***
Воскресный вечер, блёклый свет луны, освещающий ночную дорогу. Приглушенные каплями, падающих с крыши богатого дома из красного кирпича, звуки мерцающих светлячков. Бульканье луж, от которых постоянно мочились чужие подошвы. Лёгкий ветерок дул, напевая свою лесную песнь — метели не было уже неделю. Вот жители Мышкина и повылезали из тёплых кроватей прямиком на заснеженные улицы города, кутаясь во всевозможные шарфы и куртки с дублёнками — лишь бы придатки не отморозить. Кому-то нравится такой Мышкин, а кому-то наотрез нет. Извольте привезти в пример одного из таких, замечательного (хотя, тут для каждого субъективно) молодого человека — Владислава Владимировича. С виду обыкновенный парень, каких в России не отнимать. В прочем, так и есть. Днём промышляет своими услугами в качестве учителя физкультуры, а по вечерам приезжает на давно украденном им же байке в бар, где зависает на весь вечер, а по выходным чуть ли не до утра. Причиной этому была усталость от работы, желание сбежать из реальности и наоборот, нежелание разгребать проблемы здоровыми способами. Ну, и может, чуть-чуть бармен, работающий здесь столько, сколько он знает это место. А знает он его точно не первый год, соответственно, знакомы они немало времени. Звали его Астер — приятный парень, с первой встречи получивший почётное место в размышлениях Владислава, занятный собеседник с приятным говором и оснащённым багажом знаний. Увлекался он астрологией, и не менее увлекательно рассказывал о ней. Да так, что каждый раз приходя домой, у его постоянного клиента в голове крутилась нововыученная теория, выслушанная из уст астролога. Внешностью тот тоже был не промахом — не запомнить его было изрядно трудно: смуглая кожа, очень контрастно выделяющаяся на фоне его бело-голубой копны кудрявых волос. Слегка небрежный вид объяснял его неуклюжесть, а в глубину алмазных глаз хотелось вглядываться столько, сколько вечность позволяет.***
Самый что ни на есть посредственный вечер. Влад, по своему обыкновению, держит дорогу в бар, стоя на парковке возле него и сжимая зубами сигарету. Парень стоит так ещё некоторое время, после чего подходит в урне, чтобы выбросить уже пустую пачку Мальборо, мысленно делая заметку о том, что пора бы начать меньше курить. Заходя внутрь, он чувствует привычный запах алкоголя, слышит чужие пьяные возгласы. Но ему сейчас так плевать на всю эту сумятицу, что он просто выискивает глазами знакомую белокурую макушку, направляясь в её сторону. Бармен облокотился о барную стойку, выслушивая, похоже, уже не первую историю от, очевидно, нетрезвого клиента, сгорбившись сидящего за ней напротив Астера. Завидев невдалеке своего частого посетителя, он приветливо улыбнулся, помахав рукой. Он делал так постоянно, а мужчина в свою очередь всегда задумывался, как ему хватает сил находить коннект со всеми, ещё и так умело? Он же не единственный, кому он так лыбу давит, как только видит. Ну, наверное. С лёгкой болью в висках, уставший преподаватель садится на один из стульев напротив барной стойки, поднимая взгляд убийственно голубых глаз на знакомое лицо. —Вечернего добра! О-ой, т-то есть доброго вечера! — парень вскинул руки вверх, виновато глядя на пришедшего, —Т-тебе как обычно? —И тебе того же. Угу, — кинул в ответ Влад, по привычке нахмурив густые чёрные брови. Собеседник кивнул, разворачиваясь спиной и выискивая нужные бутылки. Доставая две увесистые бутыли рома и ликёра, он наливает пол стакана одного и другого, закидывая пару кубиков льда и двигая его ближе к обладателю. Тот делает один глоток, чувствуя, как холодная жидкость разливается по горлу, вызывая табун мурашек по всему телу. Ему никогда не надоест вкус сладковатого, пряного рома с нотками корицы и розмарина, а не менее слащавый фруктовый ликёр только дополнял безапелляционную безупречность этого напитка. Владислав опускает голову на костяшки своей ладони, прижимаясь к ледяной коже щекой, чувствуя, как теплеют руки, и наблюдает за барменом, что тихо-мирно убирал бутылки на место. Ловя на себе апломб взгляда блакитных глаз, Астер оторопел, но тут же пришёл в себя, тряхнув