***
Подземный комплекс был погружен во тьму. Редкие лампы аварийного освещения едва светились, позволяя увидеть лишь зыбкие очертания стен и предметов. Затхлый воздух в кажущемся бесконечным лабиринте из лабораторий, цехов и коридоров не тревожил ни малейший сквозняк – вентиляция не работала уже много лет и лопасти вытяжных вентиляторов были погребены под вековым слоем пыли. Внезапная вспышка озарила большую часть комплекса. Заглушенный аварийными системами главный реактор выдал треть от номинальной мощности в сеть. Некому было позаботиться об отключении вводных выключателей. И поэтому частичная активация рабочей зоны реактора из-за сбоя заглушающих механизмов привела к подобной нештатной ситуации. По всем этажам раздался скрежет механизмов, пытающихся продавить всё накопившееся в вентиляционных шахтах. Заработали оставленные включенными терминалы и оборудование. Рабочий свет высветил потускневшие бежевые стены с серебристо-белыми вставками из металла. Оставленные открытыми раздвижные двери, разбросанные в беспорядке приборы и несколько валяющихся в разных позах мумифицировавшихся останков красноречиво говорило о судьбе последних обитателей этого бункера. Прошло слишком много лет для того, чтобы понять причину разразившегося здесь смертоубийства. Реактор работал считанные минуты, после чего вновь отключился. Если бы здесь был обслуживающий персонал, то сейчас они бы носились как ужаленные – подобное поведение продвинутого реактора на изотопах урана ничего хорошего не предвещало. Главный свет вновь погас, но слегка подзарядившиеся суперконденсаторы теперь обеспечивали нормальную работу аварийного освещения. Тревожные красные тона сменили яркий белый свет. В одной из исследовательских зон внезапная подача электроэнергии привела к запуску и самодиагностике одного из терминалов. Ему как раз хватило времени активировать и опросить всю подключенную к нему периферию – несколько сложных ЧПУ станков, пара лёгких рентгеновских аппаратов для контроля прочности изделий, несколько иных устройств и самое главное – стоящий посреди всего этого технического великолепия крупный робот. Массивное цилиндрическое туловище было оснащено гусеничным шасси из прочного полимера. Шесть длинных и гибких манипуляторов – по три с каждого бока, сгруппированных вертикально – заканчивались разнообразными приспособлениями – от много суставчатых захватов для проведение тонких работ до совмещённых в одном устройстве лазерного и плазменного резака. За ним виднелись вращающаяся карусель с полками, содержащая в себе несколько десятков сменных манипуляторов – на все случаи жизни. Но самой заметной деталью робота была венчающая его ёмкость из прозрачного полимера, наполненная полупрозрачным гелем. Слой пыли затруднял обзор, но всё равно было ясно, что плавало внутри сосуда. Человеческий мозг. Расположенный перед этой ёмкостью сложный видеообъектив с широким углом обзора и независимым от «головы» механизмом смены направления съёмки терялся на фоне главного «процессора» столь многофункционального прибора. И кратковременная подача энергии и активация сервисного терминала привела к завершению спящего режима робота.***
Раз, два, три, четыре, пять. Есть шестая рука, но её сочленения оказались забиты пылью и она просто висела в воздухе, периодически присылая сигналы о неисправности на главный экран. Раз, два... Резко поднимаю все свои «руки» вверх и кричу что есть силы. — Аааа. — Вместо крика я слышу монотонный электронный голос, безъэмоционально тянущий одну ноту. В один из манипуляторов встроена выдвижная камера на длинном и гибком щупе – и сейчас я направил её прямо себе в глаза... Глаз. Пожалуй, мне теперь никогда не потребуются услуги парикмахера. И массажиста. Я постучал клешнёй по куполу, за котором плавало то, что от меня осталось. Звук донёсся совершенно непонятно откуда – похоже, звуковые датчики не блещут совершенством. И всё, что я вижу – в багрово-красных тонах. Чудесно. Я