pussy zone

— …грудь размера второго, плюс-минус. Да. Адрес вышлю. Чонгук лениво расставляет ноги пошире, сидя на диване, отправляя смс. Ну и денёк у него вышел. С утра на кухне произошло короткое замыкание, из-за которого горничные не смогли вовремя приготовить еду и накрыть стол к завтраку. Днём в офисе ему каждый, кому было не лень, выедал мозги чайной ложечкой, из-за чего к концу дня, стоя в пробках, у мужчины кончились любые силы. Он устал. Вдобавок ко всему, уже неделю он возвращается в пустой дом. Да, он полон прислуги, но его в доме больше нет. Не слышно цокающих каблуков, не пахнет сладкими духами, в гардеробе остались только скучные чёрные и синие костюмы. Их его кровать пустая и холодная. Решение вызвать мальчика на одну ночь далось Чонгуку не просто, так как он прекрасно знал, что результат его не удовлетворит. Однажды ему повезло слишком сильно, и больше такой шанс уже никогда не выпадет, он понимал. Да он и не хотел. Все, что ему хотелось — это засунуть член в кого-нибудь и расслабиться. Если это не он, то ему не важно, кто это будет. Но пусть хотя бы будет похожим. Спустя час (хотя обещали полчаса) его уведомляет Енсу о том, что «гость прибыл». Чонгук отпускает горничного на отдых, прося запустить «гостя» в его спальню. Чимин даже не раздевается на входе. Он готов показать подарок, который припрятал под шубкой. Кружевное брендовое боди и чулки, прикреплённые к подтяжкам на талии. На вызов только так, чтобы меньше возиться с одеждой. Он улыбается удивлённой прислуге, медленно вышагивая в сторону спальни. Очевидно, ждали не его. Они уже не думали увидеть Чимина снова здесь. Он тоже не собирался сюда возвращаться. Чимин предвкушает их встречу. Он кипит внутри, но внешне старается сохранить холодность. Чонгук не должен знать, что он волнуется. Для всех ему глубоко плевать. Он проходит в роскошную спальню, к дизайну которой сам когда-то приложил руку. Чимин закрывает за собой дверь, оставаясь поодаль от входа. Он видит удивлённый взгляд Чонгука и упивается им. — Меня ждешь? Чонгук цепенеет, на мгновение ему даже кажется, что его перемкнуло — привидится ж такое. Следующей эмоцией был истерический смешок: разве где-то, кроме как в анекдотах, бывает такое, что вызывал шлюху, а приехал бывший? И только после на лицо мужчины опускается раздражение. — Что за розыгрыш? — он отворачивается обратно к столу, бездумно перекладывая одну папку бумаг с места на место. — Я жду не тебя. Если ты приехал за оставшимися украшениями, я отправил машину на твой новый адрес ещё вчера утром. В целом образ Чимина мало чем отличается от того, что тот носит в повседневной жизни, так что весьма логично, что Чонгук мог допустить, что мальчик по вызову ещё просто не доехал. А то, что Чимин решил заскочить именно в это время — нелепая случайность. Чимин хмурится, но тут же одергивает себя. Морщин в раннем возрасте не хочется, а ботокс уж подавно. Его кукольное лицо — гордость, а не хирургическая заслуга. Он отходит от двери. В каждом цоке о пол слышна злость. В его планах все было по-другому и Чонгук не отворачивался так незаинтересованно. Да, было удивление; возможно, разочарование, но не наплевательство! Чимин подходит ближе и со спины протягивает руку к столу, припечатывая ненавистные бумажки. — Чонгук, я приехал к тебе. Если хочешь опять полистать свои отчёты вместо секса, все равно заплати за вызов! Я не уеду с пустыми руками, — отходит назад, скидывая шубу на стол Чонгука. Ещё сильнее Чимин злится оттого, что злится Чонгук. Как бы ему