Green light

Стоило Ёсану стремительно открыть дверь палаты, чтобы выйти наконец в коридор, как перед ним предстало нечто непредсказуемое. Вместо белых стен клиники он наткнулся на картину. На фоне темно-бордовых обоев с причудливыми узорами она выглядела совершенно неуместной, а её позолоченная рама казалась чем-то нереальным, ведь теперь любое изображение, даже произведение искусства, воспроизводилось исключительно на мониторах. Ёсан впервые смотрел на реальную картину, написанную на настоящем полотне, настоящими красками, и был очарован изображением. Мысли унеслись куда-то далеко стаей громогласных птиц, во времена его наивности и чистосердечного стремления помочь своему новому однокласснику, в какой раз терпевшему неудачу в решении математической задачи. Парень выглядел таким крепким и сильным в свои восемнадцать лет и, в отличие от других, имел слегка смуглую кожу. Но Ёсана не сильно это волновало. Всё его внимание было на условии уравнения, которое он как всегда с легкостью решил, и хотел скорее объяснить своему новому знакомому. Каждый семестр учеников из разных классов смешивали между собой, так что Ёсан совсем не удивился тому, что этого парня видел впервые. Задачка была успешно разъяснена, парень присвистнул, выражая своё восхищение умственными способностями одноклассника, а Ёсан в ответ лишь недоумевающе захлопал глазами, впервые услышав какого-либо рода похвалу в свой адрес. Ёсан не считал себя выдающимся учеником, он был таким же, как и все остальные. Любой другой одноклассник лишь сухо поблагодарил бы за помощь, давая понять, что дальше справится сам, но этот крепкий высокий парень… продолжал смотреть прямо в глаза и довольно ухмыляться. Ёсан посчитал это предложением дружбы, которой у него никогда не было, и улыбнулся в ответ. Сложно было отказаться от такого удовольствия: проводить время с человеком, который не стесняется эмоционально выражать свою благодарность. Как же сильно Ёсан тогда ошибся. А понял это лишь через несколько недель, когда отказался от предложения новоиспеченного друга прогулять урок и, как было сказано, «весело провести время вместе в пустом кабинете». Ёсан себе такое даже представить не мог — своего отсутствия на уроке — посчитав предложение такого рода лишь безобидной шуткой. Но это было совсем не так. Дверь резко закрылась прямо перед его носом, не позволяя выйти из кабинета, а глаза друга загорелись злостью и недовольством за непослушание. Ёсан всё ещё не мог поверить в реальность происходящего, пока его не развернули за плечи и резко прижали спиной к двери. Первый удар пришёлся прямо в живот, заставляя согнуться от молниеносно возникшей боли и упасть на пол. Второй по лицу, чтобы тот не смел сопротивляться и лежал тихо. Такое невозможно было себе даже представить. Всё казалось ночным кошмаром, от которого просто сложно оправиться. Но сильная рука на шее, что подавляла возможность закричать или хотя бы вдохнуть, и боль от беспорядочных толчков, пронзавшая всё тело, были доказательством ужасающей реальности. Перед глазами вновь возникла картина, что рассеивала последние клубки дыма нахлынувших воспоминаний. Ёсан сделал шаг навстречу, чтобы лучше её рассмотреть и наконец понять, почему же она совсем его не пугала. Наоборот, завораживала и интересовала каждым размашистым мазком. По всему телу прошлась мощная волна осознания, стоило наконец понять, что же на ней было изображено на самом деле. Щеки моментально вспыхнули от смущения, а руки начали подрагивать от необъяснимого желания… прикоснуться. К чётким очертаниям мышц руки мужчины, сжимавшую тонкую шею любовника под ним. Он смотрел с такой всепоглощающей любовью и бесконечным восхищением, будто не мог насмотреться на то, как любовник под ним…буквально умирал от наслаждения, крепче хватаясь за плечи мужчины, прося не останавливаться и никогда не отпускать. Голова любовника была чуть откинута назад, позволяя делать с собой всё, что угодно, и полностью отдавая власть над своим телом в руки того, кому всецело доверял. В руки человека, которого так сильно любил в ответ. Юнхо. Это имя возникло в голове Ёсана само собой, заполняя лёгкие сладким ароматом цветов красных оттенков и напоминая о стремлении как можно скорее его увидеть! Ёсан развернулся на месте и кинулся в сторону единственной двери, находящейся рядом с той, из которой он сам недавно вышел. О том, где именно они находились, он попытается выяснить у Сана позже. Сейчас же было важно лишь одно: схватиться за ручку, опустить её вниз и наконец отворить