уже семь минут, тридцать одну секунду и семьсот сорок одну миллисекунду так развлекаюсь. Вожу мощными манипуляторами в опасной близости от своей головы. Постукиваю по ней периодически. И раздумываю о том, не пробить ли мне бак с биогелем и не закончить ли этот фарс, раздавив эту морщинистую мерзость внутри. В наших экспериментальных робомозгах используются исключительно мозги шимпанзе, да? Сраные Дженерал Атомикс. Шайка долбанутых на голову брехунов. Память моя зияет лакунами размером с дирижабль – однако я хорошо помню свои последние минуты пребывания в человеческом теле. Не самая сложная операция, общий наркоз для облегчения работы хирурга. Помню, анестезиолог была на удивление милой особой и после предложения сходить когда-нибудь вместе выпить чашечку кофе приветливо улыбалась мне до тех пор, пока я не вырубился. Теперь я разве что смогу понаблюдать, как другие флиртуют и вместе пьют такой горячий и ароматный кофе. Даже славно, что я не помню своего имени – пусть прежний я покоится с миром. Странно, что я вообще сохранил хоть какие-то воспоминания, а не стою истуканом с полностью стёртой памятью. Даже не знаю, это дар или проклятье – жить дальше так. Ещё через пару минут я решил, что отправиться в небытие я всегда успею, а вот найти и оторвать яйца тем, кто засунул меня в банку – было бы намного, намного интереснее. Только вот отсутствие людей и аварийное освещение меня порядком смущало. И это с учетом едва сдерживаемой истерики. Эй, где все? Кому мне тут выдирать кишки и раскидывать их по углам в стиле дешёвых трешовых голофильмов? Окружающее меня оборудование хорошо мне знакомо – пусть даже я понятия не имею, откуда. Двинуться с места мне не удалось. Ну что ж, запускаем полную диагностику и стараемся не думать, с какой лёгкостью я могу управлять всей начинкой своего нового тела, будь оно неладно. Так. Это что ещё за фигня? Как это триста четырнадцать пропущенных техобслуживаний? Так, дата, мне срочно нужна дата... Две тысячи двести сороковой год. А моя операция была назначена в начале две тысячи семьдесят седьмого. Последнее техобслуживание у этого шасси было в две тысячи восемьдесят втором году. И состояние всех движущихся частей шасси такое, словно я все эти сто пятьдесят семь лет действительно простоял в неподвижности. Сто шестьдесят три года с момента операции. Плохая новость. Те, кто сотворили со мной это – давным-давно мертвы. Разве что они сами стали жертвами битвы за процессорную компактность. Ну что ж, тогда стоит поглядеть на дивный мир будущего? Дивный же, правда?***
Каких-то двадцать минут – и я провёл полный цикл технического обслуживания, полная инструкция которой была любезно подсунута моей внутренней памятью. Приведя в порядок шестую конечность и заменив ненужные мне насадки, я быстро и методично перебрал все нуждающиеся в очистке и смазке детали. Благо, что манипуляторы могли запросто складываться вдвое, а технических лючков моём бочкообразном туловище было предостаточно. Как мило. Герметично запертая ёмкость с маслом нашлась неподалёку – похоже, меня оставили как раз перед подобной процедурой, прервав её, даже не начав. Отсоединив от себя несколько жгутов диагностических кабелей, я осторожно проехался взад-вперёд по ремонтному цеху. Полимерные шины забавно шуршали по покрытому заметным слоем пыли полу, без единого следа на нём. Сейчас вызванная усилием воли схема робомозга горела зелёным. Питал меня маленький, но очень дорогой ядерный реактор – понятия не имею, почему в меня всунули именно его. Остатка топлива мне хватит ещё пару сотен лет экономного существования или на лет тридцать активного. На всякий случай я захватил пару сменных манипуляторов, которые мне наверняка пригодятся. В корпусе под них было выделено место для хранения. Выехав в коридор, я наткнулся на истлевшее тело человека. Инженерный комбинезон на нём сохранился намного лучше плоти. На спине полимерного костюма зияла оплавленная дыра. Лазер, без всякого