хотелось, чтобы хоть сейчас тот оторвался от своих папок. Чонгук глубоко вздыхает, направляя лицо к потолку. Господи, ну почему? Ну почему именно в этот день должно произойти вообще все возможное, даже это. Безусловно, в груди Чонгука черти пляшут от радости, что Чимин здесь. Чонгук невероятно скучал по этой язве, но сейчас он не собирается показывать этого. — Деньги? Так шлюха, которую я вызвал — это ты? — мужчина разворачивается и максимально контролирует своё лицо, которое рискует треснуть от открывающегося перед ним вида. Тело Чимина поблескивает, все обтянутое сексуальным кружевом. Упругие сиськи, как обычно, слегка сдавлены, а бедра открыты, чтобы не скрывать вида пышной задницы. Да, у него была самая охуенная детка во всем этом ебучем городе. И он ее упустил. Чонгук чуть встряхивает головой, скрещивая накаченные руки на груди. Он уже снял пиджак и остался в одной рубашке, которая плотно прилегает к рельефу его мышц. Чон ведёт бровью: — Всего неделя прошла, а ты уже… Так, ладно, — он выдыхает. — Давай на этом закончим. Езжай домой. Я оплачу такси. — А ты на меня стрелки не переводи? Неделя, — Чимин усмехается, закатывая глаза. — А ты через неделю заказываешь себе шлюху. Так горюешь? Он отходит к кровати, опускается на чистые покрывала. Это Чимин ввёл шёлк в эту спальню, и сейчас, даже после его ухода, Чонгук продолжает застилать его. Мелочь, а приятно. Он надеется, что не только это продолжает делать Чонгук. Например, не забывает пить свои утренние витамины, которые Чимин добавлял ему к завтраку. — И я не уеду, у меня заказ. Не хочу портить свой новый имидж. У нас там бонусы, знаешь, — неоднозначно машет рукой, после окидываясь на спину. Чонгук сжимает переносицу, прикрывая глаза. Какие ещё бонусы… — Ладно, давай я оплачу вызов. Тебе наличными или на карту? Чонгук поднимает глаза, видя гладкие согнутые ножки на своей кровати. В голове вспыхивают картинки, сколько раз он уже трахал Чимина здесь же, сколько раз они дрались этими подушками, и сколько раз Чон лежал на груди у Чимина после тяжёлого дня, успокаиваясь только оттого, что тот рядом. Он качает головой, понимая, что залип. Но тут же понимает, что ответа так и не услышал. — Ну? Давай, надо завершить сделку, я же тебя учил. — Там время отслеживается. Чтобы мы не халтурили. Хочешь, чтобы потом все знали, что ты скорострел — давай деньги. Можешь и наличкой, — переворачивается на живот, поочерёдно маша согнутыми ногами в туфлях. Чимин уже не знает, как продлить свое пребывание здесь. Что ему сделать? На шпагат сесть? В нем кипит ревность, что сейчас здесь мог бы быть другой парень, и Чонгук давно бы трахал его прямо на этом месте, где он в настоящее время лежит. Он наигранно-скучающе смотрит на Чонгука, перебирая пальчиками волосы. — У меня что, должна быть какая-то репутация в вашем этом… что это вообще, агентство? В вашем агентстве? Чонгук внимательно смотрит на Чимина. На его чуть ли ни выпрыгивающие из ткани сиськи, прижатые к кровати, на пухлые губы, на подкрашенные глазки. Кажется, Чимин освежил свой блонд. Чонгук сглатывает. Он не хочет разыгрывать спектакль дальше. Он хотел потрахаться — вызвал шлюху — шлюха приехала. Да, есть нюанс, но, кажется, они хотят одного и того же. — Хорошо. Ладно. Я тебя трахну. А потом отдам деньги наличкой, и мы квиты, так? — Чонгук берётся за пряжку ремня, начиная его расстегивать и подходя к кровати. — Мне не нужны твои подачки, Чонгук! — возвращается на спину. — Не захотел сразу — все. Иди дальше свои буквы важные читай. Чимин не