Она улыбнулась ему и увидела, что он яростно покраснел. — Сюрприз? — она сказала. — Самый лучший, — признал он, прочищая горло. Он провел ее в Большой зал и радушно поприветствовал одноклассников. Некоторое время они порхали от группы к группе, болтая и наслаждаясь происходящим. Наконец, директриса МакГонагалл представила группу, и началась музыка. Невиллу слишком не терпелось вывести Гермиону на танцпол. — Я забыла! В прошлый раз ты танцевал всю ночь, не так ли? — спросила она, пока он кружил ее в вальсе. Он просиял. — Это весело! — воскликнул он. Ей нравилось танцевать с Виктором и в прошлый раз, и с тех пор у нее не было возможности потанцевать. Рон никогда не хотел, но сердился, если она проводила слишком много времени на танцполе с другими людьми. То, что Невилл не только хотел, но и стремился танцевать с ней, было очень кстати. Тем более, что стиль танца менялся от песни к песне, и она чувствовала его руки на своей талии, на плече или на своих собственных. Он опустил ее в конце песни и слегка поцеловал в кончик носа, прежде чем увести ее с танцпола, чтобы насладиться пуншем. Пока они стояли у чаши, Невилл раздавал два стакана, Парвати нашла их. — Вы двое очаровательны, — весело сказала она. — Вы заставляете остальных стесняться. — Нет, — возразила Гермиона. — Я видела, как Малфой кружил тебя. А теперь посмотри на него, — сказала она, указывая на танцпол. Малфой вел Полумну Лавгуд в идеальном вальсе. — Знаете, они двоюродные брат с сестрой, — сказала Парвати. — Интересно, — ответила Гермиона, хотя и не особо увлекалась генеалогическими сплетнями. Все, казалось, были связаны с кем-то еще, где-то вдоль линии. Когда Невилл вручил ей пунш, она ухмыльнулась ему. — А ты, Невилл? Ты тоже втайне связан с Малфоем? — Что? Нет, — рассмеялся он. — Во всяком случае, почти уверен в этом. Хотя я думаю, что мы с Ноттом можем быть отдаленными родственниками. Не спрашивай меня об этом. — Ты не все запомнил? — дразнила она. — Мерлин, нет, — сказал он. — Мне итак достаточно трудно сосредоточиться на вещах, о которых я действительно волнуюсь. — Это так? — спросила она, выводя его в холл. Они вышли на территорию и по тропинке направились к Черному озеру. Оно было освещено плавающими шарами света, зачарованными эфирно парить по краям дорожки. — Моя бабушка настаивает, что я просто взбалмошный, — сказал он, пожимая плечами. — Я не думаю, что это так. Я не хочу что-то забывать, и когда меня что-то действительно интересует, я могу потратить на это часы. Но если меня что-то не цепляет, так легко забыть. Трансфигурация скучна до слез. Это похоже на пытку, мне приходится много работать, чтобы сохранять концентрацию. — Хм, — задумчиво пробормотала Гермиона. — Я думаю, что маггловский психолог проверил бы тебя на расстройства внимания.Это действительно довольно распространено. Он задумчиво хмыкнул и кивнул. — Я просто научился справляться с этим самостоятельно. Думаю, я достаточно хорошо справляюсь. Во всяком случае, большую часть времени. На самом деле, я получил некоторые идеи от тебя. —Да? — спросила она, и он объяснил ей, что ее расписания и учебные пособия вдохновили его на собственный набор запоминающих устройств и систем слежения. Что его оценки значительно улучшились после того, как он решил просто повторить за ней и носить с собой календарь. Он приписал ей заслугу за то, что он так хорошо справился со своими СОВ. Она никогда не осознавала, насколько часто он обращался к ней за советом, и это ей очень льстило. Она остановилась как вкопанная, и он сразу же остановился вместе с ней. И снова она остро ощутила его внимание. Она повернулась к нему, взяла его за руку и, используя ее как опору, поднялась на цыпочки и поцеловала его в подбородок. Он тепло улыбнулся ей и как следует поцеловал. Это был их второй поцелуй, но это было откровением. Интенсивность поцелуя быстро росла, ночная романтика только усиливала их общий интерес. Ее желание было новым и сильным, явное желание Невилла было настолько