сомнения. Интересно, что же здесь произошло года назад – тело было покрыто таким же слоем пыли, что и все предметы вокруг. Я поглядел своей камерой вверх – как я и думал, здесь были видеокамеры, под самым потолком. Надо будет поискать серверную и посмотреть голозаписи. Но сначала нужно определиться с приоритетами. Это место заброшено, главный реактор наверняка заглушен, аварийные источники питания дышат на ладан. Значит, действуем в следующем порядке: Находим местный пульт управления охранными системами. Берём его под контроль, временно подав питание с моего реактора через предназначенный для диагностики компьютеров манипулятор. И лишь потом посещаем реактор и восстанавливаем питание. Кто знает, что здесь накрутили в целеуказаниях для турелей и охранных роботов? Я снова взглянул на убитого много лет назад человека – вполне возможно, что сейчас всё, что можно настроено стрелять по всему, что движется. Но раз уж я начал шевелиться, то быть продырявленным в паре десятке не по своей воле мне уже не хотелось. По крайней мере раньше, чем я узнаю, что случилось с миром за все эти годы. Как ни странно, но карты комплекса у меня не было. Но эту досадную оплошность я устранил, взломав и сдвинув сторону одну из замаскированных панелей в стене, скрывавших в себе простых, но эффективных охранных дроидов. По сути они были простыми летающими турелями с маломощными, но скорострельными лазерными орудиями. Подключившись к одному из них через сервисный порт, я потратил некоторое время на взлом этой кусачей малютки. В её памяти я обнаружил искомое – простенький план всей подземной базы, необходимой для ориентирования этой крохи. Условных обозначений не было, но разобраться по компоновке помещений, где находятся нужные мне объекты было не такой уж и сложной задачей. Десять этажей, десять этажей. Лифты не работают. Пока я катался по коридорам в сторону аварийной лестницы, я то и дело снимал панели, за которыми скрывались основные коммуникации. Если я правильно понял по их компоновке, то я находился на пятом уровне, серверная же находится двумя уровнями ниже меня, на седьмом уровне. Реактор же ожидаемо был на десятом. Интересно, а кем я был в прошлом? Вообще ни черта не помню об этом. Насвистывая через динамики прилипчивый мотивчик с напрочь забытым мной названием (звуки были поистине пугающими), я катился по мрачным коридорам, то и дело объезжая высохшие трупы. Казалось бы, атмосфера так себе, но определённым плюсом для меня было то, что самое худшее, что со мной могло произойти – уже произошло. А для всяких неожиданностей я держал наготове манипулятор с лазерным резаком. У этой крошки изменяемый фокус и очень мощный импульс. Обычно на нём стоит программное ограничение – для увеличения срока службы. Однако стоит дизассемблировать парочку файликов и кое-что в них поменять – как резак превращается в добротный лазерный пистолет. Спасибо производителю, запихнувшие в память этой малышки подробнейшую сервисную схему с исходными кодами. С ней я разобрался за пять минут, на ходу. Забавно, что теперь я ничего не забываю, и могу мгновенно вспомнить всю схему и программный код. Подетально. В двоичном коде. Не упуская ничего и понимая досконально, что и как делает каждый его кусок. Вычислительный блок робомозга был весьма хорош в своём деле. Вместе с органическим сопроцессором в лице вашего покорного слуги он выдаёт поистине революционную вычислительную мощность. Я ещё не разобрался до конца с интерфейсом, связывающим меня со всеми функциями моей титана-полимерной туши, но возможности прямого взаимодействия с техникой поражало воображение. Мне даже на мгновение показалось, что прошлый я руку на отсечение отдал бы за такую возможность. Да я же теперь сверхчеловек! Вернее, сверхогрызок человека. Или огрызок сверхчеловека? Поковырявшись в настройках динамика, я издаю низкий, пробирающий инфразвуком гул. Так-то лучше. Маловато чести быть электронным помощником для слепых.***