перестаёт возмущаться, даже когда тот уже полностью вытаскивает ремень из шлевок. — Ладно, трахну, — цыкает Чимин. — Ты мне одолжение не делай, у меня-то секс почаще твоего будет. Чимин вспоминает, как раньше маленькие неурядицы в отношениях перерастали в бурный секс. Жаль, что в последний раз так не вышло и они разошлись окончательно. Однако сейчас он мокнет, как по команде. Словно предвкушая, как остервенело Чонгук будет втрахивать его в кровать. Но сейчас у него другие планы. Чонгук останавливается прямо перед ним, упирая руки в бока. Он смотрит на Чимина, распластавшегося на кровати, сверху вниз, и… улыбается. Он не может сдержать промелькнувшей маленькой тёплой улыбки. Даже не будучи в отношениях, Чимин никак не меняет своё поведение. Он все такой же вредный, такой же непостоянный и капризный. Произойди все хотя бы на неделю раньше, Чонгук бы стиснул его щечки и зацеловал бы до смерти от любви и умиления. Но сейчас ему хочется со всем разобраться. — А разве ты не для этого приехал, м? Развести ножки перед богатым дядькой, красиво постонать и выдоить мой член, как ты умеешь? Я же знаю, что у тебя это хорошо получается, чего ты нос воротишь, — Чонгук наклонятся, оказываясь лицом прямо перед Чимином. Он указательным пальцем оттягивает его пухлую напомаженную губу вниз, опуская взгляд на декольте. Все-таки не зря он потратил тысячи баксов на операцию — сиськи выглядят умопомрачительно. — Руки, — пищит Чимин, шлепая по его ладони. — Клиентам можно трогать только непосредственно во время акта. Черт, Чонгук слишком близко для его же блага. И Чимин слишком скучал. Выплакал все глаза, просматривая их фотографии с последнего отдыха на острове. Чимин следит за его взглядом и тоже смотрит на свою грудь. Единственное, что в нем сделано. Глаза Чонгука такие же, как тогда. Мягкие и восхищенные. — Деньги за них не верну. Самому нужны. Чонгук фыркает под нос, улыбаясь в этот раз шире. Он убирает руку ото рта только для того, чтобы переложить ее на талию. Мужчина нагибается над Чимином, оказываясь совсем близко к его телу: своей грудью он почти касается его, губами — губ. — Разве я просил… — он шепчет так близко, что у самого по паху проходится рой мурашек. — И разве я клиент для тебя? — склоняется ещё ближе, останавливаясь, как только их губы начинают соприкасаться. Чимин пыхтит, сопит: делает все, чтобы внешне показывать свое недовольство. Но только внешне. Он так скучал по чонгукову вниманию… — Чонгук-щи, я буду жаловаться на Вас начальству, — его заводит то, что их губы постоянно касаются друг друга. Ладно, его сейчас возбуждает все. Даже волосы на голове Чонгука. За них можно так удобно браться… Он изворачивается, но не может выбраться из-под мощного тела. Чимин смотрит куда угодно, но это сложно, когда прямо перед лицом — лицо Чонгука. — Давайте обговорим границы. Чонгук укладывает руку Чимину на шею, мягко поглаживая щеку большим пальцем. Он улыбается: — Ну давай обговорим. Чимин шумно выдыхает, устраиваясь поудобнее. Он вытягивает сбоку от Чонгука руку, по очереди вытягивая пальцы. Ему плевать, что никто не видит её, главное — помогает сосредоточиться. — Во-первых, никаких поцелуев с клиентами. Это даже прописано в моём прайсе, так что все официально. Во-вторых, проникновение только вагинальное и в презервативе. Анальную девственность я храню для единственного, — улыбается, на мгновение смотря на Чонгука. За последние недели до расставания они даже так близко не виделись. Чонгук всматривался, к сожалению, не в его глаза, а в тупые