опьяняющим, что она была сметена. Он был явно очарован ею, годы тоски, наконец, окупились, наслаждаясь ощущением ее в своих объятиях. Он притянул ее ближе, теплые руки легли на ее голую спину, и она радостно замурлыкала. Благодаря его уверенному подходу и явной внимательности она чувствовала себя более желанной, чем когда-либо в жизни. Когда она реагировала на него, внутри нее накапливался жар, ее кожа покалывала от магии, когда ее тело ожило так, как никогда раньше. Их магия была чрезвычайно совместима. Он улыбнулся ей в рот и счастливо засмеялся, обняв ее и заставив хихикнуть, чувствуя головокружение от осознания этого. Когда он опустил ее, она неохотно отстранилась от него, почти поглощенная желанием сдернуть с него одежду. Бал все еще шел, и она разрывалась между возвращением к вечеру — она так весело танцевала и смеялась со своими друзьями — и сокращением пространства между собой и Невиллом. Волшебство потрескивало в ее волосах, и когда Невилл нежно заправил прядь ей за ухо, она вздрогнула от его прикосновения. — Нам нужно вернуться, — сказала она, и он кивнул, его глаза потемнели от чего-то, от чего сердце Гермионы забилось быстрее. Она никогда бы не подумала, что добрый, милый Невилл Лонгботтом может смотреть на нее с так горячо, но это было в его глазах, обещая ей вещи, которые она и не думала хотеть от него всего несколько дней назад. Но она хотела всего, что он мог ей дать. Не говоря ни слова, он обещал поклоняться ей, лелеять и защищать ее. И она позволила бы ему. Когда они вернулись в замок, она наклонилась к нему, наслаждаясь тяжестью его руки, когда он обнял ее за плечи. Когда они вошли через главные двери Хогвартса, он поцеловал ее в макушку, и она повернулась, обхватила его лицо ладонями и снова приблизила свои губы к его. Он усмехнулся. — Это ты сказала, что нам нужно вернуться, — мягко сказал он. Она пробормотала в знак согласия и позволила ему провести ее обратно на танцпол, где он прижал ее к своей груди для медленного танца. Пока они танцевали, Гермиона размышляла о том, как правильно чувствовала себя в руках Невилла. Он был высоким и теплым, с круглыми розовыми щеками и оптимистичным настроением, которое, казалось, никогда не колебалось. И теперь она знала, что он был внимательным и заботливым, стремясь показать ей, как сильно он ее ценит. То, что он тосковал по ней годами, не показывая вида, почему-то делало все это более интенсивным. И их магия. Она пронеслась между ними, жужжа, ничего подобного Гермиона раньше не чувствовала. Она слышала о совместимости, слышала, как Дафна Гринграсс хвасталась перед Пэнси Паркинсон тем, как она настроена на Грэхэма Монтегю. Они не знали, что Гермиона читала в общей комнате, когда однажды поздно вечером сплетничали о своей сексуальной жизни; Пэнси, затаив дыхание, говорила о ком-то, чье имя Гермиона не расслышала, а Дафна возражала, описывая серию оргазмов, от которых ее ноги якобы перестали работать. Все из-за их совместимой магии. Очевидно, как и их с Невиллом магия. К тому времени, когда песня закончилась, она покраснела. Она посмотрела на Невилла, и ее тело практически мурчало. С ухмылкой он наклонился и снова поцеловал ее, его язык скользнул по складке ее губ. Ей пришлось потрудиться, чтобы не застонать. Так не годится. Они были на Святочном балу, все их друзья были вокруг. Ей нужно было взять себя в руки. Когда они прервались, она глубоко вздохнула, окинув взглядом комнату и ища дверь. Она надеялась, что ей действительно нужно в туалет, когда извинялась. — Я, э-э, если ты просто… эм, я сейчас вернусь. — Возвращайся скорее, — сказал он, стреляя в нее очаровательной кривой улыбкой. Когда она отстранилась, он провел пальцами по ее руке, отчего кожа покрылась мурашками, а по ее позвоночнику пробежала дрожь. Ее улыбка дрогнула, и она убежала, уверенная, что ее лицо приобрело неестественный оттенок красного. Она бросилась по коридору, оглядываясь вверх и вниз, чтобы убедиться, что никто не смотрит, прежде чем