эту дверь. В палате, идентичной той, где очнулся Ёсан, было прохладно. Яркий свет заставил сощурить глаза, но увидеть желаемого не помешал. Перед Ёсаном предстало то, что ему так и не довелось увидеть за все время реабилитации. Юнхо лежал с краю белоснежной койки, удобно положив руку себе под голову, и мирно спал. Его грудь еле заметно вздымалась от размеренного дыхания, а глаза были непривычно закрыты. Ёсан не мог поверить в реальность происходящего. Может, это на самом деле было сном? Шло время, а Ёсан продолжал жадно всматриваться в каждую деталь этой картины. Живой картины и прекраснейшего произведения искусства на его скромный взгляд. Возможно, это была последняя возможность просто смотреть на спящего Юнхо, о котором он так много узнал за последние несколько дней. Всё это время Ёсан будто был наполнен одним лишь желанием — стать как можно ближе. Стать кем-то особенным для этого человека. Он сделал шаг навстречу, затем ещё один, уже куда смелее, осторожно обошёл койку, чтобы не потревожить чужой сон и, подумав немного, тихо устроился на свободной стороне кровати, повернувшись лицом к Юнхо. Ёсан улыбнулся от осознания иронии происходящего. Они снова лежали вместе по разные стороны кровати, на этот раз в палате клиники. Но стоило Юнхо глубоко вздохнуть во сне, как Ёсан замер от страха ненароком стать виновником чужого пробуждения и на всякий случай задержал дыхание. Парень вскоре продолжил мирно дышать, а Ёсан наконец смог сделать осторожный и медленный выдох. — Прости меня, Юнхо, — как можно тише сказал Ёсан, перед тем как с особым наслаждением продолжить бессовестно изучать каждый миллиметр красивого лица перед собой. — Опять вы извиняетесь, за то, в чем не виноваты, Ёсан-щи. Глаза парня медленно открылись и посмотрели прямо на Ёсана, который вновь был вынужден затаить дыхание, пытаясь совладать с нарастающей тревогой и внезапным выбросом всепоглощающих чувств. Эти глаза вновь смотрели на него, буквально прожигая своим волнительным блеском, которым Ёсан уже был зависим. Казалось, будто ничто больше не сможет заставить его сердце биться чаще. — Ты… ты не спал? — прошептал удивленно Ёсан и сжался всем телом. — Спал, — улыбнулся Юнхо, — но ваше присутствие рядом важнее. Ёсан хотел возразить, что не стоит за него сейчас беспокоиться, но не успел. Последующие слова парня намертво приковали его к кровати и отняли любую способность говорить. — Вы мне снились, Ёсан-щи. Но я хочу смотреть на вас наяву. Оторвать взгляда от лица напротив не представлялось возможности. Как и бороться с диким желанием дотронуться до него. Ёсан, ведомый немыслимым притяжением, медленно протянул руку и докоснулся пальцами до чужой щеки, как завороженный, провёл к скуле, виску и, не получив сопротивления, с томящим душу наслаждением положил ладонь на лицо Юнхо. Тепло его кожи невидимыми яркими нитями обвило руку Ёсана, его голову, грудь, а потом и всё тело, насыщая приятным светом и невероятным чувством… любви. Ёсан любил Юнхо. Любил всё, что касалось этого человека. Даже самое пугающее, тёмное и ужасное. Потому что теперь всё это совсем не устрашало. Юнхо не раз сумел доказать, каким заботливым, терпеливым и сильным духом человеком являлся. Та картина в коридоре дала возможность посмотреть на свои страхи под совсем иным углом. Любить оказывается совсем не страшно. Прикосновения любимого человека не должны пугать. Как тогда сказал профессор? "Это то, что пытается вырваться из тебя, то, что происходит неосознанно." Теперь Ёсан понял, что имел в виду Сан. Его борьба с заболеванием, возможно, закончилась еще в Южном секторе, оставалось лишь разобраться со своими чувствами и страхом быть отвергнутым и непонятым. И кажется, с этим Ёсан тоже справился. Поэтому ничто больше не могло его остановить. — Что тебе снилось, Юнхо? — произнес Ёсан, как можно осторожнее перемещаясь на койке ближе к чужому лицу. — Вам не страшно, Ёсан-щи? — уточнил Юнхо, нежно обхватив тонкое запястье Ёсана и приблизившись, отчего тело начало гореть от нетерпения и предвкушения чего-то невообразимого. Ведь Юнхо впервые прикоснулся к нему сам наверняка ведомый тем же сильным желанием, с той же смелостью, которой был лишен все это время. Он тоже теперь полностью доверял, тоже дышал подаренной надеждой, что наконец сможет обрести долгожданный покой и не побоится своих столь тщательно скрываемых и пугающих чувств. Юнхо тоже справился. И Ёсан был безумно этому рад. — Нет, - с особым наслаждением и уверенностью ответил тихо Ёсан. — Тогда, я могу вам показать.