бумажки. Чимину даже как-то неуютно сейчас. Непривычно. — И в-третьих… — задумчиво мычит, поджимая губы. — А, точно! Никаких шлепков. У меня кожа тонкая, поэтому не хочу к следующему ехать со следами. Богатые дяди ревнивые, сам знаешь. — Да… Прекрасно знаю… Чонгук отодвигается буквально на пару сантиметров, чтобы сфокусировать глаза на лице Чимина. Черт, как же он скучал по своему мальчику. — Прости, детка, но мне похер на эти правила. Мужчина сгибает руку, на которую опирался, и припадает губами к любимым губам напротив. Он целует сразу глубокого, рукой на шее привычно сдавливая. Знает, как Чимин любит. Языки сразу же сплетаются, как только Чимин раскрывает рот, и Чонгук победно стонет от удовольствия. Чимин укладывает отставленную в сторону руку на затылок Чонгука. Царапает кожу головы, сжимает волосы. Он закидывает ногу на Чонгука, прижимая к себе и чувствуя, как эрекция вдавливается в его тело. Активно двигает губами, размазывая блеск по подбородку Чонгука. Как только приходит в себя, отталкивает мужчину, слабо ударяя по щеке. — Ты будешь платить штраф, — выдавливает Чимин, запыхавшись. Но он не может смотреть на довольного Чонгука, который только шире улыбается, поэтому притягивает для нового поцелуя. Чонгук готов отдать все своё состояние ради Чимина в его руках, и Чимин это знает. Возможно, поэтому так легко поддаётся Чону, который пару раз перекатывает их по кровати, не разрывая поцелуя, в итоге все равно оставаясь сверху, но теперь уже между разведённых ног Чимина. — Вымыть бы твой рот с мылом за такие слова, — Чонгук сжимает щеки Чимина, заставляя того смотреть прямо себе в глаза. Чонгук загнанно дышит — его сердце с бешеной силой колотится о грудную клетку. — И выпороть. Чтобы дури в голове не осталось. Чонгук дергает бровью, когда видит маленькую улыбку, проскочившую на лице напротив. — Такое этой сучке нравится, да? — Третье правило, Чонгук-щи, — мямлит Чимин, изворачиваясь от пальцев, сжимающих щеки. Ставит согнутые ноги в туфлях на постель, расслабляясь. Он в таких больших чувствах к Чонгуку, что порой не может придумать колкий ответ. А с туманящим возбуждением думать и вовсе становится сложно. Он бы давно раздвинул перед ним ноги — больше, чем сейчас, — но Чонгук посмел его, Чимина, бросить. В голове не укладывается. — Ну раз первое мы уже нарушили, почему бы и нет… — Чонгук опускается поцелуями на тонкую шею. Он ощущает персиковый вкус — должно быть, Чимин снова намазался всем самым вкусным, хотел быть самым красивым… Для Чонгука он всегда самый. — Тем более…. Чон опускает руку с талии, по бедру, к промежности. Пальцами надавливает на киску через ткань боди. — Тем более, когда она уже такая мокрая. Чимин тихо ахает, двигаясь навстречу ладони. Он толкает Чонгука в плечо, заваливая того на кровать. Забирается сверху, тут же принимаясь расстегивать пуговицы на его рубашке. Проводит ладонями по открывшейся груди, наклоняясь, давит языком на сосок. Скользит выше, заканчивая коротким чмоком на губах. — Я ведь говорил, без рук, — выпрямляется, смотря на Чонгука сверху вниз. Ох, он правда очень скучал. Однако его вечно довольное лицо видеть не хотелось. Будто это он все подстроил и теперь наслаждался. А это не так, Чимин-то знает! Он приподнимается над телом и расстегивает застежку боди на промежности. Меняет положение, устраиваясь ногами между головой Чонгука, а сам наклоняется к его брюкам, расстегивает ширинку. Вытаскивает эрегированный член и, облизав ладонь, проводит по стояку кулаком. Чонгук толкается бёдрами