Будь проклят тот, кто придумал оснастить меня гусеничным шасси! Аварийная лестница была весьма узкой и крутой – стоит мне потерять равновесие – и загремлю вниз, пересчитывая ступеньки прозрачной черепушкой. А чувства равновесия у меня теперь нет. Прощайте, мои улиточки с полукружными каналами, я буду по вам скучать. Решение было найдено простое, но слегка извращённое. Цепляясь манипуляторами за поручни и стену, я степенно спускался вниз, то и дело стукаясь гусеницами об ступеньки. Ничего интересного по пути к серверной так и не произошло – и теперь я стою перед центральным терминалом, с любопытством разглядывая возвышающиеся здесь серверные стойки, занимающие большую часть площади зала. Здесь мне пришлось задержаться. Большая часть здешнего цифрового великолепия обесточена, и мне пришлось поковыряться в местных коммуникациях, выясняя местоположения мейнфрейма. Здесь стоит лучшая защита от злоумышленников, но даже от самой совершенной защиты нет толку, если ты имеешь прямой доступ ко внутренностям компьютера и обладаешь всем необходимым оборудованием и софтом для ремонта и диагностики. Нахождение и дешифровка главного пароля заняла несколько часов, возвращение всего в прежний вид – десяток минут, а запуск и запись меня как корневого пользователя заняло всего лишь пару минут. Теперь вся система безопасности знает и любит меня, как своего папочку. Осталось только разобраться с питанием – и можно будет разгуляться на полную. Но сначала – лестницы. Уже предвкушаю медленный и печальный спуск. Всё-таки не удержавшись и с ветерком пролетев полдесятка ступенек, я поклялся, что пока я не восстановлю подачу электричество – с реакторного уровня я не уйду. Ободрал всю краску спереди – теперь я некрасивый, и робоженщины будут смеяться над моей нелепой ободранной тушкой. Не жизнь, а сплошная мука.***
Реакторная встретила меня точно так же, как и остальные этажи комплекса. Тихо, пыльно, темновато. По пути мне пришлось вручную открывать несколько защитных гермошлюзов, но для моих манипуляторов это оказалось под силу. Пожалуй, при желании я могу разорвать человека на части, не воспользовавшись всей их мощью. Добравшись до терминала управления реактором, я узнал две новости. Как водится, хорошую и плохую. Хорошая новость была в том, что реактор ремонтопригоден, и даже был небольшой запас ядерного топлива в специальном хранилище. Плохая же в том, что состояние одного из блоков реактора достигло критического значения. Защитные механизмы в силу двойного резервирования ещё удерживают его от перехода в закритическое состояние, но расплав активной зоны и превращение реакторного зала в филиал ада – дело времени. Считанные дни, если верить предварительной оценке. Кто-то пренебрёг типовой процедурой остановки реактора, воспользовавшись административным доступом и аварийно заглушив его. А это два совершенно разных техпроцесса, между прочим. И после аварийной остановки реактору требуется пристальное внимание обслуживающего персонала. А тут его просто так и бросили на произвол судьбы. Удивительно, что вложенный в реактор запас прочности позволил ему оставаться в этом режиме без разрушения так долго. Нагадил кто-то, а убирать мне. Дайте мне этого умника сюда, я пожму ему шею. Здесь мне пришлось задержаться на неделю. Подготовил необходимые запчасти. Убедился в безопасности собственной тушки – самые горячие работы я проводил удалённо, с помощью специального сервисного бота. Произвёл ревизию всех механизмов реактора, кое-что сняв и обработав на месте. Удобно таскать на себе целый набор прецизионных инструментов на все случаи жизни. Погонял его в тестовых режимах, чтобы убедиться в качестве моего ремонта. И когда реактор вышел на рабочую мощность, его гул вызвал во мне чувство глубокого удовлетворения. Люблю, когда всё работает как часы. Следующие дни пролетели в один миг. Занятый приведением в порядок подземной лаборатории, я настолько втянулся в дело, что полностью забыл