отдернуть гобелен, который, как она знала, скрывал нишу. Проскользнув внутрь, она взмахнула палочкой и быстро наложила заглушающее заклинание, прежде чем подвернуть юбку и откинуть трусики, прислонившись спиной к прохладной каменной стене и просунув пальцы между промокшими складками. — Святая Цирцея, — выдохнула она, водя по уже чувствительному клитору. Закрыв глаза, она работала одной рукой, другой прижавшись к стене. Она довела себя до исступления, и теперь отчаянно нуждалась в освобождении, надеясь, что это снимет остроту и позволит ей сохранить рассудок до конца вечера. Она быстро погладила себя, гоняясь за быстро нарастающим оргазмом в ее сердцевине. — Гермиона? Ее глаза распахнулись, и она вскрикнула, когда Невилл нырнул вместе с ней в нишу. Он выглядел обеспокоенным. — Ты выглядела такой встревоженной, а теперь это звучит так, будто ты… Мерлин. — Я… — она знала, что ее лицо было ярко-красным, и все же ее рука оставалась в трусиках. Она была слишком подавлена, чтобы двигаться. — Я только… Глаза Невилла опасно вспыхнули, и он взмахнул палочкой, правильно произнося заглушающее заклинание. — Я думаю, ты забыла часть заклинания. — Я не… — пробормотала она, а затем он усмехнулся. — Это из-за меня? — спросил он, прислонившись к противоположной стене ниши. Его голова была немного опущена, и он смотрел на нее сквозь ресницы, более застенчиво, чем она видела за последние годы. Когда она кивнула, прикусив нижнюю губу, он сказал: — Продолжай. — Нев… — Пожалуйста, — сказал он. — Я хочу… могу я посмотреть на тебя? Она судорожно вздохнула, и ее колени задрожали. С трепетом она еще раз кивнула. — Продолжай, — сказал он мягким голосом. — Позволь мне увидеть тебя. Ее тело было в огне, а ноги, казалось, вот-вот подведут, но от взгляда его глаз все тело пронзил жар. То, как он просил ее, нежный тон его голоса только подпитывали ее, и поэтому она возобновила прикосновения к себе, скользя пальцами по гладкой коже. Ей почти не потребовалось времени, чтобы ее дыхание превратилось в короткие, неглубокие вздохи, и она прислонила голову к каменной стене, закрыв глаза, когда приблизилась к краю. — Гермиона, — сказал Невилл напряженным голосом. Она посмотрела на него из-под полуопущенных глаз и увидела его голодный взгляд на своём лице, и почему-то это стало для нее еще более привлекательным. То, что он смотрел не на ее руку или грудь, а на ее лицо. — Невилл, — выдохнула она. — Иди сюда. Помоги мне, — умоляла она. Мгновенно он склонился над ней, прислонившись одной рукой к стене, а другой провел по ее предплечью. Его большая рука соединилась с ее рукой под юбкой, а затем его пальцы оттолкнули ее в сторону. — Вот так? — спросил он, обводя ее клитор, и она кивнула ему. — Быстрее, — попросила она, и он подчинился ей. Она схватилась за его плечо, прижимаясь лбом к его груди, и когда ее оргазм обрушился на нее, она вскрикнула от экстаза, едва заметив, как он дернулся, тихо поскуливая, пока кончал в брюки. Когда она отдышалась, он поправил ее трусики, заставив ее тихо рассмеяться. — Ты великолепна в таком виде, — мягко сказал он, приподняв ее подбородок и крепко поцеловав. Она наклонилась к нему со счастливым мычанием, наслаждаясь медленным, чувственным поцелуем. Когда они разошлись, он вытащил свою палочку, приведя себя в порядок, прежде чем заверить ее, что она выглядит идеально. Затем он тепло улыбнулся ей: — Бал еще не окончен. — Но держу пари, что гостиная пуста, — ухмыльнулась она. Она провела языком по его нижней губе, и он обвил рукой ее талию, крепко притянув к себе. — И я думаю, что хотела бы, чтобы ты показал мне, как сильно ты хотел меня все эти годы. Он улыбнулся ослепительно счастливой улыбкой. — Это займет у меня некоторое время. — Так запиши это в свой дневник, — поддразнила она. — Мне нужно заполнить твой календарь, — пошутил он в ответ, позволив ей вытащить себя из ниши в общую комнату восьмикурсников. — Тебе придется перенести свою подготовку к ТРИТОНам. В библиотеке нельзя целоваться.