в кулак, ненадолго зажмурив глаза. Когда они жили вместе, секс у них был с завидной регулярностью — не реже одного раза в день. В последние недели это было не совсем так, но в любом случае… У Чонгука повышенное либидо, он не трахался больше недели, а сейчас в его руках его самая любимая детка. Вывод — у него каменно стоит. Когда Чонгук открывает глаза, он видит перед своим лицом гладкую, мокрую, розовую киску. У него чуть ли слюни не идут от этого вида. Чонгук быстро находится и хватается за половинки, раздвигая их в стороны и давая себе больше простора. Он обожает киску Чимина настолько же сильно, как тот любит его член. Эта поза была у них в числе частых, поэтому Чонгук прекрасно знает, что делать — он проталкивается языком внутрь, а смазанными пальцами массирует клитор. Тепло вокруг члена слепит его, но он не отстраняется — он скучал по этой пухлой щелке, которую ни с кем делить не хочет. Чимин стонет, уже успевший обхватить член губами. Он садится глубже, наслаждаясь умелым языком. Чонгук отлично умеет лизать, он и здесь приложил свою руку. Научил, как ему нравится, а как нет. Чимин давит на упругую головку губами, всасывая. Заглатывает глубже, постепенно проталкивая в горло. Жмурится, сосредотачивая внимание на дыхании, и пускает слюни, чтобы плавнее двигалась рука на оставшейся части члена. Со звонким чпоком отрывается, оставляя смесь смазки и слюны на головке и размазывая ладонью. — Пальцы, — коротко выдыхает, снова накрывая орган ртом. Чонгук усмехается, не убирая языка из дырки. Его мальчик… всегда знает, чего хочет, если дело касается постели. Он перемещается губами на клитор, вбирая его между губ. Языком проходится по чувствительному бугорку, на секунду прикусывая. Слышит недовольное шипение и успокаивающе гладит по попке, извиняясь. Чонгук проталкивает сразу два пальца внутрь, быстро находя все нужные точки. Чувствует, как тело над ним напрягается, как выгибается спинка и сиськи сильнее вжимаются в его живот. Чонгук постанывает от тугих ощущений на члене — Чимин всегда берет глубоко, хорошо умеет работать горлом. Пальцы скользят внутри легко, без особых преград. — Кажется, детка успела объездить все свои резиновые члены, пока не было возможности сесть на настоящий? — Чонгук отстраняется от киски весь в слюне и смазке. — Мне не нужны резиновые, — улыбается Чимин, проводя языком по всей длине. Он чувствует, что Чонгуку не смешно. Пак оборачивается через плечо, но из-за большой задницы все равно не видит его лица. А как хотелось посмотреть на наверняка поникшую улыбку. — Не забывай, что я теперь работаю, — крутит попкой, продолжая лениво надрачивать кулаком. Он подолгу задерживается на головке, крутя запястьем. Чонгук недовольно дует ноздри и сильно сжимает зубы. Он не собирается давать Чимину себя надурить. Крепкие руки ложатся на талию парня, в раз скидывая с себя на кровать рядом. Чонгук разворачивает его на живот, перекидывает ногу через его бедра и, хватаясь за волосы, подтягивает голову к себе. Горячий громкий шёпот обжигает ухо: — То есть ты хочешь погордиться тем, что стал шлюхой? — Чонгук задирает край боди, полностью оголяя задницу. Ладонь широко и резко проходится по ягодице, заставляя ту пойти волной. — Даёшь ебать себя всем, у кого хватает денег? Снова шлёпок. Чонгук отпускает волосы, но толкает Чимина щекой на простыни, удерживая голову. Чимин шипит, брыкаясь на кровати и пытаясь извернуться. Он в жизни не скажет, что ему нравится порка, иначе для Чонгука это перестанет быть «наказанием». Замирает каждый