о своём незавидном положении. Кем бы я ни был раньше, со сложным железом возиться я любил. Заодно я знакомился со всеми уровнями, куда смог попасть. Что можно сказать об этом месте? Передовое прототипирование. Роботы. Продвинутые материалы и энергетическое оружие. Пара уровней было соединены вместе, вмещая в себя ускоритель элементарных частиц. Проводимые на нём исследования были настолько зубодробительны, что даже мой роботизированный мозг схватил мигрень при попытки понять их суть. И здесь же был целый цех по прототипированию робомозгов. Одиночные камеры для заготовок (именно так называли людей в местной документации). Место, где проводилось извлечение. Мне удалось найти голозаписи процесса, и я точно заблевал бы здесь все углы, если было б чем. А эти ублюдки ещё шутки шутили, когда сжигали тела в специально построенном здесь крематории. И в местных записях не было имён. Только кодовые номера и даты. Я собрал разбросанные по всему комплексу останки и сжег их здесь. Глядя на пляшущую в окошке крематория плазму, я отрешенно думал о том, знал ли весь персонал о том, что здесь творилось. Ответа не было. Сейчас комплекс было не узнать. Ярко освещённый, с работающей вентиляцией и убранной роботами-уборщиками пылью, он тяготил лишь своей безлюдностью. Но самое интересное ждало меня на первом уровне. Трупов было больше всего перед центральным выходом. Кто-то расстрелял безоружную толпу из скорострельного лазерного оружия, после чего методично зачистил весь комплекс, этаж за этажом, выискивая прячущихся в панике людей. После чего он почистил записи видеонаблюдения, включил аварийный таймер для реактора и покинул бункер в неизвестном направлении, закрыв за собой массивную, взрывозащищенную гермодверь. Произошло это в две тысячи восемьдесят третьем. Я обнаружил записи, проливающие свет на события тех лет. Ядерная война всё таки состоялась, и победителей не было. Никто не ответил на запросы после того, как ионосфера пришла в относительную норму. Ни наше правительство, ни члены бывшего Европейского Содружества, ни коммунистические Союз и Китай. Вот тебе и светлое будущее. Я не поленился и нашёл логи с наружных датчиков. Первое время на поверхности был полный трындец – ядерные осадки, длиннейшая ночь в истории человечества, и трёхлетняя зима. Но постепенно показания пришли в норму – пусть фон до сих пор был повышен, на поверхности теперь можно было жить. Только много ли там сохранилось–то? Волт-Тек строили сеть убежищ по всей стране, но когда я узнал о их количестве и вместимости, мне захотелось только повращать пальцем у виска – в них даже доля процента от населения не поместится. Мёртвый мир, мёртвый бункер и пародия на живого человека в моём лице. Признаюсь честно, что в тот момент уже практически решил прижать резак к поверхности сосуда, и отрешённо думал о том, не зря ли я большую часть жизни был атеистом. При этом я продолжал листать записи логов, пока не наткнулся на пометки о фиксации движений. Люди снаружи были. Одетые как придётся, в тщательно залатанную довоенную одежду, непременно вооруженные. Но всё же люди. Снаружи бункер был тщательно замаскирован под какое-то мелкое промышленное производство. Большая часть камер и датчиков вышло из строя или уничтожено, но те, что остались, показывали одни голые стены и груды мусора – всё мало-мальски ценное из обманки было выдрано и унесено неизвестными выжившими. Ещё на камеры попадали странно выглядящие существа. Огромные скорпионы, величиной с лошадь, не меньше. Опасно выглядящие коричневые ящеры с массивными рогами. Настоящие бугры из мышц. Похоже, я поспешил с выводом о безжизненности поверхности. В раздумьях поскрёб резаком об прозрачную крышку кюветы с мозгами. Не похоже, что цивилизация восстановилась до такого уровня, чтобы с лёгкостью отыскивать подобные моему бункеры. Ну, хотя бы обработку металлов и технологию огнестрельного оружия они не утратили. Стоило подумать так, как я наткнулся на запись замотанных шкуры дикарей, покрытых примитивными татуировками и с копьями в руках. Целый десяток охотников устроил временный лагерь в пустых стенах цеха. Было это пять лет назад. Да уж, действительно дивный новый мир.***