головой, продолжая заниматься своим делом, чувствуя, как щёки предательски заливаются алым румянцем. —Дела-то у тебя как, кот? — задаёт уже порядком осточертевший вопрос мужчина, стуча фалангами пальцев свободной руки по поверхности стойки. Астеропу не впервые слышать такое обращение к нему именно от Владислава, но он всё равно слегка теряется, нервно улыбаясь и зарываясь рукой в кудрявые волосы. —Весь порядок со мной! О-ой, я хотел сказать, с-со мной всё в порядке! — восклицает тот, выставляя перед собой руки и обращая в свою сторону взгляды из зала. То, насколько высокий худощавый бармен ещё пуще прежнего путал слова, заикался и топтался, было большущей усладой для Влада. Ему нравилось видеть то, как одно лишь ласкательное слово от него вызывало у астролога гуру эмоций и нервную лихорадку. Астер устало вытирает капельки пота со лба, облокачиваясь о стойку и скрещивая руки на груди. —..А ты? —Жить можно, — отчеканил тот, возвращаясь к напитку в своем стакане, продолжая бесцеремонно потягивать его, сгорбившись, разглядывая своё мутное и деформированное от толстого стекла отражение в нём. Собеседник сочувствующе посмотрел на него в желании поддержать, он разомкнул губы, уже хотел было что-то произнести, но в последнюю секунду его что-то остановило. Что Владимирович, как ни странно, моментально заметил. Слова застряли где-то в горле тяжеленным комом. Вязкое ощущение того, что ты проглотил язык, а если честно, ещё и камень в придачу, почему-то очень некстати охватило парня именно тогда, когда ему так хотелось выдавить их, выслушать, поддержать, быть рядом, или хотя бы остаться простым ненавязчивым слушателем, но все намерения безжалостно обрушились. Как и способность говора, в прочем. Жалость, прочитанная учителем в глазах аспиранта ему сразу не пришлась по вкусу. Он свёл брови к переносице, кинув недовольный взгляд на парня исподлобья. —Я тебе не брошенный котёнок. Не нужно сверлить меня сопережевающими стёклышками, — отчеканил Владислав, сохраняя зрительный контакт, чего не скажешь об Астере, чьи глаза судорожно бегали по всему заведению, безустанно ища что-то, — У некоторых, знаешь ли, и похуже бывает. —К-как скажешь, — вздохнул бармен, сводя своё внимание к выполнению заказов, будто бы делая вид, что этого разговора не было. В воздухе повисла неловкая тишина, заставляющая Морока съёжиться от собственной нерешимости завести разговор. В конце концов, это просто его хороший знакомый, так почему Владу порой бывает трудно говорить с ним? Почему именно к нему он так лоялен? Почему именно этот парень заставляет его чувствовать чуждую ему до этого вину за своё привычное хладнокровие? Столько вопросов, что остаются безответными уже битый год.***
Он слегка теребит его по широкому плечу, мысленно умоляя проснуться, даже если сам уже на опыте знает, что это заведомо провальные ожидания. Влад пьян. Просто в хламину пьян. Худощавому парню ничего не остаётся, кроме как тяжело вздохнуть и смириться с фактом. Сия ситуация уже напоминает о синдроме выученной беспомощности. Будучи хрупким вялым парнишкой, Астероп не может ничего сделать. Ни отнести Влада к выходу, чтобы поймать ближайшее такси и отвести его до дома, помочь ему протрезветь и бла-бла-бла, что там ещё обычно происходит в этих приторно романтичных историях с одинаковым, как две капли воды, сюжетом; ни дать пощёчины, чтобы тот проснулся и вымётывался из заведения, потому что бармен не робот и домой, вообще-то, тоже хочет, неменьше остального персонала — совесть не позволяет. Сердце невольно сжимается всякий раз, когда смуглая ладошка заносится над чужим дремлющим строгим лицом. И вот, всё как обычно: Влад перепил, уснул, и белокурый не в силах ему что-то сказать. Ничего из того, что так хочется. «Тряпка.» — раздаётся в тяжелой голове Астера мучительно строгим тоном. Таким родным, но таким холодным, с каждым разом только больше леденя температуру. Это замечание, которое Влад сделал ему в первый день их знакомства. …И Астер вновь не понимает, как такие намертво замёрзшие слова могут обжигать его бедную, влюбленную, дрожащую душу настолько.