раз, когда ощущает новый шлепок. Обжигающая пульсация отдаёт прямо в киску, заставляя течь сильнее. — Мгм. И на меня большой спрос, — прикусывает щеку изнутри, сдерживая победную улыбку. Наконец-то Чонгук неравнодушен. Чимину осточертело видеть его спокойное лицо, готовое купить каждый его каприз. — И дня не проходит, как какой-нибудь старик не заказывает меня. Они сходят с ума от этой киски. — Заткнись, — Чонгук отвешивает несколько сильных ударов по толстой заднице, наблюдая, как та становится все горячее и краснее. Его колотит возбуждение и злость, когда он подтаскивает Чимина к себе, разворачивая лицом. Он смотрит в его глаза разъяренным взглядом. — Замолчи. — Я думал, ты хочешь послушать, как недавно меня заказали сразу двое. Только представь: два члена были во мне одновременно, — скулит Чимин, пьяно смотря на Чонгука. Его ягодицы горят огнём, и он прижимает прохладную ладонь к одной половинке. — Я чуть с ума не сошёл, Чонгук. Им очень понравился тот комплект Сен Лоран, который ты подарил. Чёрный полупрозрачный, помнишь? — он приближается, шепча в самые губы. Ему жаль, что единственные эмоции, которые он может сейчас вызвать — злость. Но… Чимин скучал целую неделю и извел все патчи от отёков. Пусть Чонгук теперь понервничает. Чонгук почти рычит, кидая Чимина обратно на кровать и дёргая за бедра так, чтобы те поднялись. Он отвешивает ряд сильных шлепков, не стесняясь хлестать и по выглядывающей пизде. Чонгук злится не только на Чимина. В глубине он прекрасно понимает, что Чимин врет, чтобы вывести его на эмоции, но на переднем плане у Чонгука тупая ревность и обида, которую он вымещает таким образом, который, он знает, нравится им обоим. Но сейчас ему не до глубинных размышлений. — Сука! — он снова шлепает по киске, игнорируя трясущиеся ноги и всхлипывания Чимина. — Что ты говорил, кожа нежная? Посмотри на себя, ты весь меченный. Ни один, даже самый богатый хуй, в тебя не войдёт. Чонгук ложится сверху на хнычущего Чимина. — Я не отпущу тебя. Чимин пытается свести ноги, но тело Чонгука между ними мешает. Кажется, будто он весь горит. Теперь, когда кожа остывает, кажется, будто Чонгук до сих пор обрушивает свои хлопки. Между ног словно поселился огонь. Его ягодицы, половые губки и клитор — все жжёт от шлепков. Чимин скулит, ярко ощущая слезы на пылающих щеках. Оборачивает руки вокруг его шеи, не позволяя отстраниться. Всхлипывает, смотря прямо в глаза Чонгука. — Меня на завтра заказали. Решает гнуть до последнего, видя, что тот ещё сдерживается. Чонгук рычит в голос, когда поднимается с кровати, встаёт с неё, чтобы отойти за ремнём. Он возвращается, крепко держа в одной руке предмет, а второй сжимая кулак. — Встань на колени, — говорит сквозь зубы, дыша медленно и тихо. — И обопрись руками о стену. Быстро, Чимин. Его голос строгий, пугающе спокойный для человека, у которого на лбу вздулась вена от злости. Чимин поднимается с кровати, неотрывно смотря на ремень в руке. Ох, они давно не пользовались им. Стягивает боди через голову, оставляя на кровати. На мгновение задумывается, стоит ли снять туфли, поэтому задерживается и снова слышит свое имя. Подходит к стене, опускаясь на колени и опираясь на неё руками, оборачивается через плечо. Прогибается в спине, отставляя попку. — Так и не купил спанк? Вот Сеун недавно меня… — конец предложения тонет в визге, когда Чонгук резко шлепает его ремнем. Ягодицы покрываются яркими красными полосами, когда Чонгук бьет несколько раз, не делая перерывов. Он знает, как делать это правильно, и