Мой бункер находился где-то на юго-западе Орегона, на полпути между Сиэтлом и Сан-Франциско. Не думаю, что столь крупные города уцелели во время ядерного удара – слишком велик был арсенал у противоборствующих сторон. Война между США и Китаем была в самом разгаре, во всю использовались новейшие разработки – моторизированная силовая броня, продвинутое энергетическое оружие, новейшие средства радио и электронной борьбы и совершеннейшие системы маскировки. Война поистине вышла на новый уровень... Чтобы ничуть не измениться в самой сути и последствиях. Великую войну за ресурсы проиграли все без исключения. И что же прикажете делать крошечной песчинке в этом постапокалиптическом мире? Я развлекаю себя чтением исследовательских архивов – среди сухих отчетов скрывались настоящие жемчужины. Проводимые здесь исследования ставили своей целью вывести компанию во флагманы не просто страны, но всего мира. Реактор холодного синтеза. Материал, обладающий сверхпроводимостью при комнатной температуре. Сверхпрочные полимеры, включающие в себя молекулы карбона невероятной длинны. Всё это осталось в стадии прототипов. Война не дала исследователям закончить работу, обрезав связь со внешним миром и поставки необходимых для исследования ресурсов. По сравнению с этим робототехника выглядела просто любимым хобби. Всего лишь один этаж из десяти. Забавы ряди вскрывали людям черепные коробки и превращали их мозги в новейшие вычислительные устройства. Именно превращали. Как я узнал из проектной документации, сейчас во мне бултыхалась не просто человеческая органика, а выращенная по имеющемуся образцу кремнийорганическая нейронная сеть. Живой мозг помещали в специальный раствор и клетка за клеткой превращали в нечто совершенно новое. Именно поэтому новообразованию не требовались никакие органы для снабжения кислородом и питательными веществами – выращенная вновь структура нуждалась только в электрическом токе и охлаждении. Биогель играл роль хладагента и материала для самовосстановления искусственных нейронных структур. Я действительно умер тогда, в две тысячи семьдесят седьмом.***
Изучая результаты исследований по физике высоких энергий, я между делом раздумывал о прошлом. Потому что думать о настоящем, и тем более о будущем мне ни капли не хотелось. Если бы плоды здешних исследований приобрели массовый характер, то проблема энергетического кризиса была бы решена за десяток лет, при самых пессимистичных прогнозах. Уверен, не они одни проводили исследования в этих областях. Но... Почему тогда противостояние между странами достигло самой горячей фазы? Зачем это возня за последние залежи нефти и газа, если в недрах лабораторий исследования превзошли все ожидания? Борьба за право быть гегемоном планетарного масштаба? Но стоит ли оно выжженной ядерным пламенем планеты? Не понимаю я логику стоящих в то время у руля людей. Здесь я нахожусь уже вторую неделю. За это время я обшарил каждый уголок бункера, узнал предназначение всего имеющегося оборудования и внёс в свою память все результаты исследований, имеющиеся здесь. Я несколько модернизировал своё шасси – сделал так, чтобы оно могло «шагать» по лестнице с помощью системы регулирования положения катков, установил звуковые сенсоры посовершеннее и добавил себе эрзац чувства равновесия с помощью гироскопа. Здешняя технологическая цепочка позволяла довести любую деталь от чертежа до готового изделия. Теперь я с правом могу называть себя самым быстрым и маневренным робомозгом этого бункера. Был соблазн перенести себя на шагающее шасси, но для полноценной переноски такой туши нужно минимум четыре ноги. Не уверен, что смогу справиться с такой массой всего лишь двумя ногами, да и в любой случае получившаяся конструкция будет крайне неустойчива. Как и любой человек, впрочем. Только его в равновесии держит целый комплекс мышц. Чтобы повторить подобное, мне нужно с нуля создать человекоподобное шасси. И сразу же возникает вопрос – как мне в него запихнуть все те технические примочки, которые у меня есть сейчас? Теоретически это возможно, но эта штука будет просто ночным кошмаром для любого, кто решит провести её техобслуживание. Поэтому я решил остановиться на глубокой модернизации имеющегося шасси. С каждым прожитым днём здесь я всё сильнее ощущал, как стены и одиночество давят на меня. Работа и учеба спасала, но стоило лишь остановиться – и у меня манипуляторы начинали трястись. Мне как никогда раньше хотелось с кем-нибудь поговорить. Поделиться тяжестью, накопившейся непонятно где – груди и сердца у меня больше нет. Поэтому я плюнул и решил сделать вылазку – посмотреть своими сенсорами на то, что происходит снаружи. Если повезёт – поймать кого-нибудь и заобщать его до полусмерти. Я отдавал себе отчёт, что моя фляга свистит с самого начала, и ещё немного – и я начну путать, что реально, а что нет. Хоть и сейчас всё происходящее до сих пор кажется мне кошмарным сном... Одна радость – теперь у меня есть блестящий металлический зад.***
Подготовка к вылазке шла полным ходом. Как конченный параноик я разрывался между огневой мощью, защищенностью и незаметностью. Я позаимствовал из отдела изучения электромагнитных полей прототип многоразового стелс–боя и после некоторого раздумья встроил его в себя, разместив антенны излучателя снаружи. Он создаёт особое поле, перенаправляющее свет с одной стороны объекта на противоположную. Похоже, ребята из GAI решили создать собственный прототип маскировочного устройства Робко. Настраивая прибор под себя, у меня в голове вертелись его технические характеристики, а так же целая вереница формул, по которой он работал. Некоторые их части мне показались настолько знакомыми, что я на время прервал работу и углубился в собственную память. Моё поле восприятие я называл «Главным экраном», размещая на нём разнообразную информацию. Вывод полностью зависел от моей воли – я мог разместить там любую имеющуюся у меня в активной памяти информацию. Была ещё память пассивная, в которой и находилась все найденная мной информация. Выведя на экран нужные мне формулы, я ураганом пронёсся по накопленным данным, ища соответствия. И нашел их, в разделе фотонных силовых полей. Так себе открытие, скажу я вам. Да, при небольшой перенастройке прибора вместо стелс-поля будет создан движимый вместе с пользователем фотонный барьер, но его прочность будет незначительной. Предварительный расчёт... Да, его можно будет пальцем проткнуть. Палец слегка обожжет при этом, но мне от этого не легче. Про пули и плазму я молчу, а вот лазер... Возникшая у меня идея потребовала немедленной реализации, и я не смог противостоять соблазну. В результате через семь часов перебора конфигураций и перенастройки излучателей я получил более-менее устойчивый барьер, способный отражать девяносто восемь целых восемьдесят семь сотых процента мощности лазерного импульса. Правда, я при этом полностью поломал возможность генерации стелс-поля, но не отчаялся – антенны излучателя занимают не так уж и много места. Просто продублируем их. Правда, я понятия не имел, зачем мне стелс-поле. Передвигаться бесшумно у меня всё равно не получится. Но пусть будет. Проснувшуюся жадность к наворотам я холил и лелеял, опасаясь прихода чего-либо более разрушительного для себя. Отложил на будущее мысль про полноценный защитный барьер – для этого придётся с нуля собирать весь прибор – всю силовую проводку, накопители и излучатели. Проблема размеров всего этого – отдельный разговор. Стационарные излучатели слишком громоздки, и жрут до неприличия много энергии, чтобы их так просто превратить в мобильные. С наскоку эту проблему не возьмёшь. Проблему защиты я решил проще – скрыв ванну с кремниорганикой