сейчас действует на автомате, потому что разум застилает ярость. Он грозно приказывает Чимину больше прогнуть спину, хотя и видит, как его коленки дрожат и разъезжаются по скользким простыням. Чонгука не заботит. Он бьет наотмашь крайний раз, после которого Чимин все-таки стекает вниз по стене, заходясь в хрипах и слезах. — Ты перегнул палку, Чимин. Даже для себя, ты перешёл границу, — Чонгук рывком достаёт из-под подушки смазку, обильно льёт ее себе на член и на сжатый анус партнера. Он проталкивается внутрь двумя пальцами, понимая, что тот растянут и подготовлен. Член входит в узкое, горячее нутро быстро и сразу на всю длину. — Назови мое имя. — Ч-Чонгук, — сквозь рыдания выдавливает Чимин. Он тянется назад, хватаясь за бедро мужчины. — Чонгук, — снова хнычет, когда тот резко вбивается. Он понимает, что, возможно, немного перестарался, но он так возбужден сейчас. Боль никак не умаляет то желание, с которым он пришёл. Чимин знает, что до сих пор обильно течёт, даже если задница онемела. Так же как знает, что Чонгук потом обо всем позаботится. Это ему и нравится — возможность расслабиться полностью: в постели, финансах, в жизни. Чонгук даёт ему все, чего он хочет. Прямо как сейчас, когда тот размашисто толкается в тугую дырочку. Шлепается телом с его раздраженными половинками, раз за разом словно нанося новые удары. Чонгук все ещё в брюках и расстёгнутой рубашке, и если с первым у него разобраться нет возможности, то что вторым — запросто. Он продолжает активно работать бёдрами, трахая Чимина, когда стягивает с себя пропотевшую ткань и отбрасывает в сторону. Мужчина берётся за талию Чимина, надавливая на неё. — Ещё, — требует он, поглаживая горящую огнём ягодицу. Он оттягивает ее в сторону, смотря, как венистый член пропадает в тугой дырочке. Анальный секс — особый способ взять контроль в свои руки и показать такое нужное превосходство. Он знает, что это не самый любимый секс Чимина, но на каком-то внутреннем ощущении знает, что именно это нужно его партнёру. Как нужно было и ему самому. Чимин отвечает не сразу. Он дезориентирован от количества чувств, которые наполняют его. Жжение от порки, растяжение от члена Чонгука и сам факт, что тот снова рядом. — Чонгук, — хрипит Чимин, поворачивая голову в сторону. — Чонгук, Чонгук, — как в бреду повторяет с каждым толчком. Грудь трясётся от толчков, проезжаясь по покрывалу. Поэтому Чимин всегда настаивал на шёлке, на нем соскам скользить куда приятнее. Его ноги разъезжаются, и лишь руки Чонгука не дают рухнуть на кровать. Чон вытаскивает член из ануса и через мгновение вставляет его в киску. Та настолько мокрая, что Чонгук проскальзывает внутрь ещё быстрее, чем сам того ожидал. Несмотря на резкий и жесткий темп, он успевает ласково пройтись по краям сфинктера, проверяя, все ли с ним в порядке. Чонгук крепче берётся за талию и ускоряется, подгоняемый звуками шлепков тяжёлых яиц о мокрую кожу. — Блять, — он задерживается внутри, толкаясь на глубине, — Чимин! Чонгук кончает внутрь, чувствуя, как тело Чимина трясётся. Чон опускает пальцы на клитор, доводя мальчика до оргазма через полминуты после себя. Чимин все-таки падает на кровать, обессилев. Кажется, будто он не чувствует ни рук, ни ног. И то, что между ними — тоже. Пытаясь отдышаться, он гулко выдыхает воздух через рот. Открывает глаза, только когда Чонгук ложится рядом. Его Чонгук, который, кажется, до сих пор немного злится. — Что опять не так? Чонгук стягивает штаны, оставаясь полностью голым рядом с Чимином. Его сердце все ещё бешено бьется, лицо напряжено. — Что из этого было правдой, Чимин? — Чонгук поворачивает нахмуренное лицо к парню. Чон — взрослый, состоятельный и уверенный в себе мужчина, он понимал, что огромная часть сказанного была враньем ради вывода его на эмоции, но… он любит этого человека. И сейчас ощущает далеко не самые приятные эмоции, вспоминая, при каких обстоятельствах Чимин оказался здесь. В качестве кого он сегодня перешагнул порог его дома. — Ничего, — мягко улыбается, убирая прилипшие волосы с лица Чонгука. Подползает ближе, укладывая голову на вздымающуюся грудь. — Я вообще не занимаюсь проституцией. Мне позвонил Соншу, сказал, что мой Чонгук-и захотел себе шлюху. Блондина, с большой попкой и вторым размером. Конечно я поехал тебя спасать. Здорово, правда? — улыбается шире, приподнимаясь и смотря на хмурого Чона. Ему так тяжело было не рассказать все сразу, когда тот внешне не заинтересовался. Хотелось вывалить все претензии и не проколоться, что он узнал о том, что тот заказал шлюху от старого друга-сутенера, рыдая над фильмом и зарывшись в чипсы. Собрался и выехал сразу же, в голове придумывая всевозможные сценарии. Чонгук неосознанно обнимает Чимина за плечи и выводит по его коже непонятные узоры кончиками пальцев. — Ты никогда не ездил… К другим мужикам? — Чонгук знает, что звучит как побитый, пристыженный пес, но лучше пусть он потеряет свою репутацию альфа-самца на какое-то время, чем будет изводиться вопросами: кто это, где они живут, что они делали с Чимином и так далее. Чонгук опускает руку на пострадавшую попку, поглаживая ее широкой ладонью. — К другим — нет. Но вот к своим… — Чимин хихикает, тут же целуя в надувшиеся губы. — Шучу. Я всю неделю провел в пентхаусе, который ты подарил на наши пять месяцев. Смотрел наши фотографии… — вздыхает, снова прижимаясь щекой к груди. Уворачивается от руки на ягодицах, слишком чувствительный. — Кажется, будто даже от ветра жжёт, — хнычет Чимин. Бьёт ладонью Чонгука по груди, добавляя: — Ты тоже перестарался. Иди целуй теперь. Чонгук заметно расслабляется. Его мальчик… он всегда такой понимающий. Одно его нахождение рядом превращает Чонгука из грозного, обозлённого на весь мир, уставшего начальника в беззаботного подростка, которому главное, чтоб было с кем целоваться всю ночь и кого водить на свидания. Свидания Чимин любит. И дорогие подарки — тоже. Чонгуку не жаль треть (если не половину) своего состояния тратить на прихоти и капризы своего Чимин-и. И он это делает, хотя остаётся уверенным в том, что каким-то неведомым образом, несмотря на все богатство, цацки, подарки и поездки, самым главным, что нужно Чимину, остаётся сам Чонгук. Чон выпутывается из объятий, укладывает Чимина на живот, сам спускаясь к его бёдрам. Он обнимает их, лицом нависая над раскрасневшийся попкой. Чонгук медленно, осторожно и почти невесомо целует каждый сантиметр любимых булочек. — Твоя попа сильно пострадала от нападения какого-то зверя. Придётся остаться здесь, Чимин-и, пока не вылечится. Заверяю тебя как сын врача. И неважно, что отец Чонгука — стоматолог лишь по образованию, а всю жизнь проработал в собственном бизнесе, никаким образом не связанном с зубами. Чимин на это лишь снова смеётся, соглашаясь со всеми словами. Он и не собирался никуда уходить. — Тогда тебе придётся перестать жить со своими отчётами. Он растекается по кровати. Душа наконец-то успокоилась, не терзаемая больше мыслями о Чонгуке. Чимин плавится от мягких поцелуев, мысленно ставя галочку купить новый крем от ушибов.