под дополнительными слоями композитной брони. Бутерброд из металлокерамики, сверхпрочных полимеров и карбонового моноволокна защитит от большей части угроз. Также были защищены уязвимые участки – сочленения манипуляторов и гусеницы. В скорости и манёвренности я несколько потерял, но зато теперь должен выдержать очередь из крупнокалиберного пулемёта. Теоретически. Из оружия я выбрал то, что не требовало боеприпасов. Мой реактор был достаточно мощным для питания пары довольно мощных энергетических пушек. Правда, и топливо при этом расходовалось куда быстрее, но с этим у меня проблем не было – отключив большую часть ненужного мне оборудования, я перевёл главный реактор базы в экономный режим. Таким образом я сохранял ресурс уже загруженного топлива и мог позариться на хранимый на том же уровне запас изотопов. Правда, для заправки придётся городить конвертер, переводя стержни главного реактора в миниатюрные стержни для моего. Готовых топливных стержней для моего миниатюрного реактора я так и не нашел. Славно хоть то, что оба реактора были производства GAI и работали по одному принципу. Разобравшись с проблемой энергии, я надолго выпал из реальности, выбирая для себя оружие. На оружейных уровнях было множество доводимых до ума прототипов, от пистолетов до танковых орудий. Я некоторое время покрутился возле одной из последних – эта детка могла одним миллисекундным импульсом испарить человека. Пара десятых секунды – и броне БТР станет не по себе. Всё же надо быть скромнее. В результате я остановился на прототипе L45r23 – продвинутом гатлинг-лазере. Шесть вращающихся стволов предназначались для того же, что и у обычного пулемёта – для длительной стрельбы без риска перегрева. Насвистывая и гоня от себя мысль, что я несколько перебарщиваю, вторым орудием я выбрал плазменную пушку P97r3. Скорострельность у неё оставляла желать лучшего, но мощность отдельного плазменного сгустка компенсировала этот недостаток. Эта детка пробьёт всё что угодно. Оба прототипа не имели прикладов или хоть каких-то приспособлений для использования. Они были закреплены на стендах для испытаний, и мне пришлось потратить немало времени на разработку и изготовление для них креплений и защитных кожухов. Выбирая между удерживанием их в обычных манипуляторах и встраиванием в один из них, я пошел по третьему пути. Мне не хотелось занимать оружием свои руки, пусть их и было шесть штук. К тому же один манипулятор будет недостаточно устойчив для использования любой из выбранных мною крошек. Именно поэтому вдобавок к кожухам для орудий я изготовил пару усиленных манипуляторов, с мощной проводкой и системой дополнительной гидравлической стабилизации. Местом их размещения стала задняя часть моего туловища, а в боевом положении каждое оружие займёт своё место сверху моей головы, немного правее и левее соответственно. Написание драйверов, пристрелка и исправление некоторых выплывших недочетов заняло у меня два дня. Но зато после них я мог с уверенностью поражать движущие мишени на испытательных полигонах. Адаптированная для моих нужд программа баллистических вычислений заработала как часы. Выяснилось, правда, что вести огонь из обоих пушек сразу я не способен – всё же мощности реактора не хватает. Ну и ладно, всё равно я планировал использовать L45r23 против толпы или стаи небронированных противников, а P97r3 – просто на всякий случай. И вот я стою перед малым шлюзом – открывать грузовой я счел нецелесообразным. Вооруженный, защищённый – я с лёгким трепетом готовился вступить на ставшую для меня террой ингкогнита поверхность. Я принял меры, чтобы никто снаружи не смог проникнуть внутрь, не зная очень длинного цифробуквенного пароля. И когда механизмы двери вытащили её из проёма и убрали её в сторону – я покатился вперёд. Короткая команда – и дверь за моей спиной закрылась, вновь приняв вид ничем не примечательной, потрёпанной временем стены. Отлично. Разведывательная вылазка начинается!